bdsmion

БДСМ сообщество
 
Культурный центр BDSM
Здесь светло!
Добро пожаловать!

Вход

Что такое БДСМ? Что такое bdsmion.com?
Безопасный режим
Безопасный режим скрывает весь основной графический контент сайта (эротические фотографии, фотографии пользователей и т.д.).

Таким образом, Вы можете общаться и просматривать сайт, не опасаясь случайных досужих глаз (на работе, в интернет-кафе и других публичных местах). Это также экономит Ваш трафик.
   

Тема «Как феникс из пепла.»


 
  Fargen

10Окт2014

12:54:53

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Это фанфик, то есть история написанная на другое произведение. В данном случае на мир "Гарри Поттера", созданного Роулинг.
Не ищите здесь сессий, но БДСМ здесь есть и будет)))

Название: Как феникс из пепла.
Автор: Fargen
Соавтор: Naira
Бета/ Гамма:
Персонажи : Лорд Вольдеморт и все обитатели канона
Рейтинг: NC-21
Тип (категория): слэш
Жанр: Deathfic, Angst, Darkfic, Drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: Чужого не надо
Аннотация: Жизнь Лорда Вольдеморта с момента его рождения и до момента гибели в 1998 году, написанная им самим.
Предупреждение: Канон. Не детские темы. Жестокость. Весь фик один сплошной Angst, ХЭ.
Комментарии автора: Убедительно просим при прочтении обратить внимание на наличие расхождений с каноном. При обнаружении оных - сдавать авторам!


Посвящается тем в душе которых ещё жив древний клич: “Делай, что должен и будь, что будет.”
Ты последнюю ставишь точку,
Выткав сказку при лунном свете.
Ты счастливо ее окончил -
Чтоб не плакали ночью дети,
Только кто-то свечу уронит
И десяток страниц забелит:
Есть такие, кто точно помнит,
Как все было на самом деле

И перо возьмут чужие руки,
Записать себе присвоив право
Хронику чужой тоски и муки,
Всыпать правды горькую отраву.
Приоткрыты двери преисподней,
Ангелы растоптаны конями,
И сюжет известный новогодний
Переписан серыми тенями.
(Канцлер Ги. - Страшная сказка.)
Начало

Я родился 31 декабря 1926 года в маггловском приюте в Лондоне.
Первое, что я помню - это боль и одиночество. В той дыре, где я рос, дети до пяти лет находились в чуть лучшем положении, чем все остальные воспитанники. Основной задачей мелких зверенышей было всего лишь урвать себе кусок хлеба и, спрятавшись подальше, съесть его. Дети послабее умирали от голода, побоев и болезней, но взрослые не обращали на нас внимание. Очень рано я понял, что это наплевательское отношение было счастьем - гораздо хуже было, когда взрослые начинали проявлять к нам интерес.
Директриса моего детдома, мисс Коул, богобоязненная маггла из вполне приличной семьи среднего класса. Осознанно я себя помню как раз лет с пяти и уже тогда эта женщина была в приюте директрисой. Говорили, что она получила свой пост после того, как умер ее отец, который завещал всё своё имущество в пользу церкви. Лет ей было между сорока и пятьюдесятью, муж ее умер, не оставив ей приличного состояния и отчего-то она решила, что сиротский приют это прекрасное место для того, чтобы решить свои финансовые проблемы. В общем-то, если бы она только воровала у нас - мы могли бы быть счастливыми, но, к сожалению, церковь выделяла не так много денег на наше содержание и особо разбогатеть, обворовывая сирот, ей не удалось бы и она, проявив чудеса изобретательности и изворотливости, нашла выход.
Где эта женщина обзавелась нужными знакомствами, навсегда осталось для меня загадкой, но, казалось, жизнь налаживается, и она действительно старается проявить о нас заботу: мальчишки покрепче становились разнорабочими и носильщиками, девочки работали прачками, швеями, прислугой в домах. Денег они, разумеется, не получали, но их хотя бы кормили (мальчики даже первый раз, за её директорство смогли поесть немного мяса!). Жизнь шла своим чередом, но, как это обычно и бывает - всё изменилось в одночасье.
Одна из наших девочек работала в богатом доме, в один из вечеров она прибежала в слезах и разорванной одежде: хозяйский сынок изнасиловал её, а так как она сопротивлялась - он сильно её избил, поэтому не смог отрицать случившегося. После этого в приют заявились родители того парня и, чтобы замять скандал, заплатили директрисе, а через неделю к нам пришел и сам виновник происшествия. Только он не собирался извиняться или заглаживать вину - он пришел предложить денег за ещё одну ночь с Китти. Ему понравилось, как она “брыкалась”. Это была большая сумма, большая настолько, что чтобы её заработать - всем нам пришлось бы трудиться не покладая рук целый месяц. И.... директриса с радостью согласилась.
С того дня в приют пришел АД.
У этого хлыща оказалось много дружков с подобными вкусами, а потом вести о новом борделе с малолетками разнеслись по злачным местам Лондона. Все извращенцы знали, что у нас за умеренную плату можно осуществить любую свою фантазию, даже самую больную и директриса их очень жаловала - они всегда очень хорошо платили.
Нас стали хорошо кормить и одевать, у нас появился врач, которому поручили следить за нашим здоровьем. Смертность, правда, не уменьшилась - просто теперь вместо голода и болезней мы убивали себя сами. Или нас убивали клиенты. Сиротский приют стремительно превращался в самый настоящий бордель.
Директриса расщедрилась на ремонт ветхого казенного дома для того, чтобы привлечь в качестве клиентуры не только всяких сброд, но и клиентов пореспектабельнее. Несколько комнат было обставлено даже с роскошью. Для несведущих посетителей и церковных проверяющих наш приют стал чуть ли не образцовым. Удивительно, но они вполне верили в то, что шикарно обставленные комнаты, в которых принимали богатых клиентов - это комнаты для гостей! Директриса выступала в роли благодетельницы, жертвующей деньги на благоустройство нашего приюта (отчего-то ни у кого не возникало вопроса - откуда у нее средства на подобные пожертвования). В глазах обывателей она была меценаткой и бессеребреницей, посвятившей всю свою жизнь сиротам. Перед войной она даже удостоилась медали от епископа, как человек, посвятивший свою жизнь служению другим.
Первый раз она попыталась положить меня под клиента, когда мне было семь лет. Именно в тот день я узнал, что отличаюсь от других детей. Когда у меня уже не осталось сил сопротивляться, а от паники и боли мутилось сознание, всплеск стихийной магии откинул клиента к стене. Он сильно ударился головой, но, к сожалению, не умер. Именно из-за этого урода Джимми уже второй раз резал себе вены, но нанятые директрисой надсмотрщики успевали его спасти.
После этого случая меня сильно избили и заперли на неделю в карцер. Раз в день кто-то просовывал в дверцу, вырезанную около пола, чашку с водой и это было все, что я получал. Меня мутило от голода и слабости, но я почувствовал, что у меня есть возможность спастись. Магия не дала мне умереть и залечила раны, и это ещё больше напугало директрису. С того дня она, раз за разом, пыталась сломать меня. Но магия каждый раз меня спасала, и ее всплески становились всё сильней и сильней.
Это пугало ее и, она решила, что я порождение ада или что-то в этом роде, а если умру, то за меня отомстят силы, покровительствующие мне, в любом случае - на время она оставила меня в покое и это было счастьем. На какое-то время директриса перестала меня замечать, за то дети возненавидели меня: они не понимали, почему я нахожусь в привилегированном положении. Несколько раз меня пытались забить до смерти просто от злости и безысходности. У меня было несколько друзей, но узнав о том, что я смог себя защитить - они отвернулись от меня, теперь я перестал быть таким же, как они. Это их пугало и вызывало жгучую зависть.
Я жил как маленький зверёк, во мне говорили только инстинкты. Нет, не говорили - кричали. Кричали о выживании любой ценой. Изо дня в день я прятался ото всех, а когда меня загоняли и нападали скопом, меня спасала магия. Однажды мне стало так больно и противно, что я пожелал всем сердцем, чтобы мои обидчики почувствовали себя в моей шкуре и все ребята, которые тогда били меня, попадали на пол с громкими криками и стонами. Мы все хорошо переносили боль, но, похоже, магия её усиливала в несколько раз. Однажды проделав это - я научился пользовался этим методом защищая себя: он не приносил видимого вреда, но отбивал желание вредить мне. Почувствовав на себе боль, которую я причинял им - дети оставили меня в покое, потому, что боялись. Единственным моим другом был ужик, которого я нашел в саду, но и эта дружба долго не продлилась. Поняв, что не могут безнаказанно бить меня, дети стали портить мои вещи, а когда узнали о Шуше - одна девчонка скормила его собакам.
Я отомстил.
И за каждую гадость с их стороны стал делать две-три в ответ.
Потекли годы одиночества. Это было не так уж и плохо, если сравнивать с жизнью моих бывших друзей. Джимми всё же смог убить себя, когда мне исполнилось 10 (ему тогда было не многим больше моего). Китти стала проституткой, и спивалась.
Такая судьба ждала каждого из нас. Самые жестокие и сильные сбегали и уходили в банды, а у других впереди, после нескольких лет боли и унижения, светила только смерть. Я чувствовал себя счастливцем. И если моя защита от Дьявола - я был готов отработать ему каждый день из тех, что мне не приходилось ложиться под извращенцев. А от Бога, о котором нам рассказывали, я не видел никакого проку.
У нас в приюте было две монашки, они видели, что происходит, но одна брала деньги у директрисы и молчала, а вторая просто не замечала происходящего. Когда избитые, изнасилованные дети, говорили ей, что с ними это сделали с разрешения директрисы - она начитала читать им нотации о вреде вранья и безответственного поведения. По ее мнению это ведь они сами спровоцировали уважаемых людей на такие мерзкие поступки, она говорила, что это они сами во всём виноваты, и их ждёт геенна огненная, а за клевету на уважаемую женщину. Решившие жаловаться - немедленно отправлялись в карцер. Вместо того, чтобы накормить и позвать врача, сестра Урсула приказывала читать дурацкие псалмы и уходила молиться об их душах. Потом приходила вторая монашка, освобождала, кормила и вызывала врача.
Именно сумасшедшая сестра Урсула, стала инициатором того, что из меня пытались изгнать Дьявола. О Мерлин, как же я тогда перепугался! Если этот жирный поп изгонит дьявола - я лишусь своей защиты, и тогда мне недолго останется жить! Но всё, слава всем богам преисподней, обошлось.
Сестра Урсула вызывала у нас всех такое презрение и брезгливость, что даже представить невозможно. Если директрису и сестру Агнессу мы ненавидели, то эту презирали.
Так или иначе, но я дожил до того дня, когда в приюте появился Дамблдор. Увидев вошедшего в мою комнату странно одетого бородатого дядьку, я сначала я подумал, что сумасшедшая Урсула опять попа подослала и насторожился. Но дядька рассказывал удивительные вещи: он сказал мне, что я волшебник и рассказал о магии и о школе для таких детей как я. Я не верил ему, и он, чтобы доказать мне, что говорит правду поджег шкаф, в котором лежали мои вещи. Я испугался, но огонь погас, не причинив ветхой мебели особого вреда. Только коробка внутри шкафа отчего-то прыгала. Профессор выглядел настороженным и принялся вещать, о необходимости вернуть украденные вещи, недопустимости воровства, справедливости, о том, что нужно быть хорошим мальчиком и прочий бред в этом духе. Я не мог его понять, но готов был вернуть это барахло владельцам (даже умоляя каждого из них на коленях забрать свои шмотки) уже только ради того, чтобы он забрал меня отсюда. И если подобное было его непременным условием для того, чтобы избавить меня от приюта - я действительно был готов сделать это.
Не знаю почему, но я позволил себе поверить странному посетителю, и рассказал ему о том, что у меня получается. Выслушав меня мужик насторожился, а после того как я поделился тем, что умею говорить со змеями вообще напрягся, мне показалось - он испугался. За свою жизнь я научился чувствовать страх с легкостью. Еще немного посидев со мной, он потряс бородой и убрался в ту сказочную страну, из которой явился, словно чертик из коробочки, сказав, что на лето меня заберут в тренировочный лагерь, а после него на десять месяцев в году я уеду в Хогвартс где буду жить и учиться целых семь лет. Это было мечтой. Два месяца пребывания в отвратительном приюте вместо всего года! Уж их-то, я думал, что переживу с легкостью. Я был молод и наивен, и не знал всех гадостей, что может преподнести судьба.
Следующие полгода прошли вполне сносно. Единственное, что меня огорчало - я узнал, что профессор пообщался с директрисой и сестрой Урсулой. Эти две бабы могли наговорить про меня кучу гадостей, просто, чтобы отомстить, а ненормальная монашка еще и, чтобы уберечь “чистые души”.
Летом 1938 года, перед лагерем, меня забрал Дамблдор, он же сам и перенес меня туда.

Вспоминая свой первый год, я понимаю, что никого и ничего не запомнил; новых знаний и впечатлений было слишком много. Я старался понять: чего от меня хотят, чтобы приспособится, но кроме уроков и массы разрозненных знаний я так ничего и не получил. В школе никто не помогал таким детям, как я, разобраться в правилах, царящих в новом, неизвестном им, мире.

Мне сложно было привыкнуть к новой обстановке и окружающим меня детям. Я ждал от них удара, какой-нибудь гадости, они казались мне странными: бесцельно и бездумно бегающие, орущие, устраивающие потасовки... Мне было странно и очень непривычно видеть, что в этих потасовках никому не наносилось особого вреда, дети смеялись, это занятие казалось им хорошим развлечением, шуткой и не более того. Они пытались увлечь и меня, но к тому моменту пустая трата времени для меня уже была не понятна - каждую минуту я тратил на то, чтобы стать сильнее, а эти дети были слабы, они, хоть и обладали магией, как и я, но...
У них не получалось сделать с ее помощью ничего полезного, без палочки волшебство вообще получалось только если они испытывали сильные эмоции. И в этом случае или все вокруг них ломалось, либо они делали что-то совершенно глупое, а взрослые бегали вокруг и ахали: как замечательно у них все получилось.
Я отдалился от них, мне была не интересна возня сверстников, меня привлекали книги. Когда я узнал, что в них можно узнать больше о магии - библиотека стала моим домом. Жаль, но в лагере были только сказки, впрочем, взрослые говорили, что в Хогвартсе огромная библиотека наполненная книгами обо всех видах магии.
Когда мы выбрались на Диагон Алею за покупками к школе - я выбрал одну приличную мантию и волшебную палочку, учебники и остальное я взял или подержанное, или самое дешевое. Я не знал, на что могут понадобиться деньги, и заплатят ли за покупки в следующем году, поэтому решил экономить.
К тому моменту я уже хотел на Слизерин, а то, что Дамблдор очень нелестно отзывался об этом доме и говорил, что оттуда выходят темные маги - только укрепило моё желание. В сказках темные маги всегда были страшными и сильными. Мне тоже хотелось стать настолько сильным, чтобы не бояться никого.
Поезд и Замок произвели на меня неизгладимое впечатление, а призраки напугали до икоты, но за мою жизнь я научился прятать свои эмоции и создавать ложные: я точно знал - никто не должен знать, что мне дорого на самом деле, иначе это постараются отнять или уничтожить. Так было всегда.
Распределение прошло успешно - я попал туда, куда хотел. Дом Слизерин оправдал все самые смелые мои ожидания: там учились в основном дети аристократов - сдержанные, умные, расчетливые, они отличались от тех странных детей, с которыми я был в летнем лагере, но они не приняли меня в свою среду. Впрочем, тогда это меня не беспокоило: я привык к одиночеству, тем более, что здесь были занятия и БИБЛИОТЕКА! Но, тем не менее, мне было интересно: почему они так ко мне относятся? Сначала, я думал - это из за моего происхождения, но потом узнал о том, что девочка-староста с нашего факультета, Мария Эббот, - полукровка, да ещё и незаконнорожденная, но при этом её все уважали, к её мнению прислушивались. Я стал искать причину, но за учёбой и новыми книгами я не заметил, как прошел целый год.
Это был самый счастливый год моей жизни. До этого я никогда не жил так! Но лето неотвратимо приближалось... Я не думал, что оно будет чем-то отличаться от предыдущих лет в приюте, но я сильно ошибся.
В день отъезда меня вызвал к себе Дамблдор, который тогда был заместителем директора Хогвартса, и мило довёл до моего сведения, что ученикам школы летом запрещено использовать магию. Помимо этого, так как у меня есть склонность к беспалочковой магии, то он лично наложит на приют и окрестности заклятье, которое известит Министерство о том, что на территории использована магия несовершеннолетним. Еще он сообщил мне, что одного, двух случаев применения мной магии, будет более чем достаточно, для исключения из школы. Он пообещал сам сообщить директрисе о том, что мне нельзя колдовать.
Я понял: до осени я не доживу и, отбросив свою гордость, на коленях и со слезами на глазах, умолял заместителя директора этого не делать, ну или хотя бы не сообщать в приют. Но этот козёл посмотрел на меня своим “мудрым” взглядом и сказал, что это “научит меня общаться со сверстниками”.
О... Да... Это научило меня общаться...
Когда я попытался объяснить, что меня там ждёт - он сурово посмотрел на меня и приказал перестать наговаривать на приличную женщину. Он искренне считал, что я все придумываю, чтобы безнаказанно третировать “беззащитных детей”.
Слёзы мигом высохли у меня на глазах, я замолчал, встал с колен и посмотрел ему прямо в глаза.
Дамблдор был уверен в своей правоте, до противного напоминая сестру Урсулу, как и ей - ему было бес толку чтобы то ни было объяснять, и я по собственному опыту точно знал это.
Каким бы умным ни был заместитель директора Дамблдор, он верил только в то, что хочет. Больше я никогда не обращался к нему.
Всю дорогу в приют я принимал решение, пытаясь понять: что для меня важнее. Готов ли я продержаться до осени в том аду, что меня ждёт, чтобы вернуться в Хогвардс и Магический мир, или мне лучше прямо сейчас сбежать с вокзала и только меня и видели. Благо, я сэкономил немного денег, из выделенных, мне и в маггловском мире их должно хватить на первое время.
Путешествие как-то внезапно окончилось, и стоя на вокзале, я ещё думал, как мне поступить. Выбор за меня сделал уважаемый заместитель директора. Он просто аппарировал меня на порог приюта и постучал в дверь. Бежать было поздно. Я шел как на эшафот.
Как же засветились торжеством глазки этой мрази, когда она узнала правила моего пребывания в приюте. Не успела закрыться дверь за Дамблдором, как мне радостно сообщили, что за лето я отработаю все потерянные по моей вине деньги, а так как на мне всё заживает моментально, то и жалеть меня незачем. Когда она увидела, что я готов сигануть прямо из окна - мисс Коул позвала своих амбалов, которые заперли меня в “VIP апартаментах”, как они тут назывались.
Так мои красота и живучесть сыграли со мной злую шутку.
Это была комната с решетками на окнах, огромной кроватью и массой приспособлений для причинения боли и унижения. Я провел в ней почти все лето и вышел оттуда только перед началом учебного года.
Первый день, проведенный в этой страшной комнате, у меня получился весьма насыщенным. Потом я узнал, что девственность строптивого мальчишки эта “благодетельница” продала, устроив аукцион. Тот козёл, которого я приложил четыре года назад, не пожалел небольшого состояния, чтобы отомстить обидевшему Его Светлость мальчишке.
В тот день, и все последующие я узнал очень многое о боли и унижении. За это лето со мной сделали всё, что возможно сделать с двенадцатилетним мальчишкой, и намного больше. Как же радовалась директриса и клиенты, которым я понравился, что всего за пару часов у меня срастаются сломанные ребра, а почти содранная кнутом кожа и разорванный анус, заживают, буквально, на глазах. Меня насильно кормили, и в отсутствие клиентов со мной оставался кто-то из надсмотрщиков: они опасались, что я что-нибудь с собой сделаю, и они потеряют прекрасный источник доходов. А внутри я, как будто, умер, или ушел, осталось только моё тело, за которым я отстраненно наблюдал, и с каждым днём клиентам приходилось прилагать всё больше усилий, чтобы вырвать из этого тела крик.
Я впал в странное состояние, из которого всплывал лишь на краткие моменты, когда тело не могло справиться с тем, что с ним делали. В один из дней в комнату, где меня содержали, зашла директриса, и бросила мне под ноги какую-то тряпку. Я сначала не понял что это, но, приглядевшись, узнал - это была моя мантия. Я смотрел на мучительницу, пытаясь понять: чего она от меня хочет. Я ждал, что она прикажет сделать, и приказ последовал: мне было велено не валять дурака и одеваться - скоро за мной придут из того “дьявольского места”.
Дамблдора я встретил совершенно пустым взглядом. Когда он поинтересовался, что со мной, директриса, изобразив на лице грустно-сочувственную лицемерную улыбку, проникновенно поведала профессору, что у меня, якобы, умерла подруга и я, дескать, потрясён этим печальным событием. Дамблдор довольно улыбнулся: он явно посчитал, что его метод воспитания сработал и, положив руку мне на плечо, отвёл в сад, туда, где нас никто не видел, и аппарировал нас обоих.
Я не дергался от его прикосновений, только потому, что за это лето меня отучили сопротивляться. Я помнил: если я окажу сопротивление - будет хуже. Дамблдор провёл меня по магазинам, а потом вернул в приют. Я механически реагировал на окружающую меня реальность, в то время, как меня словно зверюшку на поводке, водили из магазина в магазин, “подсказывая”, а, по сути, приказывая, что мне нужно купить. Мне было все равно и я молча подчинялся чужой воле, так было проще, да и спорить с деканом Гриффиндора было бесполезно, я помнил это даже находясь в полувменяемом состоянии.
Когда Дабмблдор отправился восвояси, меня снова поместили в ту же комнату и...
В следующий раз увидел директрису в тот день, когда было пора отправляться в Хогвартс. Она была неимоверно довольна и довольно долго разглагольствовала на тему того, что заработала на мне огромное состояние, а моё упрямство только увеличило прибыль. Уходя, она сказала, что с нетерпением ждет следующего лета.
Я не заметил, как меня одели и передали в руки Дамблдору, очнулся я уже от того что поезд тронулся с перрона.
 
  Fargen

10Окт2014

12:56:00

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Обманутые радугой идем,
Заложники небесного коварства.
По-детски верим в торжество добра над злом
И в долгий век наивного бунтарства.

Зверь прошлого крадется стороной,
Те, кто отстал от нас, - его добыча,
Так отвратителен его голодный вой,
Тот вой, что зверь зовет своим победным кличем.

Верь мне, однажды мираж не растает!
Я здесь уже был, я все это видел, я знаю!

И ты будешь меняться, оставаясь собой,
Зажигать города, забывая покой,
Серебро твоих струн оборвет чью-то жизнь,
И ты однажды проснешься другим!
(Ольви - Обманутые)

Становление
В маггловском мире в этот день, пятницу 1 сентября 1939 года, началась Вторая Мировая Война, но для меня, он стал днем окончания плена.
В поезде было шумно, и так как мне сложно было пережить столько шума - я заперся в купе один и никого не пускал к себе до самой школы. Когда начался банкет, я сидел за столом и, низко опустив голову, ковырял ложкой в тарелке. В голове крутились мрачные мысли “Тут никто не будет заставлять меня есть, можно просто умереть с голоду, или с лестницы рухнуть, на крайний случай - с астрономической башни спрыгну”. Я сидел не замечая, как переглядываются и обмениваются репликами студенты моего Дома, те самые, которые не обращали на меня внимание весь прошлый год. Придя в свою комнату, я обнаружил на кровати книгу, даже не книгу, а что-то типа тетради в мягкой кожаной обложке, на которой не было ни одной надписи, позволявшей бы понять, что за текст скрывается под обложкой.
Я взял ее в руки и открыл. На первой странице красовалось четыре фамилии: Слизерин, Равенкло, Хаффлпафф и Гриффиндор. Эта надпись пробила стену моего безразличия, я перевернул следующий лист и прочел: “Кодекс школы магии Хогвартс”. Мне стало интересно и я, начав читать, довольно быстро осознал, что в тетрадке изложено описание устройства факультетов Хогвартса и оно очень сильно отличается от того, что я уже о них к этому моменту знал.
“Студент, ты держишь в руках наше завещание. Мы потратили всю свою жизнь, создавая эту школу. Она принесёт процветание Британии и величие нации магов и волшебников. Мы основали четыре факультета, по четырём стихиям, созданным богами:
Огонь - Гриффиндор
Воздух - Равенкло
Земля - Хаффлпафф
Вода -Слизерин
На каждый из факультетов попадают дети, относящиеся к одной из стихий. Во главе факультета стоит человек, воплощающий саму стихию. Его задача - пробудить и развить в детях силы, даруемые этой стихией. Над ними находится директор школы. Его задача - обеспечивать функционирование школы и заботиться о безопасности и удобстве детей и преподавателей, он обязан следить, чтобы между факультетами не было вражды и конфликтов.
У каждой стихии есть как разрушительное, так и созидательное применение - нет плохих или хороших сторон магии, есть только способ, которым она используется.
Выпускники Гриффиндора - это совесть, сила и воля нации. Они живут по законам рыцарства. В мирное время они становятся защитниками порядка, политиками, следящими за справедливостью и честностью правил для всех граждан страны.
В военное время - это маги-рыцари, защищающие невинных. Они наделены очень большим магическим потенциалом.
Выпускники Равенкло - это разум нации, они изобретают новые виды магии и науки, именно их стараниями нация становится сильной и жизнеспособной. Они движут прогресс и процветание.
В военное время - это изобретатели и стратеги. Они относительно слабы, как маги, но виртуозно используют свои резервы.
Выпускники Хаффлпаффа - это сердце и душа нации, они поэты, писатели, художники, целители, гербологи, зельевары и воспитатели, они призывают каждого члена нации стремиться быть лучше и чище. Жемчужины этого факультета - это Мудрецы и духовные лидеры нации, они душа нашей страны и советники правителей.
В военное время они целители, стихийные маги, им подвластна сила природы, маги они достаточно сильные, но не всегда использующие полностью свой потенциал. Их магия основана на жизни.
Выпускники Слизерина - это воля и жажда жизни нации. Они политики и коммерсанты, правители и заговорщики. Лучшие императоры были из Слизерина.
Во время войны - это шпионы, убийцы и тайная полиция, они делают всё, что необходимо для выживания нации. Часто именно Слизеринцы составляют заговоры против короны и свергают недостойных правителей, даже если после этого они погибают. Сила их магии не самая большая, но прекрасно используемая.
Только когда все факультеты функционируют правильно, а их выпускники возвеличивают страну, только тогда нация процветает. Не может быть конфликта между факультетами, ибо не может сердце быть менее важным, чем разум или сила. Если между факультетами вспыхнет вражда - падёт корона.”
Я прочитал эти строки и они всколыхнули что-то в моей умершей душе. Сначала я подумал, что мои соседи по общежитию подложили мне эту книгу, чтобы я понял свою ничтожность, и то, как я не соответствую их дому, но потом я заметил закладку в Уставе, и решил открыть то, на что мне хотели указать, даже если там какаято гадость это уже ничего не изменит мне было нечего терять.
Книга открылась на главе полностью посвященной Слизерину.
“В мирное время девизом факультета можно считать слова:
“Используем во благо всё, что ниспошлют нам Боги”.
В военное же время, девиз меняется:
“Всё, что не убивает нас - делает нас сильнее”.
Прочитанное поразило меня. Это были слова, которые проникли прямо в сердце. Я судорожно перелистнул правила для мирного времени и нашел описание того, как полагается вести себя в военное время.
“Нет бесчестья пережить плен. Выживи. Отрешись от лишений и бесчестья, вернись к своему королю и семье, а потом жестоко отомсти тем, кто посмел пленить тебя и не соблюсти закон рыцарства. Ври врагу, но не предавай тех, кто зависит от тебя. Преврати своё бесчестье и слабость в силу и гордость, ибо ты выжил и вновь вернулся в строй, а враг твой пал от руки твоей. Не прощай тех, кто оскорбил тебя ибо и других они поругают. Пусть месть твоя станет примером для негодяев и пусть трепещет враг”.

{Как интересно... Вот бы почитать эту книгу тоже. Может быть, она, ну или ее копия есть в хранилище Тома? Надо поискать... Хотя, какая теперь уже разница?..}

Таким архаичным стилем дальше рассказывалось о путях Слизерина. Каждое слово становилось для мня откровением, они пробуждали мою умирающую душу, давали надежду. Я представил, что эти месяцы я был в плену у врага. Этот враг сильнее меня, но я вырасту и отомщу. И, как завещал основатель моего дома, месть моя будет страшной.
Что-то во мне расслабилось, а следом навалилась усталость. Как сидел в мантии, так я и уснул на застеленной постели с Уставом в руках.
Утром, когда я проснулся, мне стало плохо: к горлу подкатила тошнота, и я еле-еле успел добежать до туалета. Мне было мерзко, я сам себе казался грязным.
Я залез в душ очень долго стоял под горячими струями, пытаясь смыть ощущение чужих рук на своём теле, но получалось плохо. Всё, что со мной произошло, накатилось разом, и я не знал, что мне делать: идти на завтрак, да и на занятия мне очень не хотелось. У меня была постыдная паника и выйдя, наконец, из душа я забился в угол своей кровати, одев на себя побольше одежды, и укутавшись во все одеяла, что я смог найти. Мне было жарко, но это ощущение было не похоже на то, что было летом. Так я просидел до вечера. А вечером в мою дверь постучали.
Мои палачи никогда не стучали, поэтому я спросил кто там, а когда услышал, что это Мария Эббот (та самая староста-бастард) решил её впустить. Всю свою жизнь я был благодарен этой удивительной девушке - моему первому другу и наставнику.
Когда я открыл дверь, она отодвинула меня, прошла к креслу и уселась, с независимым видом, она была совершенно спокойна, разве что на лице отображалась легкая заинтересованность. Постояв у двери, я плюнул на всё и снова забрался на кровать - там я чувствовал себя спокойнее. Девушка какое-то время смотрела, как будто, что-то прикидывая, а потом заговорила:
- Вы прочитали книгу, которую я вам оставила?
Я коротко кивнул в ответ.
- Вы прочитали о путях Слизерина?
Я снова кивнул.
- Тогда, как староста Слизерина, я могу предложить несколько решений вашей проблемы, мистер Реддл. Это предложение я делаю от имени старост.
Я побледнел, сердце сжалось. Первой мыслью, которая пришла мне в голову, была о том, что кто-то из моих клиентов рассказал моим соседям по дому о моём позоре, возможно, я обслуживал кого-то из их родственников.
Увидев моё состояние, она продолжила:
- Я не знаю, что конкретно с вами произошло, но мы все видели на банкете, что вы готовы наложить на себя руки. Сегодня утром вы не явились на завтрак, потом вас не было весь день, (благо, сегодня суббота, и вы не испортили нам посещаемость) - она говорила совершенно спокойным голосом, так, словно сообщала мне о новом расписании уроков. - Ваша смерть может плохо отразиться на нашем доме, поэтому, как его староста, я обязана предложить вам помощь. За прошлый год мы присмотрелись к вам и пришли к выводу: вы не похожи на тех грязнокровок, что врываются в наш мир и уничтожают его из-за своей глупости и нежелания учиться чему-то новому. Я дам вам шанс, и даже, следуя традициям нашего дома - предоставлю возможность выбора.
Внимательно наблюдая за моей реакцией Мария, слегка оживилась, в ее словах стали слышны азарт и заинтересованность.
- Мы не знаем, подробностей произошедшего с вами, но в общих чертах догадываемся о сути. И мы можем вам помочь. Есть четыре способа решения проблемы. Каждый способ отражает сущность своего дома. Способ Гриффиндора: рассказать всем, что случилось, и отстаивать ваши права везде, даже в газетах. Это решит проблему, - спокойно сказала девушка и увидев, как я приобрел слегка синеватый оттенок, усмехнувшись, продолжила. - Но этот способ самый неприятный и он не сделает вас ни сильнее, ни лучше. Второй способ - это способ Раванкло: мы можем научить вас обращаться с законами, как маггловским так и магическим, и вы сможете с нашей помощью засудить всех своих обидчиков. Этот способ лучше предыдущего, он сделает вас сильнее и умнее, но он предусматривает, что ваше положение станет известно очень многим людям. Третий способ - это метод Хаффлпаффа: мы можем найти семью, которая усыновит талантливого полукровку ребёнка и поможет встать на ноги. В этом случае ваша проблема разрешится, и вы получите поддержку магической семьи.
Услышав её слова, я задумался: если они смогут найти семью, которая захочет взять такого как я, это было бы действительно замечательно. Может быть, мне даже не придётся всё им о себе рассказывать. Впрочем, реальных шансов на такой сказочный исход я не видел, это было слишком хорошо, да и новым родителям может захотеться, чтобы я вел себя, как обычный ребёнок, а я вряд ли смог бы это сделать, поэтому я нетерпеливо ждал, что Мария предложит еще, ведь слизеринского решения проблемы она так пока и не озвучила.
- И есть последний способ решения ваших проблем, он труден, но он научит вас очень многому и превратит ваши боль и позор в вашу Силу. Это метод помощи практикующийся в доме Слизерин. Мы можем научить вас как выжить, узнать все слабые места ваших врагов, а потом уничтожить их одного за другим. Этот метод приведёт к тому, что просто не останется живых свидетелей, способных рассказать о том, что с вами произошло. Если вы согласитесь на этот способ, то к концу вашего обучения вы будете гордиться всем, что с вами произошло, но у этого способа есть несколько больших минусов: вам придётся довериться хотя бы одному человеку. Этот человек должен будет знать все нюансы вашей жизни, только так он сможет вам помочь, - увидев, страх появившийся в моих глазах, она добавила: - Человек, который будет вашим доверенным лицом, принесёт вам Непреложный обет о неразглашении тайн. Вторым неприятным моментом является сам способ решения проблемы: вам придётся столкнуться с вашими кошмарами и взглянуть им в лицо. Как и при большинстве болезней - лекарство довольно горькое. Вы выслушали мои предложения, теперь я оставлю вас одного, чтобы вы могли все обдумать. И почитайте внимательно о путях войны дома Слизерин. Это даст вам некоторые ответы. Когда вы что-нибудь решите - найдите меня или любого семикурсника из нашего Дома. Если выбранный вами человек не будет обладать необходимой информацией - он спросит тех, кто знает не разглашая ваши тайны. Приятного вечера.
Договорив, она оставила меня наедине с моими мыслями. До этого дня я не до конца понимал в каком Доме я учусь. Я считал себя чудовищем, но, похоже, я мелкий зверёныш и только что крупный хищник предложил мне помощь, почему-то мне было жутко интересно, чем они смогут мне помочь.
Девушка чётко рассказала, зачем ей предлагать мне помощь и ради чего она согласится возиться со мной. Я видел её выгоду, и мне было не так страшно, как даже в случае если бы мне нашли семью. Но больше всего мне понравилось как легко и обыденно она озвучила мою сокровенную мечту, ту, которую я повторял словно молитву, ту, которая не дала мне сойти с ума: я жаждал найти всех посещавших приют уродов, и даже если мне понадобиться сто лет - отловить каждого и устроить персональный ад на земле. В конце концов - они считали меня одержимым дьяволом и тут у них были все шансы убедиться в том, что не зря! Похоже, в аду снова услышали мои молитвы и мне прислали помощь. Для себя я уже решил: завтра я подойду к своей старосте и в первый раз в жизни рискну довериться. И если её прислал действительно тот, кто защищал меня все эти годы, то я пройду через любые испытания и стану сильнее. В первый раз за долгое время я улыбался, но тот, кто увидел бы эту улыбку на лице красивого подростка - испытал бы ужас. Я уснул не от истощения или из-за желания забыться, а для того, чтобы побыстрее пришло завтра, и я полный сил смог встретить всё, что оно мне принесёт.

{Месть... - подумал Гарри. - Я могу понять Тома. Не знаю, как я вел бы себя на его месте, но его желание отомстить - мне однозначно понятно.}
Ночь принесла кошмары, и я просыпался несколько раз от собственного крика. Это было крайне неприятно. Проснувшись в очередной раз, я понял, что больше не засну, и умывшись, вышел в гостиную. Там ещё не должно было быть людей, но, к моему удивлению я нашел там Марию. Она сидела у камина и читала книгу; складывалось впечатление, что она еще не ложилась, и отчего-то я посчитал это хорошим знаком и решил не тянуть с воплощением своего замысла.
Я набрался храбрости и сел в соседнее кресло. Девушка как будто очнулась, её затуманенные глаза приобрели осмысленность и сфокусировались на мне, похоже она столь глубоко погрузилась в то, что читала, что ей было не легко осознать происходящее вокруг. Заметив мое присутствие, она отложила книгу и в упор посмотрела на меня, мы довольно долго молчали, а потом она спросила:
- Что, не спиться?
-Да.
- Кошмары?
- Да.
- Вы приняли решение?
- Да.
- Хорошо, - сказала она и взяла книгу, собираясь продолжить чтение.
- Я решил, что хочу, чтобы вы стали моим доверенным лицом, - собравшись с силами, сказал я.
Девушка отложила фолиант и посмотрела на меня более внимательно.
- Почему вы выбрали меня?
- Я хочу понять, что со мной не так. Вас все уважают и прислушиваются к вашему мнению, я меня тихо презирают. Сначала я думал, что это из за моего происхождения, но потом узнал о вашем... - я замолчал.
Возможно, я сейчас обидел единственного человека, хотевшего мне помочь, но я не желал ей врать.
- Вы правы. Я не чистокровная. А уважают меня за то, что я доказала свое желание идти путями чистокровных магов и чту правила этого дома. За это меня уже второй год выбирают старостой, - спокойно и без обиды ответила она. - Если вы сможете это сделать, то завоюете уважение Дома. И первым шагом может стать ваше обучение. В этом я могу вам помочь, но для этого вы должны будете мне полностью доверять. Для нас, слизеринцев, довериться кому то крайне сложно, в этом Доме почти все параноики, но это - необходимость. Иначе вы не сможете стать частью нашей семьи, вы останетесь слабым грязнокровкой. Никто не сможет вам помочь, если вы сами этого не захотите. Я не собираюсь возиться с вами и каждый раз доказывать свою правоту. Вы или принимаете мой авторитет, или у нас ничего не получится. Я готова дать клятву, в том, что всё действия, которые я буду производить с вами, будут направлены на решение вашей проблемы и для придания вам, вашему телу, вашему характеру, вашим способностям - развития, определенных навыков и умений. Но я гарантирую вам: если вы согласитесь - то не раз пожалеете о своём решении. Это путь - не для слабых.
- Я уже принял его и готов рискнуть. Может быть, я и пожалею, но навряд ли у вас получиться сделать со мной что-то, чего бы уже не делали, - мрачно ответил я.
- Тогда вот первое задание: прежде чем я принесу вам клятву, я хочу чтобы вы осознали на что идёте. В этом Доме очень много тайн, и я познакомлю вас с одной из них. Приходите через три часа в нижний коридор к картине, на которой изображена битва за Камелот. Там и поговорим, - Мария встала, подобрала свой фолиант и куда-то ушла, оставив меня наедине с моими мыслями.
Мне было жутко интересно, что она хочет мне показать, но в гостиной начали появляться люди, стало шумно и размышлять ни на что не отвлекаясь уже не получалось. Вспомнив, что сегодня воскресенье, и не нужно идти на занятия, я отправился в Большой зал – ожидать, когда подадут завтрак.

