bdsmion

БДСМ сообщество
 
Культурный центр BDSM
Здесь светло!
Добро пожаловать!

Вход

Что такое БДСМ? Что такое bdsmion.com?
Безопасный режим
Безопасный режим скрывает весь основной графический контент сайта (эротические фотографии, фотографии пользователей и т.д.).

Таким образом, Вы можете общаться и просматривать сайт, не опасаясь случайных досужих глаз (на работе, в интернет-кафе и других публичных местах). Это также экономит Ваш трафик.
   

Тема «Когда одежда не жмёт. Часть 2»


 
  Ангел-хренитель

06Май2018

15:09:47

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Первая часть рассказа здесь.

2. Человек – не рыба.

Обменяв у восточной красавицы Рабиги́ свою куртку на гардеробный жетончик, я взял со стола-стойки значок моей Темы, нацепил его на лацкан пиджака и поправил не слишком широкий, красивый тёмно-синий галстук с косыми, тонкими и редкими алыми полосками. Думаю, костюм мне шёл, да мне и самому он нравился — его официозная серьёзность и тёмные цвета делали меня элегантно строгим и даже ханжески невозмутимым на вид, удачно скрывая мою часто неуместную весёлость и ироничность. А присутствие мелких ярких контрастов красного на галстуке и теперь ещё вдобавок на круглом, сантиметров в четыре, значке (где алая клякса от центра вверх говорила «специализация – ДС») только подчёркивали это. Единственное неудобство — от теснящего действия на ступни и пах — я старался не замечать. Убедившись, что галстук на месте, я огладил пиджак, незаметно, из-за высоты стойки, поправил ремень на брюках (а заодно и сами брюки в том месте, где сходились штанины и давили на что не надо давить) и посмотрел ещё раз на маленькие груди мулатки. Рабига оказалась очень смышлёной и прилежной сотрудницей, я узнал всё, что мне было нужно, и плюс к тому даже то, что сам не догадался спросить. Вежливо поблагодарив, я обернулся к задумчивому Бруно, тот заметил это и тут же поспешил распахнуть передо мной приветливые двери главного Зала ресторана «Пальчики оближешь»!
Как я и ожидал, это было большое просторное помещение с редко расставленными квадратными, круглыми и длинными прямоугольными столами, застланными в основном белыми скатертями, но на некоторых были и другие цвета, что вносило приятное глазу разнообразие. Освещение было неравномерным: в отличие от светодиодов на потолке прихожей, здесь кое-где свисали с высокого потолка небольшие люстры, но были они ещё реже, чем столы, и потому некоторые места, особенно в углах зала, находились в таинственном полумраке. Больше половины мест пустовало. Этому, конечно, невольно поспособствовали неуёмно ретивые гастарбайтеры своими заботами о благополучии «входящих» клиентов. Хотя, будь они действительно входящими, а не ждущими под моросью, Джамшут с Равшаном узнали бы о позиционировании некоторых тематиков, особенно садистов, раньше, чем те дошли бы до Рабиги́.
Так или иначе, а немногочисленность посетителей в зале и их удалённость друг от друга меня устраивали. Справа от входа начиналась длинная барная стойка, к ней я и направился.
Здесь было больше света, чем везде, от этикеток в витринах и зеркал пестрило в глазах, а пахло разнообразными оттенками алкоголя и каких-то пряностей. У само́й стойки сидело всего два клиента. В дальнем конце я разглядел молодого светловолосого человека в жёлтых брюках, жёлтом пиджаке в крупную клетку из коричневых линий, ярко-красных лакированных туфлях и бардовой рубахе, почти до пупа расстёгнутой. Это выглядело, как аналог декольте на женском платье, только вместо соблазнительных титек у него выставлялась напоказ кудрявая шевелюра на груди. Да, каждый хвастает, чем может, но это ещё и дело вкуса. Лично я, вздумай я хвастаться, показывал бы свою почти безволосую грудь, гордясь культурной немохнатостью. У людей очень разные взгляды на эстетику вообще и эротику в частности. Напротив этого вальяжно восседавшего (насколько позволял высокий стул) франта – за стойкой, с бутылкой чего-то в руке, стояла и улыбалась в зелёном фартучке, синенькой короткой юбочке и белой блузе послушная барменша. Послушная слушала, а говорун говорил. Вообще, многие знают людей, которые трепятся без умолку только потому, что любят трёп. Этот же, скорее всего, разглагольствовал, пока не отвалится язык, потому что любил, когда его с вниманием и почтением слушают. И продолжалось это, судя по полупустой бутылке и раскованности позы Верха, довольно таки долго. Значка Темы на парне, кажется, не было, однако цвет его принадлежности был понятен не только по раскраске туфель с рубашкой, но и по всему его виду и манерам. Подробности же о предпочтениях в СМ, ДС и БД он сам охотно и с удовольствием расскажет при любом удобном случае, что, впрочем, наверняка сейчас и делал.