Через три часа я был в указанном старостой месте. Воздух в этой части подземелья был холоднее, чем в жилой, и, так как я пришел на полчаса раньше, успел изрядно продрогнуть. На огромной картине в полстены была изображена история о том, как защитники окруженного Камелота в результате удачной ночной вылазки уничтожили врага. Я никогда не слышал этой истории, но картина впечатляла. В сумраке коридора раздались шаги. Как бы я не хорохорился, мне было страшно, но, к сожалению, спрятаться было негде, и я рефлекторно вжался посильнее в стену. Когда человек повернул за поворот, я узнал Марию.
- Вы рано, мистер Реддл, - сказала девушка, подходя к картине. - У каждого факультета есть свои артефакты и тайны. За этой картиной храниться тайна Слизерина. Порядка двухсот лет эту комнату пытаются уничтожить директора школы, назначаемые Визенгамотом. Как и Устав Хогвартса, созданный основателями, она признана устаревшей и опасной для правительства, потому, что призывает к чести аристократов и верности стране и короне, а не правительству. И если устав переписывают вручную и передают от одного старосты к другому, то эта комната пока что сама защищает себя. Когда-то Салазар Слизерин зачаровал её так, что из неё нельзя ничего вынести или уничтожить то, что в ней находится не уничтожив саму школу, к тому же невозможно разгласить то, что вы узнаете в ней. Раньше обязанностью деканов всех Домов было изучить то, что хранилось в тайной комнате их факультета, чтобы иметь возможность помочь ученикам, но постепенно, один за другим, должность главы Дома занимали люди верные министерству, и комнаты уничтожались. Салазар Слизерин был параноиком (как и все выпускники нашего дома), поэтому он перестраховался и созданную им комнату уничтожить пока не удалось. Только из-за этого сегодня вы сможете узнать, то, что уже недоступно студентам других факультетов, - сообщила Мари, и положив руку на картину, произнесла девиз Хогвартса.
Огромное полотно отъехало в сторону, открывая проход в уютную комнату с горящим камином, её пол был покрыт порядком вытоптанным ковром, рядом с камином стоял стол и два кресла, а на столе лежало несколько книг.
Мы зашли внутрь и проход закрылся. Староста подошла к столу и взяла книгу в тисненом кожаном переплете.
- Это оригинал устава Хогвартса, написанный нашим основателем, его копию я дала вам, мистер Реддл, - девушка положила книгу, и погладила рукой толстый фолиант, раскрытый на середине. - А вот ради этого я вас сюда привела. В этой книге собраны воспоминания выпускников нашего факультета. Тех, для кого он стал единственным домом и семьёй. Он зачарован так, что в нём возможно написать только правду. Я хочу, чтобы вы его почитали. Именно в нём хранятся знания о том, как помочь детям в вашем положении. Прочитав его, вы узнаете чего вам ожидать.
Увидев, что я уже пожираю книгу глазами, Мари оставила меня одного, впрочем, момента, когда она ушла, я не заметил полностью поглощенный собственными переживаниями. С благоговением и трепетом подойдя к столу, я уселся в кресло и прочел, что было написано на титульном листе данной мне книги:
“Сила в слабости”
Надпись была вытиснена на кожаном переплете, но больше никак не выделялась. Устроившись поудобнее, я погрузился в чтение.
Сначала текст в ней был написан архаичными языками - староанглийским, саксонским, гэльским, а потом пошел современный английский язык. Через какое-то время я понял, что в этой книге собраны благодарности выпускников моего факультета. Все они начинались одинаково: “Я Лорд или Леди такой-то, занимаю такой-то пост, имею столько-то детей, достиг таких-то успехов в жизни...”, но потом всегда была фраза: “но раньше всё было не так...”.
Это были истории бастардов, сирот, наследников благородных родов, угнетаемых опекунами. Все эти люди когда-то были в подобном мне положении, и все они достигли огромных высот. Они, не стесняясь, описывали всё то, через что им пришлось пройти, и те методы, благодаря которым они выжили и добились всего в жизни. Раньше не было службы опеки, и государство не защищало детей, так что единственным шансом для них всех было дожить до совершеннолетия, сохранить разум и волю, и отомстить своим мучителям.
Из этой книги я узнал, как они боролись с невзгодами: детям, которых избивали, помогали укрепить кости, мышцы и связки. Их поили зельями усиливающими регенерацию, в результате чего их опекунам становилось очень трудно забить ребёнка насмерть. Этих детей учили колдомедицине, чтобы они могли помочь себе в критический момент, так же из этих детей выходили прекрасные боевые маги. Тех, которых могли ожидать пытки и преследования - учили переносить боль и сохранять сознание чистым, невзирая на зелья и искусство взламывания разума. Тех детей, которых травили - приучали к ядам, вырабатывая у них иммунитет, и учили зельеварению, чтобы они могли опознать угрозу, и, возможно, успеть найти противоядие. Тех, кого могли проклясть, учили ритуальной и темной магии, их “натаскивали” на проклятья, в итоге они могли различить их по самым тонким аспектам воздействия и многим из них могли успешно противостоять. Тех детей, которых по приезде домой ждало сексуальное насилие - учили использовать свою слабость, как оружие. Сначала в школе жертве находили любовника, который показывал пострадавшему ребёнку, что секс может дарить наслаждение, это сопровождалось курсом зелий, поднимающих чувственность. Потом ребенка учили очаровывать и подчинять. Он или она учились за несколько минут понимать противника, находить его слабые стороны и играть на них. Они становились знатоками человеческих душ, соблазнителями, и манипуляторами. Своё тело они воспринимали, как оружие, а красоту - как приманку для врага. Это были истинные Слизеринцы, из них выходили лучшие политики, коммерсанты, и шпионы.
Книга была полна историй взлётов с самого дна. И я сразу решил, что пока я учусь в этой удивительной школе, я постараюсь освоить как можно больше тайных знаний Слизерина. Меня до дрожи пугало то, чем придётся за них заплатить, но пока мне их предлагали - я не собирался отказываться. И начать я решил с познания своего сознания, с искусства переносить боль, и с искусства соблазнения. Теперь я понимал, почему староста сказала, что я ещё пожалею о своем согласии, но я никогда не считал себя слабым, и решил доказать это и себе, и ей. Оторвавшись от чтения и мечтаний, я заметил, что на столе стоит остывший обед, а во втором кресле сидит Мари. Похоже, она давно за мной наблюдала.
- Вы приняли окончательное решение?
- Да, мисс.
- Тогда поешьте, после чего я принесу вам Клятву, а вы выпьете Вирутасерум и расскажите о вашей жизни. Подробно. Вы знаете назначение этого зелья?
- Нет, мисс.
- Оно вынуждает человека говорить только правду.
Я побледнел. Сердце сначала замерло, а потом понеслось вскачь, как после бега. Увидев моё состояние, она подала стакан воды, я подозрительно на него посмотрел, но выпил. Мне полегчало.
- В воде было успокоительное. Это поможет вам принять решение. Я в третий раз спрашиваю вас: вы готовы к продолжению?
Сжав всю свою волю в кулак и вспомнив, что читал, я мотнул головой в знак согласия.
- Мне этого мало. Озвучьте свое решение громко, так чтобы мы оба его слышали.
- Я согласен продолжить и подчиниться вам, - почти прокричал я.
- Хорошо. Теперь ешьте.
- А что в третьей книге? - мне было очень интересно.
- Мистер Реддл. Какие выводы из прочитанного ранее о политической обстановке в стране вы сделали?
Я задумался. В книге были только истории связанные с тем, как люди справлялись с трудностями, но подумав ещё и вспомнив основные моменты, я понял, какой ответ хотят от меня услышать. Хотя это совсем не радовало.
- В начале книги писалось о том, как дети боролись со злыми опекунами и магами, которые были кровниками их роду, но больше половины книги написаны уже современным языком, и там у детей на глазах убивали родителей, а их пытали, чтобы узнать секреты рода и тайны, в которые были замешаны члены рода. Я встречал истории, где детей сажали в Азкабан, но потом выпускали, чтобы они выдали себя своим поведением. Мне кажется, что в стране идёт гражданская война.
- Это было бы гораздо лучше того, что на самом деле происходит. Но ваши догадки не лишены логики, вы доказали, что можете размышлять здраво даже в такой сложной ситуации. А та книга называется “История Магического королевства Англия” она запрещена уже двести лет и за её хранение грозит десять лет Азкабана. Но вы слишком молоды, чтобы её читать. Вам придётся сначала разобраться со своими проблемами, а потом уже я разрешу вам снова сюда прийти. Кстати, не пытайтесь вернуться сюда сами - в эту комнату могут войти только декан нашего факультета, и старосты. Они могут приводить сюда детей, которым нужна помощь. Кроме них никто сюда больше попасть не может, - сказала Мари и, строго поглядев на меня, спросила: - Вы доели?
Я молча кивнул в ответ, отодвигая от себя тарелку.
- Тогда приступим, - спокойно сказала девушка.
Мария принесла клятву о неразглашении и о ненанесении вреда. И я выпил стакан воды, в которую капнули несколько капель прозрачного зелья без вкуса и запаха.
До самого вечера я рассказывал ей о своей жизни. Это был беглый рассказ, но на некоторых моментах мой куратор заставляла меня остановиться поподробнее. Прошедшее лето мне пришлось рассказывать очень подробно, во всяком случае то, что я помнил. Её явно заинтересовала история с моим ужиком, но она мне ничего не сказала об этом. Когда я закончил она ещё долго молчала.
- Нам предстоит очень много роботы, и даже если вы приложите все усилия, я не уверенна, что за оставшееся время в Хогвартсе вы успеете исправить все повреждения нанесённые вам. Но пережитое вами, может сделать вас очень сильным человеком. Люди, у которых была легкая жизнь, не понимают ей цену, а столкнувшись с трудностями - они необратимо ломаются и больше никогда не обретают способности жить полноценной жизнью. Я буду заранее вам рассказывать, что вас ожидает. Вам даётся право отказаться, но второго шанса у вас не будет. Вы в праве прервать обучение в любой момент, но оно больше никогда не возобновится. Вас никто не осудит за ваш выбор, но Дом Слизерин только один раз предлагает помощь. Это будет ещё одним испытанием для вас. Завтра я дам вам несколько зелий, и расскажу, как их принимать, два из них помогут вашему телу и магии полностью восстановиться после пережитого летом. Третье - афродизиак, и вы будете принимать его каждый день всю следующую неделю. В пятницу, я познакомлю вас с молодыми людьми, которые раскроют для вас мир чувственных удовольствий. В их семьях сексуальная магия передаётся веками. К этому времени вы должны будете быть готовы, как физически, так и морально, к тому, что время с вечера пятницы до утра в воскресенья, вы проведёте в их компании.
Увидев, что я на грани истерики, она поставила передо мной очередной стакан с успокоительным зельем и продолжила:
- Вам не стоит так нервничать, то, что вас ожидает - станет очень приятным сюрпризом... если вы сможете перебороть свой страх. Когда ваши занятия с вашими преподавателями по соблазнению продвинуться достаточно далеко, я начну обучать вас контролю боли. С завтрашнего дня мы каждый вечер по часу будем приводить в порядок ваш разум, наука, которую я буду вам преподавать, называется окклюменцией, с её помощью можно защитить разум от постороннего проникновения и влияния. Так же с её помощью я научу вас справляться со стрессом и принимать более взвешенные решения. Она поможет вам мыслить более здраво и лучше запоминать информацию.
Я сидел, не зная, что сказать: с одной стороны - меня собрались научить чему-то невероятному и жутко полезному, с другой стороны - методы обучения вызывали ужас. Набравшись храбрости, я спросил:
- Мисс Эббот, а можно задать личный вопрос?
- Вы можете задавать любые вопросы без опаски, не на все я буду отвечать, но если буду - то только правду. Это моя обязанность, как куратора.
- Откуда вы столько об этом знаете? Я не думаю, что за то время, что вы были старостой, вы смогли бы так хорошо разобраться в этих проблемах.
- Вы правы. И ваш вопрос делает вам честь. Меня саму привели сюда на первом курсе. Моя мать была простая маггла из среднего класса. Ей повезло, или не повезло, родиться очень красивой. Мой отец никогда не считал магглов равными себе, но использовал их по мере надобности. Матери отвели роль наложницы. Когда он с ней наигрался - отпустил её домой. Ни мать, ни её семья ничего не помнили об её исчезновении. Но через шесть месяцев на свет появилась я. Мать срочно выдали замуж. Мой отчим считал, что сделал великое благодеяние, взяв ублюдка в дом. В школу я попала только потому, что о моём существовании узнал отец и забрал меня уже полумертвую из дома отчима сразу после моего одиннадцатого дня рождения. Он не считал меня своей дочерью, и забрал только потому, что во мне проснулась магия. Я хоть и полукровка, но всё же Маг - а это случается не часто. Он поставил мне условие, что признает меня своей дочерью если я докажу, что достойна этого и подсказал, что в Слизерине мне с этим помогут. Придя в этот Дом в свой первый год, я сразу привлекла внимание нашего старосты. Он стал моим куратором и научил меня всему, что я знаю. Остальное я узнала из библиотеки отца и книг в этой комнате, - девушка рассказывала все это с тихой гордостью и, не выдержав, я задал следующий вопрос:
- Мисс Эббот, а отец признал вас? - выпалил я на одном дыхании.
Девушка тепло улыбнулась, встала с кресла и, направляясь к выходу, ответила:
- До третьего курса я носила другую фамилию.





На следующее утро я проснулся от стука. Вчера я так устал, что уснул моментально и мне ничего не снилось. Открыв дверь, я увидел Мари; в руках у нее была небольшая шкатулка.
- Доброе утро, мистер Реддл. До завтрака полчаса, вот ваши зелья, в шкатулке инструкция по их приему, и учтите: я буду знать принимали вы их, или нет. Кстати, для вас задание: в свободное от учёбы время, вам следует выяснить, какие именно зелья я вам даю. Срок до конца недели.
Она отдала мне принесенную шкатулку, развернулась и ушла.
Я вернулся в комнату, и раскрыл своё первое задание. В коробке было три зелья. Одно лиловое, с клубничным ароматом. Одно болотного цвета, с ярким мятным ароматом и одно оранжевое, маслянистое со сладковато-терпким, теплым, запахом. Тут же лежала записка с дозировками и временем приёма. Похоже, что лиловое и есть афродизиак - его надо пить раз в день. А два других принимались по одной капле три раза в день, одно до еды, второе после. Их действие мне придётся выяснить на личном опыте.
Скривившись, я накапал лилового зелья и выпил его одним махом, оно и на вкус было, как клубника, от него в теле стало тепло и щекотно. Это оказалось не так страшно, как мне казалось. Решившись, я выпил и то зелье, которое нужно было пить перед едой, маслянистая жидкость, казалось, превратила воду в стакане в яркое оранжевое свечение, проглотив его, как яд я стал ждать результата и он не замедлил проявиться: по горлу в живот скатилось нечто теплое и лучистое, и ощущение этого тепла прочно поселилось во мне. От этого мне стало на удивление хорошо и приятно, как будто с плеч упал груз, который я очень давно нёс, и уже сам о нём забыл. Если всё обучение мисс Марии будет таким же приятным, то, возможно, я и доучусь до седьмого курса и не сойду с ума. Я улыбнулся сам себе и пошел умываться.
Зелье, которое я выпил после еды, сильно тонизировало и как будто сдернуло пелену с глаз, мир обрёл четкость, запахи, звуки. Я даже не задумывался о том, что не замечал, что делаю и куда иду, после этого напитка учёба уже не казалась таким невыполнимым действием. Так и пошло. День за днём - я пил зелья, учился, читал Устав и искал в библиотеке названия и описание тех зелий, которые я пил.
Учеба вошла в колею, уроки давались мне как всегда легко, хоть мне и приходилось учить намного больше, чем моим соседям по Дому. Многое из того, что для меня было величайшей тайной, для них было простыми бытовыми мелочами, привычными с детства. Я подозревал, что зелья влияли и на успеваемость, помимо этого я снова начал интересоваться окружающим миром. Но самое необычное воздействие на меня оказывало лиловое зелье. В организме появились непривычные ощущения, по ночам, иногда чередуясь с кошмарами, мне стали сниться неясные сны, заполненные странными ощущениями, похожими на тягучую, смутную жажду чего-то. Я понимал, что эта жажда связана с сексом, вновь появившаяся после ужасного лета утренняя эрекция меня искренне удивила, а к утру пятницы я проснулся от первого, в моей жизни, мокрого сна.
В приюте сексуальные темы были обыденностью, поэтому я вполне нормально реагировал на своё развитие, но после того, что случилось летом - возбуждение казалось мне святотатством, я думал, что только грязные твари могут хотеть трахаться подобно скотам, причиняя другим боль и я не хотел быть таким же.

А тем временем вечер пятницы неотвратимо приближался...
Я сидел в своей комнате и думал, как мне поступить. Я мог не пойти, отказ ни к чему меня не обязывал, но это было бы проявлением трусости - самой ненавидимой мною черты характера и в себе я ее собирался задавить напрочь. Так или иначе - но я должен был пойти, просто обязана и, собравшись с силами, я, наконец, решился.
Это решение что-то перевернуло во мне, и теперь мне хотелось шокировать своих будущих любовников. Тщательно вымывшись, переодевшись в свою лучшую мантию, причесавшись и захватив с собой подготовленный реферат о тех зельях, что пил, я направился в гостиную, где меня должна была ждать моя куратор. Я не ошибся: она сидела у камина в кресле и действительно ждала. Окинув комнату взглядом, я заметил много заинтересованных глаз, обращенных на меня. Похоже, не смотря на Клятву, многие студенты догадывались, что происходит и теперь ждали моего решения. Не удевлюсь, если они делали ставки на момент в который сломается этот грязнокровка? “А вот не дождётесь!” - звучало у меня в голове набатным колоколом и эта мысль придала сил и злой бесшабашности. Я подошел к Марии.
- Мисс Эботт, я прибыл, как вы и просили, - сказал я и слегка поклонился.
- Вы пунктуальны, мистер Редлл. Пойдёмте со мной, продолжим разговор в более уединённом месте.
Она встала и направилась из гостиной, пройдя несколько коридоров и изрядно поплутав, мы остановились у голой стены, на которой был только факел в подставке. Моя сопровождающая потянула за ручку факела каменная стена разошлась, и заставив себя войти в образовавшийся проход я оказался в красивой большой комнате, разбитой на несколько зон. Она была обставлена так, что казалось, что между гостиной и спальней просто разобрали стену. Со стороны камина и входа была зона гостиной, в ней был столик для чая, диван и два кресла. Вся композиция стояла так, чтобы тепло и свет от большого камина достался каждому сидящему у него. В глубине комнаты была огромная кровать под балдахином, который поддерживали витые дубовые столбы. Вся та часть комнаты вместо ковров была застелена шкурами животных, и даже сама кровать покрывала большая полосатая шкура. Вид этой роскоши мигом лишил меня решимости, в душе поднималась паника, сердце сдавило железной хваткой.
Как же часто за лето меня привязывали к очень похожим столбам, чтобы я не мог сопротивляться!
- Том. Том!
Кто-то звал меня. Наверное, клиент опять не доволен. Я не задумываясь, что делаю начал раздеваться. Когда на пол полетела мантия, под которую я ничего не надел, желая впечатлить кого-то, мне на плечи опустилось что-то мягкое и пушистое. Я оглянулся. Сзади за плечи меня обнимала Мария, накинув мне на плечи большую мохнатую шкуру, девушка фактически укутала меня в неё.
Из ступора меня вывела боль в её глазах. Ещё никто не переживал за меня, я всегда справлялся сам. А вот эта девушка почему-то переживает. Постепенно я начал осознавать, где нахожусь и что сделал. Мне стало очень стыдно. Не из-за того, что я разделся при своей старосте, а потому, что потерял контроль над собой. Это было страшно. Только в этот момент я понял, что мне действительно нужна помощь. Я опустился на пол и, завернувшись в мягкий мех, беззвучно заплакал. Мария была рядом со мной и нежно гладила по спине, я ощущал, как её прикосновения несут покой и уют. Это было так ново... Ещё никто и никогда не утешал меня, и мне в первый раз не было стыдно за свою слабость.
Так прошло какое-то время. Я выплакался, как маленький, а когда собрался с силами и поднял глаза и увидел, что мы в комнате не одни. Я немедленно напрягся. На диване сидели два симекурсника из нашего дома. Они оба относились к сливкам общества и по слухам были любовниками. Это была красивая пара: жгучий брюнет с почти фиолетовыми глазами - Артурус Блэк и зеленоглазый блондин - Фредерик Найт. Они сидели в расслабленных позах и с интересом смотрели на меня. Я не знаю, давно ли они тут находились, но в их глазах не было презрения или высокомерия, там был только интерес.
Какое-то время они просто молча меня разглядывали, но в этих взглядах не было грязной похоти, которую я всегда видел во взглядах клиентов. Так смотрят на детей или испуганных животных. Блондин осторожно поднялся, и я сам не заметил, как он уже сидел возле меня на полу. Он был совсем рядом, такой же заинтересованный и осторожный, как и прежде. Он не прикасался ко мне, словно бы давая время привыкнуть к тому, что он находится настолько близко, (наверное, примерно так успокаивают испуганную лошадь) а когда я немного привык и расслабился, он заговорил:
- Не бойся меня. Я не причиню тебе вреда. Я тут чтобы помочь тебе. Пожалуйста. разреши мне и Ари помочь тебе. Ты очень юн, у тебя всё впереди и мне хочется, чтобы ты был счастлив каждый раз, когда видишь кровать или другого мужчину. Я помогу тебе забыть боль и унижение, позволь мне... - у него был красивый мягкий голос, который лился, не умолкая ни на секунду. Я и сам не заметил, как рядом со мной оказался второй парень, как они осторожно и нежно развернули мех, в который я все еще кутался, и как первый раз за свою жизнь я вполне добровольно занимался сексом. Это была долгая и красивая ночь, чтобы показать мне каким может быть секс, они брали друг друга у меня на глазах, и я видел, что им действительно приятно, не только брать, но и отдаваться. Эта картина возбудила меня и, когда я потерялся в чувствах и ощущениях, они переключились на меня. Им потребовалась вся ночь и море терпения, тепла и заботы, но в первый раз в жизни я кричал в постели с мужчиной не от боли, а от удовольствия.
Проснулись мы к обеду. На столике был завтрак на троих. Никто из нас не мог вспомнить была ли ночью Мария в комнате или нет, но было в общем и не важно. В первый раз мне было так хорошо с кем-то. Утром парни вели себя просто замечательно, они шутили, баловались и всё пытались меня чем-нибудь накормить или втянуть в свои игры. До вечера мы ещё дважды занимались сексом, три раза поели и так и не вылезли из постели. Вечером парни развели меня на разговор.
- Том, - позвал меня Фред.
Я вздрогнул. Мне не нравилось когда меня называли по имени, так любила называть меня директриса, когда была довольна, а это означало особо мерзкого клиента, и так меня называли клиенты “Томми-мальчик, покажи мне свою дырочку” - НЕНАВИЖУ!
- Том. Посмотри на меня, - я повернулся к Фреду, и он отшатнулся, похоже мои чувства отразились на моём лице. – Тш-ш-ш-ш. Не надо. Мы не хотим тебе зла. Что тебя так разозлило? - ему было не безразлично, и это было удивительно само по себе!
И я решился на откровенность, ведь они так много мне дали.
- Имя. Они все так меня называли. Это имя грязное. Как и я сам, - я был готов разреветься снова, и только обрывки гордости удерживали меня.
- Не позволяй им обворовывать себя. Они и так многое у тебя украли, но мы все вернем. Не отдавай им имя. От того, что они тебя так звали - оно не стало грязным. Ты сильный! Ты ведь не хочешь им его подарить, правда? Это твое имя и больше ничье! Они хотели у тебя забрать всё, убедить тебя в том, что ты ничего не имеешь и ничего не стоишь, но ты им ничего не отдашь.
Он снова заговаривал меня, напоминая конокрада, уговаривающего вести себя спокойно норовистую лошадь, и я поддался его волшебству. Я расслабился. И мы снова занимались сексом, и они звали меня по имени, а я запоминал их голоса, чтобы если кто-то другой будет звать меня - вспоминались именно они.
Мы валялись, расслабленные и пресытившиеся когда дверь в комнату открылась. Меня удивило, что парни не обратили на это обстоятельство никакого внимания - сам я слегка смутился и сильнее закутался в шкуру.
Вошедшая в комнату Мария с интересом посмотрела на нас, цапнула со столика яблоко и какой-то свиток, после чего по хозяйски уселась в кресло, предварительно развернув его к нам. Она как будто не замечала нашей наготы, не обращала внимание на висящий в воздухе запах страсти, и ей дела никакого не было до того, чем мы тут занимались.
- Я смотрю, у вас всё получилось, мальчики, - голос старосты был весел и звонок.
- А ты сомневалась, Эббот? - спросил Фредерик с вызовом, и, встав с кровати, подошел к одной из стен.
Проведя по ней рукой он открыл скрытый в стене шкаф и, вынув оттуда халат, надел его. Мне было странно наблюдать за всей этой сценкой: ничуть не смущающийся парень и Мария, рассматривающая его словно произведение искусства или породистое, красивое животное, Ее взгляд удивлял - в нем не было ни смущения, ни похоти, ничего того, что я привык видеть во взглядах нацеленных на меня в приюте - это был абсолютно чистый взгляд (если так можно выразится). Налюбовавшись Фредериком, Мария посмотрела на меня в упор.
- Вы очень хорошо справились с поставленными перед вами заданиями и показали, что способны мыслить нестандартно, об этом говорит и написанный вами реферат о зельях, - она кивнула на свиток, который все еще держала, и узнал в нем результат своих поисков в библиотеке замка. - Сегодняшняя ночь была очень важным шагом для вас, мистер Реддл. И я надеюсь, что эти молодые люди завоевали немного вашего доверия.
После этого в комнате повисла тишина. Мне стало понятно, что отмолчаться у меня не выйдет и, набравшись храбрости, я несмело кивнул.
- Я сожалею, но мне необходим громкий и внятный ответ, мистер Реддл.
- Да.
- Замечательно. Потому, что я хочу привлечь мистера Найта и мистера Блэка к помощи вам на постоянной основе.
Я напрягся и кинул взгляд на парней. Возможно, они не собирались мне помогать, возможно, им просто нужна игрушка для развлечений? Богатенькие прохвосты решили заморочить голову безродной шлюхе, и эта девка, наверняка тоже их любовница, вон как просто ведёт себя в компании голых мужиков, наверняка так и старостой стала, а для меня наплели красивых сказочек, развели секреты. Я как-то сразу успокоился, всё встало на свои места, я снова остался один. Но я это переживу.
Мои размышления не остались без внимания, и в следующую секунду на меня навалилось два тела и меня принялись щекотать. Я держался долго, но за последнее время моя кожа, из-за зелий, которые я пил, стала очень чувствительной и через несколько минут я не выдержав, рассмеялся. Парни возились со мной, как малые дети, пытаясь дотянуться до самых чувствительных местечек, и через некоторое время я уже плакал от смеха. Когда у меня не осталось сил они заключили меня в кольцо рук, так чтобы я не убежал и Арктурус начал говорить, поглаживая меня по спине.
- Скажи, до чего ты додумался, только не ври. Ты ещё не умеешь защищать мысли, и я просто могу их прочитать, но я хочу, чтобы ты нам доверял. По этой причине я предлагаю тебе рассказать свою гипотезу происходящего, а мы или опровергнем её, или подтвердим. Одно скажу тебе с полной уверенностью - врать тебе нам незачем. Мы можем получить всё, что захотим и без этого, - он говорил мягким голосом, и в его словах была логика.
В своей короткой жизни, мне ещё никогда не хотелось оказаться неправым настолько. Я начал понимать, что привязываюсь к этим людям, проявившим ко мне немного тепла и уделившим внимание и заботу, и мне будет очень больно разочароваться и на этот раз. Чем больше я привыкну к ним - тем больнее мне будет. Можно прямо сейчас закончить этот фарс и вернуться к своей старой жизни, и даже если они захотят отомстить мне, не думаю, что меня здесь ждёт что-то пострашнее пережитого в приюте, но можно было снова рискнуть, переступить страх, диктуемый инстинктом самосохранения, и попробовать довериться ещё раз.
Это был сложный выбор.
- Мистер Реддл. Это не первый и не последний раз, когда вы будете сомневаться в чистоте наших побуждений. Мы не альтруисты и делаем только то, что несёт нам личную выгоду. Поэтому я предлагаю вам озвучить ваши страхи, а мы честно расскажем о наших мотивах, - сказала Мария.
Складывалось ощущение, что для неё совершенно всё равно какое решение я приму, и это стало решающим фактором. Набравшись храбрости, я высказал все свои сомнения. Я был уверен, что после этого меня ждёт, по меньшей мере, избиение, после которого меня выставят вон. А, может быть, мною продолжат пользоваться, перестав прятаться за красивыми сказочками.
В комнате повисла тишина, а потом Блэк расхохотался.
- Похоже, что у этого мальчишки, кроме смазливой мордашки и сладкой попки и мозги есть. Эббот, где ты откопала это сокровище?
- На втором курсе, - отстранено и без капли юмора ответила староста. Было видно, что она усиленно размышляет над тем, что ей предстоит сказать, но заговорила не она, а Найт.
- Твои размышления не лишены логики, хотя, в них есть ряд крупных недочетов. Я думаю, они связаны с тем, что ты ещё плохо знаешь наше общество и возможности таких, как мы с Ари. Начнём с того, что как игрушка ты хорош, но с тобой много хлопот. Любой студент нашего Дома из бедных семей с радостью разделит с нами постель, чтобы использовать нас для своего карьерного роста впоследствии. Мы могли бы вырастить и воспитать идеального любовника, у которого не было тех проблем, что есть у тебя. Во-вторых, Эботт дала тебе Непреложный обет, это традиция. Так что навредить тебе она не может. И последнее, ты плохо представляешь, что может заинтересовать таких, как мы, и твоя задница - это не то сокровище, ради которого стоит рисковать как минимум исключением из школы. Наша выгода в другом: ты прекрасный проект и нам интересно, как далеко ты сможешь зайти, как сильно измениться. У тебя две возможности: или пройти весь путь, или стать ничтожеством, на которое никто второй раз не посмотрит. Если ты сможешь выжить и справиться со всеми своими проблемами - ты станешь очень сильным человеком и магом, а такого всегда лучше иметь в друзьях, если же нет, то, в любом случае, ты развлечёшь нас своей попыткой. Я не буду тебе врать, рассказывая, что забочусь о твоём счастье, мне ты интересен как сложный эксперимент или зелье. Но я не исключаю возможности того, что со временем ты сможешь завоевать моё доверие и дружбу, а также, при должной тренировке, стать прекрасным любовником. У тебя есть мозги характер, ты мне интересен и я хочу дать тебе шанс. Мне жалко тебя, как ребёнка, который пережил то, что не должен был пережить, но это чувство не помешает мне давить на тебя до тех пор, пока ты не сделаешь, что будет нужно. Если тебя не устраивают такие отношение и то, что ты от них получаешь - можешь проваливать. Лично я считаю, что от наших занятий ты выигрываешь намного больше, чем мы можем потерять, если слухи о том, чем мы занимаемся дойдут до директора. Многое, чему тебя собирается учить Мария, является запрещённым, и за некоторые из этих знаний можно загреметь в Азкабан. Вот и подумай: стоит ли твоя несравненная персона такого риска и хлопот, - закончил парень и вызвав эльфа заказал себе чай и печенье.
Я подумал. И выводы мне не понравились. Я выходил дураком по всем статьям. Фредерик точно описал мою ситуацию: я ничтожество. Многие дети в приюте мечтали оказаться игрушками какого-нибудь богатея, в надежде на то, что больше ни под кого не нужно будет ложиться и я сейчас среагировал также, забыв о том, что за последние несколько дней эти люди сделали для меня очень многое, они дали мне немного света в том кромешном аду, в котором я жил. А то, что они так просто говорили о своих целях, выгоде и интересе только увеличивало доверие к ним. Я давно перестал верить в бескорыстные благие намерения, и в ситуации, в которой я оказался я четко видел свою выгоду и выгоды старших слизеринцев. Та цена, которую они предлагали заплатить, по моим прикидкам, была гораздо меньше того, что я получу взамен.
Я не боялся ни боли, ни унижений, которые, возможно, ждали меня на пути - я боялся того, что меня предадут. Люди - слабые, жадные, жестокие и трусливые существа. Мне удавалось выживать до сих пор только потому, что я никому не доверял, даже себе самому. Я был таким же, как все и мог не задумываясь предать, как других, так и себя. Мне стало страшно.
Арктурус к этому времени натянул штаны и, взяв бокал с красным вином, уселся в свободное кресло. Отхлебнув, он улыбнулся и заговорил:
- Не спеши, малец. Давай договоримся так: всё, что мы делаем - это взаимовыгодный обмен, мы получили хороший секс и возможность участвовать в твоём пути вверх, ты получил удовольствие и новый опыт, который поможет тебе выжить. В дальнейшем наши отношения будут развиваться по такому же принципу. Ты мне - я тебе. Пока взаимодействие будет к обоюдной выгоде - можешь не сомневаться в наших мотивах. С нашей стороны могу сказать, что если мы потеряем интерес к этой сделке, то сообщим об этом сразу же. Можешь считать, что мы поставили на тебя, как на скаковую лошадь, а теперь заботимся о своих вложениях. Нам хочется, чтобы наша лошадь пришла первой, чтобы ты, Реддл, стал важной шишкой в нашем обществе, а для этого мы должны заботиться о тебе, и сделать из тебя призёра. Тебя это устраивает?
Это был честный обмен.
- Да, я согласен, - твердо ответил я вставая с кровати, и отбросив смущение, пошел к лежащей на полу мантии. Мне не хотелось выглядеть слабее или трусливее чем они.
Мария оценила мой поступок.
- Молодец. Никогда не смущайтесь и не сожалейте о содеянном. Просто будьте готовы заплатить за свои ошибки. Сожаления крадут ваше время и силу, они подтачивают вас изнутри. Сделайте и забудьте. Я не говорю о том, что не нужно делать выводы и учиться на своих ошибках, это как раз самое главное, но сожалеть - пустая трата времени и сил. А смущаться такого тела как у вас, по меньшей мере - глупо. Лучше шокируйте и смущайте других. Когда человек смущён - он уязвим и магглы со своим пуританством и ханжеством, не являются исключением. Ими легко манипулировать и использовать в своих целях.
Я поднял мантию и глядя прямо в глаза девушке медленно её надел. Блэк неаристократично заржал.
- Мы породили чудовище! - его громкий смех ещё долго звучал в комнате.
Мария, ничуть не смущенная моим выступлением, слегка улыбнулась и продолжила:
- Правильно. Всегда держите лицо, всегда будьте спокойны и старайтесь очаровать своего противника. Пусть он переживает и делает ошибки. Если испытываешь к противнику жалость, восхищение или страх - гораздо труднее с ним бороться, - увидев, как меня всего передернуло от её слов, она сказала: - Отбросьте гордыню, пусть она останется Гриффиндорцам. Для них важно внешнее проявление чести. Для нас честь это сугубо личное, внутреннее, понятие. В жизни с человеком, можно сделать всё, что угодно, но у него невозможно отобрать честь и гордость. Только предав себя, человек теряет их. Гриффиндорцы ассоциируют себя с внешними проявлениями - мы с внутренними. Для них важен поступок - для нас мотив. Вы можете быть альтруистом и делать всё только для других, но вашим мотивом, скорее всего, будет гордыня. Вам будет хотеться всеобщего внимания и уважения, и, в то же время, мы будем причинять вам боль и использовать ваше тело в любое удобное для нас время, но мы будем это делать, чтобы вы выжили и не потеряли рассудок. Ни один Гриффиндорец не согласиться на подобное по доброй воле, а вы согласились, потому, что вы видите выгоду от того, что мы вам предлагаем.
Мне было страшно, но умом я понимал - она права: то, что могут мне дать эти люди, было мне действительно необходимо, а если для этого придется пережить боль и унижение... что ж. Я был готов к этому. В конце концов - думал я, - большего, чем я уже пережил - мне вряд ли выпадет испытать.
- За этот год вы встретитесь лицом к лицу с каждым из своих кошмаров и преодолеете его. В противном случае вы сойдёте с ума. Единственное, что мы можем гарантировать - нашу помощь. И для этого я хочу, чтобы мистер Найт, и мистер Блэк присоединились к моей клятве и помогли мне в специфической части вашего обучения. Я полагаю, они будут гораздо более эффективны, если будут знать, с чем им придётся работать.
Я задумался. С одной стороны, посвящать ещё двух людей в мои проблемы было страшно, но с другой, я ничего не терял. Они уже догадались о моём положении, секс они и так получат, причём с полного моего согласия, а больше ничего у меня и нет. А вот гарантию некоторую благодаря Обету, я получить могу.
- Мистер Блэк и мистер Найт берут на себя большую ответственность, помогая вам, а с вашей стороны, мистер Реддл, рассказать им все о себе - было бы очень смелым шагом, который принёс бы вам немало выгод. И, кстати, я не любовница этих шалопаев, я невеста старшего брата Фредерика. Как только я закончу обучение - меня ждёт свадьба и обязанности леди Найт, так что я, скорее, его старшая сестра.
Я внимательно выслушал девушку и, немного подумав, согласился с ее предложением. После принесения обета, мне снова пришлось рассказывать свою историю. Удивительно, но, не смотря на увеличившуюся аудиторию, рассказ, на сей раз, дался гораздо легче. В процессе, я не заметил, как парни подсели ко мне и обняли с двух сторон. Только когда я вернулся к реальности, вынырнув из кошмара моего рассказа, я понял, что меня гладят по спине и волосам. Это было непривычно и на удивление приятно. До этих странных людей, никто никогда не заботился обо мне.
С этого дня началось моё настоящее обучение в Хогвартсе. Днём я учился тому же, что и все дети, а по вечерам спускался в подземелья и мои наставники учили меня чистокровным традициям, рассказывали мне сказки и придания волшебного Мира, показывали картины и исполняли музыкальные произведения. Только две темы оставались табу: религия и политика. Когда наше занятие касалось этих моментов, мои кураторы всегда меняли тему. Они мотивировали это тем, что у меня сейчас и так много хлопот, и эти знания будут лишними. Кроме этого они заставили меня узнать своё тело, теперь я знал каждую мышцу и связку в нём, я мог напрячь любую мышцу в теле, а растяжка, которой они меня заставили заняться, предала телу невероятную гибкость.
Каждый вечер перед сном я очищал сознание и вспоминал весь прожитый день, эти два нехитрых упражнения должны были дать впоследствии, удивительный результат. После Хэллоуина к занятиям добавились бег и танцы. Сначала я возмутился, (за что был достаточно болезненно выпорот) но после мне объяснили, что бег придаст телу выносливость, а танцы раскованность движений и грацию.
До Рождественских каникул я ходил, разве что не на четвереньках, тело болело везде, а эти садисты ещё и имели меня регулярно, каждый раз добавляя что-то новенькое. То я должен напрягать мышцы ануса, по сто раз каждый час, то втягивать его в себя и удерживать, как можно дольше, то еще что-то.
Мне перестали сниться кошмары, мне вообще перестали сниться сны - я мечтал об одном единственном дне без муштры и нагрузок, и мои мучители обрадовали меня. С 19 на 20 декабря у меня будет выходной, потому, что мои мучители будут отмечать Йоль, а мне позволят потратить день на своё усмотрение. Они и Самайн без меня отмечали, но тогда меня на весь день нагрузили таким количеством упражнений и списком литературы, которую необходимо прочитать, что я уснул прямо за книгами.
Увидел я их тогда только на следующий день. Как и большинство своих соседей по Дому они чтили кельтские праздники, а вот христианские - даже не упоминали. 25 декабря был обычным днём. Те, слизеринцы, что оставались в школе, не отмечали его, но в гуляньях у елки и праздничном ужине участвовали.
На каникулы в школе, из моих мучителей, осталась только Мария. Когда отбыл последний ученик, она сообщила мне радостную новость: на следующий день после праздничного пира, когда всем станет наплевать, что делают слизеринцы, у меня начинается новый курс занятий и, мило улыбнувшись, она уточнила, что начнёт посвящать меня в искусство контроля боли.
От этих слов мне как-то сразу даже жить расхотелось. До часа «х» оставалось только два дня. Я прожил их как в тумане, фантазия рисовала ужасающие картины. Арктурус и Фредерик, уже начали меня учить, как превращать боль в удовольствие во время секса, но, то был секс, там было возбуждение и удовольствие, которое могло при правильном подходе превратить даже очень сильную боль в ярчайшее наслаждение, а тут будет только БОЛЬ.
Утром после Рождества все занимались своими делами: кто-то делал уроки, заданные учителями, кто-то играл в шахматы, кто-то еще чем-то занимался, а я с ощущением, что иду на казнь спустился в общую гостиную.
Мария уже поджидала меня. За всё прошедшее время мы так и не перешли на «ты», для неё я оставался “мистером Реддлом”, а я называл её или “мисс Эббот”, или “мисс Мария”. Мы оба сознательно удерживали дистанцию. С Фредом и Ари все было как-то проще.
 
  Fargen

10Окт2014

13:04:39

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Я подошел к своему куратору, и она жестом пригласила меня следовать за ней. Мы спускались в те же коридоры, в которые я ходил на другие занятия, но на этот раз мы прошли немного дальше.
- Я рада, мистер Реддл, что вы так спокойно восприняли известие о новом учебном курсе. Напоминаю: вы можете отказаться от него, как и от всего другого. Комната, в которой будут проходить наши с вами занятия, находиться через стену, от привычной для вас учебной комнаты, это было сделано специально, чтобы вы понимали, что это занятие не отличается от других.
Сообщила она и приложила ладонь к стене. По ней потекла струйка крови, немедленно впитавшаяся в камень, а когда стена снова стала чистой - открылся низкий арочный проход в новое помещение. Мария залечила заклятьем руку и вошла в комнату, я последовал за ней.
Комната была абсолютно пустой, и, в отличие от других помещений, была сделана из черного полированного мрамора, от неё веяло торжественностью и жутью. Мария снова положила руку на стену и, закрыв глаза, сосредоточилась. Проход исчез. В углу, там где он был, появился небольшой платяной шкаф, посередине комнаты прямо из воздуха появилась металлическая рама с какими-то приспособлениями, а в противоположном углу шкаф со стеклянной дверцей, сквозь которую можно было увидеть, что в нём много полок с непонятным мне содержимым.
Я вздрогнул, услышав голос Марии, вдруг, ставший властным.
- Шкаф в углу предназначен для одежды, которую вы будете снимать, когда будете находиться здесь. Рама, на ближайшие полгода, станет вашей новой партой. Вы будете приходить сюда каждую пятницу, сразу после занятий. Постарайтесь, чтобы у вас не было в этот вечер и утро субботы отработок. Вы будете раздеваться, и фиксировать себя на раме. Её задача - не дать вам двигаться во время урока, но в то же время предоставить мне легкий доступ к вашему телу.
Я с ужасом поглядел на раму, а Мария, тем временем, продолжила:
- Сначала я буду учить вас преодолевать ту боль, с которой вы не знакомы - это будет для вас не так ужасно. Мы начнём с Dolorosus flagrum - это малое болевое заклятье, переводиться как «болевой кнут», оно не наносит вреда организму и его воздействие легко контролировать. Когда вы научитесь пропускать боль сквозь себя - мы перейдём к методам, оставляющим реальные следы на теле. Вам необходимо будет побороть не только боль, но и справиться со страхом, который появляется вместе с повреждениями. Я, как и ваши другие кураторы, буду учить вас пользоваться вашим телом как предметом, уникальным, незаменимым, но всего лишь предметом. Вследствие этих занятий боль станет вашим другом и помощником. Она похожа на норовистое животное: всегда пытается управлять господином, но если её подчинить, то становится верной слугой. Мой дар - мастерство боли, это редчайший из даров: мастер боли может, как исцелять болью, так и уничтожать. Я буду передавать вам моё умение, если вы проявите хоть немного таланта к нему. Приступим. Раздевайтесь, и я покажу вам, как зафиксировать себя на раме.
Договорив, девушка создала стул и села на него со скучающим видом. Почему-то это придало мне немного сил. Собственной наготы к этому времени я уже не стеснялся, но ситуация нервировала меня до невозможности. Оставив все вещи в шкафу, я подошел к агрегату, стоящему посередине комнаты. Это была простая металлическая рама с браслетами для ног и рук по её углам. Как я понимал, размер рамы соответствовал моему росту, с учётом поднятых рук. Через несколько секунд я узнал, что для того, чтобы накрепко себя зафиксировать - достаточно всего лишь встать в раму и захлопнуть браслеты, сначала на ногах, потом на руках. В них был простой механизм с пружинкой и, прижимая руки или ноги к ним покрепче, человек сам мог их защёлкнуть.
Когда металлические кольца защелкнулись на моих лодыжках и запястьях я осознал, что смогу пошевелить разве что головой. Тело оказалось зафиксировано настолько, что пошевелиться даже если очень захочется - не удастся. До того как прозвучал последний, четвертый щелчок, закрывающегося браслета, я вроде бы понимал, что эта штуковина предназначена для фиксирования в ней человека, но понимать и ощущать - оказалось очень разными явлениями. Я был напуган, во мне проснулась масса неприятных воспоминаний, и хотя парни уже не раз привязывали меня, таким беспомощным я себя никогда не чувствовал.
В пустой комнате тихий голос Марии звучал зловеще.
- Для первого урока вам нужно запомнить всего два правила: первое – расслабляйтесь, когда вам больно, и второе – принимайте боль на выдохе, потом делайте глубокий вдох и с выдохом расслабляйте мышцы, выпуская из тела боль. Не держите её и тогда она уйдёт.
Дождавшись моего кивка, девушка подняла волшебную палочку, произнесла слова заклятья, и... в следующую секунду тело наполнила БОЛЬ. Это была не боль, а именно БОЛЬ. Я считал, что знаю о боли всё, но я оказался не прав.
Также внезапно, как накатила она ушла, оставив меня беспомощным и дрожащим всем телом.
- Вы меня не слушали, мистер Реддл. Выдохните перед ударом заклятья, и вдыхайте воздух, пока я его держу, а потом, с выдохом, расслабляйте тело. Я буду повторять, пока у вас не получиться. И не стесняйтесь кричать, крик снимает напряжение с нервной системы. Приготовитесь…
Следующий час я провел словно в аду, Мария прерывала действие заклятья только чтобы вернуть меня к реальности и напомнив, что я неправильно дышу, била снова и снова. На исходе часа мне удалось вздохнуть во время действия заклятья, но выдох никак не получался. Я полностью обессилел и был уверен, что не переживу этот день.
- Перерыв, мистер Реддл, – сказала девушка и удерживавшие меня кандалы раскрылись сами.
Я мешком свалился на пол. К этому моменту я уже сорвал голос и мог только постанывать. Я почувствовал, как ко мне подсела моя мучительница, и, подняв голову, что-то поднесла к губам.
– Пейте, это поможет, – сказала она, и я припал потрескавшимися губами к склянке.
В ней была терпкая жидкость, после которой по телу прокатилась теплая волна, и слабость отступила. Я открыл глаза и сел.
Передо мной стоял низкий столик с фруктами, орехами и мёдом и чашка горячего чая.
- Я запретила вам завтракать, мистер Реддл, и на это была причина: на полный желудок боль гораздо хуже переноситься, и даже такое безобидное заклятье может навредить здоровью. После сильной боли лучше всего есть такую пищу, и избегать продуктов, которые тяжело переваривать. После того, как вы поедите и отдохнёте, мы будем заниматься дыхательными упражнениями. Вы поняли, что у вас не получается, и что именно вам надо отрабатывать? - я неуверенно кивнул в ответ и Мария продолжила мысль: - Мы будем учиться правильно дышать.
После этих слов я не выдержал и в голос застонал. Как оказалось, зелье не только вернуло силы, но и вылечило поврежденные связки. «Ещё одно упражнение! У меня уже и так было расписана каждая минута, а теперь и в сортир ходить придётся по расписанию.» Но высказывать своё недовольство я не собирался, понимая, что заниматься придется очень усердно, а то за плохо выполненную работу, в этом случае, меня ждет не “троль”, а боль в течении долгого времени.
Мария дала мне почти час на отдых, в это время мы просто говорили об уроках, преподавателях и предметах, которые я изучаю в школе. Мы смеялись над последними сплетнями. Со стороны это выглядело бы разговором двух обычных студентов, один из которых опекал и наставлял другого, если бы он не происходил в комнате пыток - а то, что это высококлассный каземат я уже не сомневался.
Двое сидели на черном, мраморном, слегка теплом полу, в комнате без окон и дверей и смеялись над глупой школьной шуткой. Красивый, стройный парень лет тринадцати был совершенно голым, но как будто этого и не замечал, а темноволосая девушка, выглядящая года на три старше, полностью одетая в форменную одежду школы Хогвартс, вела себя как истинная леди. Они общались так, как будто это была гостиная их факультета: легко, раскованно и немного формально. Было видно, что формальность - это скорее проявление уважения молодого человека к своему наставнику. Это так не вязалось с обстановкой вокруг, вся эта ситуация была нелепа и гротескна. Если бы я вырос в нормальной семье магглов, и меня учили, как нормальных детей, то увидев подобную картину, я бы начал молиться, креститься и побежал бы докладывать начальству, о том, что видел извращенцев.
Внезапно я вспомнил, что для того, чтобы попасть в эту комнату моя наставница пожертвовала немного своей крови и сделал из этого вывод: отсюда и выйти можно только если тот, кто привел сюда добровольно пожертвует кровь. Это чудо магии явно имело совершенно практическое назначение и навевало мысли о том, что этот замок - не всегда был школой. За прошедшее время меня научили искать хорошее в плохом. Я улыбнулся своим мыслям: то, что в приюте обо мне не заботились, в данном случае, было просто прекрасно - они не смогли забить мою голову своими предрассудками.
Я понял, что отвлёкся и вернулся к реальности. Час прошел быстро.
- Вы наелись, мистер Реддл?- деловито поинтересовалась Мария.
Я напрягся и кивнул.
- Не переживайте, на сегодня практика закончена. Мне нужно было увидеть, как вы переносите боль. В следующий раз она будет менее интенсивной, а вам нужно было понять, с чем вы столкнётесь. Теперь наши занятия будут более спокойными, но каждый урок будет начинаться с практики, так что, входя в эту комнату, вы будете раздеваться и фиксировать себя на раме. Это действие станет одним из ваших испытаний. Страх попытается захватить власть над вами и убедить вас, что вам не нужно всё это. Человек, независимо маг он или маггл, в основе своей животное, и этого не изменить. Но, как любое животное, человека можно дрессировать. Вот вам и предстоит дрессировать своё тело. У него есть свои потребности и нужды, и вы всегда будете прислушиваться к ним, взамен вы будете требовать от него беспрекословного подчинения. Магглы разглагольствуют в своих церквях о том, что нужно подчинить свои страсти и страхи, но на практике они их просто игнорируют, за что тело мстит. Оно выходит из под контроля и захватывает власть над личностью. Те магглы, что пользуются вашим приютом как борделем - полностью подчинены похоти, и я думаю, что и другим порокам. Они бояться желаний своего тела, и в результате становятся его рабами. Их пример должен стать для вас уроком. Уважайте своё тело, ухаживайте за ним, дрессируйте, и оно будет служить вам верой и правдой долгие годы. Сейчас мы будем приучать его к тому, что для него противоестественно. Испытывая боль, тело рефлекторно напрягается, в кровь поступает адреналин и животное готово бежать или защищаться. Но нам нужно не это, мы хотим научить его принимать боль, для этого вы будете учиться быстро расслабляться. Ложитесь на спину и расслабьтесь.
Когда я лег и расслабился, как меня учили, она продолжила:
- Обратите внимание на мышцы, связки и кости своих ступней, почувствуйте, как из них с каждым выдохом полностью вытекает напряжение, теперь обратите свое внимание на голени и повторите процедуру…
Она продолжала вести моё внимание по всему телу снизу вверх, пока я не ощутил его всё. Оно было словно мягкий воск, напряжение вытекало из него, как вода, оставляя после себя блаженство и покой. Голос убаюкивал и вел за собой, я уже не понимал, что проделываю всё, что мне говорят, казалось, что тело само всё делает.
- Теперь представьте что ваше тело это вода, и оно впитывается в пол, вас нет, есть пустая оболочка, которая полностью прозрачна и сквозь неё проходит энергия и воздух. Ощутите, что вы и тело это разные объекты, теперь запомните это ощущение. Это будет вашей постоянной практикой. На всех уроках и в любое другое время, вы будете следить за вашим телом и расслаблять мышцы, которые вам сейчас не нужны. Нетренированное тело само напрягает даже те мышцы, которые сейчас не используются. Сделайте глубокий вдох… теперь выдох… открывайте глаза и садитесь.
Я открыл глаза и увидел на коленях моей наставницы увесистый фолиант.
- Это анатомический атлас, с его помощью вы узнаете о том, как устроено ваше тело, прочтете об его функциях. Человек, который не понимает собственного устройства, не сможет использовать свое тело рационально и правильно о нём заботиться.
Она открыла книгу, и я увидел изображение человека в полный рост, на нем не было кожи и были отчетливо видны все мышцы.
- К следующему занятию вам необходимо выучить название всех мышц и их функции, если вы прикоснётесь к мышце на изображении волшебной палочкой то её изображение увеличиться в размере и появится её название и описание, так же вы сможете понаблюдать за её действиями. Так как у вас каникулы, у вас не возникнет никаких проблем с этим заданием. Упражнения по окклюменции, я советую перенести на утро, а после воспоминаний о событиях дня, делайте упражнение на полное расслабление, и из него засыпайте. Это поможет вам лучше и быстрее отдыхать. При ежедневной практике к следующему занятию у вас должен быть некоторый прогресс, – сказала девушка, передавая мне книжищу, я смотрел на неё как падре на антихриста: эта милая вещь только что лишила меня возможности провести хоть несколько дней без муштры.
- Мисс, занятия по окклюменции проводить перед бегом или после? – я никогда не спорил с наставницей, потому как ещё в приюте понял, что спорить с теми кто имеет власть - глупо. Но если там я не спорил из-за страха, тут я понимал, что знаю намного меньше Марии и к тому же она, похоже, действительно не желает мне зла.
Каждый раз, когда она что-то приказывала или предлагала, я анализировал её слова, и соглашался только тогда, когда видел в них прок, но если не понимал в чём польза, я спрашивал. Это было одним из основных правил нашего сотрудничества.
- Я полагаю, что очищать сознание лучше всего прямо в постели, после того, как проснулись, и старайтесь сохранять это состояние весь день. В идеале, ничто не должно выводить вас из себя. Вместе с техникой расслабления, это должно стать базой для вашего обучения, как боевого мага. Хочу вас обрадовать: мистер Найт решил вернуться пораньше с каникул. Его очень интересует наш проект, и он захотел побольше позаниматься с вами в свободное время, – сказала Мария с ехидной улыбкой на прелестных устах. В ней было столько сладкого яда, что только слепой и глухой гриффиндорец не понял бы, что она издевается надо мной.
- Знаю я, что его интересует. Этот извращенец, наверняка придумал, что же ещё можно сделать с моей тушкой такого, чтобы удовлетворить его непомерное либидо. Мисс Эббот, только не говорите, что это не похоть! – простонал я.
На самом-то деле, секс с каждым днём мне нравился всё больше и больше, но эти извращенцы меня действительно заездили.
- Невзирая на ваше показное недовольство, вы не особо-то сопротивляетесь их натиску, - улыбнувшись, сказала Мария и наставительно продолжила: - В сексе, как и во всём, важна тренировка, тело привыкает и начинает получать удовольствие только со временем, и это гораздо важнее для пассивного партнёра. Хотя и активный партнёр может достигнуть настоящих высот наслаждения только путём тренировок и подчинения себе тела. Этому мы вас тоже научим, но позже.
- А я всегда считал, что удовольствие зависит от того насколько партнеры нравятся друг другу?
- Это придаёт сексу очарование и страсть. Поначалу - это лишь простое животное притяжение. Хотя многие люди принимают его за любовь - это просто влечение, впрочем, многие совершали подвиги и преступления из-за него. Влечение долго не живёт, и через пару лет оно сменяется привычкой. К этому времени, если партнёры не стали друзьями - пара разваливается. Именно из-за этого в чистокровных семьях не берётся в расчёт страсть между будущими супругами. Если её нет, но есть уважение и дружба - это намного более твёрдая почва для построения семьи. При отсутствии страсти, её можно разжечь хорошей техникой секса, а отсутствие взаимопонимания зачастую восполнить нельзя. Но вернёмся к мистеру Найту, с завтрашнего дня он будет преподавать вам основы соблазнения.
Этого я уже не выдержал.
- КОГДА?! В сутках только 24 часа, я и так сплю только шесть из них! Если мне добавить ещё и его занятия - мне некогда будет делать уроки, и ваши задания!
Я не заметил как вскочил на ноги. Я орал на девушку, со спокойствием удава, сидевшую на стуле.
- Успокойтесь, мистер Реддл, – твердым голосом остановила она мою истерику. – Я всё продумала. Его занятия не будут занимать больше двух часов в день, и за каникулы он успеет передать вам основы. Для их практики не нужно отдельное время, вы будете практиковать его техники на уроках и при общении с другими студентами.
Я уставился на неё, как маггл на призрака. Мне в голову не могло прийти ни одно упражнение, данное Фредериком, которое можно было бы делать на уроках и не попасть после этого на приём к директору за аморальное поведение.
Похоже, мои мысли, в очередной раз, отразились на моём лице.
- Вы будете удивлены, мистер Реддл, но он будет учить вполне приемлемым в обществе вещам, даже обязательным. И я советую вам лучше следить за лицом, вы словно открытая книга.
Я потерялся в догадках, но долго бездельничать мне не дали. За оставшееся до обеда время я ещё четыре раза повторил упражнение на расслабление, и каждый раз Мария мне проговаривала последовательность действий, уводя меня в полу-трансовое состояние.
Я вышел из комнаты слегка пошатываясь, словно пьяный, и с идиотской улыбкой на лице. Похоже, в этих занятиях будет больше приятного, чем я ожидал. Похлопав себя по карману, в котором лежал труд моих ближайших недель, я отправился на обед.

Вечер принёс головную боль. Названия мышц были на латыни, а я изучал её только месяц, по настоянию Марии, запоминать всю эту тарабарщину было сложно, но к своему удивлению я обнаружил, что мне достаточно несколько раз повторить название, а потом вспомнить его и вид самой мышцы, чтобы запомнить их намертво. Похоже, занятия по развитию памяти начали давать первые результаты. После расслабления, заснул я сразу, вернее, я даже не заметил когда уснул, а наутро я был бодр и полон сил. Глянув на часы, я с удивлением обнаружил, что сейчас только шесть часов, если учитывать, что уснул я около полуночи - результат впечатлял.
Выспаться мне не удавалось уже давно, раньше расслаблению способствовал секс, но эта метода была даже эффективней. Позанимавшись оклюменцией, я встал, оделся в свободные брюки и рубашку, и побежал на обычную пробежку вокруг озера. Моим мучителям было всё равно, какая погода на улице: в дождь или мороз я просто должен был накладывать соответствующие чары на себя, и им было всё равно, что эти чары изучали на шестом курсе. Они заставили меня выучить согревающие и водоотталкивающие заклятья ещё в первую неделю наших занятий, впрочем, как и многое другое, чего нет в школьной программе. После их муштры с простыми уроками не было никаких проблем, скорее я на них отдыхал. Вернулся я к семи, тщательно потянул все связки, благо тело было прекрасно разогрето, и приступил к обязательной танцевальной программе. Музыкальную шкатулку Арктурус подарил мне на Хэллоуин. Это долго было их любимой шуткой с Фредериком, потому что вместе со шкатулкой он подарил мне корзину роз и огромную коробку шоколадных конфет. Он подкалывал меня, что так ухаживает за своей дамой сердца, а я каждый раз долго ругался, когда слышал это.
Я не стал им говорить, что это был первый раз, когда мне что-то подарили, а шоколад до этого я видел только на картинках в книгах. Меня не беспокоило, что этот подарок подходит больше для девчонки - главным было, что он предназначен мне. Арктурус ничего не ждал взамен - он всё равно уже имел всё, что хотел, и преподнес мне шкатулку, конфеты и цветы, потому, что хотел порадовать меня. От этого на душе становилось тепло.
Конфеты я ел потихоньку, радуясь тому, что в моей комнате не бывает чужих людей. Цветы засушил и поставил в вазу за пологом, чтобы не было видно, если зайти в помещение, а шкатулка стала моим сокровищем: она играла множество мелодий, созданных магами прошлых веков, эта музыка была не похожа на ту, к которой я привык, и от этого подарок казался ещё ценнее.
Ари говорил, что те танцы, которым они меня учили, не танцевали на приёмах и балах, это были ритуальные танцы, которые являлись составной частью некоторых древних обрядов. В них исполнителю требовалось не столько точно повторять движения, сколько почувствовать музыку и магию и передать их телом. Медленная завораживающая мелодия иногда взрывалась каскадом переливов или ярким ритмом барабанов. Мелодии в шкатулке были разными и очень не похожими друг на друга, и к каждой был свой базовый набор движений, который мне впоследствии придётся дополнить и превратить в полноценный танец. Сейчас от меня требовали только танец дождя и танец леса, но даже над ними требовалось ещё очень долго работать. Каждый танец должен был помещать и танцора и зрителя в переживание стихии, а в идеале научить обращаться к ней. Когда мелодия затихла и движение умерло, я понял, что под конец танца я в первый раз почувствовал воду, и это было чудесно.
Я шел на завтрак, и восторг переполнял меня.
За столом, не смотря на раннее время, меня ждал Фредерик. Это чудовище улыбнулось во все тридцать два зуба, увидев своего питомца. Увидев его, я мысленно застонал: мне было очень приятно, что обо мне заботятся, но иногда мне казалось, что они переходят все границы, и однажды просто угробят меня в порыве исследовательского азарта.
День обещал быть долгим.


________________________________________________

Подсев к своему наставнику и любовнику, я поел с видом мученика и, не реагируя на его шутки, поплёлся вслед за ним в наш “учебный класс” - так любили называть спальню на нижних этажах парни. Я хотел уже раздеваться, когда он меня остановил.
- Погоди. Сегодня наше занятие будет другим. Ты уже набрался немного уверенности в себе, и теперь можно начинать учить тебя азам искусства соблазнения, – Фредерик говорил спокойно и серьёзно, усевшись не на кровать, а в кресло возле камина и показав мне жестом на второе. – Подумай и скажи, что ты замечаешь первым в незнакомом человеке, например, когда он входит в комнату? Ну, скажем, в девушке?
Я задумался. Прикрыв глаза, я представил, как в комнату входит незнакомая девушка, чтобы мне первое бросилось в глаза?
- Одежда, - уверенно ответил я.
- А вот и неправильно. Первой ты заметишь походку, именно по ней ты составишь первое впечатление, уже потом рассмотришь одежду и внешность, и у тебя сложится цельный образ человека.
Я задумался, в его словах была логика. Я никогда не отдавал себе отчета в этом, но походка и жесты, действительно, имели огромное значение; раньше я пользовался этим знанием бессознательно, а теперь задумался. Поняв, что он хочет мне сказать, я кивнул, дав этим знак продолжать.
- Походкой и жестами можно задать будущую реакцию потенциального противника. Решительная, быстрая походка, без оглядки по сторонам - это огненный тип: человек двигается быстро, и со стороны кажется, что он в в любой момент готов перейти на бег или встать в боевую стойку. Эта походка агрессивна, она заранее, еще до возникновения реального конфликта, настраивает противника на сопротивление. Если человек идёт медленно, но уверенно, смотрит себе под ноги, а при каждом шаге словно врастает в землю - это тип земной походки. Он говорит о том, что человек не агрессивен, но и не податлив, он будет защищать своё до самого конца, но первый не нападёт. Третий тип - летящая походка, идущий не смотрит по сторонам, он скорее низко летит, чем быстро идёт. Это воздушный тип - человек, обладающий подобной походкой, не будет ни нападать, ни защищаться, он постарается избежать конфликта, или, если не получится избежать - сбежит. Это не значит, что этот человек трус, он может коварно отомстить в будущем. И третий тип походки: скользящая, обтекающая препятствия. Идущий скользит взглядом по окружающим, не задерживаясь ни на ком конкретно, движения плавные, можно сказать даже медленные, но эта плавность обманчива, такой человек в любую секунду может “взорваться” движением. Это самый опасный тип походки, она убаюкивает противника, заставляет его считать тебя не готовым к бою и слабым, противник расслабляется и этим самым уже попадает под твоё влияние. Дальнейшие твои действия будут зависеть от поставленной цели: если тебе нужно подчинить человека сильнее чем ты- необходимо внушить ему собственную беззащитность, но, в тоже время, уверенность в себе. В твоём случае это сочетание создаёт эффект развратности и вызова, но не того, за который нужно наказать, а того, который нужно поощрить. Ты, как удав, должен гипнотизировать жертву своими плавными, манящими движениями, нужно чтобы он решит, что ты самое соблазнительное и очаровательное существо из тех, кого он видел - тогда он захочет владеть тобой, но не захочет причинять тебе боль.
- И этого можно добиться всего лишь походкой?! – моё удивление не имело границ. Неужели большая часть моих проблем с приютом может быть решена таким простым способом?!
- Не только. Нужно создать образ, поверить в него, почувствовать его и тогда ты сможешь влиять на окружающих. Вот смотри, – сказал Фред и встав, отошел к двери.
Парень преобразился буквально на моих глазах до неузнаваемости: выражение лица стало решительным, спина выпрямилась, подбородок гордо приподнялся, и он порывистым шагом пересёк комнату, резко затормозив возле моего кресла, при этом его мантия взметнулась, словно от порыва ветра. Я сам не обратил внимания на то, что испугавшись, забрался в кресло с ногами, в попытке сгруппироваться.
- Вот это огонь, так ходят гриффиндорцы, согласись, напоминает боевого слона? – с улыбкой спросил Фредерик, и от улыбки весь образ распался, передо мной снова был балагур Найт, которого я думал, что хорошо знаю. Я выдохнул, расслабился, и спустил вниз ноги.
- А другие можно увидеть? - попросил я. Мне действительно было интересно, плюс приходило понимание того, что это может стать очень не плохим оружием. - Мне так проще будет понять.
- Да, но ты сам будешь угадывать стихию, – с загадочной улыбкой ответил он.
- А если ты плохо покажешь? – попытался съехидничать я.
- Обижаешь! Аристократов этому с пелёнок учат, как и всему, что я буду тебе сегодня показывать.
Он снова отошел к двери и вновь преобразился: плечи расслабились, выражение лица стало, спокойным и уверенным, подбородок опустился. Твердым шагом он пересёк комнату, и пока он двигался - от него веяло уверенностью и надёжностью. Такому человеку хотелось доверять.
- Земля! – не задумываясь, выпалил я.
- Правильно, - согласился Фред.
И снова преображение: голова вскинута, взгляд устремлён в даль и слегка отстранен, походка легкая, летящая, движения рук размашистые. Передо мной был человек, который что-то обдумывает, не замечая, что твориться вокруг, его мысли витают где-то в недоступных мне далях.
- Воздух, - уверенно сказал я.
- Снова верно, - кивнул Фред. - А вот и твой урок.
Новое преображение: всё тело парня приобрело томную гибкость, движения медленные и нарочито плавные, взгляд заскользил по комнате, а когда мазнул по мне - вызвал ощущение прикосновения. Моторика движений была очень интересной, наклон головы идущего Фреда менялся, и, вместе с очередным изменением ее положения, менялся и взгляд: вот он манящий, брошенный из под чёлки, вот полный собственного достоинства, взгляд человека знающего себе цену, слегка свысока. А следом - голова чуть наклоняется в бок, и взгляд становится оценивающим. Руки двигающегося парня словно плели зачаровывающий узор, он, то чуть касался подбородка, то вскользь проводил по бедру или боку, при этом в движениях не было размашистости и резкости, они все были плавными, неспешными и слитными, одно движение словно порождало другое.
Я смотрел, как завороженный, на это действо: передо мной был чистый грех. С одной стороны его хотелось иметь и желательно часто, а с другой он казался хрупким, и его хотелось оберегать. Я понял, что хотел сказать мне своим спектаклем Фредерик. То, что он показал, действительно, было мощным оружием. Мне стало интересно, что ещё он хочет мне продемонстрировать.
- Удивительно! - с восторгом выдохнул я. - Ты показал мне ценность этой науки, но теперь меня мучает любопытство. Что ещё запланировано у тебя на сегодня? – я даже стал немного ерзать от нетерпения в кресле, как маленький ребёнок, которому родители собираются показать подарок.
- Ещё одно безобидное, на первый взгляд, умение: ты сегодня будешь учиться правильно говорить, – сказал змей-искуситель и улыбнулся.
- Прости, но мне казалось, что у меня и так неплохо получается... – не понял гениальности замысла я.
- Пример всё покажет.
И он повторил мне одну и туже фразу, с одной и той же интонацией, но разным голосом. Один был простой, тот каким он говорит обычно. А второй шел откуда-то из глубин, он был бархатный и слегка вибрирующий, казалось, что он щекочет кожу и внутренности. Я и сам не заметил, как возбудился от одной только звука его голоса, а ведь Фред всего-лишь предложил мне чаю с мятой.
Это было сильно.
- Хочешь так говорить? – с улыбкой сулящей все блага мира, спросил наставник.
Кивнув головой, я с жадностью посмотрел на него. Дар речи ещё не вернулся.
- Тогда вставай, – скомандовал он.
Я подскочил, чуть не перевернув кресло.
- Экое усердие! – деланно восхитился Фред. – Пой!
- Э-э-э… - я совсем не понял, чего от меня хотят.
- Пой, говорю. Просто какой-нибудь звук, любую песенку, не важно, какую, – раздражаясь, повторил он.
И я начал что-то петь.
-Теперь обрати внимание, где рождается звук. Чувствуешь?
Я прислушался к ощущениям, и понял, что звук вибрирует в горле. Я мотнул головой в знак того, что понял.
- А теперь представь, что звук идёт не из горла, а из низа живота. Пробуй, пока не получиться, и старайся петь низким голосом.
Я промучился ещё полчаса, прежде чем понял, чего от меня хотят. Когда вибрация начала рождаться внизу живота, а потом, поднимаясь по телу выходить через рот звуком, мне показалось, что внутри меня всё вибрирует в гармонии с нею.
- Наконец-то, а то я уж засомневался в том, что ты меня правильно понял. Сначала ты научишься петь таким голосом, а потом станешь так говорить. Думаю, к весне я начну учить тебя как соединить голос с магическим ядром. А потом и правильно формировать фразы, чтобы получать нужный тебе результат. Ну что ж, начнём! – сказал воодушевлённый Фредерик, а я в голос застонал - вся моя жизнь превращалась в один сплошной урок. Они заставили меня делать всё по-новому, даже в сортир ходить - было упражнением.
Дожить бы до лета, а там была, не была!
В течение часа я пытался петь своим ломающимся голосом. (Мария объясняла, что голос стал так рано ломаться от того, что я пью зелья, которые она мне периодически дает, и веду бурную сексуальную жизнь. Я развивался быстрее сверстников.) К моему удивлению это занятие меня изрядно утомило, что я и озвучил.
- Речь и зрение - два очень энергоемких процесса. Даже бег утомляет не настолько. Люди устают, бегая - только с непривычки. На весенние каникулы, мы проведём для тебя первое испытание. Не переживай, это не страшно и очень полезно, просто ты побудешь недельку в полном одиночестве. За это время ты отдохнёшь и сможешь заметить сколько сил ты тратишь на речь, – заговорщицки улыбаясь, сказал Фредерик.
Идея была слишком заманчивой, чтобы оказаться правдой. Наверняка там будет какой-нибудь подвох. Тяжело вздохнув, я продолжил слушать наставника.
- Сейчас ты отдохнёшь и поешь, такие занятия в первое время требуют частого отдыха. До завтра я переделаю эту комнату, чтобы она подходила для наших нужд. И научу тебя, как переделать свою спальню, чтобы ты мог заниматься и там – увидев моё страдальческое лицо, он продолжил: – Не бойся. Это только вначале отнимает много времени и сил, как только ты привыкнешь делать всё правильно, ты перестанешь даже замечать, что практикуешься постоянно, это станет для тебя привычкой.
Какое-то время я поглощал пищу в тишине, сосредоточившись на том, что ем. Это тоже был один из уроков: есть нужно было не отвлекаясь, тщательно пережёвывая каждый кусочек, при этом думать полагалось только о том что ты ешь. Я не понимал для чего все это, но наставники говорили, что впоследствии я скажу им за это большое спасибо. Может быть. Спорить из-за такого пустяка я не собирался. Всё то время, что я ел, Фред потягивал красное вино из бокала и рассматривал меня. (Слизеринцы не пили пиво, считая его плебейским напитком, а вино, особенно красное, очень уважали.) Парень явно что-то прикидывал, а я всегда настораживался, когда видел такое выражение у моих наставников: это грозило новыми занятиями. Придя к какому-то выводу, он заговорил:
- Я думаю, ты уже достаточно взрослый и умный, чтобы понять не только, как выполнять то или иное упражнение, но и что лежит за ним. Вся философия Слизерина - это философия воды. В наше время учителя не преподают магию стихий. Министерство решило, что раз детей с даром к управлению стихиями рождается крайне мало, то и знания эти не нужны. Но стихии это не только магия, это и тип мышления и то, как человек поведёт себя в той или иной ситуации. Я хочу, чтобы ты постарался запомнить как можно лучше всё, что мы говорим тебе о стихиях, а ещё лучше заведи тетрадь, раздели её на четыре части и записывай, как проявляется та или иная черта характера или модель поведения у разных стихий. Это поможет тебе потом сразу предугадывать, как будет вести себя человек в той или иной ситуации. Я буду больше говорить тебе о воде. Эта стихия помогает слабым, с её помощью ты ты узнаешь как накапливать силы, и сохранять те, что у тебя есть, ты научишься терпению и эффективному использованию всего своего потенциала. Эту стихию ассоциируют со смертью, разрушением и трансформацией. Если есть возможность обойти препятствие - вода его обойдёт, но в процессе она его размоет. Не зря змея, является символ нашего дома - её поведение отражает поведение воды, она слабая, она медленная и любой мог бы убить её, если бы она не умела прятаться, ждать и убивать без жалости, одним ударом. Но при этом змеи чаще парализуют свои жертвы, чем убивают. Мы считаем, что смерть - это слишком простой выход, умирая, человек уже ничему не сможет научиться, а продолжая жить, он может измениться. Мы чаще создаём нужные условия для изменения, чем убиваем людей. И это не наша вина, что люди не хотят меняться, и поэтому нам приходиться причинять им боль. Ты захотел измениться и стать сильнее, ты принимаешь наши знания, и для тебя сам процесс обучения и изменения не такой болезненный, как если бы ты сопротивлялся и не слушал наших советов. Подумай, – сказал он и замолчал.
А я задумался. Что было бы, если бы я сопротивлялся? А ничего не было бы! Были бы пытки и насилие, больше ничего. Я рассмотрел прошедшие месяцы и представил свою реакцию на ТАКОЕ обучение, если бы я его не хотел, и мне стало жутко. Я нервно передернул плечами.
- Вижу, ты понял. Так вот. Жизнь - это лучший Учитель. Она редко бывает к нам добра, но если не принимать то, что она нам даёт, как наказание, а относиться ко всем испытаниям и бедам, как к урокам - со временем, станешь по-настоящему Сильным. Для Слизеринца Жизнь - это вечный урок, и если ты не способен принять то, что она тебе даёт, то ты плохо учился, и теперь тебе поставили “Троль” и жаловаться можно только на свою лень и отсутствие гибкости.
- Но как относиться к такой ситуации, как у меня? Что я могу сделать?- я не понимал, к чему клонит Фред.
- Твоя жизнь это прекрасный повод стать сильнее. Она вынуждает тебя к этому. Но на самом деле, дети из твоего приюта, могли бы спокойно сбежать и устроиться слугами и подмастерьями где-то в пригороде или деревне, но они бояться неизвестности и то, что узнают об их позоре. Они слабые. Они не пытаются стать сильнее и вырваться из плена, они хотят сделать такими же слабыми, как они сами и всех остальных. Вспомни, как они отреагировали на то, что ты смог защититься от насильника?
- Они мстили мне за это... – растеряно ответил я.
- За что? За то, что ты сильнее? Они не попытались обрести твое покровительство, или понять, как ты это делаешь. Они постарались тебя уничтожить, чтобы твоё существование не напоминало им об их слабости и нежелании что-то изменить. Люди не любят, когда существует кто-то сильнее или умнее их, потому, что это показывает ничтожность их ленивой, бездарной жизни. Им проще придумать оправдание своей лени и глупости, назвать его Богом или Дьяволом и, прикрывшись им, продолжать своё жалкое существование. Запомни раз и навсегда: только ты отвечаешь за свою жизнь. И тебе решать, какой она будет. Тебе сдали на руки одни шестёрки, ты можешь сложить руки и винить в своих бедах Богов или людей, или ты начнёшь игру. Если проявишь терпение и упорство, то, возможно, именно у тебя в конце партии будут все тузы.
- А если вокруг меня умирают близкие мне люди? – сказав это, я представил, как потерял Марию, Фреда и Арии, и мне стало жутко. Глаза защипало.
- Малыш, даже если нас не станет - жизнь не остановится, ты не властен над нашими судьбами, только мы сами принимаем решения, выбирая путь, и если в результате этого мы умрём, ну что ж, это тоже выбор. А тебе приедаться жить дальше, потому, что невозможно удержать людей, они меняются, и их выборы меняются. Но лучше не забивай голову такими пустяками сейчас; когда придёт время, мы поговорим с тобой об этом. Важно, чтобы ты понял, жизнь зависит от того, как ты к ней относишься. Воспринимай все беды, как испытания и уроки, которые тебе задаёт учитель; жизнь очень суровый наставник и она иногда испытывает людей так, как тебя. Это значит, что она считает тебя достаточно сильным, чтобы ты мог преодолеть её испытание с честью. Если у человека слишком спокойная и счастливая жизнь, то очень мало шансов на то, что он станет сильным, и сможет что-то оставить после себя, кроме долгов и детей.
Мне было страшно, никогда в моей жизни не было людей, за которых я бы беспокоился, но теперь они появились и мысль о том, что я могу их потерять, напугала меня.
- Не бойся, мы тебя не оставим, во всяком случае, по нашей инициативе. Может быть, ты так от нас устанешь, что сам прогонишь, – засмеявшись, сказал Фред. Но было видно, что он хочет разрядить обстановку. – Я просто хотел сказать тебе, что встречаясь с проблемой или врагом, думай, как на это отреагировала бы змея, или, как с этим препятствием поступила бы вода? И многое будет разрешаться само. А теперь вставай, пора снова петь.
Я застонал и встал.