Неподалёку от меня в красном бархатном платье, усеянном блёстками, словно небо звёздами в ясную тихую ночь, с длиннющим и широким вырезом на спине, чуть изогнув спинку, но при этом подавшись вперёд, грациозно восседала среднего роста леди. Карминно-каштанового оттенка волосы не позволяли предположить естественный ли это цвет или же они равномерно покрашены, но ей он, как мне показалось, очень шёл — и к платью, и к остроносому личику. Локтями опираясь о столешницу, женщина держала за концы длинный зелёный шарф, которым обхватила шею прислуживающего ей по ту сторону барной стойки мужчину лет тридцати, практически своего ровесника, и, притянув его к себе, почти касаясь его лица что-то тихо ему рассказывала. Тот был в чёрном галстуке-бабочке (странно, что не зелёном) на голой шее и в белой манишке без рукавов на обнажённом, средней плотности, мускулистом теле. В руках он держал пустой бокал для вина и бутылку с красным вином, но наливать он не мог, приходилось упираться ими в стойку, чтоб самому не упасть на неё. Он вежливо, как-то виновато и смущённо улыбался в ответ и редкими кивками пленённой головы пытался заслужить освобождение от этой неловкой, неудобной позы. А женщине, видимо, это нравилось, и она всё продолжала говорить и говорить. Проходя мимо неё, я испытал острое желание погладить кончиками пальцев эту изящную голую спинку вдоль всего выреза. И обязательно так бы и сделал, не будь дама такой откровенно красной масти. Насколько я заметил ещё с дверей, откуда мог видеть её спереди и сбоку, на ней тоже не было значка. Но ей он был и не нужен — такая сама выбирает с кем ей знакомиться и как общаться с незнакомыми. Я остановился за два стула от неё, чтоб не мешать интимной беседе (до жёлто-красного фрика по левую руку было ещё дальше) и стал ждать свою барменшу, все равно какую — мне было нужно лишь по-быстрому обговорить особенности своего экстравагантного заказа и взять меню.
Девушка в красном фартучке, расставлявшая в одной из витрин быстрые закуски, быстро взглянула на меня и перевела взгляд на ту, что занималась волосатым парнем. Зелёнофартучная моментально заметила сигнал и, что-то сказав своему клиенту, одарив его извиняющейся улыбкой и налив в его бокал выпивку, направилась ко мне. Учтиво поздоровавшись и поинтересовавшись, что мне угодно, она вынула из кармашка фартука блокнотик с ручкой, правильно догадавшись, что раз я не сел, то заказ будет в зал, и раз я не заказываю за столом у официантки, то я хочу что-то особенное.
— Достал? — кивнул я на оставшегося в одиночестве клетчатого.
— Не то слово... — зарделась румянцем зелёненькая девчушка. Но тут же спохватилась, быстро добавила:
— Извините, Господин, мы не обсуждаем наших клиентов, — и раскраснелась ещё больше.
Она была такой миленькой в своём смущении и доступной, что в моей «больной» фантазии я вдруг взял её руками за голову, притянул к себе, как красная дама справа — своего бармена, поцеловал в пухленькие губки на пунцовом личике. Затем пригнул, прижав щекой к твёрдому глянцевому пластику стола, и, коротко приказав не разгибаться, перемахнул через стойку, задрал и так почти ничего не прикрывающую юбчонку, пристроился к ней сзади и доставил ей удовольствие на рабочем месте. Делая свой заказ и, на всякий случай, ещё раз осведомляясь, что можно, а что не рекомендуется, я всё ещё видел в своём воображении, как она не записывает за мной мои бзики, а держится за край стойки и вынужденно трётся щекой о гладкую прохладную поверхность из-за моих толчков. Закончив с ней (договариваться, а не то, что вы подумали), я заметил, что девушка в рубиновом платье в алмазах отпустила один конец шарфа, дав возможность «деньщику» (почему-то его роль у меня ассоциировалась именно с этим словом) распрямиться и налить Госпоже на треть бокала вишнёвого цвета напиток. Чуть повернув голову, она смотрела на меня с удивлённой заинтересованностью и лёгкой задумчивой улыбкой. Если бы я решил, что она подсмотрела мои развратные мысли, я бы, наверное, тоже покраснел, хоть и меньше барменши в зелёном фартучке и синей декоративной юбочке, столь манящей взгляды любого мужчины. Я понял, что она услыхала что-то из моих пожеланий и указаний, а это и привлекло её внимание к моей особе. Вежливо улыбнулся рыже-каштаново-красной красавице, мысленно приподняв несуществующую шляпу, а заодно и забрало выдуманного шлема (чудовищно несовместимые друг с другом картины мирно умещались одновременно в моей голове), и направился, наконец, в зал.