Потихоньку подошел Новый год. Мои наставники не отмечали этот маггловский праздник, но в этом году они явно что-то затевали. Что именно - я узнал только 31 декабря; Хогвартс готовился к празднику, а я с утра направился было на занятия к Фреду, но выйдя в гостиную - увидел всех моих наставников и оставшихся на каникулы в школе студентов моего дома. Они стояли вокруг большого праздничного стола, на котором красовался огромный торт.
Как только я переступил порог, грянул хор голосов, поздравляющих меня. До этого дня я никак не отмечал эту дату и даже начинал забывать, что родился именно в этот день, а наставники, как оказалось - помнили. Меня поздравляло, как мне тогда показалось, множество народу, они говорили мне теплые слова и дарили подарки. Это оказалось неожиданно радостно, но совершенно непривычно. Я растерялся, не зная, как реагировать.
- Достоинство и благодарность, были бы уместны, – услышал я тихий шепот Марии из-за спины.
Глупо улыбнувшись, я начал благодарить всех пришедших на праздник, устроенный моими наставниками, их оказалось меньше десяти человек, но раньше меня вообще никто и никогда не поздравлял. В этот день я окончательно почувствовал себя частью Дома Слизерин. Все время, что я проучился в школе на тот момент, со мной не особо общались, и это меня устраивало. В последние месяцы, мне было вообще не до разговоров и игр, а всё это время ко мне, оказывается, приглядывались, оценивая поведение, теперь они решили, что я достоин их дружбы, это было неожиданно и очень приятно. Дружба слизеринцев - редкий дар, он не продается и не покупается; она продолжается и после школы, объединяя всех выпускников нашего Дома в подобие клана.
В тот день я получил много подарков, которые потом хранил долгие годы. Дневник, который я превратил в первый крестраж, я получил в этот день от Фреда. Я записывал в него приметы разных типов людей, и всё, что мне рассказывали о стихиях. Он стал одним из моих сокровищ. Арктурус, как истинный Блэк, подарил мне книгу по основам темной магии, в ней рассказывалось в частности о различиях между магами и волшебниками. А Мария подарила мне редчайшие ингредиенты для трех зелий, одно должно было ускорить овладение мною оклюменцией, второе - усилить мои кости и связки, что крепко повышало мои шансы на выживание, а третье - определить мою родословную. Я знал, что у Марии были какие-то подозрения насчет моего происхождения, но она мне ничего не говорила. Это был дорогой и невероятно ценный подарок. Какая же сирота не хочет узнать о свих родителях?
Это был мой первый праздник в жизни, потом, в последующие годы в этом Доме у меня их было много; были радости, подарки, но этот, первый, стал для меня самым дорогим и важным.
Каникулы пролетели в занятиях и приготовлении зелий. Когда в школу вернулись ученики, я уже закончил изучение мышц человека и перешел к костям и нервной системе. Это было полезное знание.
Занятия по боли повторились еще дважды, с каждым разом идти на них становилось всё труднее и труднее. И вот наступила очередная пятница, и подошло время отправляться на урок. Даже мысль о том, что через несколько минут мне, по собственной воле, нужно будет снова лезть в этот жуткий агрегат, и терпеть боль, вызывала панику. Идти не хотелось, ноги подкашивались, меня подташнивало. Я стоял возле дверей своей комнаты, уткнувшись лбом в холодный камень стены, и моля богов преисподней, которые присматривали за мной все эти годы, чтобы они отвели эту беду от меня. Ну, может Мария, скажем, заболеть, или, вдруг, случится нечто способное заставить её отказаться от сегодняшних занятий?
В какой-то момент я подумал: “А ну его, ну жил я без этих садистов раньше, как нибудь выкручусь и теперь”. Я молился искренне и истово, и мне показалось, что я слышу отвечающий на мою отчаянную молитву голос: «Трус! Мы помогаем тебе, а ты пытаешься улизнуть? Если ты хочешь другой помощи, молись ангелам на небесах, они любят трусов и убогих». В голосе было столько презрения, что я даже отскочил от стены. Остановившись посередине комнаты, я помотал головой, отгоняя наваждение, а потом громко рассмеялся. Ну, какую помощь может предложить Ад? Только такую, как мне уже оказывали. Я действительно дурак - связался с демонами, а теперь пытаюсь вымолить себе более легкий путь!
Я представлял себе Ад таким, как его описывали нам монашки: сковороды всякие, адское пламя, дым ну и все в таком духе. Они несли сумбурный бред, описывая его, и всё время говорили мне, что я дьявольское отродье. Я поверил им - мои молитвы богу ничего не давали, а демоны... И я вдруг осознал, что получил то, о чём молился в приюте, обливаясь слезами после очередного клиента - мне предоставили помощь, обо мне заботились, и меня учили тому, как стать сильнее и отомстить. Но правильно сказала Мария: Ад никогда не предлагает дважды.
Тогда я четко решил, что даже если мне придется стать демоном для достижения своей цели - я стану им, я не отступлю. Демоны, в моем тогдашнем представлении, были безжалостными, сильными, независимыми, признающими единственную власть - силу и я хотел стать подобным им и, взяв себя в руки, решительно пошел на занятия.
Да, это была мечта тринадцатилетнего мальчишки, не видевшего в своей жизни ничего хорошего. Чего ещё он мог пожелать, учитывая, что вся его жизнь была Адом? Вот я и захотел стать в нём самым сильным. Возможно, глупо - но такая мечта не хуже любой другой. Она помогла мне пережить первые два года моего обучения. Потом, когда я вырос и узнал, что Ада не существует, а демоны это всего лишь ещё одна раса, просто живущая в другом измерении, я начал молиться другим богам, но они всегда были похожи на тот идеал, который я создал в детстве из проповедей малограмотных монашек. И как бы я не старался избавиться от того мусор, который был вбит в мою голову приютским воспитанием, мне это так до конца и не удалось. У меня получилось только изменить его во что-то более правдоподобное. Наверное, поэтому грязнокровки и полукровки, которые смогли отказаться от своих предрассудков - редкость и такие люди меня всегда восхищали, я старался привлечь их в ряды нашего ордена, а если мне приходилось убивать одного из них, переживал это как личную потерю. Но тогда, в тот день, я сделал для себя выбор, и, наверное, это стало ещё одним переломным моментом в моей жизни.
Я связал всю слабость, трусость, жадность с человеческой природой, и отрёкся от неё. Я не знал кто мои родители, что один из них наверняка не был человеком. И я решил вытравить из себя всё, что считал проявлением человеческой природы. Люди слабы – я стану сильным. Люди всего бояться – я преодолею страхи, один за другим. Люди лицемерны – я никогда не буду врать без нужды. Уже тогда я знал, что везде и всегда резать “правду матку” - глупо, но также я знал, что правда зачастую бывает выгоднее лжи. Наверное, именно в тот день я начал понимать чему меня учили: отдельные фразы, уроки, книги вдруг сложились в стройный курс подготовки. Я ещё не всё понимал, но уже заметил тенденции. Каждое занятие всё больше и больше отдаляло меня от человеческой природы, как будто из меня уже делали демона, мне нужно просто не мешать. Пришло понимание, зачем мне нужно каждый раз самому приходить на занятие и приковывать себя к раме, зачем меня заставляют громко озвучивать свои выборы и решения: каждый раз мои учителя проверяли меня – достоин ли я, не откажусь ли, не струшу. Это как каждый раз подтверждать клятвы верности.
Теперь я понимаю, что тогда придумал для себя ещё одну сказку, но эта сказка оказалась очень близка к действительности.
Подойдя к пыточной, я гордо вскинул голову и посмотрел на уже ждавшую меня наставницу. В моих глазах её образ изменился, приобретя мистический ореол, я искал у неё слабости и не видел ни одной, она мне казалась тем идеалом, которого я обязан достигнуть. И хотя меня учили тем вещам, которые с легкостью может освоить любой маггл - для меня они были более важными и волшебными, чем всё колдовство вместе взятое. Я не видел никакого проку от того, чтобы уметь превращать мышь в чашку, или знать обо всех восстаниях гоблинов. Мне не особо было интересно движение звёзд (хотя, впоследствии я нашел эту науку очень полезной), но в том, как пережить грядущее лето и стать как можно менее похожим на тех тварей, что именовали себя «людьми» я видел не только практическую пользу, но и цель на которую можно потратить всю жизнь.
Мария, похоже, заметила изменение моего настроения, она улыбнулась, бросила на меня оценивающий взгляд и подошла к стене, открывая проход. Я вошел в помещение с гордо поднятой головой, разделся и встал в раму. С силой ударив по очереди каждой конечностью по браслетам, я зафиксировал себя и с вызовом посмотрел на наставницу. Она не стала тратить время попусту (проход в наш “класс” был уже замурован) и без лишних предисловий произнесла первое в тот день Dolorosus flagrum.
В этот раз всё было по-другому. Я не чувствовал себя голым и беспомощным больше, здесь не было места стыду, здесь проверялось кто ты на самом деле. Каждое заклятье было для меня личным вызовом, я встречал его не как врага, а как экзаменатора, пришедшего проверить: чего я достиг, и боль сдалась. В первый раз мне удалось её сбросить, она прокатилась по мне волной и ушла, принеся облегчение. Я почувствовал, как дыхание стало волной, а боль растворилась в ней, смытая моим желанием и волей. Я не смог бы удержать это состояние, но я понял, что мне надо делать. До этого мне казалось, что от меня хотят невыполнимого, но оказалось, что во всём был виноват я, вернее моё малодушие. Теперь я знал, как повторить это.

{Гарри задумчиво поднял взгляд от дневника, который читал. Тема боли и ее восприятия была близка и понятна ему. Он достаточно ее натерпелся в своей жизни, начиная с самого детства, но, пожалуй, такого контроля, как обрел над ней Том, у него не было, разве что только, когда он был возбужден выходило нечто подобное. Об этом стоило задуматься.}

Как только у меня получилось, Мария прервала заклятье.
- Ещё! – в первый раз в жизни я требовал от неё повторить пытку.
- Вижу вы наконец-то поняли, чего от вас хотят, мистер Реддл, и это, похоже, касается не только сегодняшнего занятия.
- Да. Ещё! – я смотрел на неё с вызовом, мне хотелось доказать ей, а самое главное себе, что я не слабее её и у меня всё получиться, что я достоин того доверия, которое мне оказали и потраченных на меня времени и сил.
Заклятье ударило снова. К концу практической части занятия, я ещё трижды смог подчинить себе боль. Мне было этого мало.
- Замечательный результат, мистер Реддл. И нечего недовольно кривиться, – сказала девушка, глядя сверху вниз на моё обессиленное тело, лежащее у её ног. – Вы великолепно справились. Сама я смогла в первый раз подчинить боль только через год занятий. Но если сейчас остановиться на достигнутом и почить на лаврах - вы потеряете больше, чем приобрели.
Передо мной, как всегда, появилась легкая еда. Сегодня я смог сам принять восстанавливающее зелье - это был явный прогресс. Ел я молча, обдумывая то, что случилось, и то, что я услышал только что. Наставница была права, и хоть мне очень хотелось, прыгать от радости и всем сообщать о своих достижениях, я понимал, что это только самое начало. Я ещё только учу алфавит, не добравшись даже до слогов, и радоваться ещё рано, хотя, похоже, у меня есть причина для гордости: учусь я быстро. Безусловно, это было в моих интересах - лето приближалось с неотвратимостью Хогвартс экспресса.
Когда я поел, заговорила наставница:
- Сегодня вы повзрослели, мистер Реддл. Дети ищут чужой защиты, надеются на взрослых и обвиняют других в своих бедах. Сегодня вы в первый раз стояли перед своим противником лицом к лицу. Вам понравилось?
- Да, – у меня на лице появилась мечтательная улыбка. – Это было замечательно!
- И вы не чувствовали себя жертвой?
- Нет, – я задумался, а ведь и в правду - раньше я всегда чувствовал себя жертвой. Я считал себя сильным, но даже не знал, что это такое. Я опять улыбнулся. – В первый раз в жизни я чувствую себя таким... Даже когда меня спасала магия, я всё равно продолжал бояться, а теперь нет.
- Не обольщайтесь, мистер Реддл, вас ещё очень легко сломать. Вы только прикоснулись к этой стороне Силы. Она всегда считалась женской, принадлежащей Тьме и Ночи. Мужская часть Силы - бой до конца, как делают Гриффиндорцы, и их стихия сама является воплощением мужественности. Но я надеюсь, что из-за этого вы не начнёте переживать и ценить наши занятия меньше? - с улыбкой поинтересовалась наставница.
- Нет, что вы. Я не настолько глуп, чтобы не видеть своей выгоды, хотя и мне понадобилось время, чтобы её разглядеть, – я был недоволен собой.
- Мистер Реддл. Вы слишком молоды, ваши сверстники гоняют на мётлах и играют в разбойников и рыцарей. Их головы забиты квиддичем, а самый большой их враг - нелюбимый, строгий учитель. Вы же заметили, что вам они не понятны? – она ждала моего ответа.
- Да. Мне всегда казалось, что они глупые, шумные. Я не понимаю их.
Поднятый вопрос интересовал меня очень давно, и как я не ломал голову над ним - ответа у меня не было.
- Они просто дети. У них, в отличие от вас, есть детство. Им нет нужды выживать и взрослеть в такие годы. Если бы вы жили в общей спальне, как те же гриффиндорцы, то вы бы знали, что в вашем возрасте мальчики только-только начинают интересоваться сексуальными темами, и пройдёт ещё не один год, пока они потеряют девственность. А тех высот в сексе, что достигли вы сейчас, достигнут только единицы и уже после тридцати. Ни один ребёнок не учиться так много и одержимо, как это делаете вы. У вас есть стимул, вы понимаете, что знания, которые вы получаете - вам жизненно необходимы. Обычные дети усваивают только то, что интересно рассказано, или то, что их заставил выучить злой учитель. В школу многие из них едут, как вы в приют.
Мои глаза полезли на лоб, а Мария усмехнулась и продолжила:
– Не удивляйтесь. Дома у них остаётся любящая семья, друзья, уютный безопасный дом и жизнь, полная весёлых развлечений. А тут они чувствуют себя, как в тюрьме: муштра, одинаковая форма, одинаковая еда, дисциплина, и самое страшное – отсутствие тех, кто считает их уникальными, неповторимыми, самыми лучшими. Не поверите, но их жизнь тоже полна трагедий, только вот в сравнении с вашими, они смехотворны. Пройдут годы, жизнь ударит их множество раз, и некоторые из них повзрослеют, хотя таких будет очень мало, – в голосе Марии звучала грусть.
Я слушал, как зачарованный. У меня не получалось общаться со сверстниками, потому, что не понимал их, а наставница сейчас разъяснила мне суть происходящего. До этого объяснения я видел, что отличаюсь от остальных, но не понимал, что настолько.
- Они не хуже вас, мистер Реддл, просто им понадобятся годы, чтобы понять то, что поняли вы, и за это вы должны благодарить ваш приют. Он украл у вас счастье и детство, но подарил вам то, чего нет у ваших сверстников - опыт. А быть счастливым мы вас научим,- сказала Мария и улыбнулась, от улыбки ее лицо стало не просто красивым - прекрасным.
- Наставница. А можно спросить вас не по делу?
- Да. Что вас интересует?
- Зелье для определения родословной будет готово через две недели, вы поможете мне узнать всё о моей семье? – меня очень беспокоил этот вопрос.
- Я подскажу, где и как искать, а найдёте вы всё сами. Ведь самостоятельность, это главное, чему мы можем вас научить, - я согласно кивнул, а Мария, пристально поглядев на меня, сказала: - Полагаю, вы отдохнули, и мы можем продолжить упражнения. У вас начало получаться, на сегодня ваша задача постараться самостоятельно погрузиться в нужное состояние. Ощутите своё дыхание как можно ярче. И если у вас получиться, я начну учить вас более сложным техникам.
Так пролетело две недели, в моей комнате, как и в учебной спальне, появилась зеркальная стена, в ней я наблюдал за своими движениями во время танца и занятий по соблазнению. Я начал двигаться мягче и гораздо плавнее, но до показанного Фредом, мне было еще, как до луны.
Зелье для определения родства было готово, и моя наставница помогла мне разобраться в результатах. Оказалось, что я тоже полукровка: моя мать - чистокровная волшебница, а отец - маггл. Мама умерла в тот день, когда я родился (когда я это узнал, на сердце потеплело - она не бросила, меня в приюте, она умерла). Это известие принесло облегчение и надежду: возможно, если я докажу свою ценность, мои магические родственники примут меня. На родственников с маггловской стороны, я не рассчитывал. Чтобы сделать соответствующие выводы о них мне было достаточно того, что моя мама умерла в одиночестве, родив меня в грязном притоне, а живой и здоровый отец позволил этому произойти и потом никогда не пытался найти сына. Наставница говорила, что в жизни всякое случается, и я должен точно узнать, что же там произошло, прежде чем делать выводы, но я не верил в то, что маггл мог полюбить волшебницу. Для меня он уже был преступником, хотя, ради наставницы, я был готов дать этому ничтожеству шанс.
Уроки у Арии, и Фреда тоже стали меняться: в постели они начали учить меня тому, как управлять возбуждением и оргазмом партнёра при помощи внутренних мышц тела. Вот тут-то и пригодились бесконечные упражнения на сжимание ануса и его удержания в напряженном состоянии. Оказалось, что они могут привести к воистину волшебным результатам. Для того чтобы я понял, что нужно делать, парни разрешили мне взять их. Я в первый раз был сверху; всё было по-другому. Но я опять не контролировал ситуацию, потому, что они проделывали своим телом такое, что я просто проваливался в прострацию, это был настоящий транс. Сначала они доводили меня до пика раз восемь, и сбрасывали оттуда, начиная всё по-новой, а потом заставляли кончить, когда я уже был не в себе. Если до этого я считал себя вполне пристойным любовником, то после их демонстраций я понял, что мне ещё учиться и учиться.
У меня пока не получалось быть таким соблазнительным и податливым, какими казались мои партнеры. Когда они отдавались - казалось, что они полностью принадлежит мне, и живут только для того чтобы выполнять мои желания. В их глазах, в эти моменты, были такие покорность и жажда, что это сносило крышу напрочь. Если бы я не был точно уверен, что они играют, то в жизни бы не заподозрил обмана, столько неги и страсти было в их движениях, взглядах и голосах. Парни говорили, что самое главное - полностью расслабиться и научится получать удовольствие, от происходящего. Нужно искренне желать доставить любовнику удовольствие и тогда появляется возможность доминировать снизу. И при этом они заметили, что со временем из меня может получиться неплохой доминант.
В какой-то момент я заметил, что боюсь удовольствия, которое мне доставляет секс, особенно страшно находиться сверху, мне казалось, что я могу превратиться в такого же скота, как те, что приходили ко мне прошлым летом. Я сказал об этом моим наставникам, и они развеяли мои страхи.
- Не бойся. Тебе это не грозит, - обнадежил меня Фред. - Секс в любой форме - это проявление животной природы, если ты принимаешь себя и желания своего тела, то тебе хочется получить удовольствие от него, и тогда ты занимаешься сексом со своим партнёром для того, чтобы вам обоим было приятно. Вы делитесь своей страстью и теплом. Это то, чему мы тебя учим, именно поэтому тебе хочется всё больше и больше таких занятий, они дарят тепло, доверие и некоторую общность. Люди, которые не разбираются ни в себе, ни в желаниях своего тела, часто путают это состояние с любовью, но это только страсть. Именно телу хочется больше партнёров, больше секса, больше ощущений, чтобы заполнить пустоту в душе и поскорее оставить потомство. Тебе нравится, когда мы восхищаемся красотой твоего тела, его грацией и гибкостью, тебе хочется ощутить наше восхищение и через это получить власть над нами. Так же самки животных привлекают сильных самцов, и стараются сделать их постоянными сексуальными партнёрами, чтобы иметь больше здоровых и сильных детей, защиту и корм, а самцы стараются завладеть максимальным количеством самок, и этим продлить свой род и поднять свой статус. В этом нет ничего плохого, просто это желания тела, и их тоже надо контролировать, – это было сказано просто, доходчиво, и без осуждения.
- Но если слабый человек подавляет желания своего тела, то оно подчиняет его себе полностью, и секс превращается в оружие подавления и причинения боли. Слабый человек пытается украсть того партнёра, который по доброй воле никогда с ним не будет, и в отместку за собственную слабость и никчёмность он пытается уничтожить более сильного или редкого и ранимого партнёра. Такое животное не хочет секса как такового или потомства, он хочет власти и уничтожения более сильного и здорового животного. Это уже не люди, это болезнь. Пока ты хочешь доставлять удовольствие, делиться, а не брать, ты не станешь таким же, как они. Доминируя и владея партнёром, ты должен в первую очередь думать о его желаниях, а вот отдаваясь, можно расслабиться и получить удовольствие. – Сказав это, он искренне засмеялся.
- Вот ты всё время говоришь: животное, самец, самка, секс, а разве не существует любви?
На мой вопрос ответил Ари, вмешавшийся в нашу беседу.
- Существует. Это самое непредсказуемое, и сильное чувство, из известных. Любовь - это полное доверие, желание жить одной жизнью, и идти на постоянные компромиссы и жертвы ради любимого. В отличие от секса, где один партнёр может быть источником страсти, а второй его потребителем, любовь требует труда от обоих. Нужно чтобы оба человека постоянно думали о том, что приятно его партнёру, и были готовы идти на уступки. В определённый момент именно эти усилия и становятся движущей силой, ты уже не воспринимаешь их не как жертвы, а как шаг навстречу дорогому тебе человеку. В отличие от страсти - любовь редкий гость в этом мире, и в отличие от своей быстротечной сестры, она вечна, - Ари говорил и смотрел на Фреда, нежно перебирая его волосы. В его глазах была такая нежность, что было понятно, что он говорит о том, что чувствует сам.
Тогда я не понял, что мне пытались объяснить, но прошли годы и я увидел это на практике. Я увидел, что миром правят два самых сильных чувства: страх и любовь. Страх был привычен людям, предсказуем и его можно было легко контролировать и вызывать, а вот любовь не подчинилась никаким законам и правилам, из-за неё великие военачальники проигрывали войны, сдавались и ломались самые сильные из нас, погибали по глупости хитрейшие и коварнейшие. Тогда я пришел к выводу, что от этого чувства вреда гораздо больше, чем пользы.
Тот же старый манипулятор Дамблдор, вечно несущий чушь про любовь, так ни разу в жизни не испытал этого чувства. За всю свою жизнь он так и не был честен с собой и тем человеком, который любил бы его.
Но эти выводы я сделал гораздо позже, а тогда я просто понял: она есть, и этого было достаточно. Я не понял и половины из того, что мне говорили, но до меня дошло, что если заботиться о чувствах партнёра и исполнять его желания, то не стану таким, как мои клиенты. Мне стало легче, и с удвоенной силой я погрузился в сладостную науку плотских утех.
Дни сменялись днями, недели сливались в месяцы, на улице зацвели деревья и птицы с ошалелым видом пели о своей любви.
Я сидел на уроке у окна и смотрел на молодую зелень Запретного леса. За эти месяцы многое изменилось, я обрел некоторую уверенность в себе, и больше не прятался, пытаясь слиться с толпой. Мир Хогвартса перестал пугать, я осознавал себя тут в безопасности.
За время, прошедшее с начала учебного года у меня просто не хватало сил чтобы следить за тем, что происходит вокруг меня. Но в последнее время упражнения наставников и уроки в школе стали даваться легче. Конечно, наставники заставляли достигать в преподаваемой ими науке совершенства, но привыкшие мозг и тело уже не сопротивлялись, и я, наконец, смог обратить внимание на людей и события вокруг меня. Я стал прислушиваться к разговорам в слизеринской гостиной и коридорах школы и с удивлением узнал, что в маггловском мире бушует Война. Это была не очередная склока двух маленьких государств, в происходящее была втянута вся Европа и даже Британские острова. Говорили о тысячах жертв и огромных разрушениях по всей Великобритании. Война гремела на всех континентах, где-то она проходила относительно мирно, а где-то разворачивались кровопролитные сражения.
Грязнокровки очень боялись, как за своих родителей, так и возвращения в маггловский мир. Многие дети волшебников не понимали их страхов, “Где та Европа, а где мы?” - вопрошали они, и сверстники рассказывали им про самолёты и корабли, способные очень быстро пересечь Ла Манш и о том, чем это грозит. Но даже они полностью не представали всех масштабов события.
Слизеринцы внимательно следили за происходящим: в гостиной появились маггловские газеты, как на немецком, французском и, конечно, английском языках. У многих родов были деловые связи по всей Европе. Я с удивлением узнал, что Фред по маггловским документам является гражданином Франции, а его Род проживает как этой стране, так и в Германии.
Именно от него я узнал о набирающем силу движении Гриндевальда. Старший брат Фреда, жених Марии, был очарован идеями немецкого лидера, и глава рода дал согласие на его вступление в организацию, поставив ему задачу выяснить, стоит ли присоединяться к движению всему Роду, или это очередной пустозвон. Мне очень хотелось во всём этом разобраться, но наставники очень строго запретили мне лезть в политические вопросы и даже читать некоторые книги по истории. Они мотивировали это тем, что сначала я должен разобраться в своих проблемах, а уж потом лезть в мировые, и, в общем, я был с ними согласен.
Наблюдая за своими соседями по Дому и другими студентами Хогвартса, я заметил, что изменения затронули не только страну, но и более важные мне области жизни. Похоже, мои занятия стали приносить ощутимые результаты: ко мне начали по-другому относиться, и если бы это касалось только Слизеринцев, то меня это бы не удивило, но и преподаватели, и студенты из других Домов стали благожелательно ко мне относиться, старались во всём помогать. Иногда меня утомляло внимание, которое мне оказывали девочки: они начинали бледнеть, краснеть и “ненавязчиво” предлагали мне дружбу. Я не отвечал на их знаки внимания, и эти мелкие бестии начали за мной наблюдать, а увидев, что я провожу много времени с Марией, они, конечно, выдумали, что мне нравятся девушки постарше. Это был сущий кошмар, я просто не знал, что с ними делать: убегать от них как-то глупо, а объяснений они не слушали, не драться же с ними, в конце-то концов?! Ари с Фредом ржали, как кони и отказывались помогать. Мария посмеивалась в кулачок и с умным видом говорила, что этот урок я должен выучить сам. С парнями всё намного проще: этим, если не понимали слов, можно разъяснить все более доходчиво. После очередной драки с пятикурсником из Равенкло, который не понял простого “нет” (а ещё считается, что туда попадают умные!), Мария загадала мне новую загадку (иногда, когда она так делала - мне казалось, что она меня ненавидит). Разговор состоялся после занятий по оклюменции, она как раз учила меня как растождествлятся с телом.
- Мистер Ридлл, мне нравится, что вы начали общаться с другими студентами, но я полагаю драки слишком гриффиндорским способом убеждения собеседника. Я советую вам, найти метод более подходящий нашему Дому, тем более, что потеря баллов негативно сказывается на отношении к вам ваших соседей по факультету. Мы учили вас решать конфликты без примирения силы.
Я не выдержал.
— А, что, по-вашему, я должен сделать?! Заездить их всех в постели до смерти?! Но даже после всех ваших уроков, меня не хватит на всю школу, и как же тогда баллы?! — я орал на все помещение и хотя мои упражнения сильно успокаивали, я завелся от слов наставницы.
Ситуация достала меня до крайности.
— Ну зачем же так? Вы столкнулись с первыми проявлениями внимания к вашей персоне и если сейчас не выработаете манеру поведения, позволяющую вам это внимание контролировать — в дальнейшем это может привести к крайне негативным последствиям. У вас есть все необходимые знания и умения, чтобы справиться самостоятельно, и не забывайте: внимание и влюблённость — великолепные рычаги достижения власти над людьми. Вы уже привлекли их внимание, но ещё не захватили его и не научились им пользоваться. Повторюсь, это один из множества экзаменов, который вам необходимо пройти. Есть знания и умения, которые лучше всего изучаются на практике — это одно из них.
Наставница замолчала, а я задумался. Она была права, если всё будет продолжаться в том же духе, меня может ожидать уютная камера в тюрьме, в волшебном мире — это Азкабан, и потому, что я слышал — это редкостная дыра. Но, что можно сделать? Она говорила, что я привлёк внимание, нужно его теперь захватить. Вот ведь головоломка! А если рассматривать этих любвеобильных психов, как клиентов? Что можно сделать с таким? Подчиниться? Нет, у этих нет надо мной власти, они только хотят её заполучить. Тогда как держать их на дистанции? Вот оно! “Дистанция”! Я должен был создать между собой и ними дистанцию. Но при этом, мне нельзя их отталкивать, они должны вращаться вокруг меня. Я начал вспоминать, как ведут себя Фред и Ари — ведь у них должны быть такие же проблемы. Мне в голову всё время лезли образы наших занятий сексом, или то как они балагурят и играются, но такими я их видел только за закрытыми дверями. Мне стало стыдно: оказывается, я не замечал своих наставников вне занятий. Поняв это, я стал внимательно наблюдать за ними в общественных местах.
С того дня, я вообще стал гораздо внимательнее к людям вокруг меня. Старшекурсники Слизерина и Ровенкло из благородных семей, вели себя почти одинаково: они были вежливы, но — отстраненны. Холодная, слегка высокомерная маска не покидала их лица, но при этом — они никогда не отказывались помочь более молодому или отстающему студенту. Даже в Гриффиндоре, аристократы вели себя подобным образом. Они сводили к минимуму общение с навязчивыми, не достойными внимания людьми, и этим защищали себя от приставаний. Многие девчонки мечтали о внимании со стороны Ари или Фреда, но их холодный, надменный образ, отпугивал романтичных дурёх. Я понял, что неправильно распределял свое внимание: если я буду откликаться на каждую просьбу, то меня будут использовать все кому не лень. В то же время — я не привык к вниманию подобного рода, и оно льстило моему самолюбию. Я с ужасом осознал, что не знаю, как живут нормальные люди. Всё, что я знал о человеческом обществе, сводилось к приюту и Хогвартсу, а ни он, ни школа не могли научить меня простейшим социальным навыкам, я не знал, как общаться с людьми, которые не имеют надо мной власти и не стремятся причинить мне вред. Научиться общаться с ними стало еще одно задачей, которую требовалось решить.
Мне понадобились годы, чтобы выяснить, как вести себя в цивилизованном обществе. Всё, что я знал и хорошо умел — выживать среди моральных уродов и извращенцев, и мои наставники довели эти умения до совершенства. Когда я спросил их о том, почему они прививали и развивали именно эти навыки, наставники переглянулись и ответили, что проблемы нужно решать по мере их срочности, а самое главное для меня сейчас — выжить. С этим я был полностью согласен.
На вооружение для себя я взял образ недоступного принца, который и поможет, и улыбнется, но близко не подпустит. Ещё какое-то время ко мне приставали, но вскорости бросили это бесполезное занятие.
К весне, я стал замечать недовольные взгляды, бросаемые на меня деканом Гриффиндора, похоже, ему не нравился мой круг общения и изменения, происходящие во мне. Впрочем, в данном вопросе, к моему величайшему облегчению, его мнение не играло решающей роли. Он дважды вызывал меня к себе на душеспасительные беседы, где вещал о вреде общения с темными магами, но видя, что я внимательно его слушаю, продолжая при этом делать по-своему, бросил эту затею. Правда, попыток свернуть меня с выбранного пути — он не оставил. По его просьбе ко мне несколько раз подходили дети с других факультетов и пытались подружиться, но их игра была неумела, было видно, что они это делают не по своей воле. Я вежливо разговаривал с ними, но подпускать близко не собирался.
Мария говорила, что для меня сейчас самое главное пережить лето, а там она мне поможет во всём разобраться, посему я занимался, как одержимый. Занятия по контролю боли давались всё проще и проще, и тогда наставница перешла к физическим повреждениям. Каждый вечер пятницы был теперь посвящён определённому виду боли.
Боль от огня была совершенно не такой, как от порезов или от кнута, и этих различных видов боли оказалось множество. Прошлым летом я столкнулся почти со всеми из них, но тогда они вызывали у меня панику и ужас. Теперь мне приходилось рассматривать их вблизи и находить ключ к контролю над каждым в отдельности. Выяснилось, что когда видишь, как твоё тело прижигает раскалённый металл — сосредоточиться и подчинить себе чувства — почти невозможно.
Каждый раз был как первый.
До этого я считал, что справился с проблемой, но моя наставница была, как всегда, права: безликую боль от заклятья подчинить оказалось проще. Тривиальные маггловские методы, помимо физических страданий, вызывали неконтролируемый страх и горькую обиду. Я видел собственную кровь, вытекающую из очередного пореза или разрыва, нанесенного кнутом, и меня охватывала паника. Мозг отключался, животный ужас лишал сил. Единственная мысль, остававшаяся в голове в такие моменты, была: “ЗА ЧТО?!”
Я сражался сам с собой, день за днём, подчиняя панический страх тела, разуму и воле. Та боль, которую я пережил в приюте будучи беспомощным — имела магическую власть надо мной.
Мария рассказывала, что хуже всего приходится детям, которые в нежном возрасте испытывают много страданий и часто чувствуют себя беспомощно. Эти переживания навсегда остаются с ними и являются их слабым местом. Во взрослом возрасте их легко сломать теми же методами, какие применялись к ним в детстве, и если такому человеку не помочь преодолеть свои страхи — он никогда не сможет стать полноценным; рано или поздно, ущербность проявится и повлечёт за собой массу проблем. Такие люди не надёжны.
Мне не хотелось быть человеком второго сорта, которым легко манипулировать и я старался изо всех сил.
С Ари и Фредом занятия тоже продвигались. Проще всего было с сексом, но вот управление голосом и телом, в какой-то момент — застопорились. Они не ругали меня, но мне самому было жутко неудобно: мне хотелось добиться того же, что и они.
Пришли весенние каникулы (грязнокровки их называли пасхальными). Я с нетерпением ожидал того испытания, что запланировали для меня наставники. Из-за войны в школе осталось много учеников, и среди такого количества народу никто не обратил бы внимания на то, что один из слизеринцев, исчез на несколько дней. Тем более, что я уже давно взял в привычку есть или у себя, или в гостиной. Некоторые сокурсники косились на меня из-за этого, но такой метод экономил кучу времени, а его-то мне и не хватало.
С одной стороны, то, что меня ожидало — было просто отдыхом на семь дней, а с другой... Я ожидал подвоха.
Комната, в которую меня привёл Фред, находилась в том же коридоре, что и остальные мои “классы”, нужно было пройти буквально десять метров вглубь, чтобы оказаться перед обычной дверью. Это меня очень удивило: остальные помещения были тщательно спрятаны, а эта стаяла, как на показ. Я спросил Фреда почему так, и он рассказал, что дверь видна, только когда внутри никого нет. Он приказал мне открыть ее и войти внутрь. Набравшись храбрости, я вошел. Комната была очень уютной: небольшая кровать, покрытая шерстяным одеялом, столик и стул рядом, ковёр с коротким ворсом под ногами. Всё было выдержано в спокойных коричневых тонах. У помещения было только два недостатка: в нем не было окон, и оно было очень маленьким.
— Тут ты проведешь неделю, — спокойно сообщил Фред. — Здесь много магии. Одна из особенностей комнаты: если ты приложишь руку к любой стене и попросишь её мысленно открыть проход в ванную — он появиться, но не больше, чем на полчаса и не чаще, чем пять раз в день, так что, не подхвати расстройство желудка, — последние слова были однозначным издевательством. — Вторая особенность: в этой комнате, после того, как закроется дверь, не будет слышно звуков. Даже звук твоего собственного голоса. Твоя задача — отдыхать, больше уделять внимание медитации и окклюменции, думать. В этом году у тебя не было времени на все это, вот оно и появилось.
— А есть мне полагается? — я всё ещё искал подвох, уж как-то у них всё гладко получалось, не испытание — курорт.
— Домовой эльф будет приносить три раза в день легкую еду, без животных жиров, и зелье, которое позволит усилить сознание и очистить тело от шлаков. Считай эту неделю, за время проведенное на оздоровительном курорте.
— А почитать можно что-нибудь? — во мне зародилась надежда, что всё действительно будет не очень страшно.
— А вот этого — нельзя. Думай и медитируй, начитаешься еще, — сказал Фрэд и вышел
Дверь за ним растворилась в стене. Я почему-то знал, что так и будет.
Первый день прошел замечательно! Я спал, ел и бездельничал. Как и советовали, я медитировал, и занимался окклюменцией. Уже давно я хотел разложить все воспоминания этого учебного года по полочкам, но как-то не получалось: это занятие отнимает кучу времени, а у меня его постоянно не хватало.
С систематизацией я справился за два дня.
Оказалось, что если тебя не нагружают, словно верблюда, и не дергают каждые пять минут — можно очень многое сделать. Результатом моего титанического труда стало повышение уважения к себе и полная уверенность в том, что мои наставники чудовища. Я по праву гордился собой, просмотрев, через что они меня заставили пройти, и во мне появилась слабая уверенность в своих силах.
До этого дня я не чувствовал насколько сильно изменился. По большому счету, от моей старой личности за этот год осталось очень мало, и если наставники продолжат в том же духе — останется еще меньше. Они перековывали меня, как кузнец перековывает ржавый кусок металла в меч, то раскаляя меня жуткими нагрузками, то кидая в холодную воду очередного испытания, а в промежутках — проходились молотом в виде контроля над болью и телом. То, во что я превращался, мне очень нравилось. Но даже я, со своими мизерными познаниями, понимал, что мне ещё предстоит очень много работы.
На третий день — я начал мучатся от безделья.
Тело, привыкшее к регулярным нагрузкам, ныло и требовало действия, и мне пришлось делать то, что было можно в тесном помещении: приседания, отжимания и прокачку пресса. Упражнения немного ослабили жажду действий, но зато затребовал нагрузки мозг, оказалось, что без книг я чувствую себя крайне неуютно.
Тишина начала угнетать. Я пытался петь и говорить, но ничего кроме вибрации в теле не добился, звуков — не было! Зато сразу заметил небольшой отток сил. Вместе с тем, как в теле накапливалась не израсходованная энергия, стало нарастать беспокойство. В голову полезла всякая чушь.
Мне казалось, что я провёл в этом склепе уже больше недели и меня просто бросили, что ни кто не придёт и моё тело так тут и останется, забытое всеми. Меня ничуть не успокаивала регулярно появляющаяся еда. Я начал бояться, что в следующий раз она не появится.
В общем, паранойя расцвела буйным цветом.
В определённый момент, я поймал себя на том, что начинаю сходить с ума. Это случилось тогда, когда я очнувшись понял, что луплю кулаками в стену и ору, призывая на помощь. Это было так не похоже на меня, что я сразу взял себя в руки. Вспомнив слова наставника, я погрузился в медитацию.
Следующих пару дней я старался выходить из медитации только для того, чтобы поесть и привести тело в порядок. За это время, я начал очень ярко чувствовать, что я — не тело, что моя личность просто использует этот сосуд для своих нужд. Вся та энергия, что пыталась свести меня с ума, теперь устремилась вглубь тела и сознания.
Я увидел свой страх, несчастным загнанным животным, которое попало в неизвестную для него обстановку, от этого — ему очень плохо и одиноко. Сначала я хотел его уничтожить, но вспомнил слова наставника о том, что страх может стать другом, и решил поговорить с ним.
Это было полным безумием, но весь этот год был сплошным сумасшествием, так почему бы не принять безумие за норму? Эта мысль меня порадовала и, улыбнувшись, я начал уговаривать свой страх, рассказывая, что я ему не враг... С каждым моим словом размытые очертания приобретали чёткость и осязаемость, и вот передо мной проявился маленький недоверчивый щенок.
Он хорохорился и рычал, но я видел, как ему одиноко и страшно. Он казался мне очень похожим на меня. Мне было его жалко. Сев на пол, я начал его уговаривать также, как когда-то уговаривали меня Фред и Ари; я говорил ему, что он не один и, что я его не брошу. В какой-то момент, щенок настороженно подошел и обнюхал мою руку, а после этого, я услышал голос у себя в голове:
— Ты точно не бросишь меня? — услышав эти слова, сказанные глубоким мужским голосом, я решил, что окончательно свихнулся, но отступать было некуда.
— Да. Ты ведь мой страх. Куда я от тебя денусь? — ответил я.
— Ты можешь сбежать. Так делают все. Они считают, что так они могут избавиться от меня, — печально ответил голос.
— Я — не все. Мне кажется, мы с тобой похожи. Меня тоже всегда или боялись, или ненавидели. Но я нашел людей, которые не считают меня ненормальным, и мне стало хорошо. Я хочу, чтобы и тебе стало веселей. Тем более, ты же вырастешь и станешь волком, а мне не помешает страшный волк среди моих друзей, — усмехаясь, ответил я.
— Тогда разреши тебя укусить. Этим ты докажешь, что не боишься меня.
Волчонок насторожился, и было видно, что он готов отскочить в любой момент.
Я подумал, что всё вполне логично: все проверяли меня, прежде чем что-то дать, и он тоже. И я согласился.
Когда на руке сомкнулись маленькие зубки, тело пронзила неимоверная боль, а потом с ним начало что-то происходить.
Я с ужасом понял, что вся накопившаяся жизненная сила устремилась в мой магический центр. В тот момент, когда она соприкоснулась с магией, по телу прокатилась волна, словно от мощного взрыва. Магия и жизненная сила смешивались, между ними выстраивались связи, тело — менялось. Если бы в этот момент рядом кто-то был — то увидел бы тело, сияющее красноватым и белым светом от переизбытка энергии, и распахнутые алые глаза без зрачков. Так магия стала “прорастать” в тело, сливаясь с ним и превращая в более подходящий для неё сосуд.
Весь следующий день я пролежал без сил, тело продолжало перестраиваться, а я наблюдал за внутренними изменениями. Моя магия стала намного сильнее, а тело как будто теперь подпитывалось и от неё тоже. Зайдя в ванную и увидев у себя карие глаза — я сильно удивился, но на следующий день — они снова стали синими. Медитация тоже изменилась. Теперь, в то время когда я был погружен в себя, я как будто плавал в океане магии, и хватало всего пары часов в этом состоянии для того, чтобы ощущать себя полностью отдохнувшим и полным сил.
Я не заметил, как пролетело оставшееся время. Единственное что меня настораживало — я стал гораздо меньше есть.
В какой-то момент дверь в стене открылась и комнату наполнили звуки. Это было ТАК громко! Я прикрыл уши руками и свернулся калачиком на кровати, стараясь защититься от охвативших меня ощущений.
Кто-то осторожно развернул меня и отвел руки от головы.
Я открыл глаза и увидел Фреда.
В голове зазвучал голос.
— Не бойся, я помогу.
Он достал что-то и протянул мне.
— Вставь это в уши.
Я немедленно запихнул затычки в уши и мне полегчало. После этого я попробовал заговорить.
— Как же люди живут в таком шуме? — произнося слова, я ощущал, как моя магия и жизненная энергия вытекают вместе со звуком.
Это меня напугало, и я закрыл рот руками.
— Смотрю, ты почувствовал. Слова — это огромная сила, именно поэтому заклятья имеют словесную форму. Мысленно общаться гораздо экономичнее. Но при этом — есть шанс на прочтение всех твоих мыслей, а люди этого боятся. Вот и говорят словами, тратя море энергии, — продолжал вещать у меня в голове наставник.
С этого дня я стал очень мало говорить, а когда я это делал, то учился дозировать то количество силы и магии, которые вкладывал в свою речь. Я начал наблюдать за словами, как за чем-то живым, а Ари учил меня, как правильно их составлять, чтобы получить желаемое. Часто это чувствовалось на подсознательном уровне, а наставник просто объяснял то, что я ощущаю.
Беспалочковая магия стала даваться мне всё проще и проще, и я начал часто слышать мысли своих соседей по дому. Мария сказала, что со следующего года меня начнут учить легилименции.
Дни полетели ещё быстрее.
Изучение анатомии, было окончено ещё зимой, латынь и гельский давались мне с каждым днём всё лучше и лучше, я научился чувствовать своё магическое ядро, и ощущать правильное движение палочки, при сотворении заклятья, что резко повысило мою успеваемость. Приближались экзамены, а за ними и каникулы.
Экзамены я сдал лучше всех в своём потоке.
Осталось всего несколько дней до отъезда в мой персональный АД. Я попытался поговорить с деканом и объяснить, что из-за войны мне опасно возвращаться в приют, но он отослал меня к Дамблдору.
Я уже знал, что Слизнорт являлся человеком Министерства и другом заместителя директора, эта слабохарактерная крыса был плохим деканом и учителем, но он полностью отвечал требованиям установленным Министерством магии и никто не собирался его менять, невзирая на протесты членов попечительского совета. Для устранения этой проблемы Слизнорт открыл социальный клуб — в котором собирал перспективных детей, стараясь таким образом удержаться на должности. В общем-то, это было очень по-слизерински. Но для меня это не сулило ничего хорошего, потому, что Дамблдор был твёрдо намерен отправить меня в приют: он посчитал, что тот на меня хорошо влияет, и, возможно, там ослабнет влияние, которое на меня оказывают чистокровные дети. Я со страхом ждал часа отправки.
За три дня до отъезда меня позвали мои наставники, они все собрались в учебной комнате, в той самой, в которой мы обычно занимались с Фредом и Ари. Они были очень серьёзны, и я не знал, чего мне ожидать.
Первой заговорила Мария:
— Мистер Реддл, мы внимательно следили за вашим продвижением в течение всего года. Ваши достижения — впечатляют. За этот год вы изучили то, на что у многих уходит много лет кропотливого труда. Ваша сила воли и интеллект поражают, и поэтому мы решили предложить вам выбор, — она задумалась, а я затаил дыхание, не смея надеяться на возможность избавления.
— Первое предложение несёт в себе свободу. Мы поговорили с Лордом Найтом и он проявил желание познакомиться с многообещающим молодым человеком, о котором слышал от сына и будущей невестки. Он заберёт вас сразу после ухода Дамблдора, и вернёт только для того, чтобы вы могли купить всё необходимое для школы в обществе заместителя директора в конце августа, потом вы увидите приют только в день, когда вас будут забирать на поезд. Могу уверить вас, что там вам ничего не будет грозить, во время посещений. Всё лето и весь следующий год я буду продолжать ваше обучение, — она замолчала и снова погрузилась в свои мысли. Парни, которые сидели на диване вместе, выглядели непривычно серьёзными, можно даже сказать — торжественными, и это заставило меня насторожиться. Мне сделали самое лучшее предложение в жизни, но я уже хорошо знал своих наставников, чтобы поверить в то, что всё так просто. Поэтому я не спешил радоваться раньше времени и хотел дослушать до конца.
Мария подняла голову и, как будто собравшись с силами, продолжила:
— Мы не ожидаем, что вы примите наше второе предложение, но посчитали вас достаточно сильным и подготовленным, чтобы с ним справиться. Для того, чтобы вы могли понять, что мы вам предлагаем, мне придётся кое-что объяснить. В нашем мире есть такое понятие — “черный маг”, это страшилка для глупых обывателей и предлог, оправдывающий истребление опасных знаний и людей. Ещё двадцать лет назад “Черными магами” называли Магов, обладающих намного большим магическим потенциалом, чем средние волшебники, и умеющих взывать к магии в крови, растениях и минералах. Их виду волшебства невозможно обучиться, это, как родиться волшебником: сколько не учи маггла — он никогда не сможет сотворить элементарный Люмос. Такая же разница между магами и волшебниками, об этом вы должны были уже читать, — я кивнул в подтверждение и Мария продолжила.
— Последние двадцать лет Министерство формирует новый образ “черного мага”, теперь под этот термин подставляют боевых чародеев — магов, выбравших своим призванием войну. Они всегда были отдельной, очень замкнутой кастой, подарившей магическому миру великие Рода и личностей, первыми в своём роду, заслуживших титул Лорда. Этот титул всегда нес с собой огромную ответственность и почёт. Для того, чтобы безродный достиг таких высот, он должен был пройти ряд испытаний и доказать, что он достоин.
У вас, мистер Реддл, огромный потенциал, и я хочу предложить вам начать испытание на титул Лорда, по программе боевых чародеев. Не скрою — закончить начатое удалось единицам за всю историю нашего мира, но у этого испытания много этапов, и вы сможете прервать его на любом из них. Каждый этап будет повышать ваш социальный статус среди чистокровных. Должна предупредить: в современном обществе Путь Лорда, а особенно Путь Лорда-защитника, или, как теперь принято говорить “Темного Лорда”, больше не окружен таким уважением и почётом, как прежде. Министерство давно бы запретило его, но это очень древняя традиция, поддерживаемая Визингамотом. Многие годы никто не претендовал на титул Лорда, тем более на титул Лорда-защитника; молодых, сильных боевых магов в мирное время рождается исчезающе мало. Боевые маги — дети полей боя и гонений. Я полагаю, вы способны этим летом пройти первое испытание и в результате обрести право на обряд наречения. Ваше маггловское имя останется официальным до того, как вы пройдете Путь целиком, но вы уже сможете выбрать то имя, под которым вас будут знать, как Лорда и войти в касту боевых магов.
Мария замолчала и позволила задать мне вопросы, которые были готовы сорваться у меня с губ.
— Но какой из меня боевой маг, я ведь просчитал только одну книгу по основам боевой магии. Как я могу пройти такое испытание? — выпалил я на одном дыхании.
— Вы пока не понимаете сущности боевых магов, мистер Реддл. Боевой маг — это не обучение или колдовство — это образ мышления и реакция на окружающий мир. Именно в этом его сила: он может выжить в любых условиях, он может приспособиться и победить врага, и он сможет использовать, как оружие абсолютно всё. Весь прошедший год мы готовили из вас именно такого мага, и теперь у вас есть возможность показать: чему вы научились, и перейти на качественно другой уровень. Само испытание превратит вас в боевого мага первой ступени. Но должна предупредить: это одно из самых сложных испытаний, и к нему обычно приступали не раньше двадцати лет, а вам всего тринадцать, но у вас особые обстоятельства, ваша жизнь создала условия для идеального экзамена.
Я уже понял, к чему она клонит, и почему стали такими виноватыми лица парней. Мне захотелось закричать, что они могут идти со своим испытанием куда подальше, но привычка сдерживаться и контролировать собственные эмоции не позволила мне этого сделать.
— Вы хотите, чтобы я вернулся в приют? — спросил я бесцветным голосом.
 
  Fargen

10Окт2014

13:05:21

 Полезный комментарий. Проголосовать.
— Не только. Само возвращение по собственной воле, это только часть испытания, а вам предстоит не только выжить там на каникулах, но и к их концу подчинить себе ваших врагов. Мы хотим, чтобы вы не просто выжили, но еще и победили. При этом вы победите их морально. К концу лета, все ваши клиенты должны будут зависеть от вас, а та маггла, что держит ваш притон, должна будет принять ваши правила игры. Тогда это испытание будет считаться пройденным.
Я с ужасом представлял перспективу, а мозг уже просчитывал варианты достижения поставленной цели, и вдруг я понял, что где-то в глубине души, я хочу согласиться. Мне хочется сразиться на этом поле, мне надоело чувствовать страх перед своим прошлым и своё бессилие.
— Вы сначала должны будете отвадить от вас клиентов садистов, что для этого нужно будет сделать?
— Сыграть безвольную куклу, садисты хотят, чтобы им сопротивлялись, — ответил я на автомате, не задумываясь.
— Правильно, а потом, когда вас начнут снова выставлять на торги, привлечь к себе тех клиентов, которых вы сможете контролировать, — продолжила наставление Мария, похоже она раньше меня поняла, что я соглашусь, да и парни явно расслабились.
Я мотнул головой в знак того, что понял; все мои мысли были заняты составлением планов. Ещё час назад от одной мысли о возвращении меня с ног до головы покрывал холодный пот, , а сейчас я весь ушел в планы плодотворного проведения лета. Ужас сменился азартом, и я с огромным удивлением понял — я знаю, что и как делать, чтобы лето стало не просто терпимым, а, возможно, даже приятным. Мне уже не терпелось приступить к воплощению своих планов, а рискованность затеи только усиливала азарт. Я просчитывал модели поведения и реакции людей на них, и с удивлением понимал, что после моего обучения, все эти магглы, которые раньше казались мне непобедимыми чудовищами, теперь выглядели просто животными, не способные себя контролировать.
— Мистер Реддл, я буду ожидать вашего ответа за час до отправки Хогвартс-экспресса, если вы решите прожить это лето с нами во Франции — вам нужно будет только сообщить об этом, — сказала Мария и мои наставники ушли.
Парни так и не проронили ни звука за время разговора. Они хоть и были на год старше Марии и оба являлись представителями древнейших аристократических родов, но я уже знал — статус девушки среди слизеринцев и аристократов намного выше, чем их. Её уважали за силу и достижения, при этом, то обстоятельство, что девушка полукровка — никого не смущало. Об этом просто не вспоминали, так как она воплощала в себе все идеалы Слизерина. И громче всего об этом говорил её предстоящий брак с наследником Рода Найт.
Эти мысли отвлекли меня от того раздражения, которое вызвала у меня последняя реплика Марии: она давала весьма ощутимую лазейку, позволяющую избежать летнего кошмара, и моя малодушная натура ухватилась за эти слова. Мне не хотелось снова терпеть боль и унижение, но хуже всех — было бессилие. Я уже понимал, что мои клиенты — отбросы общества, и пусть у них хоть титул наследного принца или они занимают пост премьер-министра — это не меняет того факта, что это никчёмные людишки не заслуживающие ничего, кроме презрения, а мне придётся лебезить и унижаться перед ними. Это было мерзко.
Три дня я размышлял о том, как мне лучше провести лето.
На одной чаше весов лежали каникулы в поместье Найт, где я смогу увидеть, как живут настоящие маги, и продолжить уроки с моими наставниками — это было воплощением всех моих фантазий. А на другой... Мне почему-то, в глубине души, хотелось побывать в приюте и испытать свою силу на практике. При этой мысли внутренности сжимались от страха, и кровь начинала мчаться с огромной скоростью, а сердце подскакивало куда-то в горло, пытаясь вырваться на свободу. Это была умопомрачительная смесь страха и предвкушения, это был ВЫЗОВ. Ни разу в жизни я не принимал его, я всегда пытался избежать неприятностей, действуя исподтишка, но на этот раз, мне предлагалось вступить в бой, при этом вполне осознанно.
Наступил день отъезда. За три дня размышлений я принял решение и когда пришло время садиться в поезд, я плюнув на всё, прошел мимо Марии и Ари с Фредом с гордо поднятой головой, лишь слегка поклонившись. Это вызвало одобрительную реакцию.
В поезде я занял отдельное купе, и когда он тронулся, с удовольствием разглядывал пейзажи за окном. В своей жизни я всё время жил в замкнутом пространстве и хотя иногда в приюте нас выводили в город, и даже вывозили за город — я всё равно видел очень мало. Красивые, полные зелени и цветов, бескрайние просторы, открывающиеся из окна, в первый раз заронили в моё сердце жажду увидеть Мир. До этого я боялся неизвестности, которая царила за оградой приюта, и был готов мириться с привычным кошмаром, но теперь я ехал бросить вызов своим страхам и победить или умереть. Я решил для себя: если у меня всё получиться — я обязательно объеду весь мир, и узнаю, как живут люди, увижу самые красивые закаты и рассветы, посещу самые мистические места, про которые давали читать мне мои наставники.
В первый раз в жизни мне захотелось радоваться этой самой жизни.
Это было глупо и нелогично, мне казалось, что это шло вразрез со всеми правилами Слизерина: я собирался сам, по собственной воле, вступить в бой. Это было так по-гриффиндорски, но от этого грядущее лето превращалось из ужасной, неприемлемой ситуации в Приключение. И, хоть моё приключение вызовет панический ужас у любого представителя гордого львиного факультета, но это было моим приключением.
Это было моим выбором!
И когда я сделал его — мне стало легче. Вместо того, чтобы сжиматься от страха в комочек, в ожидании предстоящего ужаса, я отстранено строил планы, просчитывал варианты развития событий, я ощущал, что контролирую происходящее. Это было незнакомым, но сладостным ощущением.
 
  Fargen

10Окт2014

13:10:40

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Здравствуй, мелькнули черные перья,
Где-то у входа в зал.
Вижу — испуган, вижу — растерян,
Знать, меня не ждал.

Вот и учись без истерик, и позы
Вызов бросать судьбе.
Я называю — кровь или слезы,
Но выбирать тебе.
(Канцлер Ги — Слезы и кровь.)
Путь Лорда. Испытание.

Поезд прибыл на вокзал и в мою дверь постучали. Я открыл ее и увидел дражайшего заместителя директора. Как он узнал, где именно я нахожусь — так и осталось загадкой, но, думаю, донёс кто-то из “гордых” гриффиндорцев. Он зыркнул на меня и переместил нас обоих прямо из купе в чахлый парк неподалеку от приюта. Старое, ветхое и потрепанное приютское здание показалось неприступной мрачной цитаделью, оно было тюрьмой, в которой мне придётся провести всё лето. Уверенность в своих силах стремительно покидала меня. А когда на крыльце показалась радостно улыбающаяся директриса — все веселье и бравада окончательно испарилась, я снова ощутил себя слабым и беспомощным, мне захотелось вырваться и убежать подальше. Пусть меня посчитают трусом — за то я выживу! Проблема заключалась в том, что я сам загнал себя в эту ловушку, и теперь у меня не было другого выбора, кроме как пережить это лето.
Дамблдор обменялся парой фраз с директрисой, она пообещала, что позаботиться обо мне, и волшебник удалился. Улыбаясь, словно оголодавший крокодил, она втолкнула меня в дверь прямо в руки двум мордоворотам, которые подхватили меня под руки и, протащив по коридорам, словно мешок, запихали меня в до боли знакомую комнату и, содрав с меня одежду, с гоготом покинули помещение.
Оставшись один, я постарался успокоиться, но получалось из рук вон плохо. Только сейчас я понял, о чём мне всё время говорили наставники. Оказавшись в приюте, я сразу стал мыслить, как жертва; куда только делся сильный молодой человек? В комнате был насмерть перепуганный ребёнок, который по привычке постарался забиться в угол. Мне стало страшно, я боялся не предстоящего, а того, что не смогу воспользоваться полученными за учебный год знаниями. Собрав остатки сил, я поднял все щиты окклюменции и отстранился от происходящего. В таком состоянии я был почти растением. Я знал, что чтобы самостоятельно есть или делать что-то — мне придется выходить из этого состояния, за то в остальное время — я буду способен вполне здраво мыслить и могу совершенно отстраненно наблюдать за происходящим. Выходы обещали быть неприятным явлением, но других вариантов я не видел. Мое забившееся в угол тело расслабилось, стороннему наблюдателю могло показаться, что парень просто уснул в неположенном месте, хотя если бы кто-нибудь дал себе труд внимательно приглядеться — он бы увидел, что глаза у него открыты.
В общем, когда открылась дверь и в комнату вальяжно зашла директриса — её встретило тело без признаков интеллектуальной деятельности. Сначала она долго распиналась по поводу того, что из-за моего проклятого интерната она потеряла целое состояние и мне придётся сильно потрудиться, чтобы отработать понесенные ею убытки. Потом, она долго и цветисто сетовала на предмет того, что я вырос за прошедший год и из-за этого ей придется снизить цену, а мне из-за этого, такому-сякому, придется трудиться не просто сильно, а не покладая рук, бишь, не сдвигая ног.
Удивительно, но в какой-то момент своей бестолковой болтовни, она наконец-то заметила, что я никак не реагирую и решила привлечь внимание. Со стеком эта стерва не расставалась, по-моему, с того момента, как превратила приют в бордель, и опыт мне подсказывал весьма недвусмысленно — применять она его не то что не стесняется — наоборот: делает это часто и с удовольствием. Конечно, мое внимание она взялась привлекать известным способом, но после очередного удара до нее дошло — что-то тут не чисто: ее “воспитанник” не начал кричать и плакать, от боли. В общем-то, с таким же успехом она могла бы “обрабатывать”, скажем, диванный валик. Нанеся, для верности еще несколько ударов, она уверилась в тщетности своих попыток и, плюнув в сердцах на пол, пообещала, что вытянет меня из этого состояния и вышла, захлопнув за собой дверь.
Конечно, первым после учебного года был тот самый урод, с которым я был знаком с семи лет. Он, видимо соскучившись, по своим извращенным играм, изгалялся часа два, пока не оставив на моем теле живого места, не выбежал из комнаты и не стал разоряться на весь приют о том, что шлюха, которая висит, словно дохлая рыба и даже не стонет, его, дескать, не возбуждает и, что некачественный товар он покупать не собирается и требует вернуть его деньги обратно. Я слышал скандал, который он закатил через оставшиеся открытыми двери и тихо радовался, что первый раунд, кажется, остался за мной.
Зашедшие в комнату мордовороты, смотрели на меня с любопытством и жалостью: им не раз приходилось отвозить детей, как в психушку, так и на кладбище и, похоже, они думали, что я вскорости отправлюсь в одном из этих двух направлений. Они отвязали меня и, что удивительно, положили на кровать (раньше я не замечал подобной заботы в их исполнении). На этот день меня оставили в покое, а утром один из суровых мужиков привычно покормил моё тело.
В прошлом году, я постоянно впадал в прострацию, и им приходилось это делать, но на этот раз всё было намного хуже: я сам не ел вообще, с точки зрения стороннего наблюдателя я был просто куском мяса, по нелепой случайности еще дышащего и способного открывать и закрывать глаза.
В прошлом году я с брезгливой педантичностью отчищал комнату и себя от крови и других жидкостей, выделяемых телом, но на сей раз мне было всё равно; кожу стянула корка крови, а с наступлением дня и пришедшей с ним жарой, оно начало нестерпимо вонять; в комнату на запах просочились мухи. Всё, в том числе и меня, пришлось мыть охранникам, они матерились и выполняли свои обязанности из рук вон плохо, но вонь и насекомые достали и их.
К середине дня привели врача, он осмотрел меня, покачал головой, и, не долго раздумывая, вколол какие-то лекарства. В голове от них появился легкий туман, но я изо всех сил старался держать щиты. В этом сейчас был смысл моего существования, я прекрасно понимал: если им удастся вывести меня насильно из этого состояния — мне конец.
Я удержался, но это был почти провал.
Дальше потекла череда дней, в течение которых меня раз за разом пытались привести в себя разнообразными способами, от обливаний ледяной водой, до затуманивающих мозг уколов. Директриса не на шутку всполошилась, она подумала, что те, кто приходит за мной могут начать расследование, а для неё это было концом. В один из дней, когда она зашла сама в комнату, и начала яростно выговаривать мне, что я неблагодарная скотина, из-за которой её жизнь будет закончена, я вышел из стазиса и спросил тихим голосом:
— Так, может быть, тогда договоримся?
До магглы сначала даже не дошло, что я наконец-то заговорил, а когда она таки осознала это — она настолько испугалась, что аж подпрыгнула.
Я седел в расслабленной позе и без малейших признаков смущения или болезни, и спокойно ждал, пока она успокоится. На ее истошный визг в комнату ввалились громилы и, судя по их виду, они всерьез собирались защищать свою работодательницу. Надо было видеть их перекосившиеся от удивления рожи, когда они сообразили, что в комнате кроме меня, лениво взирающего на них и насмерть перепуганной начальницы — никого нет. Знали бы они, каких трудов стоило мне сохранять этот вид... Я целых две недели копил силы и ждал подходящего момента, чтобы сделать свой ход. И теперь был решающий момент: я знал, что или стану хозяином ситуации, или меня уничтожат.
Отдышавшись, тетка посмотрела по сторонам, увидела толпу, скопившуюся у неё за спиной, и заорала не своим голосом:
— Вон!!!
Я понял, что выиграл главное сражение в этой войне. Полностью ее я еще не победил, но это было уже что-то.
— Чего ты хочешь, исчадие Ада? — зашипела, не хуже змеи, директриса.
— Мои желания полностью совпадают с вашими интересами, — сказал я и замолчал, ожидая её реакции. Мне было необходимо, чтобы она говорила, тогда я смогу сделать с ней всё, что мне надо.
— И как это возможно? Ты, маленькая дрянь, приносишь мне одни убытки, и говоришь, что наши желания совпадают?! — последние слова она уже проорала.
Это было неприятно, но полностью мне подходило.
— Да. Вы хотите денег, я тоже хочу денег, и я могу их заработать, притом гораздо больше, чем вы получали раньше, — после этих слов, я опять замолчал. Я играл с ней, как кошка с мышью, вот только я ещё не был котом, а только котёнком, а она походила больше на крысу, и я не знал, хватит ли у меня сил закончить игру.
— Каким образом ты собираешься их заработать, и с какой стати мне с тобой делиться? — она была у меня на крючке, теперь только бы не сорвалась.
— Вы используете меня не рационально. Устройте аукцион, пригласите богатых клиентов — тех, которые обычно избегают ваше заведение. Я уже не такой маленький, как прошлым летом и теперь представляю гораздо больший интерес для клиента, ищущего опытного наложника, готового доставить ему удовольствие, чем для тех извращенцев, что ходят к вам обычно. Соберите их и я обещаю — за одну ночь со мной они будут выкладывать очень большие деньги, — сказал я, поднимаясь с кровати и подходя к женщине, смотревшей на меня как на чудо-чудное; в моих движениях была жажда соблазнения и удовольствия, а голос завораживал и возбуждал.
Я понял, что выиграл и этот бой, когда её глаза остекленели, рот слегка приоткрылся, а на щеках появился румянец. Когда она прочувствовала всё моё очарование, я резко поменял манеру движения и мои лицо и голос стали холодными и отстранёнными.
— Но вам придётся делиться со мною частью доходов, я не собираюсь вечно подставлять зад любителям адюльтера. Моё образование позволит получить приличную работу, но деньги мне пригодятся, — увидев, как мечтательно-возбуждённое состояние миссис Коул сменяется на агрессивно-отрицающее, я добавил: — Вам выбирать: или терять деньги, содержа слюнявого идиота, или зарабатывать их на великолепном наложнике... Что вы предпочтете?
Я повернулся к ней спиной и, пройдя соблазняющей походкой до кровати, грациозно сел.
Она зашипела как кошка, и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
На следующий день она зашла ко мне с независимым видом и сообщила, что аукцион состоится через три дня. А до тех пор мне нужно обслуживать обычных клиентов. Я окинул ее презрительным взглядом и категорически отказался. Когда она немного поостыла, переварив мой отказ, я выкатил ей список того, что мне потребуется для проведения аукциона.
Выражение её лица стоило всех моих стараний: она выглядела так, будто лягушку съела и вновь она вылетела из моей комнаты, сделав это с такой скоростью, что ко мне закрались подозрения: не замешана ли тут магия.
Я начал наслаждаться происходящим. Чувство власти пьянило, но я понял, что буду контролировать ее только до тех пор, пока ей это выгодно, поэтому я тщательно готовился к аукциону. Я собирался произвести фурор, и поймать жирную рыбу. Пока я был в стазисе, я обдумал всё, что мне говорила наставница, и понял ее правоту. Испытание боем — это именно то, что мне было нужно, я сам удивлялся: насколько легко мне удалось подчинить себе человека, которого я всю жизнь боялся до икоты, и понимал, что теперь самое главное — закрепить успех и развивать его дальше.
Прошло три дня. За это время я успел очень неплохо подготовиться, последними штрихами стала одежда и музыкальная шкатулка; использовать ее в маггловском мире было рискованно, но я придумал, как замаскировать ее: магглы пользовались похожей техникой, и называли ее “граммофон”, и шкатулка, поставленная в корпус маггловского граммофона, не должна была вызвать вопросов или подозрений.
Для своего выступления я решил использовать танец дождя. Мне была нужна необычная, мистическая, возбуждающая музыка, и эта мелодия подходила для моего замысла просто идеально. Я собирался надеть на себя струящийся шелк, который не то что совершенно не скрывал бы тело, наоборот — подчеркивал его, придавая текучую плавность и таинственность, глаза и губы требовалось немного подвести, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы макияж подчеркивал мои черты, но не бросался в глаза. Этот образ я создал под чутким руководством Ари и Фреда, в нем не было ни сопротивления,, ни покорности, зато ощущалась внутренняя сила и чувство собственного достоинства, что избавляло меня от желающих причинять боль, в то же время, он был квинтэссенцией секса и страсти.
Я сам обставил зал для аукциона, сообразуясь с тем, какого эффекта хочу достичь. Сначала директриса ворчала и пыталась возражать: она не понимала, что я делаю и зачем все это, но я не обращал на нее внимание и через пару дней маггла, потерявшись в целом водовороте изменений, плюнула и молча исполняла мои требования. Окончательно она успокоилась только тогда, когда до нее, наконец, дошло что я делаю: столовая, в которой собирались проводить аукцион, превратилась в роскошные восточные покои. Посередине помещения появился ковёр, его окружили стулья, оставляя лишь узкий проход между собой, на окнах появились темные бархатные портьеры в восточном стиле, последним штрихом стали корзины с фруктами и вином, стоящие на маленьких столиках.
Директриса шипела и грозилась мне всеми возможными карами, которые меня настигнут, если я не покрою её ужасные потери. В военное время достать все эти предметы роскоши было не трудно: люди продавали последнее, желая покинуть город и скрыться от бомбёжек, вот фрукты были действительно дорогой покупкой. Мне несказанно везло: за то время, что я провёл в приюте, наш район ни разу не бомбили, хотя город подвергался бомбёжке ежедневно, и каждый день мы слышали звук сирены и грохот падающих снарядов.
Наступил день “Х”. Я волновался, и не я один, вокруг меня бегала взволнованная и перепуганная директриса. До этого дня я никогда не замечал, что она просто мелкий, жадный человечек и не более того, мне она казалась эпическим, нереальным монстром, которого и убить-то невозможно. Сейчас она вызывала у меня только презрение. С каждым днём я всё больше чувствовал свою силу и власть над этими людишками, мир чудесным образом изменился и я решил, что если у меня всё получится — я на все заработанные деньги обязательно куплю Марии подарок.
В помещении собралось около двух десятков людей, они тихо переговаривались, на лицах у многих было брезгливое выражение, некоторые носили маски, чтобы скрыть свою личность, их одежда отличалась хорошим покроем и качеством.
Директриса вышла и произнесла написанные мною слова:
— Добрый вечер, уважаемые господа, я счастлива, видеть вас в нашей скромной обители и предлагаю небольшое развлечение...
Она подала знак, чтобы притушили свет, в результате чего ярко освещённым оказался только центр комнаты. А одетые слугами старшие дети, стали разносить фрукты и предлагать бокалы с вином. Из коробки граммофона полилась музыка, постепенно набирая силу, она завораживала слушателей своими чувственными переливами, подготавливая их к предстоящему зрелищу.
Последний слуга ушел, и я плавно вышел в центр зала, босой, с распущенными волосами, с гордо поднятой головой и царственной походкой, при этом без унции вызова в движениях. Зрители затихли, я подождал нужного момента в музыке и начал танец.
Я танцевал для всех них вместе и для каждого в отдельности, потоком изливая свои чувственность и желание. Своим танцем я старался передать ту естественность и магию, что ощущал в сексе, мне хотелось показать его таким, как я познал — без греха и грязи. Это был танец страсти и раскованности. Мелодия изменилась, и я запел древний гимн плодородия на гельском языке (он как нельзя лучше подходил для моей затеи) в голос я вложил всё своё умение и силу, я пел, как сирена, очаровывающая моряков, впрочем, цель у меня была практически та же.
Музыка затихла. В комнате воцарилась гробовая тишина. Зрители выглядели так, словно пребывали в потустороннем мире, созданном моим выступлением. Я глубоко поклонился и грациозно удалился. На выходе стояла остолбеневшая и потерянная директриса, и мне пришлось её изрядно пнуть, чтобы она пришла в себя и напомнить, что дело еще не закончено.
Потрясённая публика начала приходить в себя только тогда, когда в зале зажегся свет и к ним обратились с весьма иносказательной речью, смысл которой был в том, что они могут провести со мной ночь, и если хотят, то могут положить в конверт записку с суммой, которую они готовы пожертвовать на нужды приюта. Таким образом убивалось сразу несколько зайцев: во-первых, участники аукциона и победитель сохраняли полную анонимность, во-вторых, эти люди получали возможность убедить себя в том, что они не шлюху покупают, а действуют во благо, жертвуя энную сумму на нужды приюта, и в третьих — закрытый аукцион заставлял их писать максимально возможную сумму, которой они готовы были пожертвовать ради ночи с прекрасным танцором. Мне пришлось долго убеждать директрису сделать именно так, она совершенно не понимала, как устроены мозги у аристократов, привыкнув продавать детей, как мясо на рынке. Ее убогого воображения хватало лишь на то, чтобы показывать клиентам девочек и мальчиков и тупо в лоб называть цену, но этот способ, в данном случае, был совершенно неприемлем. Я поставил себе целью заманить сюда куда более утонченную публику, чем та, что тут обычно околачивалась.
Когда ошарашенные гости разошлись, а наша радушная хозяйка открыла конверты — её пришлось долго отпаивать вином: она даже и предположить не могла, что за ночь со шлюхой можно столько заплатить. На мою небрежную реплику: “Это ещё мелочь, дальше будет больше”, — она впала в прострацию, глядя на меня затуманенными от жадности глазами. Всю ночь она чахла над конвертами; победитель нашелся сразу, но ей было ужасно жалко денег, обещанных в других письмах. Ни свет, ни заря, она завалилась ко мне в комнату и потребовала, чтобы я обслужил их всех. Я послал её в грубой форме, объяснив жадной дуре, что если так сделать — она потеряет во много раз больше, а если хочет больше прибыли — пусть учит своих шлюх новым приёмам, а то те только ноги раздвигают. После столь проникновенной речи, она сначала опешила, а потом заявила, что вот я учить и буду, развернулась и опять вылетела из моей комнаты.
Я начал подумывать о засове.

Клиент должен был прийти в семь вечера, я тщательно подготавливал комнату, носясь по всему приюту в поисках нужных вещей. Красивенький торшер в индийском стиле я забрал из гостиной директрисы... Это доставило мне особое удовольствие. Где-то были сняты портьеры, где-то гобелен, а в одной из комнат для клиентов нашлось чудное покрывало из темно синего шелка. Комната стала похожа на восточный будуар. Глядя на мою беготню, директриса становилась всё задумчивей, в конце-концов, она не выдержала и философски осуждающе, поинтересовалась:
— Чему вас только в этом интернате учат? — услышав этот вопрос, в прострацию впал уже я.
Уж от кого я не ожидал подобного, так это от этой дамочки. Нет, ну, мне говорили, что такие люди, как она, имеют во всём двойные стандарты, но убедиться на личном опыте в истинности этого утверждения, оказалось крайне неприятно. После всего того, что она делала с детьми, с теми самыми детьми, о которых она вообще-то должна была заботиться, осуждать мои познания в науке соблазнения, да ещё те, которые обогатят её саму — было, по крайней мере, глупо. О моральной стороне вопроса я в тот момент вообще не задумывался. Наверное, именно тогда я решил, что уничтожу этот притон, как только у меня появиться такая возможность.
Плюнув мысленно на дуру, я продолжил приготовления. В дело пошли эфирные масла, свечи и цветы. Мордовороты убегались, доставая всё, что мне нужно, но к трём часам дня — результат меня удовлетворил. Комната и я составляли органичную картину, пропитанную ароматом востока, и мистическим шармом. Я собирался показать всё, чему меня научили: во-первых, мне нужна была практика, прошедшие дни мне это наглядно показали — без подготовки, в экстремальных условиях мне было тяжело себя контролировать, во-вторых, я хотел обзавестись связями среди власть имущих магглов, и я решил, что моему приюту придется мне в этом помочь. Я не ставил себе супер-цели, но наставница была вполне конкретна в постановке задачи: я должен подчинить себе эту клоаку. Так что, буду делать их всех зависимыми от меня.
Тщательно вымывшись и одевшись, я ожидал клиента.
Я примерно представлял кто это будет и не ошибся: в комнату вошел мужчина лет сорока, полноватый, с медными, коротко стриженными волосам и роскошными баками. Мне ещё в зале показалось, что он бывал на востоке, и я вызвал у него ностальгию. Об этом говорила хотя бы алжирская трубка, которую он тогда курил. В зале на нем была маска, сейчас он тоже подстраховался, видимо, не желая быть узнанным — полумаска скрывала лицо. Рассматривая своего первого клиента я размышлял о том, сколько же сил потратили на меня Ари и Фред, вдалбливая в мою пустую голову направления в моде и культуре, я думал, что не пережил бы этот год, если бы не моя улучшившаяся память. Сегодня я был им благодарен за это.
Мужчина осторожно вошел в помещение, было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке, и я решил ему помочь: медленно выйдя из тени, я, на восточный манер, поклонился в пояс и поставленным голосом, спросил:
— Господин. Позвольте мне помочь вам?
Получив короткий неуверенный кивок, я принял его трость и шляпу, поставил трость в угол, повесил головной убор на крючок и плавным жестом пригласил его вглубь комнаты. Он прошел и устроился на пуфике рядом с низким столиком, на котором стояли закуски и вино. Налив вина и положив немного сладостей на тарелку, я встал перед ним на колени и почтительно предложил ему лакомства. В моей позе была и покорность, и осознание собственной силы. Ею я говорил, что я свободен и по своей воле предлагаю себя ему. Мужчина смотрел на меня словно зачарованный...
Эта ночь была полна чувственности и соблазна. Мой любовник оказался неплох в постели, но сказывался недостаток практики: надолго его не хватило, и до рассвета я развлекал его, танцуя и исполняя древние гимны, поддерживая светскую беседу, выслушивая его рассказы и что-то рассказывая сам. Мы оба не заметили, как настало утро.
Когда он ушел, я с удивлением понял, что не испытываю к этому мужчине ни презрения, ни агрессии, он не сделал мне ничего плохого. Я видел, как он одинок, и искусно играл на его чувствах, в итоге он стал не только моим первым клиентом на поприще наложника, но и первым человеком, который стал полностью зависеть от меня. Всё лето он приходил ко мне, и часто предлагал забрать из приюта. Он был готов купить для меня дом и содержать меня, но это совершенно не входило в мои планы.
За этой ночью были и другие. Потихоньку складывался список постоянных клиентов, продолжающиеся аукционы пополняли его день за днём всё более и более состоятельными и влиятельными людьми. Каждая ночь была спектаклем для одного зрителя, и зрители всегда оставались довольны: ведь я угадывал их самые потаённые желания, и воплощал их. Вскорости, я перестал слушать, что говорят клиенты, я прислушивался к голосу их жажды, чего хочет их тело, а не разум. Их часто шокировало то, что я делал, некоторые из них уходили, ругаясь и громко хлопая дверью, но неизменно возвращались, готовые платить ещё больше. Это стало подтверждением слов наставников, о том, что людям свойственно отрицать свои желания, из-за глупых предрассудков.
Одним из моих постоянных клиентов стал молодой наследник древнего и богатого рода. Как я понял, он купил меня только для того, чтобы покрасоваться перед дружками, мне сразу бросились в глаза его молодость и капризность, при этом, он старался вести себя словно умудрённый годами и нечему не удивляющийся человек. Мне показалось, что ему никогда, никто, ни в чём не отказывал.
Когда он вошел ко мне в комнату, у него был такой надменный вид, будто он хотел мне сказать “Ну и чем ты собираешься меня удивить?”, но при этом на дне глаз плескалась неуверенность. Я понял, что он ещё ни разу не был с мужчиной, и просто хотел заполучить дорогую и престижную игрушку, просто потому, что может, а не потому, что она ему нужна. Ему был нужен вызов, а ещё лучше сильный доминант. Я был совсем не уверен, что смогу стать доминантом для парня, лет на пять меня старше, а вот предоставить ему тот самый вызов — вполне мог.
Когда молодой сноб со скучающим видом осмотрел комнату и, бросив шляпу на стол, приказал мне раздеваться.
Я начал игру.
Без сопротивления я выполнил его приказ, мои движения были такими же скучными, как и его вид. Парень немного взял себя в руки и решил идти до конца, приказав мне раздеть его. Он явно не был новичком в борделе, но с настоящими мастерами своего дела — ещё не сталкивался. Я раздел его, но в процессе мне стало ясно, что его это совершенно не заводит, и тогда я решил поэкспериментировать.
Мы стояли возле кровати и я, толкнув клиента в грудь, перехватил инициативу. В первые минуты он сопротивлялся, не понимая, что происходит, но я не дал ему ни одного шанса, начав его интенсивно ласкать. При очередной его попытке оттолкнуть меня, я рыкнул и со всей силы вдавил его в кровать, глядя прямо в глаза. Сейчас на него смотрел не покорный мальчик-раб, на несколько лет его младше, а хищник, более сильный и решительный, чем он.
Началась борьба за доминирование. Парень не хотел уступать, а я знал, что ему это очень надо, поэтому приложил все усилия. Через час мы оба были измотаны, у клиента красовался синяк под глазом и не мало синяков на теле, у меня была вывихнута челюсть и имелось несколько небольших ссадин. За всё это время мы не проронили не одного связного слова, комната была наполнена рычанием и бранью. Я оказался ловчее и тренированнее, и в результате этой возни, парень оказался привязанным лицом вниз на кровати, в позе морской звезды, а я с наслаждением рассматривал дело рук своих. Чтобы сделать это — мне пришлось вырубить его, крепко приложив головой и когда он пришел в себя, она у него болела, но дальнейшее показало, что это того стоило.
Еще во время борьбы у него появилась устойчивая эрекция, и не смотря на угрозы, которыми он пытался стращать меня, придя в себя, я видел — ему нравится, только он боится себе в этом признаться. Одним из элементов успеха наложника, является умение увидеть или угадать желание клиента и показать ему его. В данном случае — я справился блестяще.
Полюбовавшись на крепко привязанного парня, и отдышавшись после нашей борьбы, я подошел к скрытому шкафу, где держал игрушки для постоянных клиентов, и достал оттуда флоггер. Обойдя кровать так, чтобы он меня видел, я с хозяйским видом, поигрывая плетью, заговорил, играя голосом:
— Ты ведь понимаешь, что делают с непослушными мальчиками? Верно?
В ответ последовала новая матерная тирада с угрозами, и я перешел к делу. У меня была впереди вся ночь.
Через полчаса он умолял о пощаде, а его задница была красной, как помидор. Завтра он явно не сможет сидеть, но меня это не беспокоило. От порки у него началась форменная истерика со слезами и соплями, но он уже дважды кончил, и я раздумывал, как далеко мне стоит зайти. На это раз я решил поинтересоваться его мнением и, придвинувшись вплотную, я спросил, так как это делал Ари со мной, голосом полным холода и искушения одновременно, не давая нижнему ни на минуту усомниться кто тут хозяин.
— Мальчик хочет, чтобы я продолжил, или ему достаточно? — это была провокация, но моему клиенту был необходим повод, чтобы впоследствии иметь возможность оправдать своё поведение.
После нескольких всхлипов, я услышал неразборчивые слова и от души, с оттяжкой хлестнул по ярко-красной заднице. Плеть была очень легкой и не могла повредить кожу, но от того, что я с ней к тому моменту сотворил, кожа стала очень чувствительной, парень взвыл белугой.
— Громче! Я не слышу! Или ты так слаб и никчёмен, что не можешь дать четкий ответ? — жестко спросил я.
Он в очередной раз послал меня подальше, я фыркнул и, отложив флоггер, принялся ласкать его спину и ягодицы, промурлыкав на ухо:
— Приму это за утвердительный ответ.
В какой-то момент я, незаметно отстегнув ноги и ослабив цепь на руках, перевернул его на спину. Он зашипел от боли и неожиданности, и мне хватило этого времени, чтобы снова его зафиксировать. А потом я ласкал его, долго и осторожно, заставляя его изнывать от желания и умолять о каждой новой ласке. Взял я его уже под утро, это была чистой воды авантюра с моей стороны, было очень важно ни на секунду не потерять контроль над ним, но всё оправдалось.
Я видел то удовольствие, которое переполняло его, когда я входил в него раз за разом. Я был у него первым и, не навредив ему — не мог взять его больше одного раза. Поэтому, когда он вновь возбудился от моих ласк и боли, я оседлал его бедра, и развратно глядя ему в глаза, сам насадился на его член; он кончил ещё дважды.
После столь бурной ночи он отключился, а я осторожно, чтобы не потревожить, отвязал его, обтёр чистым, влажным полотенцем и, укрыв, оставил в покое.
Директриса прибежала в восемь утра, но я выставил её до того, как она успела разбудить моего необычного клиента. Он проснулся почти в полдень. Я сидел в кресле и пристально наблюдал за ним. Я специально одел костюм-тройку и белую накрахмаленную рубашку, чтобы в моём образе не было ничего от того человека, с кем он провел ночь. (Этот наряд был даром одного из моих клиентов. Он очень удивился, когда на вопрос о том, что бы я хотел в подарок, я ответил, что костюм от лучшего портного и дюжину рубашек, но выполнил мою просьбу.) Сейчас был очень важный момент: если я не смогу сыграть правильно, то меня ждет скандал, а парень больше не придёт, и навряд ли снова повторит подобную ночь с кем-либо ещё. Но если всё получиться... он будет моим.
Клиент встал, он не стонал, но было видно, что это стоило ему массы усилий: после моих упражнений у него просто обязаны были болеть спина и задница. Зыркнув на меня, как зверь и заметив, что не произвёл этим ни малейшего впечатления, он быстро оделся и, не обращая внимания на то, что одет неаккуратно, вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Через неделю он пришел снова, а потом еще раз... и еще...
Директриса была на седьмом небе от счастья. Сначала она пугалась моих игр и того, что клиенты уходят негодуя, но они всегда снова приносили ей деньги и она стала доверять мне: прибыли были по её меркам баснословные, да ещё и ей удалось уговорить меня начать обучать других детей, тому, что я знал. Я понимал, что эта затея, по большому счету — бессмысленна, но спорить не стал, решив попробовать. После первого же урока я осознал всю тщетность своих усилий. И проблема была не только в том, что я ограничен во времени. Они не хотели учиться, не понимая зачем это нужно. Я пытался вдалбливать в их пустые головы простейшие вещи, но мои слова отлетали, как от стенки горох. Впрочем, у этого был и свой плюс — наблюдая за товарищами по несчастью, я осознал насколько мне повезло и сделал вывод: я невозможно, просто-таки нереально везучий человек. Во-первых, меня начали ломать позже моих сверстников и этот факт позволил мне сохранить интерес к жизни, которого не было ни у одного из приютских детей, которых я пытался обучать. Во-вторых, я — волшебник, а в третьих, мне встретились наставники, сделавшие из меня того, кем я сейчас являюсь.
Дни складывались в недели, в конце июля, когда я уже сам в сопровождении охранников, посещал рынок для закупки вина и закусок, (директриса начала доверять мне это ответственное дело) произошел случай, повлиявший на всю мою жизнь.
Мы шли по Лондонскому рынку, когда начался налёт.
Вообще-то, в то лето немецкая авиация бомбила Лондон почти постоянно, но за стенами приюта я как-то не задумывался об этом; в тот день — все было по-другому.
Бомбы сыпались с неба, словно переспелые яблоки, одни люди кричали от ужаса, другие — в предсмертной агонии, а их вопли заглушались грохотом все новых взрывов. Древнее здание какого-то храма осело, словно карточный домик, прямо у меня на глазах. Толщина его стен поражала, но они не защитили тех, кто там был, а народу там было много — люди набились в храм в надежде, что бог защитит их, укроет от падающей с неба смерти. Они верили в это. Они молились об этом истово и страстно. Но бог молчал.
Их смерть была бессмысленной и жестокой, в церкви были женщины и дети, но это никого не остановило, кровь лилась рекой, стоны умирающих и плачь детей стояли в ушах, разметанные взрывами части тел были разбросаны среди камней, а бомбы все падали и падали на рынок, творя ужасающий ералаш из человеческих останков, овощей, деревянных щепок и каменного крошева. В тот день я по-настоящему испугался, настолько сильно, насколько не пугался больше, наверное, никогда. Я позорнейшим образом действительно боялся магглов — их машины и неуемная жажда убивать, вместе, создавали потрясающий своим безумием коктейль. Мне захотелось защититься от такой случайной и бессмысленной смерти. Я думал, что хотя бы до тех пор, пока я не достигну чего-то стоящего — мне просто необходимо жить.
Боевые чародеи, никогда не наносили такого массового урона, как одна бомба, брошенная магглом, управляющим самолетом, а ведь в этой жуткой машине, как я уже знал, не одна и не две такие бомбы, их там может быть несколько десятков!
Волшебники способны быть очень разрушительными, но чтобы достичь такого уровня могущества, им нужно долго учиться, изменять себя и свою магию, превращаясь в воина. Против боевого мага — воин-маггл ничто, но... в этот день я четко понял: магглы нашли способ стать смертоноснее нас.
Они больше не стремились стать воинами, им просто это больше было не нужно — вместо этого теперь у них были машины и бомбы, которые прекрасно справлялись с процессом уничтожения себе подобных.
Я не помню, как прибежал в приют, но очень хорошо помню, что с ног до головы был в крови. Это была кровь одного из охранников. Я долго отмывался, потом напился и уснул. Директрисе пришлось отменить клиента, но даже она не стала ничего говорить, только сообщила, что больше прогулов не потерпит.
А я с этого дня начал читать всё, что мог найти об маггловских войнах. Прочитав о первой мировой войне, и газеты со сводками с полей теперешних сражений, я испугался ещё больше. Магглы совершенствовали искусство убийства каждый день. Мне стало жизненно важно понять: что может противопоставить магический мир этой болезни.
Я заставил сводить меня в кинотеатр, в котором показывали хроники с полей, увиденное — потрясало своими масштабами и бессмысленностью, в моей душе зародилась мечта, я снова молился тем, кто всегда мне помогал, я страстно желал, чтобы эти звери перебили друг друга.