Место себе я выбрал практически сразу. Там, где мне было удобнее всего, — как раз никого не было на протяжении нескольких столиков вокруг. Возле противоположной от входа и бара стены. Сама стена была пустая, если не считать с десятка тематических картин на ней и слева, у конца её, двери в кухню для снующих через неё быстроногих официанток, разносящих свежеприготовленные вкусности. Вытяжная вентиляция мудро препятствовала экспансии оттуда лишних запахов. По центру стены я поставил один из длинных столов, расположив на нём две настольные лампы примерно в метре друг от друга, и подключил их. Затем выбрал небольшой квадратный столик и поставил его впереди, в трёх-четырёх шагах от стола, что остался у стены. Это будет мой аванпост, заключил я! Тут же мой ум воспротивился такому легкомысленному утверждению и обоснованно расставил всё на свои места: это никакой не форпост, скорее уж тыловая база с провиантом и главным штабом, а аванпост как раз находился у меня в тылу, стол с лампами. Это он будет моим сторожевым и охраняющим дозором — не только освещающим передо мной и впереди, но и, главное, служащее для сторонних наблюдателей контрсветом. Я же не хочу, чтобы всякие любопытные разглядывали и видели в деталях то, что я буду делать. Все детали, да и меня самого, будет защищать от лишних глаз контровый свет позади меня, а если одну из ламп я или что-нибудь другое загородим, то светить в глаза будет вторая, именно потому их и две, ну и мне самому будет лучше видно то, что на столике, вернее на столах. Итак, аванпост в тылу, а тыл спереди — вот так в наше постмодернистское время смыслы меняются местами и возводят абсурд в норму, просто всепроникающий рок какой-то, подытожил мой философствующий мозг. Но теория теорией, а для тематической практики не всё готово. Ещё два стола я приткнул к бокам главного столика, эти уже были чуток пошире и намного длиннее. Хорошо, что здесь есть такой выбор из мебели.
Пока я сдвигал столы, сзади послышались приближающиеся торопливые шажки и тонкий взволнованный голос Рабиги произнёс:
— Что Вы делаете? Кто Вы? — я обернулся, и она, узнав меня, тут же успокоилась.
— Вы сами мне разрешили перестановку столов, если это никому не будет мешать, по моему вкусу, — напомнил я, — А при заказе в баре это мне подтвердили.
— Да-да, извините, просто я Вас не узнала со спины, простите, пожалуйста... — затараторила она, — Заработалась совсем, вот, как раз бегу на кухню перекусить немного. Там сейчас пирожные, ой, мне нельзя. Я чай и немножко булочек, ну, если честно, то и кусочек мяса. Вы не подумайте, я только один, просто очень хочется мяса, а сосисок нет. Ой, то есть сосиски есть, конечно, конечно же, есть! Но я их не ем. Почти совсем. Понимаете — там свинина. А я, как бы это сказать, не люблю свинину. А булочки... Если, конечно, в булочках нет сладкого варенья... И кусочек мяса. Небольшой совсем! А Вам принести что-нибудь? Хотите?
— Нет, спасибо Вам большое, милая Рабига́, мне принесут, — я широко улыбнулся ей. Ну вот, да что ж такое, теперь и эта раскраснелась! — Только вот что. Раз уж Вы здесь. Мне нужно отключить вот эту люстру над нами, можете? Вы говорили, что у вас они отключаются каждая отдельно по желанию клиентов. Отключите, пожалуйста, а ко мне сейчас подойдут и принесут любую еду.
— Да-да, я быстро, — она вновь заулыбалась, — Приятного Вам аппетита и... ну... отдыха у нас, — и упорхнула выполнять мою просьбу.
Через несколько секунд, когда я заканчивал центровать столешницы, лишний свет надо мной погас, и остался прекрасный мягкий полумрак, отлично раздвигаемый светильниками позади меня. Красиво и удобно получилось, я был собой доволен, ведь устроил всё, как хотел. Рыба ищет где глубже, а человек находит где лучше и переделывает! У меня вообще мало общего с рыбами, если честно…