Дни снова потекли один за другим, а я приступил к новой части моего плана, то есть, поставил перед собой цель выманить у моих клиентов побольше денег. За лето я почти не общался с другими воспитанниками приюта вне стен комнаты, в которой я пытался их чему-то обучить. Директриса говорила, что моё время слишком дорого стоит, чтобы тратить его на таких ничтожеств, и я был с ней абсолютно согласен, но во время уроков, то один, то другой набирался храбрости и спрашивал — “почему я не клянчу деньги у клиентов?” Объяснять этим бестолочам, что этим я только их отпугну, было глупо, всё равно не поймут.
Клиент должен сам захотеть сделать подарок, он должен свято верить, что это его собственная воля. Я знал, что иначе я получу лишь жалкую подачку и потеряю всё. Моя задача была сродни работе заклинателя змей, я играл с огнём, осторожно внушая окружающим мою ценность и незаменимость. Я демонстративно отказывался от денег, но принимал мелкие, сентиментальные презенты, подводя этим клиентов к мысли о том, что они столкнулись с чудом, с бриллиантом в навозной куче. Когда они предлагали мне помощь — я отказывался, искренне их благодаря, и всегда объяснял, почему не могу её принять. Мне было важно, чтобы они почувствовали себя благодетелями, чтобы здесь, в борделе, в них проснулось что-то светлое.
Я ни в коей мере не заботился об их душе, просто человек готов пожертвовать очень многим, чтобы ощутить себя героем и защитником угнетенных. Во мне они видели прекрасную птицу, пойманную в плен жестоким торговцем, который даже не смог поместить ее в подходящую клетку, и оценить сокровище, попавшее к нему волей случая. Я стал намекать им, что у меня есть возможность покинуть это место, и я был бы благодарен, если у меня останется на память какая-нибудь безделушка, напоминающая мне о них. Я буду жить не богато, но свободно и обязательно буду учиться. Так в моём распоряжении оказался первый в моей жизни бриллиант.
Я прекрасно понимал, что мой спектакль подействует не на всех, сама затея была чистой воды авантюрой. Мне, конечно, рассказывали наставники, как можно обогатиться таким способом, но теоретически. А когда на ладонь лег весело поблескивающий гранями камень, не меньше трех каратов величиной, я обомлел. В маггловском мире, даже во время войны, это было небольшим состоянием, а в магическом — стоило намного больше. Именно поэтому я намекал клиентам на камни, даже если бы они подарили мне плохонький янтарь или жемчуг, всё равно это было бы выгоднее, чем золото. Маги не имели собственных копей, добывающих драгоценные камни, поэтому покупали их у магглов, так что камней всегда было мало, и почти на всех уже был магический след от заклятий. Чистый, да ещё и хорошо огранённый бриллиант, мог обеспечить моё безбедное проживание в магическом мире, на протяжении года, а если экономить — лет на пять.
Когда клиент ушел, я спрятал своё сокровище и до невозможности довольный, пошел мыться. Сантехника в приюте желала лучшего, в подвале была устроена баня. Раз в неделю там топили печь и грели огромные чаны с водой, чтобы вся наша братия могла помыться, но для тех, кто принимает клиентов, были устроены суперсовременные ванные комнаты. Там же могли привести себя в порядок и наши “гости”. В этих помещениях были закрытые деревянными крышками унитазы, и роскошные чугунные ванны на гнутых ножках, у этого чуда маггловской мысли был даже душ, правда водопровода в здании не было, так что воду грели вручную и заливали в баки на этаж выше. Меня долго удивляли роскошные ванны и души в Хогвартсе: ну не вязался у меня в голове древний замок с этими вещами. Но мои наставники объяснили мне, что в отличие от магглов, волшебники и маги не утратили культуру гигиены в средние века, а развивали и совершенствовали ее. Да и древние друиды, от которых частично и произошло магическое сообщество Британии, отличались удивительной чистоплотностью. После роскоши замка, магглы казались ещё большими дикарями.
Так размеренно и без особых эксцессов протекали дни до конца лета, но в последнюю неделю августа, случилось сразу много событий одновременно.
Двадцать пятого числа прилетела сова с письмом от Дамблдора (похоже, он считал своим долгом участвовать в моей жизни), в нём говорилось, что меня заберут из приюта завтра для похода за покупками.
К этому времени я являлся счастливым обладателем одного бриллианта, двух изумрудов, сапфира чудной красоты и нескольких рубинов. Правда, рубинчики были мелкими и не очень чистыми, но это всё равно были ценные камни, которые было легко скрыть от загребущих лап директрисы. На этот раз я встретил заместителя директора радушной улыбкой, а вот хозяйка моего временного пристанища, осознав скорую потерю источника дохода, хмурилась и всё время ворчала, что не хочет расставаться с таким замечательным молодым человеком. Дамблдор сиял, как начищенный медяк: он явно был доволен гениальностью своего плана по прививанию мне любви к магглам, посему, когда я попросился у него зайти в книжный магазин на то время, как он сходит в Гринготс за деньгами, он согласился без раздумий. Разумеется, вместо книжного я рванул в ювелирный: мне были нужны деньги. Два рубина превратились в полторы тысячи галеонов. Я даже не представлял такой кучи денег, с ними я мог осуществить свой замысел и найти достойные предметы для дорогих мне людей.
Подарок для Марии нашелся по соседству, это был шикарный боевой корсет: черная драконья кожа, вышитые серебром защитные руны, сложный орнамент, вышитый обсидиановыми бусинами. Эта вещь была настолько хищной и изящной, что я сразу же, не торгуясь, купил её. Больше ничего не заметив, я уже отчаялся, но в этот момент увидел неприметную лавчонку, в которой валялись всякие безделушки. Там на витрине лежало два зеркальца в круглой серебряной оправе, на которой было множество рун. Одна из них показалась мне знакомой: я встречал ее изображение в одной из тех книг, что мне довелось читать. И судя по ней — это были сквозные зеркала. В книге писалось, что технология их изготовления утеряна, поэтому они стоят сумасшедших денег, но эти продавались за шесть галеонов — то ли они не работали, то ли продавец не понимал, чем владеет. Я решил рискнуть и приобрести эту пару. Я едва успел заплатить требуемую сумму и получил от счастливого пройдохи покупку, как показался Дамблдор. Его колоритная фигура была видна сквозь открытые двери.
В этот раз я не стал покупать барахло, я почувствовал некоторую финансовую независимость, и мне не хотелось больше позорить моих наставников. С грустью вспомнилось, что парней я больше не увижу: они закончили школу и их ждёт дальнейшая учёба, но уже у своих отцов и наставников, чтобы они могли продолжить развитие своих талантов. Но я рассчитывал, что Мария передаст им мой подарок. В таком упадническом настроении я и вернулся в приют. Складывая свои вещи, я заметил расчётливый взгляд директрисы, но решил, что сделать она всё равно ничего не сможет и отправился переодеваться: клиента на сегодня никто не отменял.
Утро принесло известие о скоропалительной кончине хозяйки нашего заведения: ночью с ней случился удар. В приюте появилось масса незнакомых людей, в том числе и представители епископа. Охранники успели сбежать, как только поняли, чем им грозит сложившаяся ситуация, а сестёр арестовали представители церкви. Суровые мужики в рясах, производили впечатление закаленных воинов, а не монахов. Воспитанников вызывали по одному к милой полной даме, и она тщательно расспрашивала нас о той жизни, что мы вели в приюте.
Если старшие понимали, что нужно или молчать, или врать, то малыши, с наивностью гриффиндорцев, рассказывали всё, что видели и пережили. Ситуация была настолько компрометирующей для церкви, что дело решили по-тихому замять, но об этом я узнал позже. А в тот день один из этих суровых монахов отвел меня, со всеми моими вещами, во двор и передал какому-то мужчине с внешностью аристократа. Этот светловолосый человек со странными черными глазами, был мне смутно знаком. Осмотрев меня с ног до головы, он заговорил бархатистым, обволакивающим голосом.
— Мистер Реддл, позвольте представится: Лорд Фердинанд Найт, я предлагаю вам моё гостеприимство до конца лета.
Услышав фамилию, я замер от ощущения всепоглощающего счастья: это был отец Фреда, человек, о котором он говорил с благоговейным трепетом. Я выпрямился, принял вид пристойный для представителя Дома Слизерин, лицо превратилось в маску вежливой отстранённости, и я смело протянул ему руку.
— Для меня честь встретить столь уважаемого человека, как вы, — ответил я в той же манере.
Мужчина улыбнулся, оценив мой спектакль и, приняв мою руку, аппарировал.
Осмотревшись вокруг, после появления в новом месте, я увидел дивной красоты замок, возвышающийся на холме. От него веяло светом и жизнью, никто бы не подумал, что в этом прекрасном произведении архитектурного искусства живет древний Род некромантов, посвятивший себя служению Смерти. Сами Найты ни капли не походили на злых угрюмых людей, которыми представляют себе некромантов даже волшебники: на людях это были холодные отстраненные, но предельно вежливые люди, а в кругу семьи — балагуры, для которых божеством являлась сама природа, они упивались Жизнью и Смертью, не признавая общепринятых запретов и обычных моральных норм. Это были люди, живущие по собственным законам, причём весьма строгим, и не собирающиеся прогибаться под других.
Пройдя по прекрасному солнечному саду, окружающему замок, мы вошли в парадные двери, которые открыл домовик. Вся пьянящая обстановка вокруг говорила, что мы находимся за пределами туманного Альбиона. В холле нас встретила чуть полноватая женщина в красивом платье персикового цвета и с каштановыми волосами, убранными в высокую прическу. Гладя на её лицо, сразу становилось понятно — от кого Фред унаследовал свои удивительные зеленые глаза. Леди Найт слегка склонила голову и представилась, при этом весьма откровенно меня разглядывая.
— Милый, а ребята не преувеличивали, он действительно прелесть, — как-будто не замечая меня, обратилась Пенелопа Найт к своему супругу. Я слегка поморщился: такая же манера обсуждать меня, в моём же присутствии, была и у моих наставников. Как же это бесило!
— Мистер Реддл, сейчас вас проводят в комнату, которая будет вашей всякий раз, когда вы будете посещать это поместье, вам следует привести себя в порядок, на это у вас час, после чего в столовой будет накрыт стол. Мэтти будет вашим слугой и проводником, пока вы пользуетесь нашим гостеприимством, — сообщил мне Лорд Найт, и перевёл взгляд на гордого домовика. Я понял, что сейчас мне больше ничего не скажут и с не менее гордым видом, как мне казалось, последовал за ушастым слугой.
Увиденное по пути потрясало своим великолепием, ведь до этого дня я никогда не был в доме аристократов. Хогвартс, конечно, величественен, но он даже рядом не стоял с поместьем Найтов. Это было место, в котором прожило не одно поколение магов. Всё в нём дышало волшебством и духом Рода. В отделке преобладали темы жизни и смерти, это были непривычные для воспитанного в приюте ребёнка, произведения искусства. На одной картине непостижимым образом уживались голые кости, черепа и резвящиеся дети, при этом от нее веяло теплом и гармонией. Здесь не боялись ни жизни, ни смерти и видели красоту и необходимость обоих явлений. Часто в коридорах встречалось изображение женщины в белых одеждах с венком из полевых цветов на голове, в одной руке она держала серп, а в другой горсть семян или букет из спелых колосьев ржи. Я решил, что это богиня, которой поклоняются в этом доме, уж больно часто она оказывалась у меня на пути, а серп и колосья с зернами, вообще были символом Рода.
Мне отвели комнату в гостевом крыле, она была выполнена в синих и зеленых тонах, отделка была столь необычна и в то же время красива, что мне захотелось ее зарисовать, чтобы не забыть потом. Мне не верилось в то, что я ещё когда-нибудь окажусь в подобном месте, а слова хозяина поместья были восприняты, как простая вежливость.
Домовик с заметным удовольствием и гордостью отвечал на мои вопросы. Он рассказал, что поместье находиться на юге Франции в провинции Шампань, вдали от основного скопления магглов, поэтому тут совершенно не ощущается война. Хозяева владеют этой землёй уже пятьсот лет, её им даровал император за заслуги перед короной. Я насторожился: за последний год я слышал упоминание о короне и императоре далеко не впервые, но мне так ничего конкретного узнать не удавалось, словно эта тема была под запретом.
Только я собрался расспросить домовика поподробнее, как он всполошился и напомнил, что у меня осталось меньше тридцати минут, чтобы привести себя в порядок. Маленькое существо моментально распаковало вещи и провело меня в ванную комнату. Она потрясала удобством (похоже, в этом доме комфорт ценили выше роскоши) и в тоже время, полы из неизвестного мне шершавого и слегка теплого камня, хоть и не выглядели впечатляюще, но мне почему-то показалось, что это не дешёвое удовольствие. Небольшой бассейн посреди комнаты, отделанный мозаичной плиткой, красивые серебряные краны, шершавый пол, витраж вместо потолка, всё это создавало неповторимую обстановку красоты и уюта. Опустившись в ванную, я почувствовал всей кожей, как с меня смывается вместе с потом и пылью, вся та грязь, которую оставили на мне руки множества мужчин. Я бы не удивился, окажись в воде какие-нибудь зелья, или сама ванна была сделана, как место силы. Я слышал от Фреда, что мастера смерти могли создать узел силы в любом месте, так почему бы его не создать в ванной?
Я не заметил, как задремал, расслабившись в воде, но ответственный домовик не мог допустить, чтобы гость опоздал к столу. Он разбудил меня и, выпроводив из ванной, помог одеться.
Сказать честно — я тогда был в таком состоянии, что даже не обратил внимания на то, что подсунул мне заботливый слуга в качестве выходного наряда, а стоило бы. Уже подходя к столовой, я понял, что на мне абсолютно белая мантия из тончайшей шерсти, босые ноги обуты в тапочки плетеные из какого-то растения, а под мантией гуляет освежающий ветерок, недвусмысленно напоминая о том, что под ней на мне совершенно ничего нет.
В столовой был накрыт большой стол, за которым все присутствующие были одеты в похожие, только угольно черные наряды. Окинув стол беглым взглядом, я осознал, что все блюда, которые были расставлены на нем из фруктов, овощей или злаков, никакого мяса или рыбы. Сопоставив этот факт с одеяниями присутствующих, я понял, что что-то происходит. У меня было два выхода: или паниковать и попытаться выбраться из поместья (что представлялось мне маловероятным), или довериться людям, которые мне не раз помогали и принимать всё, как должное.
Я выбрал второе.
Замерев на секунду у входа, я гордо вскинул голову и позволил домовику проводить меня на место, отведенное для моей скромной персоны хозяевами дома. К моему глубочайшему удивлению оно оказалось во главе стола. Я пришел в полное замешательство, когда хозяин дома, чьё место оказалось по левую руку от меня, стал накладывать мне в тарелку фрукты, и лепёшки горячего хлеба. Из напитков обнаружилось только молоко и красное вино, и ко всем прочим странностям — ни одного ножа или вилки я не заметил.
За столом, кроме хозяина и хозяйки, были все мои наставники, и ещё около десятка совершенно не знакомых мне людей. В шатене с черными глазами, лет тридцати я предположил брата Фредерика — Карла.
Слева от меня, сразу после хозяина, сидела леди Найт, за ней, Карл. Дальше сидел мужчина с удивительно синими глазами и волевым лицом, с виду он был старше лорда Найта и общие черты выдавали в нём родственника Ари. За ним сидела девушка лет двадцати-двадцати пяти с такими же синими, как летная ночь, глазами и удивительными пепельными волосами. Она была красива, но не обычной красотой кукол и статуй, а удивительной внутренней красотой делающей ее неотразимой, я заподозрил, что и она тоже относиться к Древнему и благородному дому Блэков. Следом седел мужчина лет сорока с платиновыми волосами и серыми, даже не серыми, а стальными глазами, он был холоден и опасен, от него хотелось держаться подальше. Следующим сидел ещё один мужчина с волнистыми каштановыми волосами и зелеными глазами, он был массивен и вся его фигура и движения выдавали в нем закалённого воина, но при этом он составлял полную противоположность блондину с неживыми глазами. Он был теплым и живым. Я видел его однажды в школе: он приезжал к Скутуму Эйвери, и скорее всего, был его родственником. На этом стол заканчивался. Справа от меня сидела Мария, потом Фредерик и Арктурус, за ними восседала дама с медными волосами и дородной фигурой, при этом её можно было назвать только Леди. Это была не матрона, а воительница и хранительница очага; её холодные голубые глаза цепко следили за всем происходящим, представителей рода Прюит ни с кем не спутаешь. За ней сидел мужчина небольшого роста и непримечательной наружности, с небольшой залысиной блестящей из под каштановых волос, и только черные, как ночь глаза выдавали в нём сильную личность, сосед называл его Гефестусом, а седая девушка мистером Керроу. Дальше сидел ещё один мужчина с иссечённым шрамами лицом. Он не был красив, но его мужественность не позволяла отвести от него взгляд. Редкие, коротко стриженные, седые волосы торчали ёжиком, а внимательные карие глаза настороженно смотрели на мир, я услышал, как лорд Найт назвал его Асмодеусом. Вслед за столь колоритной личностью восседал старец с белой бородой и выцветшими глазами, в которых плескалась вечность; он был очень стар, но его движения не утратили плавности и легкости. По моим наблюдениям, соседи по столу относились к нему с уважением и ловили каждое слово. Последним на этой стороне, сидел полный мужчина с улыбчивым круглым лицом и голубыми глазами, от которых расходилось множество лучиков-морщинок, придававших ему невероятно добродушный вид, он был похож на образец отца, о котором мечтали дети в моем приюте. Лет этак до шести, то есть ровно до тех пор, пока у них оставались иллюзии. Я вспомнил что видел его фотографию в Пророке, он работал в министерстве, и по моему его звали Григорий Гойл.
Все эти люди смотрели на меня явно чего-то ожидая, а я просто не понимал, что мне нужно сделать. Набравшись мужества, я взял в руки хлеб, разломал его руками и положил в рот кусочек, запив, почему-то, вином. Как только я отпил из бокала, все одновременно начали переговариваться. Насколько я понял, они обсуждали мои действия.
— Молодой человек, прошу вас ничему не удивляться сегодня и действовать так, как вам захочется, даже если желание покажется вам странным, не стесняйтесь. Не обращайте на нас внимания, это важно в первую очередь для вас, — тихий, шелестящий голос разнесшийся над столом, и мигом прекративший разговоры, принадлежал седовласому старцу.
Как я понял, меня проверяли: каждое моё движение скрупулезно оценивали, взвешивали и приходили к каким-то выводам, только вот я никак не мог повлиять на результат теста, потому, как не знал правил. Это выводило меня из себя и я, схватив яблоко, впился зубами в сочный плод, чтобы хоть как-то скрыть раздражение. Только вот это оказалось не яблоко, а какой-то плод с твёрдой красной коркой и сочной мякотью, из которой струился сок — кисло-сладкой на вкус и жутко похожей на кровь. Снова за столом поднялись обсуждения. Так продолжалось, пока я не выдержал и, нарушив все правила поведения, не встал из-за стола. В тот же момент поднялись и все остальные. Ко мне подошел старик и, взяв меня за руку, куда-то повёл. (Теперь мне стало понятно, откуда взяла свою манеру поведения и обучения Мария.) Я не сопротивлялся ему и мы долго блуждали по дому, при этом всё время спускаясь вниз.
Путь наш окончился в удивительном месте: внутри скалы, на которой располагалось поместье, была вырезана комната. В ней не было места культуре и изяществу, вместо этого тут правили Жизнь и Смерть. Единственными рукотворными предметами в этом царстве растений и камней, была мраморная статуя всё той же женщины, и бассейн у ее ног. В комнате горело несколько костров, тлели благовония и буйствовали растения, которые заплели всё помещение, создавая неповторимый интерьер. Комната была настолько пропитана магией, что воздух казался густым, а по телу всё время бродили мурашки. Попытавшись почувствовать магию помещения своим магическим ядром, я получил такой удар, что сразу же отключился.
Приходил в сознание я медленно, не понимая, что происходит и где я нахожусь; в первые мгновения мне показалось, что я заснул в ванной. К такому выводу я пришел, так как плавно покачивался на воде, но в комнате был странный пьянящий аромат и звучало какое-то непонятное пение. Вспомнив последние минуты перед потерей сознания, я запаниковал и чуть не утонул. Но подумав, что выгляжу по-идиотски, заставил себя успокоиться и огляделся по сторонам.
Я находился в священном бассейне, а на его бортиках стояли те же люди, которые присутствовали на обеде и пели неизвестное мне заклятие. Воздух потрескивал от количества разлитой в нем магии, и, подавив первоначальный испуг, я ощутил во всем своем теле негу и ленивую сытость.
Они пели, а у меня формировалось четкое ощущение магии, концентрирующейся в водоеме и проникающей оттуда в мое тело, меняя его. Я чувствовал, как с него, словно змеиная шкура в процессе линьки, слезает что-то мертвое, разрывая при этом нечто вроде нитей, о существовании которых я даже и не подозревал. Дышать становилось всё легче и легче, тело ощущалось невесомым и прозрачным, как будто с меня сняли старые проржавевшие доспехи, которые я носил всю свою жизнь, не замечая этого.
Потоки магии складывались в затейливые узоры и прокладывали себе новые пути во мне, это можно было сравнить только с одним — рождением. Здесь и сейчас рождался новый человек, у которого было очень мало общего с полукровкой-сиротой Томом Марволо Реддлом. Я ощущал в себе удивительную, невообразимую до сих пор, Силу. От переизбытка магии, по воде начали пробегать крохотные молнии, тело выгнулось от мощи, струящейся сквозь него, а сознание начало мутиться, ускользая из материального мира в мир видений и грёз. В какой-то момент я смог различить образ, который заговорил со мной. Это была фигура, закутанная в черный, расшитый золотой нитью плащь и держащая в руках ветку какого-то дерева, покрытую цветами, и с висящим на ней одиноким крупным плодом. Когда я смог ее разглядеть более четко, я понял, что представшая передо мной фигура была мужчиной лет сорока, с яркими рубиновыми глазами и волевыми чертами лица, от него веяло пугающей силой, но при этом он не излучал опасности или зла. Мужчина заговорил и его голос, немного хриплый, но такой завораживающий, проникал в самые потаённые уголки моей души.
— Вот мы и встретились, малыш, я долго ждал этого дня.
— Кто вы? — мне было жизненно важно знать это.
— Я — это то, чем ты можешь стать, если у тебя хватит силы и смелости преодолеть свои страхи. И пойми: именно преодолеть, а не скрыть в глубине сознания.
— Я не понимаю!
— Ты поймёшь. У тебя ещё есть время. Ты — последняя надежда для мира волшебников, но ты же можешь и приблизить его гибель. Твоя судьба в твоих руках, но каждая твоя ошибка будет стоить весьма дорого. Запомни только одно: ты должен пройти Путь Лорда до конца, и не жалей о том, что будет — сожаления убивают волю. Помни меня и когда-нибудь мы встретимся с тобой в реальной жизни.
В его словах было столько тепла и любви, как будто я был его самым любимым ребёнком, и мне нестерпимо захотелось встретиться с ним.
— Когда мы встретимся? — выпалил я на одном дыхании.
— Не правильный вопрос, — поправил он меня со слегка печальной улыбкой, — не “когда”, а “как”? В один из дней ты посмотришь в зеркало и увидишь меня. Сегодня я пришел посмотреть на тебя и сказать своё имя. Смотри!
Передо мной появилось моё маггловское имя, неписаное огнём в воздухе, мужчина взмахнул рукой и буквы пришли в движение, складываясь в новые слова. Когда они остановились, я смог прочитать “Я — Лорд Волан-де-Морт”.
— Мы — одно целое, но мы два разных существа. Для тебя — Лорд Волан-де-Морт ещё не существует, а для меня — Том Морволо Реддл лишь одна из возможностей, но если она осуществиться, то он станет моим прошлым, без которого я не смог бы появиться на свет. Ты не способен понять меня, но те, кто встретят тебя — помогут разобраться в том, что ты увидел за гранью. Иди! Тебя ждут.
После этих слов видение начало меркнуть, а я ощутил, что мне ужасно не хватает воздуха, а когда я попытался сделать вздох, в легкие хлынула жидкость. Я мгновенно пришел в себя и ощутил руки, которые вытаскивали меня из воды. Через несколько секунд я лежал на каменном полу и как рыба разевал рот, пытаясь дышать, в промежутках между приступами кашля. Мне казалось, что я выкашляю не только воду, которой успел порядком наглотаться, но и легкие. Когда я немного отдышался, осмотрелся по сторонам и увидел, что меня окружают те самые волшебники, которые до этого пели заклинание и все до одного смотрят на меня очень странно: на их лицах было написано уважение, удивление и, пожалуй, благоговение. Отследив направление взглядов, я понял, что все они уставились мне на грудь. Опустив взгляд, я обомлел: всю левую часть груди, прямо напротив сердца, занимало изображение черной змеи с зелеными глазами и рисунком из золотых и серебряных линий на шкуре. Складывалось впечатление, что она движется и переливаться. Так как я точно помнил, что сегодня утром у меня не было никаких татуировок, то вывод напрашивался сам собой: это дело рук этих господ. Но тогда возникал совершенно закономерный вопрос: чему они так удивляются?
— Имя?! Какое он назвал имя? — потребовал белобородый старец. Я сразу же понял о чем он говорит.
— Я Лорд Волан-де-Морт, — ответил я не задумываясь.
— Летящая Смерть, сильно. Как он выглядел? — продолжился допрос.
— Высокий, красные глаза, черная мантия с капюшоном и золотой вышивкой.
— У него было что-нибудь в руках?
— Да. Ветка какого-то дерева в цветах и с плодом, похожим на яблоко.
— Как оно выглядело? — потребовал настойчивым голосом мужчина с мертвыми глазами.
— Да обычная ветка... Цветы, такие крупные розовые, и оно какое-то... не знаю, изломанное, что ли, а плод с одного боку розовый, а с другого бежевый, — я не знал как более внятно описать то, что видел. Но в это момент мне под нос сунули фолиант с картинкой изображающей это самое дерево.
— Оно?!
— Да. Да что происходит?! — не выдержал я: всему на свете есть предел и моему терпению тоже.
— А он долго терпел! — восхищенно заметила девушка с седыми волосами.
— Персик — бессмертие, мудрость и защита от зла, — не замечая никого, пробурчал себе под нос мертвоглазый. Все переглянулись, а потом задумчиво посмотрели на меня.
— Ндааа... Молодой человек, ну и загадку вы нам загадали, — протянул старец, потирая переносицу с видом человека, у которого болит голова. — Всё! Сушите его, отпаивайте вином, и пусть спит. Он отключится в любом случае минут через тридцать, хотелось бы, чтобы к этому времени он был уже у себя в комнате, — велел он волшебникам, а потом обратился ко мне: — А ответы на свои многочисленные вопросы вы получите завтра, когда проснётесь. Поедите в нашем обществе, мы заодно и представимся, и тогда поговорим более подробно обо всём случившемся.
Я хотел возмутиться, но почувствовал, что начинаю засыпать, и решил не спорить, раз за меня опять всё решили.
Попав в комнату я просто свалился без сил. Думать о чём бы то ни было, не хотелось. Из головы не выходил Волан-де-Морт. Этот удивительный маг сказал, что я могу стать таким как он, не смотря на все чудеса встретившиеся в мире магии, я не верил и не понимал: как будущее может прийти к прошлому, тем более, что он сказал, что он “возможное будущее”, значит всё это ещё не предопределено. Но как же хочется стать ТАКИМ! От этого Волан-де-Морта веяло нечеловеческой силой и уверенностью, он обладал спокойствием и мудростью, за таким человеком хочется идти на край света.
Убаюканный такими радужными мыслями я и уснул.
Проснувшись к обеду следующего дня, и потягиваясь как кот в чистой и мягкой постели, я поймал себя на том, что так хорошо и спокойно мне не было никогда в жизни. Мне не хотелось вставать и готовиться к новым сражениям, было приятно валяться на простынях, пахнущих свежестью, наблюдая за солнечными зайчиками, скачущими по стенам. Я проспал в этом месте всего одну ночь, но ощущал комнату, в которой меня поселили — своей, а себя — в полной безопасности. Это чувство было таким странным и необычным, словно меня околдовали и, вследствие этой волшбы, мне вдруг до боли захотелось ЖИТЬ.
Жить, а не выживать, прячась и постоянно отстаивая право на элементарные вещи, которые другим доставались просто так, от рождения. Жить не ожидая предательства, или удара в спину, жить и бегать с другими мальчишками, играя в прятки или летая на метле. Жить без того, чтобы заниматься сутки напролёт тем, что даже для взрослых считается непосильным делом. До этого я не понимал чего был лишен с самого рождения, но сейчас, в этой спальне, окружённый древней магией Рода, я остро, до боли, ощутил себя сиротой, безродным мальчишкой, который по нелепой случайности попал в волшебный замок, и... Вот сейчас хозяева найдут его, рассмотрят внимательнее, поймут кто он и, конечно, взашей выставят как попрошайку.
Я не заметил как слезы покатились по щекам. Сердце сдавило словно тисками. До этого я плакал от боли, от одиночества, унижения, или страха, но в последнее время, всякий раз сталкиваясь с Найтами, я плакал от того, что мне было хорошо. И я не мог сказать какие слезы горше. Они раз за разом показывали мне, чего я был лишен и чего мне никогда не достигнуть. Каждый раз после таких истерик, которые я был не в силах остановить, мне приходилось собирать себя по кусочкам. К моему счастью, раньше они происходили при наставниках, но теперь я был один. Пучина отчаяния и безысходности начала затягивать меня в свои глубины, и я не понимал — зачем бы мне выбираться из неё: ведь мне всё равно не стать такими как они, меня никто не любит, я только игрушка или “проект”.
Как же в этот момент мне захотелось снова оказаться в приюте! Там я чего-то стоил, там я знал, как жить, там мне не нужно было видеть эту прекрасную комнату, добрую улыбку леди Найт и гордую силу лорда Найта. У меня никогда не будет родителей. Никаких. Тем более — таких. Я завидовал и рыдал в три ручья, пытаясь в порыве злости и отчаянья разорвать эти проклятые простыни, и даже не заметил, что в комнате я уже не один. Только когда мне на спину легла нежная рука и слегка сжала плечо, я осознал, что рядом со мной на кровати сидит женщина, которую я не мог разглядеть сквозь пелену слёз. Но сил остановиться не было. Она гладила меня и уговаривала:
— Всё будет хорошо. Ты сильный, ты справишься.
— Я всегда справляюсь! Мне надоело! Я хочу быть таким, как все! Чтобы меня любили, баловали и защищали! Я хочу летать на метле, а не изучать миллион и один способ удовлетворить клиента! Но я никому не нужен! Я — пустышка! — от крика уже охрипло горло, а слезы всё текли рекой, не позволяя увидеть окружающий мир.
— Ну что ты говоришь! Ты такой замечательный, да любая семья была бы счастлива, если бы у них был такой ребёнок! — убедительный мягкий голос только распалял огонь моего горя.
— Но они не захотели! Они бросили меня в приюте! Я никому не нужен! Все хотят только попользоваться мной и выбросить!
— А как же Фредерик и Мария?
— Они такие же, как все! Я для них эксперимент. Игрушка, которую они бросят, когда наиграются. Фред и Ари — уже не вернуться в школу — я им не нужен. Зачем им безродная шлюха, я больше ничего не могу им дать! А я тоже живой! У меня тоже есть сердце! — выпалив это в порыве отчаяния, я понял, что случайно высказал кому-то, практически незнакомому, свои самые потаённые страхи. Но мне уже было всё равно, вся тяжесть потери парней свалилась в этот миг на меня, и мне было проще уговорить себя, что я им не нужен, чем смириться с болью, разрывающей моё сердце.
— Глупый. Какой же ты глупый... Они же теперь связаны с тобой на всю жизнь, как и весь наш Род. Если бы ты почитал больше о наставничестве, то знал бы, что если учеником становиться маг без Рода и кровных родственников, которые могут предоставить ему кров и защиту, то наставник становиться ему не только учителем, но перед лицом магии он становится его семьей. Так что ты тоже Найт, как Фред и Мария. У тебя другая фамилия, но мы все твоя семья, — это было сказано так просто и с такой любовью, что слезы моментально перестали литься. Я распахнул глаза и уставился на красивую женщину, которая обнимала меня за плечи и, улыбаясь, гладила по голове. В её глазах было столько доброты, заботы и любви, что я не выдержал и, как маленький, резко обнял её за талию. Уткнувшись заплаканным лицом в подол её платья, я зашелся новым приступом слёз. Но на этот раз это были слёзы надежды, это плакал маленький мальчик, которому сказали, что он кому-то нужен. Это была надежда на то, что в жизни ему наконец-то немножко повезёт и можно будет положиться на кого-то более сильного и умного, чем он сам.
По мере того, как горе и боль покидали сердце, я начал понимать, что опозорился перед леди Найт. Меня всегда учили быть сильным и не проявлять на людях эмоций, но я повёл себя, как трёхлетний пацан, которого поманили приёмными родителями, а потом не взяли. А ведь я уже взрослый, я сам могу о себе позаботиться! А я так раскис!
Леди Найт почувствовала момент, когда я напрягся в её объятьях, и отпустила меня. Я встал и, собрав остатки гордости в кулак, растер слезы по щекам. К моему позору — мало того, что я весь был в слезах, так еще и в соплях, а от осознания того, что я испортил шикарное платье женщины, мне стало совсем стыдно и я покраснел словно вареный рак. Леди Найт была не похожа ни на одну женщину, из тех, что встречались мне в жизни. Она была идеальным воплощением Леди и Матери.
Увидев моё замешательство и малиновый цвет лица, она звонко рассмеялась, а потом дала мне подзатыльник. Это было так неожиданно, что у меня сразу вылетели из головы все серьёзные мысли. Я рефлекторно потёр затылок и обиженно посмотрел на женщину.
— Нечего тут сырость разводить. Иди умывайся и в столовую. Обед подадут через полчаса, Мэтти поможет тебе одеться и проводит, чтобы ты не заблудился, — она легко встала с кровати и направилась к выходу, но уже у самых дверей, повернулась и серьёзно сказала: — Наш разговор продолжим вечером, когда в доме останется только семья. Я обещаю, что приложу все усилия, чтобы ты почувствовал себя одним из нас, — закончив, она вышла из моей спальни, оставив меня стоять с ошарашенным видом и зарёванным лицом посреди комнаты.
Но долго пребывать в таком состоянии мне не дало ушастое чудовище, что появилось рядом и начало пищать о необходимости немедленно привести себя в порядок потому, что господа не переносят, когда опаздывают. Плюнув на свои метания, я пошел наслаждаться тем, что имею, то есть — ванной.
Для того, чтобы наплескаться вволю у меня не было времени, впрочем, того, что у меня все-таки было — оказалось достаточно, для того, чтобы поднять мне настроение. Жизнь приучила меня не зацикливаться на плохом, иначе я давно бы сдох.
Тщательно наблюдая, что из одежды подаёт мне маленький слуга, я с грустью понял, что завидую ему: у него есть дом и заботливые хозяева, а у меня — только я сам. До сегодняшнего дня эти мысли так сильно меня не тревожили, вопрос выживания был более значимым, но в этом месте мне вдруг захотелось семью. Малыш подал мне парадную мантию, которую я купил сам за свои деньги, в то время, пока Дамблдор разговаривал с хозяином магазина. Это лучше слов говорило — обед будет, скорее всего, официальным.
Спустившись в столовую, я увидел всё тех же людей, только на этот раз они сидели в нарядах, принятых у аристократов. Только седой старец продолжал носить простой балахон, хотя сегодня он был белым.
Когда я вошел, все посмотрели на меня и не отводили взглядов, пока Мэтти не подвёл меня к моему месту, только вот сегодня все сидели совсем по-другому. Во главе стола сидел Лорд Найт, по обе стороны от него сидела его семья. При виде парней и Марии мое сердце предательски сжалось, но я продолжил знакомиться с обстановкой. Напротив места хозяина дома — стоял стул, который занимал старец, и все гости располагались в той части стола, мне же поставили стул сразу за стулом Марии, в непосредственной близости от семьи.
Первым заговорил Лорд Найт:
— Рад видеть вас в хорошем здравии, молодой человек. Присаживайтесь.
Когда я сел он продолжил:
— Пришло время нам представиться. Меня и леди Пенелопу вы знаете, Арктуруса Блэка, Марию и Фредерика представлять — тоже нет нужды, — при этом мои наставники улыбнулись и одновременно кивнули в знак приветствия, я ответил им вежливым кивком.
— Вот этот молодой человек — лорд Найт махнул рукой в сторону парня, сидящего рядом с леди Найт, — мой старший сын и наследник Карл Фердинанд Найт, (молодой человек, о котором говорил старец, кивнул в знак приветствия). Он будет учить вас боевой магии и рунам, — эти слова меня крепко насторожили: когда это он успеет?
— Рядом с ним Таурус Эйвери — он прекрасно разбирается в магии стихий. Его сын Скутум учится на пятом курсе вашего факультета, и тоже проявил желание помочь на выбранном вами Пути. Его задачей будет обучить вас экономике нашего мира. За господином Эйвери, Лорд Сириус Блек, отец Арктуруса, и прекрасной Люкрис, которая сидит прямо за ним. У Люкрис проявился дар к древнему искусству Некромантии, так что она тоже живёт в этом доме и является моей ученицей. Их третий сын Регулус, не смог приехать: он учиться в Дурмстранге, это его последний год обучения. Следующим я имею честь представить Златана Дмитрова, он оказал нам честь, посетив нашу встречу, — старец кивнул, как и все остальные, и перехватил слово.
— Нет. Это для меня честь присутствовать при таком знаменательном событии, я буду счастлив поделиться с молодым человеком своими знаниями древних путей.
— Господин Дмитров идёт путями Друидов, — пояснил Лорд Найт. — И он проявил желание поделиться столь редкими знаниями с вами. Следующим я имею честь представить Лорда Ара Малфоя, — мужчина с мертвыми глазами кивнул и продолжил, как мне показалось, подозрительно следить за мной. — Он мастер меча и боевой чародей, так же он мастер гербологии.
— Для меня честь поделиться своими знаниями со столь талантливым молодым человеком. Я надеюсь, вы сможете оказать положительное влияние на моего сына Абрахаса, который в этом году поступает на первый курс, — в голосе Лорда Малфоя не было и намёка на его радость и честь, он был холоден, словно арктический ветер.
— Следующей я рад представить Сигитту Прюитт. Она проявила желание поделиться своими знаниями по колдомедицине, — чуть полноватая рыжая женщина величественно кивнула. — Гефестус Керроу, которого вы можете видеть дальше — мастер зелий и член Визингамота. Он поделиться с вами знаниями в области зельеварения, а после того, как вы окончите Хогвартс — он углубит ваши знания в политике, — невысокий седеющий мужчина кивнул в знак подтверждения сказанного и приветствия.
— Следующим я горд представить нашего гостя из Германии, Асмодеуса Астера, боевого мага, и мастера в магии крови, — на меня смотрели, как бы изучая, карие глаза человека, побывавшего во многих боях. Ещё вчера меня поразили шрамы, пересекающие его лицо и ёжик седых волос: такая причёска до этого встречалась мне только у маггловских военных.
— Посмотрим, чему вы сможете научиться у меня, молодой человек. Моё искусство требует от мага крайней степени ответственности и силы воли, — мне показалось, что маг старался бросить мне вызов и ждал моего ответа.
— Я почту за честь изучить высокое искусство магии крови, перенимая его у вас, господин Астер и проявлю всю свою волю и ответственность, для достижения успехов на этом поприще, — ответил я, скопировав манеру, с которой обыкновенно говорил с учителями Ари, и похоже данный штрих не прошел не замеченным: многие за столом улыбнулись.
— Смело. Смело. Думаю, мы сработаемся, — одобрительно произнес маг, глядя уже на лорда Найта.
— Я рад, — ответил наш гостеприимный хозяин и представил единственного, остававшегося неизвестным на данный момент, человека: — последним за столом, но не по значимости, я рад представить своего давнего друга и компаньона Дмитрия Гойла. Он будет шлифовать и доводить до совершенства ваше знание человеческих душ, и умение управлять людьми, а так же познакомит вас с искусством ритуальной магии, — после столь проникновенной речи, высокий слегка грузный мужчина с улыбчивыми глазами, засмеялся и махнув рукой в сторону лорда Найта, сказал.
— Прекращай Фердинанд. Ты тут уже такие политесы развёл, как на приёме у Английской королевы. Ты посмотри на бедного парня, он уже явно потерялся в происходящем.
Я был искренне благодарен мистеру Гойлу. Хоть его речь и не была мне понятна до конца, но это хорошо разрядило обстановку.
— Молодой человек, вы кушайте, а потом у нас будет долгий разговор, — это было сказано друидом таким заботливым голосом, что я заподозрил неладное.
Ели все в тишине, в комнате было слышно только тихий звон столовых приборов. Похоже, что размышлял в эту минуту не один я, и это жутко нервировало.
Когда все поели, мы перебрались в светлую просторную гостиную, в которой было много кресел, диванчиков и столиков с винами и легкими закусками, меня привлекла корзинка со сладостями, но я стеснялся их взять. Видя мои страдания, леди Найт пододвинула её поближе ко мне. Я и не заметил, что она села рядом со мной.
Взяв себе несколько конфет, я сунул их в карман, по старой привычке. И приготовился к долгому разговору.
Первым, вполне ожидаемо, заговорил господин Дмитров:
— Я приношу вам извинения за события вчерашнего дня, от имени всех находящихся сейчас здесь, — сказал он, обведя рукой всех присутствующих.
Услышав его — я смутился: никто раньше, не удосуживался извиниться передо мной за то, что делал, а уж тем более, такие уважаемые и могущественные люди, как те, что собрались в одной комнате со мной. Я покраснел и уставился в пол.
— Он всё же умеет краснеть, а вы говорили, что его ничем не проймёшь! — весело и беззлобно фыркнула мадам Прюитт. От этого замечания я смутился ещё больше, но почувствовал на плече руку леди Найт и, вскинувшись, посмотрел ей в глаза: в них читалось одобрение и поддержка.
— Не смущайся. Сейчас здесь все свои. Все эти люди состоят в братстве боевых магов, они сами и члены их семей. Появление нового собрата — большая редкость, поэтому братство решило, что тебе понадобиться помощь и поддержка. Тем более, что ты прошел первое испытание на Пути Лорда, да ещё и в таком молодом возрасте.
Меня поразили слова Пенелопы Найт. Как все эти влиятельные и богатые люди, явно принадлежащие к высшему обществу, могли захотеть стать моими наставниками?!
Наверное, я не смог скрыть своего удивления, потому что заговоривший мистер Эйвери, ответил на мой невысказанный вопрос.
— Молодой человек, мы понимаем, что вы в замешательстве, но именно для того, чтобы всё пояснить — мы здесь и собрались. Вы наверное неправильно поняли редкость того, что произошло с вами. Но я думаю, Златан расскажет всё гораздо лучше нас, — после этого он замолчал, как бы передавая слово старому друиду.
— Скажите, вам не показалось странным, что в школе кроме вас только небольшое количество студентов проявляет тягу к знаниям? — Я кивнул, подтверждая, что заметил эту странность. — Раньше, в таких школах, как Хогвартс готовили аристократию и сильных магов, способных защищать страну и развивать магию. Не все из них становились значимыми фигурами в истории, но требования, предъявляемые к студентам, были очень высокими. Из стен школы выходили Мастера или, по крайней мере, Ученики. Детям без таланта и без жажды знаний, не было места в стенах Хогвартса. Их учили или наставники, или родители, или они обучались в мелких школах, в которых давали элементарные знания. Кстати, программа именно такого рода учебного заведения, теперь является программой по которой преподают в лучшей школе в Европе, как гордо именует Хогвартс министерство. Нашей стране больше не нужны сильные маги, способные на великие свершения, но мы надеемся, что когда-нибудь это изменится.
Мы находим талантливых детей и предлагаем им возможность развить весь свой потенциал, но для этого — ребёнок должен показать выдающиеся способности. Этим летом вы решились пройти испытание, которое по силам единицам взрослых магов, и это привлекло внимание братства к вам. Мы следили за вами всё лето, и когда ваша милая директриса приказала выкрасть вас и спрятать, так, чтобы не нашли ваши покровители, мы устранили её и вызвали в приют комиссию из попечительского совета церкви. Во избежание огласки вашего положения в приюте, и ненужных осложнений, мы приняли решение: с сегодняшнего дня вы будете проводить каникулы в поместье Найт, тем более, что лорд Найт проявил желание взять вас на воспитание в Род. По достижении совершеннолетия, вы сами примите решение: желаете ли вы влиться в Род вашего наставника, или вы продолжите свою линию Рода.
Вы с успехом справились со всеми поставленными перед вами задачами, и, как принято с момента создания Пути Лорда, мы провели вас через ритуал перерождения. Все события вчерашнего дня имели значение, мы не могли говорить с вами с момента начала ритуала, потому, что до того как вы не назвали ваше будущее имя, вы считались мертвым. Ритуал обрезал все связи, которые соединяли вас и тех мужчин, с которыми вы спали: для магии — вы девственник, и теперь только вы сами определяете вашу будущую судьбу. Даже если вам не удастся пройти весь Путь, всё равно — члены братства поддержат вас в трудный момент.
Хотя вы и стали одним из нас, вы слишком молоды и невежественны, чтобы считаться боевым магом, но ритуал принял вас, как равного нам, и теперь это дело нашей чести сделать так, чтобы наш товарищ по братству не опозорил нас. Нас осталось слишком мало, и мы не можем позволить себе проявлять слабость, поэтому вы будете обучаться всему, что необходимо знать боевому магу, даже если для этого вам придётся жить с хроноворотом под подушкой. В вашем распоряжении ресурсы всего братства, но наша благосклонность исчезнет в тот же миг, когда вы проявите лень и малодушие, — я как завороженный слушал речь старца и понимал, что моя жизнь снова сделала крутой поворот, и не мне роптать на то, что теперь нагрузка увеличиться во много раз. Да — это будет не просто, но передо мной открывались совершенно уникальные перспективы и я не намерен был их упускать.
В то время, пока говорил Дмитров, все внимательно за мной следили, они ловили каждый мой взгляд и жест. Эти люди составляли обо мне своё мнение и я хотел, чтобы оно оказалось как можно более положительным. Поэтому я молчал и слушал: за последний год я понял для себя, что лучше дождаться момента, когда наставник закончит, а уж потом задавать вопросы. В отличие от большинства учителей в школе, наставники старались охватить темы уроков, как можно более полно, а мои поспешные вопросы только сбивали их с мысли.
Златан задумался а потом продолжил:
— С этого года вашими основными направлениями учёбы станет магия, политика, экономика, и необходимый минимум знаний, для будущего члена аристократии. Вы будете изучать генеалогию, историю родов, законы крови и методы управления Родом, в общем, все то, что должен знать каждый наследник. Вы продолжите занятия по управлению людьми, и раз в месяц, в течение будущего учебного года, у вас будет контроль боли. Но основной упор будет на магию, этикет и политику. У вас есть вопросы? — глаза старца были внимательными и молодыми, глядя в них, невозможно было дать ему больше тридцати лет.
— Да. Скажите, кто приходил ко мне во время ритуала? — этот вопрос беспокоил меня всё время.
Старец задумался.
— Давно я не отвечал на такие вопросы... Это знание утеряно магами наших дней. Когда-то среди магов было принято иметь два имени: одно они носили до совершеннолетия, их им давали родители, а второе имя — они получали во время совершеннолетия. Этот обряд проводили на семнадцатый день рождения, оттуда и пошла традиция — считать мага совершеннолетним по достижении семнадцати лет. Во время ритуала к магу приходило его сверх я, та великая душа, которая могла воплотиться в нём, если он будет верен выбранному пути. То, как выглядело видение и как ощущалось — определяло его будущие умения и характер, это же должны были показать и испытания перед ритуалом. Ваше сверх я — невероятно сильный маг со склонностью к стихии смерти, а то, что он держал ветку персика с цветами и плодом, говорит о том, что он достигнет бессмертия, и будет защитником для страны. Ваши выборы в еде и ваше поведение предсказывают, что он прольёт много крови, но не он будет зачинщиком: вы не агрессивны по своей природе, но на чужую агрессию — ответите ударом во много раз сильней. Единственный ваш недостаток: презрение к слабым, впоследствии — он может принести немало бед. А то, что на мантии была вышивка золотом, обозначает, что он достигнет мудрости и его душа найдёт мир.
Но его приход — это только возможность. В жизни будет множество испытаний и выборов, которые вам предстоит сделать и даже один неверный шаг, может оставить это будущее только видением. Тем более, мне не совсем понятно: как боевой маг, воплощающий смерть, может стать бессмертным, это — невозможно, насколько я знаю. Ведь смерть не любит застоя и однотипности, она никогда не позволит своему аватару жить вечно. Больше всего меня смутили два плода в ритуале: гранат — символ смерти и возрождения, власти и единства состоящего из множества частей, символ жертвенной крови, и персик — символ бессмертия и защиты от зла. Вместе их не выбирали никогда. Я читал множество результатов ритуалов в хрониках прошлых веков, но никогда два столь противоположных символа не встречались одновременно. Ваша судьба — уникальна, и я, как глава братства, решил: мы поддержим вас и любое ваше начинание. Но для осуществления такой удивительной судьбы вам потребуется много сил и умений, и мы постараемся развить их и предоставить вам необходимые знания. Всё остальное — будет за вами.
Старик замолчал, а я всё думал об услышанном: это были грандиозные перспективы, намного превосходящие мои фантазии, но к этому моменту я уже хорошо знал, что само ничего на голову не свалится, и для того, чтобы стать столь великим магом про которого они говорят, мне придётся очень много трудиться и пройти много испытаний.
— Скажите, а почему теперь не проводят этот ритуал? — озвучил я мысль, не дававшую мне покоя.
— Люди перестали проводить его из-за того, что для достижения увиденного им бы пришлось очень много трудиться, и гарантии получить предсказанное — всё равно нет, ибо никто, кроме самого человека, не сможет сказать, когда он проявил малодушие или другое качество, которое увело его с пути, а значит можно обвинить других или сам ритуал в собственной ничтожности. Сначала его стали считать ненадёжным, а потом и вредным. Ибо много молодых людей убеждали себя в том, что достигли желаемых высот, и прекратив развитие, погружались в порок. Поэтому его проводят только для тех, кто уже вступил на Путь: эти люди доказали свою силу, им он может принести много пользы. А когда правительству стало выгодно, чтобы граждане были серой массой, а не яркими личностями, за проведение ритуала вступления в зрелость назначили “наградой” десятилетнее пребывание в Азкабане. Мне иногда кажется, что наши правители знают только эту цифру, ибо присуждают или 10 лет, или пожизненное, за любое преступление, — старик хохотнул.
— Чего вы хотите от грязнокровок и их покровителей? — холодно фыркнул лорд Малфой, не проронивший до этого момента ни слова.
— Не надо всех под одну гребёнку, Ара, и среди них встречаются гениальные люди, — примирительно заметил Эйвери.
— Да? И насколько их много? Один за поколение? Так последний магглорожденный, основавший Род, умер пять лет назад, — лорд Малфой вскочил на ноги, явно не в силах сидеть. — После Септимуса ни один из них не принял наш образ жизни, им — лень! Они просто переделывают наш мир на привычный им лад! А в своей тупости они не понимают, что магия этого не прощает: пройдет не больше сотни лет и маги попросту перестанут рождаться! Ты этого может и не видишь, но я каждый день наблюдаю, как из мира уходит магия. Мои глаза — стали моим проклятьем, — то, что за кажущейся холодностью этого человека скрываются такие страсти, и он на самом деле испытывает боль — стало для меня сюрпризом, но, кажется, для находящихся в гостиной волшебников — это было обыденной темой.
— Успокойся, Ара. Мы все знаем, как тебе больно смотреть на происходящее, и поэтому мы поддержали Геллерта. Но мальчик не понимает о чём речь: ему ещё ничего не говорили, — попытался успокоить лорда Малфоя хозяин поместья.
Ара Малфой схватил со столика резной хрустальный бокал и, наполнив его бордовой жидкостью, залпом выпил. Похоже, это его успокоило. Во всяком случае, его руки перестали нервно подрагивать и он, глубоко вздохнув, сел обратно в кресло.
Лорд Найт печально вздохнул и обратился ко мне:
— У лорда Малфоя ещё в детстве проявился редчайший наследственный дар: он способен видеть магию во всём живом. И, с того самого времени, он наблюдает её постоянное уменьшение в живых организмах, а в последнее время, начали появляться первые признаки вымирания среди нашего вида. Магов с каждым годом рождается всё меньше и меньше. Раньше было обычным, чтобы в семьях чистокровных было от трёх до пяти детей, но теперь стали появляться случаи, когда у семьи магов рождается только один ребенок, а это говорит о том, что мы вымираем. С каждым годом чистокровных детей, способных к высшей магии, или талантливых полукровок, воспитанных в старых традициях, становиться всё меньше и меньше, а грязнокровок и волшебников, которые придерживаются их образа жизни, всё больше и больше. Моя семья и Род Блэк скорее исключение, чем правило: у большинства присутствующих здесь, не больше двух детей, а у некоторых — только один. Но самое страшное, что появились Рода, в которых вообще нет наследников. И даже если бы нам не помогало исчезнуть с лица земли Министерство, то такими темпами вскорости магов не станет. Осталось не больше пяти поколений. Но ещё хуже будет тем, кто останется после того, как не станет чистокровных: магия — этого не простит, а магглы, наверняка, воспользуются нашей слабостью и глупостью.
Поэтому Братство поддержало Геллерта Гриндевальда. Он поднимает восстание в Европе в надежде на то, что все маги присоединятся к его волкам. Только в этом случае, у нас появится надежда. Маггловская война в этом деле нам очень на руку: потому, что при той бойне, что они учинили, никто не заметит наших действий.
Вам не повезло родиться в то время, когда вид, к которому вы относитесь, стал вымирающим. Вскорости магов останется не больше чем драконов, — лорд Найт не выдержал и присоединился к Малфою в потреблении жидкости, которая была крепчайшим вином с романтическим названием “Драконья кровь”. Это я узнал немного позже, но чудодейственное успокоительное свойство этого адского напитка — я оценил по достоинству.
В комнате повисла тишина и складывалось ощущение, что каждый из магов погрузился в свои мысли, при этом — далеко не самые приятные. Первой взяла себя в руки миссис Прюитт.
— Совсем пацана застращали. Вы бы лучше о подарках подумали: у мальца вчера был день рождения, а никто так поздравить его и не удосужился, — ворчливым голосом произнесла женщина.
— А ведь ты как всегда права, Сегитта, — всплеснула руками Пенелопа Найт. — Всё. Хватит тут головы сушить, он ещё наслушается всех этих ужасов от своих наставников, а сегодня мы отмечаем день рождения… — Пенелопа остановилась, совершенно неаристократично хлопнула себя ладошкой по лбу. — Вот мы молодцы! Мы же так и не поинтересовались тем, как он хочет, чтобы его называли!
Все присутствующие переглянулись, а мистер Эйвери заржал:
— Это явно признак маразма, Пе
 
  Fargen

10Окт2014

13:12:57

 Полезный комментарий. Проголосовать.
— Это явно признак маразма, Пенелопа, мы тут как всегда о судьбах мира, а вот о насущном и позабыли. Молодой человек, как вы хотите, чтобы вас называли? — обратился ко мне стихийный маг.
Я был в полном замешательстве, не понимая — чего они от меня хотят.
— Извините, но я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете, — смущенно ответил я.
— После вчерашнего обряда Том Марволо Реддлл умер, а Волан-де-Мортом вы ещё не стали, так что вы можете выбрать то имя, под которым вас будет узнавать магия, — ответил за него Дмитрий Гойл. — Но учтите: если вы смените фамилию и имя, то станет известно о том, что вы прошли ритуал, и последствия будет трудно предсказать. Но это — ваше право, и мы обязаны вас спросить.
Я задумался. Первым порывом стало полностью избавиться от всего, что связывало меня с магглами и приютом. Но потом здравый смысл победил:
— Я оставлю себе старое имя и фамилию, до тех пор, пока не заслужу право на новое, — оповестил я присутствующих.
— Вы не перестаёте нас удивлять, молодой человек. Большинство сразу отрекается от имени, и этим ставят себя под удар, и проявляют свою слабость, — одобрил мой выбор друид.
— Всё. На сегодня серьёзные разговоры окончены, и до начала учебного года у мистера Редлла каникулы, — заявил лорд Найт безапелляционным тоном. — В шесть часов в приёмном зале состоится празднование дня рождения мистера Редлла. Вам, молодой человек, наверняка хочется поговорить с друзьями.
Я кивнул, и меня уволокли наставники.
До вечера мы проговорили сидя в беседке роскошного сада. Я попросил Мэтти принести те подарки, что я подготовил для дорогих мне людей. Они им очень понравились, а Ари и Фред долго не хотели принимать от меня сквозные зеркала, которые оказались вполне рабочими, просто заблокированными. Мне с трудом удалось их уговорить, объяснив, что я никогда не приму их обратно. Мария, сразу же натянула корсет и радовалась ему, как другие девчонки радовались бы драгоценному колье. К её полному удовольствию, он сам подгонял себя под нужный хозяйке размер, и она планировала носить его не один год. Парни разделили между собой зеркала, и начали перешучиваться о том, как они теперь смогут общаться в тайне от жен. Каждому из них родителями была выбрана невеста, и девушки были в курсе, что будущие мужья любят друг друга. Но долг перед Родом превыше всего. В чистокровных семьях ценились больше дружеские отношения, доверие и взаимовыручка между супругами, чем пылкая страсть. Так что парни собирались продолжать свои отношения и брак не считали трагедией. Я с удивлением понял, что смотрю как завороженный на плавные грациозные движения Фреда. В душу предательской змеёй заползла первая любовь. Я понимал, что Фред без памяти любит Ари и не собирался вставать между ними, тем более, что и не был я конкурентом великолепному красавцу, аристократу, и будущему Лорду, Арктурусу Блэку. Но я решил, что в виде подарка на день рождения, я попрошу у них сегодняшнюю ночь.
Я не заметил, как наступил вечер и появившийся домовик сообщил, что господам следует подготовиться к приёму.
В комнате меня ждала темно-синяя шелковая мантия, вышитая серебром. Я уставился на это чудо, пытаясь представить, хотя бы приблизительно, сколько она может стоить, а если учесть, что вышивка была рунной вязью, и от мантии веяло неслабой магией — у меня просто не хватало фантазии. В этот момент в комнату вошла леди Пенелопа.
— Том, мы решили, что члену нашей семьи нужно одеваться соответственно. К сожалению, испытания Пути не позволяют нам сильно тебя баловать, но против нескольких приличных мантий — магия возражать не будет.
Глядя на мой ошарашенный вид, женщина подошла к гардеробу и открыла его. Я замер, не эстетично открыв рот. Кроме школьной одежды, там висело не меньше десятка различных мантий, рассчитанных на разное время года и разные случаи жизни. Все они были вышиты подобным образом, но по-разному.
Я переводил удивлённый взгляд с женщины на одежду и обратно. Леди Найт заливисто засмеялась:
— Считай это нашим с супругом подарком к твоему дню рождения, а рунная вышивка — мой родовой талант, эти знания передаются от матери к дочери уже не одно столетие.
Сказанное немного прояснило ситуацию, но мне не верилось, что такую работу можно проделать за один день.
— Леди Найт, сколько времени уходит на вышивку одной мантии? — в моём голосе была задумчивость и недоверие.
— Месяц, — ни на секунду не задумавшись, ответила женщина.
Выходило, что она начала готовить мне подарок где-то с октября или ноября. Уже тогда эта женщина начала тратить свою магию и время на безродного мальчишку, которого она никогда не видела. В этом доме каждый день кто-то думал обо мне, кто-то заботился. И я сдался. Как маленький мальчик, я бросился в объятья этой женщины и спрятался в складках её платья так, словно они могли защитить меня от всего зла и горя в этом мире. Я сдерживал слезы из последних сил только по тому, что не хотел испортить её великолепный наряд, а она гладила меня по голове и шептала, что я для неё такой же сын, как и её родные дети. Мне так хотелось поверить! Никто и никогда не делал для меня столько, сколько сделала эта семья. Подумав об этом, я решил, что стоит рискнуть и, подняв голову, с вызовом посмотрел на женщину.
— Спасибо. Мама! — эти слова дались мне с огромным трудом и я со страхом замер, ожидая реакции женщины.
А она тепло улыбнулась и растрепав мне волосы, напомнила, что скоро будут подавать на стол.
Приём планировали проводить в огромном зале, но потом, старшие здраво решили, что так как гостей мало, то проще всё организовать по-семейному. Поэтому было принято решение пообедать в столовой, а потом устроить танцы в малом приемном зале.
Весь дом преобразился за прошедшее время; столовая была украшена огромными букетами полевых цветов и гирляндами из трав. Стол представлял из себя гастрономическое разнообразие и привлекал чарующими запахами. К моему большему смущению, все гости уже сидели за столом, и только именинник соизволил опаздывать. После удивительного обеда, в котором я не узнал и пятой части блюд, и огромного торта, подошло время подарков.
Каждый из гостей преподнёс мне что-нибудь: чаще всего подарком выступал какой-нибудь фолиант по одному из предметов, которые мне собирались преподавать, только мистер Гойл поразил меня своим выбором книг. Это были маггловские книги по экономике, истории и политике, внушительная стопка весила никак не меньше десяти фунтов. Я с ужасом представил, что всё это мне придётся прочитать и возблагодарил Мерлина и Марию, за мою хорошую память. Ари подарил мне великолепный сундук, который мог уместить все мои сокровища и имел несколько отделений непонятного мне назначения. Больше всего меня озадачило отделение с подогревом, песком и какой-то веткой, я был готов поклясться, что это для какого-нибудь питомца. Загадка разрешилась быстро. Мария преподнесла мне маленькую змейку, при этом предупредив, что это магический гибрид анаконды. Каким-то образом этой не магической змее удалось произвести потомство от василиска. Так что малышка, свернувшаяся у меня на ладони, со временем вымахает в огромную змею и сможет составить мне компанию не одну сотню лет. Сказав это, она громко расхохоталась: похоже, что моё предполагаемое будущее бессмертие — станет предметом шуток на долгое время. Самым удивительным было то, что она была точной копией той змеи, что красовалась у меня на груди. И где они успели откопать такое сокровище? Наглая рептилия отказалась носить какое либо имя кроме змеи, и я назвал её Нагайна. Фред не далеко ушел от остальных и подарил мне хроноворот на шесть часов, при этом, издевательским тоном напомнив о том, что в предстоящем году — мне не выжить без его помощи.
Дальше были танцы. Я танцевал с Марией и с парнями по очереди, вызвав одобрение старшего поколения. В первый раз у меня была такая большая аудитория, но это не смущало меня: я знал, что хорошо танцую, и одобрение взрослых воспринималось, как заслуженная похвала. Мне было легко и свободно, даже в Хогвартсе я не чувствовал себя так хорошо. Здесь можно было не прятать своё отличие от других, здесь были такие же как я, и я просто наслаждался.
Расходились заполночь.
В поместье остались лорд и леди Найт, и мои наставники, у других были дела, которые требовали их внимания. Даже Карл, жених Марии, уехал — его ждали на новом месте работы.
Перед тем как уйти, я подкараулил Фреда и Ари. Я уже знал, что они живут в одной комнате и будут уходить вместе.
Краснея, как девственница перед первым свиданием, я попросил их о ещё одном подарке, но для этого мне нужно в их комнату, они посмотрели на меня сначала с удивлением, но видя цвет моего лица, хмыкнули и повели меня с собой. Оказалось, что наши комнаты рядом, и мне не придётся искать её долго, когда она понадобиться в следующий раз. Эта мысль шокировала меня настолько, что я даже остановился, но видя, что меня ждут, догнал ребят. Мне было тринадцать лет, но как и все дети я считал себя уже взрослым, а прожитая жизнь только усиливала эту иллюзию: детства у меня не было, но от этого я не становился действительно взрослым. Мой неожиданный день рождение стал началом новой жизни, и мне хотелось, чтобы в ней все было только по моему выбору. И первый важный выбор в своей жизни — я уже сделал.
Зайдя в комнату, я попросил у Фреда ночь любви, друид сказал, что для магии я теперь девственник и я хотел лишиться её с этими парнями. Они переглянулись и, не говоря ни слова, начали меня раздевать.
Ночь была божественной, я ни на секунду не пожалел о своём решении, но она только усилила зарождающиеся чувства в моём сердце.
Оставшиеся несколько дней до первого сентября — стали настоящим праздником. Я отдыхал, купался в речке, парни и Мария научили меня плавать, а лорд Найт — учил меня верховой езде и мы устраивали долгие конные прогулки по землям, принадлежащим Найтам. Единственное, что меня смущало — близость от поместья маггловской дороги, но чары не давали им нас заметить. В поместье нас ждал неизменно прекрасный стол и радушная хозяйка, которая каждый день старалась показать мне, что я один из них. А по ночам я приходил в спальню по соседству со своей и продолжал разжигать огонь своей несбыточной страсти.
Я и не заметил, как наступило первое сентября, и мне было необходимо вернуться в приют, чтобы меня могли оттуда забрать представители школы. Наверняка это будет Дамблдор.
За то время, что меня не было, многое изменилось. Директором стал суровый мужик, которому приказали разобраться в этом бардаке. Из-за войны и обилия сирот, они не могли просто закрыть этот притон, а детей распределить по другим приютам, так что, новому руководству пришлось иметь дело с ужасными последствиями управления мадам Коул. У директора всё время было шоковое состояние, и даже железные нервы бывшего военного не спасали от того ужаса, с которым он столкнулся. Вечерами он запирался у себя в комнатах и напивался, но к утру неизменно был трезв и подтянут. Меня он воспринял как седьмое чудо света: весёлый молодой человек в дорогой одежде и с безукоризненными манерами, не вязался у него в голове с этим гадюшником. Но лорд Найт, который меня сопровождал, объяснил, что большую часть времени я провожу в элитном интернате, который оплатили мои покойные родители, а тут бываю только летом и мои опекуны следили за моей безопасностью. Мистера Браша (так звали нового директора) попросили не рассказывать, что меня не было в приюте тем, кто за мной придёт, мол иначе у меня могут быть проблемы. Директор сразу же согласился, сказав, что хоть одному сироте из этой дыры в жизни повезло и, что есть ещё не безразличные люди. Так, ворча, он и оставил нас.
Фердинанд (к тому моменту лорд Найт попросил меня называть его по имени) оставил меня одного, а буквально через полчаса пришел Дамблдор. Его огорчила смена руководства и то, что ему никто не уделил внимания и, забрав меня, он сразу аппарировал на вокзал.

У будущего есть пока лишь тень,
Оно свои меняет очертанья:
То ослепительно в невинной красоте,
То безобразно в старческом страданьи.

От радуги до радуги всю жизнь
Несут войну и мир отцы и дети.
С немым презреньем небо смотрит вниз
На очарованных обычным белым цветом.

Верь мне, однажды мираж не растает!
Я здесь уже был, я все это видел, я знаю!
И ты будешь меняться, оставаясь собой,
Зажигать города, забывая покой,
Серебро твоих струн оборвет чью-то жизнь,
И ты однажды проснешься другим!
(Ольви — Обманутые)
 
  Fargen

10Окт2014

13:15:14

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Путь Лорда
Обучение

Предупреждение (в главе содержаться отклонение от канона, вызванное тем, что эта книга входит в серию произведений, связанных с миром “ГП и Сумасшедшая магия”)

“Хэй, наш Бог есть Любовь!” –
Говорили, проливая кровь,
Нам безбожники крестового похода.
“Хэй, Глория Дэй!” –
Будто эхо сломанных костей;
Стон убитых Богу Доброму в угоду.

Мы спасались от Любви,
Где могли, как могли.
За пределами небес, на краю земли,
Как цветы, костры цвели,
Вы нас резали и жгли,
В той любви признаваясь.

Мы ступали за порог,
Где тела дорог
Замыкаются в кольцо,
Превращаясь в рок,
Исполняли мы зарок,
Умирая не в срок,
Но собой оставаясь.

Хэй, святой Доминик,
Погляди на дело рук своих,
Погляди на тех, кто внял твоим воззваньям!
Хэй, твой взгляд так остер:
Где был сад, теперь дымит костер;
Твоя вера есть любовь к чужим страданьям!

(Канцлер Ги. — Рок-н-ролл совершенных)