Получившаяся конструкция имела вид буквы «П» и представляла собой точное воплощение моей задумки. Все три стола были застелены длинными белыми скатертями, почти до пола, и пустыми. Я нашел, где оставил меню, взял стул — обычный, с мягким сиденьем и без спинки, оглядел ресторанное помещение и отметил, что любопытство вызывал практически у всех! Впрочем, вежливость у людей присутствовала, и все, кроме трёх, кучно сгруппировавшихся девушек у бара, отвернулись. Это были те, кого просил поискать у барменши. Я боялся, что она не сможет найти среди незанятых нижних сотрудниц ресторана тех, кого бы я хотел к себе пригласить. Пригласить не обедать со мной, а послужить терпеливым безропотным антуражем – двоих, и на роль расторопной прислуги для джентльмена – профана в правильной роскоши обеда – третью. Слава богам, особенно Дионису, она нашла таких желающих! Может, их было и больше, ведь стараниями двух иностранных «благодетелей» в ресторан не поступало новых посетителей, и работы у всех поубавилось. А всем известно, что нет ничего хуже и опаснее на свете, чем скучающие без работы, а тем более без Темы, нижние! Но мне нужно было всего только три. Наблюдая за мной, они, насколько я мог судить издалека по застывшим фигурам (услышать я их не мог), не переговаривались. Думаю, в тот момент каждая сама для себя решала, что же я строю: пыточную или что похуже. Хотя, в своей пикантной просьбе, я сразу объяснил и Рабиге, и «зелёному фартучку» бара, что никакого насилия, садизма, в том числе морального, и никакой боли, даже если попросят. Но бояться им, очевидно, никто не запрещал. Я уселся, раскрыл меню, и троица нижних, поняв, что я закончил приготовления, поспешила ко мне, в мою власть.
Все три девушки были именно такими, как я и мечтал: среднего роста, в меру худенькие — не анорексички, но и без лишнего жирка, немного за двадцать, две из них были медлительно томными, третья — живенькая. Остальное, а именно развратность и смиренная послушность, пока было не ясно, но я уже не сомневался, что и в этом всё будет замечательно. Неужели за такими милыми созданиями никто здесь в ресторане не ухаживает, пока они сидят без дела, мысленно посочувствовал я. Ведь тут должно быть полно и Верхних сотрудников. На них была одинаковая одежда нижних служанок ресторана, хотя, как я узнал на ресепшене и в баре, обычность эта меняется изо дня в день и неизвестно по какой прихоти старших администраторов. Не знаю, как в другие дни, но сегодня это было прелестно. На них были очень короткие белые блузки, ещё более короткие изумрудные юбочки, которые лишь скрывали цвет трусиков, если таковые были, да и то не всегда, ну и зелёные туфельки на невысоком каблучке. Фартучков официанток не было, если кто-то из них и работал разносчицами, а может даже и поварами, то предпочли снять лишнюю «спецовку». Но я был чуть-чуть развратнее и посчитал лишним не только фартук. Двум, которым суждено было стать моими живыми чувствительными манекенами, я велел разуться и раздеться топлес. Выбрав первой самую любопытненькую, но смиренно неподвижную, я пригласил её занять своё место.
— Ложись на спину и чуть повернись ко мне, — я хлопнул по столу справа от себя, — Вот здесь будет твоя голова, здесь лопатки, здесь попа. Руками можешь делать что угодно, только мне – не мешай!
Она послушно водрузилась на скатерть, как я сказал. Второй я велел проделать то же самое, симметрично первой, но на левом от меня столе. Они расположились так, что я мог, не вставая со стула, дотягиваться руками (что я и проделал, прогладив кожу, где достал) от голов чуть позади меня до их колен впереди. А сидя прямо и раздвинув локти, я касался бы их животиков.
— А как же я, Господин? Мне что делать? — жалобно спросила третья.
— А ты – как и оговорено – будешь прислуживать мне. Официанткой, слугой, массажисткой, советчицей. Я совершенно не разбираюсь во всех этих премудростях и изысках ресторанных блюд, никогда не был извращённым гурманом, — я улыбнулся своей свеженазначенной служанке, — Как тебя зовут? Иди ко мне.

— Джули, Господин, то есть Джульетта, у меня мама с папой были актёрами театра, папа сейчас уже режиссёр, а мама и теперь играет. Им очень нравится Шекспир. А вот друзья у меня совсем-совсем не понимают высокого искусства и зовут меня Жули или Жуля. Глупые, но я давно привыкла, — она быстренько обежала вокруг левого стола, смешно тряся грудками под коротенькой блузой, и встала у меня за спиной справа, заглядывая в раскрытое у меня в руках меню, готовая уже подсказывать такому несмышлёному в правильной еде Хозяину.

Читать дальше: Окончание



К началу топика