Поезд приближался к замку. В этом году я в первый раз ехал не один. В купе были дети тех, с кем я познакомился за лето. Скутум Эйвери был из них старшим, и именно он должен был просвещать меня в политике и истории магического мира, пока я учусь в школе. Будучи всего на два года старше меня, он выделялся среди своих сверстников умом и образованностью. За прошедшие два учебных года, я часто наблюдал за ним, но дальше приветствий наше знакомство никогда не заходило. Стройный, темно-русый мальчишка, во внешности которого от отца были только зеленые глаза и такая же надежность. Он много говорил, и всё время пытался развеселить второго нашего спутник — первогодку Абрахаса Малфоя: светлый, и какой-то словно бы прозрачный мальчик, был слишком серьёзен и молчалив для своего возраста — это насторожило меня. Мне не хотелось думать, что один из людей, которые будут меня учить, плохо обращался с собственным сыном, но поведение мальчика говорило о многом. Синие глаза слишком по-взрослому смотрели на мир, а мягкие платиновые волосы делали его похожим на ангела. Мне захотелось защитить мальчика, и Скутум явно разделял мой порыв. Это стало для меня новым опытом: раньше мне никогда не хотелось кого-то оберегать, и уж тем более тратить время и силы на чужих мне людей. Я просто не чувствовал в себе на это потенции, но за лето многое изменилось, и теперь я уже мог помочь не только себе, но и другим.
Я дорожил моими отношениями с наставниками, но они были больше семьёй, чем друзьями, а тут, в первый раз за долгие годы,, мне захотелось просто с кем-то поговорить и, может, даже сыграть в какую-нибудь игру. Они оба не были моими сверстниками, но принадлежали к одному со мной кругу, и я мог говорить с ними на волнующие меня темы, не опасаясь последствий, так, во всяком случае, сказал лорд Найт.
Мне с первых минут понравился Скутум. Он с порога попросил называть его по имени и предложил нам сладости, захваченные из дома, утверждая, что его мама как всегда положила ему в дорогу несколько фунтов конфет, что неотвратимо приведёт к потере зубов. Я уже знал, что у волшебников нет такой проблемы, но отказывать веселому и компанейскому парню не стал, особенно когда понял, что весь этот спектакль затевался ради Абрахаса. Я решил поддержать его начинание, показав мальцу Нагайну, которая на удивление благосклонно отнеслась к юному наследнику древнего рода.
Мальчик настороженно взял конфету и, осмотрев её со всех сторон, начал медленно есть, поглаживая при этом изящное тело змеи. Моя интуиция просто завопила о том, что с ним не всё чисто, но прежде чем делать поспешные выводы, я посчитал нужным посоветоваться с наставницей. Теперь мы стали одной семьёй, но я всё равно относился к ней с подчёркнутым уважением. Реакция людей на такое моё поведение была разной, сама девушка часто кривилась, слыша мои формальные речи, а лорд Найт и парни — одобрительно улыбались. Как-то так сложилось, что всех остальных наставников в последующие годы (не взирая на их возраст и социальное положение) я уважал. Но слушался меньше, чем человека, первым предложившего мне помощь, и если кому-то нужно было добиться от меня того, что я не хотел, то им приходилось идти к этой, по их меркам — юной девушке, и просить помощи. Только она обладала надо мной безоговорочной властью, чуть меньшую власть я дал Ари и Фреду, потом шли леди и лорд Найт, а уже за семьёй шли наставники. После того, как я их потерял, никто и никогда не имел на меня такого влияния.
В этот день в поезде я встретил первых своих друзей. Наша дружба длилась все годы до того момента, пока смерть не отобрала их у меня, хотя временами наши отношения можно было принять за ненависть. Скутум дважды противостоял мне в реальном бою: первый раз победил он, и я долго залечивал раны, а второй раз — уже я, и ему пришлось лечиться почти год, а Абрахас частенько получал от меня Круцио, но при этом между нами никогда не было тайн и злости. Мы постоянно проверяли друг друга на прочность и гордились нашими достижениями. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что мы были последним поколением боевых магов, и дети моих друзей уже не понимали наших отношений — это стало одной из причин, по которой наш орден превратился в столь жалкое зрелище.
Тогда, в первый раз, я входил под стены Хогвартса как победитель: наконец-то я почувствовал себя частью волшебного мира. Мне предстояло очень многому научиться, но теперь я верил в то, что у меня всё получится, и у меня появилось реальное будущее, которого хотелось достигнуть. Я словно впервые видел замок: мне показалось что я вообще не замечал окружающего меня мира в прошедшие годы. Первое знакомство с замком было ярким и незабываемым, но тогда я не понял и пятой части того, что мне говорили, и того, что предстало перед моим взором, а сегодня я рассматривал большой зал и людей в нём, как равный.
Распределение не принесло сюрпризов — Абрахас попал на Слизерин, как мы и думали. Единственной неожиданностью за вечер стала личность нового учителя Зоти и главы Дуэльного клуба. Им оказался Карл Найт: теперь становилось понятно, и где он провёл последнюю неделю лета, и загадочные взгляды Найтов, которыми они меня одаривали, когда я спрашивал их о моём новом наставнике по боевой и ритуальной магии. Настроение как-то упало. Я представил, как меня нагрузит эта семейка, а ведь у меня ещё должны были быть занятия с Скутумом, которые я ждал с нетерпением.
Мария, как и в прошлом году, исполняла обязанности старосты факультета, отказавшись от должности старосты школы, хотя ей её предлагали. Но жить она решила не в комнатах положенных старосте, а со своим женихом, который по весне должен был стать ее мужем. К моей радости покои нового учителя располагались в наших подземельях, на эту тему Диппет даже высказался, что молодой учитель сможет помочь Слизнорту с обязанностями декана, на что тот отреагировал вполне ожидаемой обидой.
Распаковав вещи, я решил зайти к своей наставнице, тем более что на праздничном обеде получил от неё записку с приглашением. Подойдя к указанной в записке картине, находившейся прямо возле входа в гостиную Слизерина, я решительно постучал. Дверь открыл Карл, он был для меня новым человеком, я ещё не знал — как жених Марии отреагирует на столь оригинальное увеличение его семьи. Между ним и Фредом не было ничего общего, более того — они скорее являлись противоположностями, не только внешне, но и по характеру. Фредерик был веселым, открытым с друзьями и холодным и сдержанным с окружающими, он всегда был для меня идеалом аристократа. Карл же производил впечатление спокойствия и надежности, как сказали бы мои наставники — земной тип, с таким хорошо и в мирное время, и на войне.
Он отошел от двери, давая мне зайти. Вместо ожидаемой мной комнаты, меня встретила прихожая, из которой небольшой коридор вёл в гостиную, обставленную вполне по-домашнему, и напомнившую мне о покинутом сегодняшним утром замке. Герб с изображением серпа, пересекающего небольшой сноп со спелыми колосьями, стал лишним напоминанием тому, что мебель и прочая утварь маленькой квартиры, расположенной в глубине подземелий, приехала из солнечной Шампани. Гостиная радовала глаз теплыми цветами и обилием ковров. На полу лежало шикарное детище арабских мастеров, закрывая собой всё пространство от стены до стены, на этом произведении искусства стояла мебель в стиле ренессанса, со множеством завитков, позолоченными витыми ножками и оббивкой из парчи. Стену напротив украшало псевдо-окно, наполняющее комнату светом и ощущением осеннего вечера, перед ним был красивый диван, и стол из красного дерева на котором уже стоял чайник с чаем, корзина с фруктами и всякими сладостями. Рядом со столом располагалась пара кресел, у стены слева находился огромный книжный шкаф, закрытый стеклянными дверцами, из-за которых манили своей древностью корешки фолиантов, возле него расположилось еще одно кресло и маленький столик на витой ножке с лампой. Из комнаты несколько дверей вели в другие помещения, и на пороге одной из них стояла Мария.
В её поведении что-то изменилось, и я вдруг понял, что никогда не обращал внимание на то, как она вела себя рядом с будущим мужем. А она словно расцвела, стала спокойнее и более открытой, почти беззащитной. Даже с Найтами она была сдержанной и серьёзной, а тут стояла настоящая девушка-школьница, у которой нет необходимости воевать со всем миром. Я никогда её такой не видел, в душе поднялась целая буря чувств: с одной стороны — я ей завидовал: она нашла того, на кого смогла опереться, с другой стороны... мне было неприятно видеть её такой беззащитной и домашней. Моя наставница всегда производила впечатление такой несгибаемой силы, что я перестал воспринимать её, как живого человека, она стала скорее образом, идеалом, а тут, увидев её в домашней обстановке, я вдруг понял, что она тоже живой человек. Когда через несколько секунд буря улеглась, я осознал, что новая Мария мне тоже нравится, и её проще воспринимать родственницей, когда она себя так ведёт. Гордо подняв подбородок, я вошел в комнату и уселся в кресло у стола.
— Привет, наставница. Здравствуй, Карл, — это было ужасно фамильярно и мне было тяжело так себя вести, но это была проверка для них.
Карл хмыкнул и подойдя отвесил мне легкий подзатыльник. В это время, Мария прошествовала в комнату и уселась в кресло напротив.
— Нахал ты, братишка, как я погляжу, а мне тут все уши прожужжали какой ты большой ценитель формальностей, — сказал Карл, и его голос прокатился по комнате рокотом камнепада. Меня заинтересовал этот феномен.
— Ты хочешь, чтобы я тебе доверял “братик”, или это у тебя от природы такой голос? — поинтересовался я, глядя на Карла одним глазом, второй я зажмурил, чтобы было лучше видно мужчину стоящего в потоке яркого света, льющегося из окна. После темноты коридоров, было трудно приспособиться к предзакатному солнцу, особенно если учесть,, что на улице вообще была глубокая ночь.
— Считай, как хочешь, ты уже не маленький и выводы делать умеешь, — последовал раскатистый ответ.
В этот момент в дискуссию вступила Мария:
— Вы хорошо устроились мистер Редлл? — вопрос, скорее всего, должен был настроить меня на рабочий лад.
— Да, мисс Эббот, но у меня возник по пути один щекотливый вопрос, — поддержал я заданный тон беседы.
— Какой же? — поинтересовалась наставница.
— Я ехал в купе с мистером Эйвери и наследником Малфоев, — увидев, что меня внимательно слушают, я продолжил: — Мы с мистером Эйвери заметили странное поведение юного Малфоя, и у нас возникло неприятное подозрение... — я сделал паузу и стал наблюдать за собеседниками: Карл весь слегка напрягся, а Мария ничуть не изменилась, как будто сказанное мною не было для неё новостью.
— Продолжайте, мистер Редлл, — сказал Карл.
Похоже наша манера разговора подействовала и на него.
— Мы решили, что условия домашнего проживания наследника Малфоя желают быть лучшими: мальчик совсем не улыбается, слишком тихий и, когда ему предложили сладости, он повел себя слишком настороженно, — выложил я свои наблюдения, решив не ходить вокруг да около.
— Вот именно поэтому, старостами нашего дома, чаще всего, становятся дети, пережившие ту или иную форму насилия дома. Вы сразу заметили неладное, а ваши сверстники просто не знают — на что обращать внимание. Но отвечая на ваш вопрос, должна сказать, что в данном случае всё не так просто: лорд Малфой не издевается над своим сыном в привычной нам с вами манере. Он его даже любит. Но дар лорда Малфоя вызвал у него сильную паранойю, и поэтому он пытается подготовить своего сына к выживанию в том будущем, которое, по его мнению, скоро нас ждёт. Он так сильно нагружает ребёнка, что у того совсем нет времени на детство, при этом лорд очень холодный в домашнем общении человек. Так что, я думаю, юному Малфою поможет простая дружба. Но я советую понаблюдать за ним повнимательнее. Можете брать его на те занятия, которые будет проводить мистер Эйвери, об этом, кстати, просил лорд его отец, — Мария замолчала и я заметил, что Карл чем-то недоволен, но сдерживает себя. Отношение между моими наставниками стали ещё одной областью для моего изучения. Ведь раньше у меня не было примера отношений между мужчиной и женщиной. Пока она молчала погруженная в раздумья, заговорил мой новый наставник.
— Думаю, что на этом можно закончить с «мистерами». Ты будешь приходить каждое утро в пять часов в тренировочный зал, который я уже приготовил для наших занятий боевой магией. Заниматься будешь не один: на данный момент в школе учиться пятеро детей членов братства, и они составят тебе компанию. Кстати, Абрахас — тоже. Вы все будете разделены по подготовке и возрасту, и смею тебя уверить, что молодой человек, которого ты так жалел, в дуэли сделает тебя в два счёта. Это то, чего не одобряет братство: мальчику пришлось слишком рано лишиться не только детства, но и иллюзий. И я очень надеюсь, что ты и Скутум вдвоем поможете ему научиться верить людям и отдыхать. Лорд Малфой никого не подпускал к сыну, он у него единственный и это стало причиной патологического страха потерять мальчика. Так что у него никогда не было не только друзей, но даже минуты праздного времяпрепровождения. Всю свою жизнь он учился и тренировался, — тяжело вздохнув, продолжил наставник. — Тренировка будет проходить до семи тридцати и у вас останется время на то, чтобы привести себя в порядок и захватить учебники. На тренировку необходимо приходить после разминки, и урока окклюменции. Думаю, мне не придётся напоминать тебе об этом.
Услышав такие “радостные” новости я прикинул время на разминку и медитацию. Вышло, что вставать мне нужно минимум в три, а то и в два часа ночи. Эта математика привела меня в шоковое состояние и я посмотрел на него глазами полными недоумения:
— Но как? Когда мне спать. Ведь у меня ещё куча других уроков?
— Том, не строй из себя идиота, на что тебе дали хроноворот? — это пробурчала сидящая в кресле Мария.
Видно сегодня они меня решили доконать, ведь она никогда не называла меня по имени. Но я сам понимал, что держаться за свои представления в такой обстановке глупо, и решил, что сегодня я могу отступить от привычной манеры общения:
— Сестра. Я понимаю, что ты хочешь как лучше, но какой график вы мне подготовили?
— Утром, с пяти до семи — боевая магия, потом — занятия в школе, после этого — обед и домашняя работа. С шестнадцати до девятнадцати, будешь заниматься со мной этикетом, генеалогией, и основами магии. Потом ужин, с девятнадцати тридцати до двадцати двух, занятия с Эйвери по истории магии и политике. Дальше два часа на чтение необходимой литературы и час на танцы и пение. Тебе нужно развивать свои таланты. Два часа тебе на то, чтобы подтянуть любые хвосты по предметам, а потом пробежка и оклюменция. Спать я советую перед оклюменцией, и уходить в сон из медитации на расслабление. Хроноворот позволит иметь тебе каждый день шесть часов сна. Чтобы у тебя не возникло проблем со встречей с самим собой, мы перепланируем тебе спальню, добавив ещё одну комнату, в ней ты и будешь спать, а заниматься во второй — это позволит избежать проблем. Не вздумай заработать себе отработки или взыскания. За это тебя будет ждать наказание, — я удивлённо вскинул бровь. Что они могли придумать, чтобы наказать меня? Боли я не боялся, а с той нагрузкой, что у меня ожидалась, лишить меня возможных развлечений они не могли.
— Что смотришь? Думаешь я не найду как тебя наказать? Ошибаешься. Одно взыскание и отберу хроноворот на два дня. А если получишь второе — прервем занятия на неделю. Вот тогда и отоспишься, и наиграешься, но вот только знания, которые мы могли бы тебе передать, ты потеряешь, — сначала наказание за второе взыскание мне показалось наградой, но когда я задумался — решил, что уж лучше пусть отбирают хроноворот. То, что я узнаю от них в доступной форме, мне больше нигде не найти и хоть мне хотелось иметь немного времени на отдых — упускать такую возможность просто непозволительно.
Увидев моё упадническое настроение, Карл решил меня подбодрить:
— Зато у тебя будет полноценный выходной, и тебе уже выписали пропуск в Хогсмид. Так что, один день в неделю на отдых и игры у тебя будет.
Это было что-то новенькое: раньше они не давали мне никаких выходных, а теперь решили изменить график. Этот вопрос я и озвучил.
— Раньше — ты должен был выжить, а теперь — тебе нужно только учиться и заводить друзей. С этого года больше внимания нужно уделять твоим соседям по дому. Мы иногда будем спрашивать тебя о том, что ты думаешь о том или ином ученике Слизерина, и смотреть, как ты его оцениваешь, — ответила Мария. — Кстати, чтобы ты не удивлялся: в этом году мы продолжим занятия по контролю боли, только оно будет проходить раз в месяц — ночью с субботы на воскресенье и будет состоять целиком из практики.
Эта новость меня ничуть не обрадовала, похоже, они взялись за меня всерьёз. Закончилась начальная подготовка и наступила пора учёбы. В этом году у меня даже не было времени, чтобы влиться в учебный процесс: через несколько часов мне нужно будет уже просыпаться. По этой банальной причине я откланялся и убрёл к себе в спальню в надежде немного поспать.
За лето организм разбаловался, и мне пришлось поднимать себя буквально пинками. Пробежка тоже меня огорчила: я потерял форму за те месяцы, что сидел у магглов. С окклюменцией и медитацией, наоборот — всё было хорошо, так как я вышел на новый уровень владения изученным.
На тренировку я пришел вымотанный и уже немного усталый. Зал был устроен из бывшего класса по танцам: это была большая комната с зеркальной стеной, хорошим освещением и деревянным полом. Кроме меня в группе были Абрахас Малфой и Скутум Эйвери, с которыми я уже успел познакомиться в поезде. Из людей, с которыми я раньше близко не общался были: Айден Уилкс с четвертого курса Равенкло — рыжий конопатый парень с ярко голубыми глазами. Я иногда наблюдал за этим весельчаком в большом зале. О нем ходили слухи, что он сильный дуэлянт, но проверить их у меня не было возможности. Маха Паркинсон — одногодка Айдена и обладательница не только потрясающей внешности кареглазой шатенки, но и острого ума, присущего нашему дому. Последним в зале был мой сокурсник — Арти Гринграс: сероглазый блондин, слишком стройный, можно даже сказать, худой парень, обладал очень скрытным характером, и хоть он учился вместе со мной, я почти ничего не мог о нём сказать. Это открытие меня сильно огорчило: выходило, что наставники были правы — я и вправду слишком мало уделяю внимания своим соседям по дому.
Я пришел за несколько секунд перед появлением Карла.
Следующие два часа стали серьёзным поводом задуматься. До этого дня я считал, что не плохо знаком с элементарными боевыми приёмами: Фред и Ари безжалостно натаскивали меня на предмет дуэлей. Но оказалось, что я не дотягиваю не только до своих сверстников, но и до Абрахаса. Глядя на то, как сражается этот мальчишка, я понял, почему он так себя ведёт. Малыш, производивший впечатление невинного ребёнка, по факту, оказался хорошо тренированной машиной для убиения себе подобных. Единственным кто мог победить мальца, оказался Карл, и, глядя на расстроено-упрямое выражение лица мальчика, было абсолютно понятно — он теперь не успокоится, пока не превзойдёт тренера.
Сначала Карл сам проверил нас в поединке, а потом устроил что-то вроде турнира, в котором лидерами оказались Абрахас Малфой, и Маха Паркинсон, после этого мы два часа отрабатывали базовые стойки в комплексе с дыханием и распределением по телу магических потоков, а потом учились ходить, поддерживая достигнутое состояние. В пару для тренировок мне достался Скутум, он был худшим, после меня, дуэлянтом.
Из зала я вышел пошатываясь и с трудом представляя, как продержусь остаток дня. У входа нас встретила Мария и, мимолётно улыбнувшись жениху, передала мне флакон с зельем. На мой невысказанный вопрос, она пояснила, что это стимулятор: он восстановит силы и поможет побыстрее втянуться в курс занятий. Черное зелье пахло железом, и я вполне обосновано решил, что варилось оно на крови, на вкус это “чудо зельеделия” было горьким, как хина, но свою работу делало исправно: уже через пять минут я смог вполне бодро не только отправиться в свои комнаты, но даже эффективно готовиться к занятиям.
Уроки пролетели незаметно. Настал обед и, поев, я пошел в библиотеку делать заданные сегодня рефераты. Там обнаружился Абрахас. Мальчик с серьёзным видом сидел обложившись огромными фолиантами и делал домашнее задание. Этот мальчишка начинал вызывать у меня нешуточное уважение. Закончив всё, что мне было задано, я поплёлся на занятия с Марией. Этикет и генеалогия казались мне не настолько полезными, как другие предметы. Но наставница смогла изменить это, предложив в качестве вознаграждения за выученный на зубок урок по этикету, помощь в составлении моего родословного древа. Этого стимула оказалось достаточно, чтобы разжечь мой интерес.
Так с тех пор и пошло: предметы моих наставников заставляли каждый день открывать для себя что-то новое, а уроки Эйвери — неожиданно стали самыми захватывающими. На эти занятия, которые проходили в маленьком кабинете на верхнем этаже подземелий, ходили только я и Абрахас Малфой. Скутум с первых минут настоял на неформальной обстановке. Именно в этом классе окрепла и выросла наша дружба. На Скутума возложили обязанность преподавать нам политику и историю магического мира — это специализация его Рода. На его уроках я услышал то, что было не принято или запрещено говорить в магическом мире. Поэтому, дальше я хочу больше уделить внимание именно его урокам, описав их поподробнее в дневнике, который веду: возможно, он достанется тому, кому будет небезразлична судьба нашего мира.
Сейчас мне трудно вспомнить всё дословно, но кажется, что тогда это было так:
— Наша политика — следствие нашей истории. На историю магического мира очень сильно повлияла история развития ещё двух разумных видов существ, обитающих на этой планете. Это магглы и магические существа. И для того, чтобы понять, как мы дошли до жизни такой, нам придётся углубиться в эти области знаний.
Как вы оба знаете, маги и волшебники жили на Британских островах последние три тысячи лет. Магические существа жили здесь с незапамятных времен, и именно они заложили основы нашей культуры. Было это порядка восьми с половиной тысяч лет назад. Первыми из людей здесь появилось два совершенно разных вида: магглы, которые тогда умели обрабатывать только камень. И волшебники — у которых была гораздо более развитая культура, свои традиции, верования и прочее. Эти две расы развивались параллельно, и сначала складывалось впечатление, что это один биологический вид, но со временем мы поняли отличия.
Во-первых, волшебники рождались с особенными врожденными способностями и отличались от маглов, как биологически, так и магически. Они болели разными болезнями, на них совсем по-разному действовали многие растения и минералы, для них требовались совершенно различные лекарства от одной и той же болезни. Скорее всего, у них был единый биологический предок, но потом произошло скрещивание с магическими существами и на свет появились волшебники, унаследовавшие от своих предков не только способности, но и некоторые знания. Единственное, что у них было общим — при смешанных браках у них могли появляться дети, но в таких союзах, только порядка трети детей получали магические способности.
Ещё одна особенность заключалась в том, что волшебников было чрезвычайно мало, но возможность иметь детей от магглов спасла их вид от вымирания. Они обладали способностями, которые помогали первобытным племенам выживать в жестоком мире, в котором правили магические существа, именно за это их стали ценить и почитать. Они становились шаманами и жрецами.
Их магия была смехотворна по сравнению с умениями древних рас, но им помогали быстро размножающиеся магглы.
К тому моменту, когда Древние обратили внимание на быстро растущие государства магглов, эти твари уже так размножились, что начали уничтожать города Древних только за счёт своего количества. Магические виды не были приучены вести войны. Между ними вспыхивали иногда конфликты, но из-за того, что они живут долго, а потомство у них появляется редко, они никогда не доводили дело до полномасштабных войн. В отличие от них, магглы жили считанные годы и размножались со скоростью инфекции, так что они могли себе позволить потерять большую часть своих родичей, но, заплатив высокую цену — уничтожить поселение магических существ, рассчитывая на то, что те не вернутся.
Где-то три тысячи лет тому назад, в этот мир пришли наши предки. Они спасались бегством из мира, в котором велась уничтожительная магическая война. Не желая принимать в ней участие, они открыли врата и, найдя этот мир, переселились. В те времена, здесь было много свободной земли, и они основали свой первый город-государство в восточной Европе. Это была мирная культура земледельцев. Наши предки настолько устали от войн, что на очень долгое время отказались от развития воинских искусств, их культура приобрела матриархальные черты. У нас было очень много общего с магическими расами, наша культура была на тот момент высокоразвитой, с богатым наследием, да и по уровню магии мы могли конкурировать с Древними, хотя и далеко не со всеми. Дикие магглы и волшебники нам были интересны не настолько, как высокоразвитые культуры эльфов, вейл, дроу и драконов. Они могли научить нас многому. Как оказалось, маги могут давать потомство с любым человекоподобным магическим видом и, благодаря этому, наш вид приобрёл долгую, иногда до трёхсот лет, продолжительность жизни и длительную молодость. Плюс к этому, именно к периоду с 1000 до 500 года до нашей эры приходится формирование некоторых основных магических Родов и закладываются их магические особенности. Все те специфические таланты, которые время от времени просыпаются в магах, являются следствием, как нашего древнего наследия, так и браков с магическими народами.
Ситуация начинает резко меняться после рождения маггла по имени Иешуа. В этот период государства магглов накопили достаточно сил, чтобы начать полный геноцид магических видов, и для этого они используют волшебников. Некоторые из них предвидя, что как только магические виды будут уничтожены, возьмутся за них, переходят на нашу сторону. Кто-то из волшебников переходит, движимый чувством справедливости или исследовательским интересом. Так начинает формироваться отдельное сообщество, целью которого становиться — выживание.
Но магические существа и наши предки не желали вести войну на уничтожение с магглами. По множеству причин. Одной из них было их количество — они расплодились настолько, что уничтожить всех поголовно уже не представляло возможности, а без этого ситуация, по мнению наших предков, вновь повторилась бы. Жить в состоянии постоянного страха войны было неприемлемо, и наши предки поделились знаниями о магических порталах. В течение двухсот лет велись поиски подходящего Мира и, когда он был найден, начался великий исход.
В этом мире остались только те, кто не хотел отдавать свою родину полу-разумным мартышкам с неуёмной жаждой насилия. Они были готовы сражаться и для этого стали изучать методы борьбы магглов и вспоминать искусство своей далёкой родины, но они были слишком разобщены.
Портал в новый мир и его координаты были уничтожены, что гарантировало безопасность нового дома, города разумных были погребены под магическими щитами, со временем став недоступными даже их потомкам. Те разумные, что остались, выбрали разную политику. Если бы мы тогда объединились, возможно, что-то и получилось, но вейлы окружили свои поселения мощными щитами и решили, что за ними они в безопасности, гоблины ушли под землю и потребовали не вмешиваться в их дела. Вампиры и оборотни — ушли к магглам и пользовались там большим авторитетом. Остались только псевдо-разумные, домовые эльфы, лесовики, русалки, и прочая не очень умная лесная братия, даже те драконы, которые остались, были всего лишь ящерами с зачатками магии, а их великие собратья ушли, не желая делить мир, который стал слишком тесным.
Маги снова постарались создать что-то наподобие государства, но нам нужно было увеличить численность наших бойцов, к сожалению, маги гораздо менее агрессивны, чем магглы, или волшебники, тем более, что они жуткие индивидуалисты. Эти не очень хорошие черты для выживания появились, благодаря долгому скрещиванию наших предков с миролюбивыми расами и жизни в благоприятных условиях. Поэтому, мы решили создать полукровок с волшебниками, чтобы наши потомки приобрели агрессивность и амбициозность своих менее развитых магических родителей. В результате этого эксперимента появилась современная раса магов: она способна на агрессию, но всё же намного меньше, чем волшебники и до сих пор мы являемся более развитыми, как магически, так и интеллектуально. Но для войн одних магов было мало.
Талантливый предок Мерлина придумал артефакт известный теперь, как волшебная палочка, но ввел его в обиход только Мерлин, чем поднял волшебников на совершенно новый уровень. Теперь они могли конкурировать с магами и высокоразвитыми разумными. Мерлин попытался создать государство, в котором маги, магглы и волшебники жили бы, как равные и вместе строили своё будущее — это была очень красивая утопия. И у него получилось создать Камелот, воспитав юного Пендрагона в том ключе, который был ему нужен. Но затея провалилась.
Сразу после гибели Артура начался делёж власти, маги вместе с Мерлином ушли, волшебники перегрызлись с магглами, так умерла прекрасная сказка о Камелоте. Хотя ещё три столетия этот город принадлежал волшебникам, но те не смогли его сохранить.
В некоторых странах мира, палочки не прижились, маги решили, что они не будут усиливать волшебников. Там пошли по пути ассимиляции. Невероятно слизеринский метод, который привёл к тому, что на данный момент только Европа находится в таком плачевном состоянии, а Азия, Америка и многие регионы Восточной Европы вполне мирно сосуществуют с магглами, при этом, развивая и сохраняя свою культуру. У них нет отдельных магических государств. Они живут не скрываясь от магглов, но и не афишируя свою силу.
В Европе же магам и волшебникам пришлось скрываться от новой быстрорастущей религии, и в этом виноваты только мы.
Но об этом мы поговорим завтра. Свободны, — закончил свой увлекательный рассказ наш молодой наставник.
Мы с Абрахасом выходили из кабинета молча. Судя по поведению моего младшего товарища, лорд Малфой раньше не рассказывал сыну эту увлекательную историю. Во всяком случае, вид у отпрыска благородного семейства был не менее ошарашенный, чем у меня. Лекция настолько перекраивала известную картину мира, что в голове от этого стояла звенящая пустота. Так, не глядя друг на друга, мы разошлись по своим делам; меня ждали мёртвые языки и теория магии.
Я с трудом привыкал к новому расписанию и к тому, что в моих сутках 30 часов. Занятия в школе были моим отдыхом, заменяя мне и квиддич, и игры со сверстниками, и прочие принятые для мальчишки в моем возрасте развлечения, в то время, как занятия с наставниками требовали полной отдачи, как физической, так и моральной. Раз за разом, они заставляли меня делать невозможное и, когда я от злости, превозмогая усталость, делал то, чего они добивались — оказывалось, что ничего абсурдного от меня не просили, и я стал им доверять в этом вопросе.
Общение с Абрахасом и Скутумом показало мне новые горизонты и умерило гордыню. На фоне детей, которые с детства обучались по старым программам, я выглядел жалко. Даже Скутум вначале уступавший мне в дуэлях, обогнал меня за короткое время.
Ещё одной стороной жизни, которой я бы хотел уделить более пристальное внимание, было общение со сверстниками и интересными мне людьми. К сожалению, у меня никак не получалось уделить больше времени на общение с Абрахасом и это начинало давить на меня, казалось, что мальчик очень одинок, но при этом, он всех сторонился. Даже весельчак Скутум не смог пробить ту стену, что отделяла ребёнка от окружающих. Глядя на это, я не смог придумать ничего лучшего, как завоевать дружбу мальчика на дуэльном ринге. Юный Малфой ценил только силу и умение сражаться, и с пугающей скоростью учился всему, чего не знал. Абрахас стал тем стимулом, который заставил меня выкладываться на двести процентов. Как одержимый, я начал изучать боевую магию, занимаясь в любое свободное время. На уроках я старался не выделяться: мне хотелось ошеломить неприступного аристократа. Конечно, заметили наставники, и им моя затея понравилась, так что я с чистой совестью заходил к Карлу за советами, в те редкие минуты, когда я не был занят учёбой.
На уроках генеалогии мы начали изучение родословной Гонтов и я узнал потрясающую новость: оказывается я потомок самого основателя нашего дома. Я всегда почитал мудрость и силу этого человека, и оказаться хоть и дальним, но родственником, стало огромной честью для меня. Мария сказала, что для того, чтобы стать наследником великого предка, нужно изучить его наследие и продолжить начатое им дело. Тогда я смогу претендовать на фамилию основателя моего факультета, но не на титул. А вот если я смогу превзойти моего предка, то моя фамилия появиться на генеалогическом древе Слизеринов и я стану полноправным продолжателем Рода. Кровь — очень важна в нашем мире, но иногда духовное родство — -намного важнее.
Настал очередной вечер, а с ним и новая лекция по истории магического мира. Я с нетерпением ждал того, что мне расскажут: услышанное настолько отличалось от всего преподаваемого в школе, что даже закрадывались сомнения в истинности этих рассказов. Впрочем, полистав учебники по маггловской истории и сравнив их с рассказом я понял, что они, как минимум, не противоречат друг другу.
Когда я зашел в кабинет, там уже сидел наш юный “вундеркинд” с огромным свитком и самопишущим пером. Я немного ему завидовал. Мои злодеи-наставники заставляли меня записывать лекции после того, как я приду вечером в свою комнату, потому, что это развивает память. Я понимал — они правы, но от этого легче мне не становилось.
Скутум, как всегда опаздывал, и это раздражало наследника древнего рода. Он сидел с таким недовольным видом, что мне до боли в зубах захотелось напомнить ему о контроле эмоций, но это был бы неправильный ход. Мальчик тогда будет воспринимать меня, как врага или конкурента, а мне это было совершенно не нужно.
Скутум влетел в комнату почти бегом. Поздоровавшись с нами, он сразу приступил к лекции:
— Положение магов в Европе тесно связано с развитием маггловской империи Рим. Это странный феномен в маггловской культуре, потому, что именно это государство стало первым, в котором волшебники перестали играть сколь либо важную роль. В его основе всегда была политика, а не религия, основанная на поклонении силам природы. Римляне первые приняли постулат гласящий, что человек сильнее природы и может её покорить. Сама империя просуществовала недолго — с первого века до нашей эры, почти до четырехсотого года нашей эры. Но за время своего существования, она принесла в наш мир много новых идей.
Вся Европа, Америка и Австралия живут сейчас в мире,, который создала Римская империя. Они первые поняли простой, но гениальный принцип: не обязательно завоёвывать страну огнём и мечом, власть можно получить, используя мечты, слабости и надежды людей. Так на свет появилась католическая церковь — прямая наследница Римской империи, унаследовавшая от неё, как все плюсы, так и минусы. Сегодня мы рассмотрим ещё одну трагедию нашего мира: рождение религии под названием “христианство”.
Где-то в десятом — пятнадцатом году до нашей эры родился еврейский мальчик, которого отец назвал Иешуа, а теперь весь мир знает его как Иисуса Христа. Он родился у дочери священника и плотника, мать свято верила, что родила сына от еврейского бога. Возможно, он был бастардом одного из магов: маги раньше часто стирали память своим любовницам из маггловского мира, вдобавок — незамужним было принято ещё и возвращать видимость девственности, но после этого случая такая практика прекратилась.
Мария считала, что родила предсказанного пророком Мессию, которому предречено спасти её народ от римской оккупации (которая, должен отметить, была, кстати, весьма мягкой). В то время поднялась целая волна всевозможных предсказателей малой и средней руки, сеявших в населении Иудеи ожидание прихода Мессии. Мать смогла убедить мужа в том, что ребёнок — сын Божий, и они ушли в Египет, где мальчик и получил образование.
Доподлинно не известно где он жил до тридцати лет, но именно в этом возрасте он вернулся на родину и начал проповедовать. Его идеи были настолько новы, а сам он так верил в них, что за ним пошел народ. Сам Иешуа не претендовал на лавры Мессии, но решил, что исполнит пророчество и спасёт свой народ, вот только так, как это видел он сам, а не толпа.
В отличие от большинства евреев, он видел спасение в духовной эволюции и открыто говорил об этом. По его словам, складывается впечатление, что он побывал в Индии или Тибете — в его проповедях много говорится об ответственности самого человека за свой выбор и о необходимости личного духовного роста. Он проповедовал о том, что каждый человек — сын Божий и может попасть в царствие небесное, и что оно не на небесах, а на земле. Еще он говорил о том, что наши мысли и эмоции должны быть такими же чистыми, как и поступки, и это очень хорошо подтверждает магическая теория, доказывающая материальность мысли. Так же он ввел новое для евреев понятие ре-инкарнации. В целом, его учение очень сильно перекликается с учением, оставленным в Индии одним волшебником по имени Ситхартха.
Им обоим не повезло.
Оставив своим потомкам учение о чистой вере, способной изменить человека, они не ожидали, что их наследие превратиться в то, что они презирали больше всего — религию. Ведь любая религия — это созданная волшебниками система магических ритуалов, никак не связанная с верой и духовной эволюцией. Конечно, волшебники, занимающие посты жрецов, увидели в его учении опасность и с их подачи парня распяли на кресте. Это был политический шаг, направленный на искоренение опасной идеи. Но к сожалению для них, в то время, его проповеди успели увлечь массу народа: у него было множество учеников. Одним из самых преданных его учеников, а по некоторым рассказам его женой, была Мария Магдалина. После смерти Иисуса она не согласилась с той политикой, что начал вести Петр и, покинув его вместе с частью учеников, не согласных с такой трактовкой Учения, Мария и ее последователи отправилась к Мертвому морю. Они оставили после себя Евангелие от Марии, повлиявшее на умы многих образованных людей, и ставшее основой для движения гностиков. Оно же стало праматерью самого большого врага католической церкви. И я имею в виду не нас, а альбигойцев, или, правильнее — катаров.
Но нас больше интересует Петр и его воззрения на мир. Именно он первым внёс в Учение понятие “еретик”, оно шло вразрез со всем, что говорил их Мессия, но для политики и личной выгоды — оно было полезно, хотя, возможно, сам апостол верил, что действует в интересах общего блага. Петр начал активно создавать политический институт, который, в последствии, станет называться “церковь”. Он заложил основы жесткого патриархального механизма с тоталитарной властью руководителя. Церковь первых веков была ещё очень разрознена, осталось очень много людей слышавших проповеди Иисуса и передававших их другим, но Пётр пресекал любые трактовки, кроме тех, которые были одобрены им. Для этого пишутся Евангелия, а потом Послания.
Очень большую роль в создании нового политическо-религиозного института сыграл Павел, которого в последствии сделали апостолом. Он вращался в высших кругах Римского общества и вместе с Петром они создали верование, увлекшее патрициев и захватившее умы масс. В отличие от Учения самого Иисуса, их учение стало белее понятным и доступным для большинства людей, а не только для горстки ищущих Царствия Небесного. Я не могу их осудить — они просто пытались передать слова Мессии, так как поняли, и не их вина, что поняли коряво, их вина заключается только в том, что они решили будто их истина — единственно правильная.
Очень быстро из опальной, эта вера превращается в престижную и распространяется с пугающей скоростью. Талантливый политик Константин увидел в ней прекрасный инструмент, благодаря которому, великий Рим получит новую жизнь. До этого религия всегда была вотчиной волшебников и они насаждали свои взгляды, связанные с гармонией человека и природы, но Константин первым из магглов дошел до мысли: зачем делиться властью с волшебниками, если можно нажиться самому? Он делает христианство официальным и создаёт основу для будущей Византии. Начинается война идей, на Вселенских соборах принимаются поплавки к Учению. Объявляется не только о Божественной природе Христа, но и о том, что простой человек не может достигнуть такого состояния духа как он; вместе с этим, упраздняется понятие ре-инкарнации и вводятся магические ритуалы, привычные обывателям. Теперь, Учение не требует от человека подвига Духа, а всего лишь послушания правителям и уплаты всех налогов. Сложные и не понятные заповеди Учителя заменяют на понятные и привычные из ветхого завета. Все кто не поддерживают политику Константинополя — объявляются отступниками и еретиками, придумываются всё новые и новые “грехи”, для отпущения которых — продают индульгенции. Молодая католическая церковь, начинает завоёвывать новые территории и ей уже не нужны волшебники. В них видят скорее помеху, но ещё готовы мириться с их существованием, потому, что у церкви есть больший враг — те кто продолжают верить в слова Христа и хотят повторить его духовный путь, то есть еретики.
К концу первого тысячелетия католицизм распространился по всей Европе, в части Азии и ближнего Востока. Это было связано с тем, что религии волшебников устарели, а они сами — сильно злоупотребляли властью.
Магглы искали возможность освободиться от их гнёта, но получили только ещё более жестокого диктатора. Территории, которые можно было легко захватить — закончились, тогда пришло время искоренения ереси. Единственным серьёзным конкурентом католической церкви в новом тысячелетии стали катары, которые отказывались покупать индульгенции, верили в богоподобность человека и в то, что путь Христа доступен каждому сильному духом, а также считали, что каждый человек должен узнать слова Христа и переводили их на французский и испанский. Это был очень сильный удар по католицизму. Такие верования подрывали власть над толпой, заставляя людей думать своей головой и советоваться со своим сердцем, а не с полуграмотным клириком.
Не выдержав такого “богохульства”, папа Иннокентий третий, в двенадцатом веке учредил институт Инквизиции. Так как к тому времени катаров было во Франции и Испании почти столько же, сколько католиков, то он заплатил деньги Филиппу второму, тогдашнему королю Франции, за разрешение уничтожить его граждан и объявил крестовый поход против еретиков. Война длилась двадцать лет, в результате чего, юг Франции и часть Испании — обезлюдели.
Недавно я прочитал стихи которые очень точно описывают происходившее в те годы:
Мы спасались от Любви
Где могли, как могли,
За пределами небес, на краю земли,
Смерть летела как стрела,
Боль смеялась и жила
В окончаниях нервных.

Но пока у вас в глазах
Веселится страх,
Мы сгораем от Любви
На больших кострах,
Кровь пульсирует в висках,
Мы танцуем на углях
Рок-н-ролл Совершенных

Хэй, по колено в крови,
Убивая с именем любви,
Наизнанку выворачивая Бога,
Вы бродили толпой,
Перемалывая в прах ногой
Переломанные ребра Лангедока

И смотрели мы на вас
Уголками глаз –
Нас Господь не уберег,
От любви не спас:
Мы разрублены мечом,
И укрыты, как плащом,
Волосами блаженных.

И, невинные, во зле,
В предзакатной мгле,
В остывающей золе,
На разбитом стекле,
Не ища вины ни в ком,
Мы танцуем босиком
Рок-н-ролл Совершенных.
Когда церковь расправилась с теми, кого считала еретиками, она стала обладательницей прекрасного инструмента подавления и уничтожения которым, к тому моменту, была инквизиция. Вот тогда-то вспомнили о волшебниках и... Началась охота за глупыми магами, волшебниками и волшебными существами, кичившимися своей силой или слишком любившими магглов. Все это подогревалось тем, что религия волшебных рас была последней угрозой новому религиозному монстру, а магические существа — очень хорошо подходили под описание злых колдунов и нечисти, от которых якобы защищала граждан святая церковь.
Поняв, что нам грозит полное уничтожение, мы, наконец-то, объединились и создали институт власти — Визингамот. Первым своим постановлением он избрал императора. Им стал потомок Мерлина — Сигнус Кармартен издавший “Указ о крови”. В нём говорилось, что короне необходимы верные защитники и этим указом учреждался институт дворянства, и вводились дворянские титулы, которые присваивались тем, кто век от века будет служить защитниками отечеству.
Именно в этих Родах и занялись выведением потомства, способного противостоять магглам. Именно детей этих Родов сейчас называют “чистокровные”. В таком роду не обязательно рождались боевые чародеи, например, в моем — рождались политики, стратеги, историки, это очень важно для нации: знать своё прошлое и уметь применить это знание на благо будущего. Другие Рода дарили писателей, музыкантов и художников, без них нация не способна развиваться. И только в части линий крови рождались боевые чародеи, они всегда были самой большой ценностью империи.
Визингамот стал советом при императоре, в нём собирались сильнейшие из нас и принимали решения за всю нацию, но утверждал их только он. Зато, Визингамот единогласным решением — мог отменить любой императорский указ.
К этому времени, основатели создали школу, в которой мы сейчас находимся. Как вы помните по школьным урокам истории — основатель нашего факультета был против приёма в школу грязнокровок, это было связано с тем, что они приходили сюда со своими странными верованиями. Для них — мы были воплощением греха. Многие грязнокровки накладывали на себя руки, не желая становиться такими, как мы и принимать нашу веру или сбегали в ближайшие монастыри, где если их не убивали, становились самыми ярыми поборниками Инквизиции. Но таких было мало, большинство их погибало в детстве от рук родителей или соседей. Тогда, чтобы не потерять такой ресурс, как магглорожденные, была создана книга, показывающая рождение нового волшебника: как только он рождался на свет, в ней появлялось имя и место рождения. Кто-то из школьного совета отправлялся к магглам, забирал у них ребенка и стирал память родителям. Детям находили семью, которая о них заботилась и обучала. Так была решена сложная ситуация и, если бы так и оставалось — всё было бы хорошо. Но в нашем мире были ещё и полукровки, чьи родители воспитывали своих детей-волшебников в идеалах католической церкви, вдалбливая в их разум идеи христианства. Именно с ними связан последний период нашей истории. Но о нём завтра.
Было видно, что рассказ дался Скутуму тяжело и он устал, так что мы побрели по своим делам, а я решил перечитать Евангелие: всё что я узнал просто взрывало моё сознание и мне хотелось получить или подтверждение, или опровержение.
Сегодня я отложил все задания и засел за чтение знакомой с раннего детства книжицы.
Мне уже рассказали за лето, что в силу своей неопытности, я не способен многого понять, но даже в столь юном возрасте, мне было ясно, прочтенное в брошюрке с мягкой обложкой — сильно отличается от того, чему меня учили в приюте монашки. В книге говорилось о любви ко всему сущему, о сострадании, понимании ближнего и о том, что все люди — дети Бога. Их Бог называл грехом: осуждение, грязные помыслы, жестокость и гордыню. Он призывал мириться с теми, с кем ты в ссоре, даже если ты не виновен в ней. Он призывал отдавать последнее страждущим, и не надеяться на почести и награды. Слова этого маггла многому меня научили, они показали каким должен быть разумный человек вне расы и наличия магии. И эта книга была в доме каждого католика, протестанта или православного в Мире, но они, как слепые, умудрялись видеть в ней только то, что хотели, а не то, что там написано.
Я уже знал — люди не любят использовать собственные мозги, но чтобы настолько?! Они верили в проповеди клириков, но не в то, что было словами их Бога (если у католиков хоть были века тарабарщины на латыни, и невозможность прочесть Библию на родном языке, плюс к тому, искоренения грамотных людей, то у всех остальных — эта возможность была), но никто почему-то не хотел думать и самостоятельно делать выводы. Те единицы, которые всё же решились на это, были объявлены или святыми, или еретиками. Этим их пример стал или нарицательным, или недостижимым.
Я задумался.
С тех пор я тщательно изучал методы католической церкви, которыми виртуозно владел Дамблдор: врага нужно знать и его методы — тоже. Но действовать так же я не мог. Это было мерзко, даже пытки и убийства претили мне меньше. Мой Дом и наставники научили меня: свобода выбора, и сила души — это то, что отличает человека от обезьяны. Мои методы всегда оставляли выбор (даже если иногда человеку нужно было выбрать смерть, чтобы остаться собой, то этого выбора его никто не мог лишить), я давал возможность проявить силу духа. Даже мои сторонники постоянно проверялись на эти два непременных критерия, как только они начинали проявлять страх или бездумно подчиняться мне — сразу же переходили из категории соратников, в другую — выгодные вещи.
Всю ночь мне снился мужчина с добрыми глазами, почему-то похожий на мистера Эйвери, и женщина с лицом Пенелопы. Когда я проснулся утром на душе было тепло и немного грустно.
На утренней тренировке я обратил внимание, что Абрахас похоже не спал всю ночь, и теперь не может сосредоточиться. Махе Паркинсон, с которой его ставили в пару, раз за разом удавалось успешно проводить свои комбинации во время поединков, что было впервые. Обычно, не взирая на разницу в возрасте, они сражались на равных. Мне показалось, что слова Скутума выбили из колеи не меня одного, но подумав, я пришел к выводу, что не прав. Абрахасу во много раз сложнее, ведь ему всего лишь одиннадцать лет, хотя все, кто с ним общался забывали об этом очень быстро: при общении с этим мальчиком складывалось ощущение, что говоришь с человеком на несколько лет старше. Но в вопросе религии и маггловской истории он был совершенно не подкован, потому, что никогда не сталкивался с магглами в своей жизни.
Перед уроками зайдя в свою комнату я захватил библию и маггловскую книгу по истории, которую подарил мне отец Скутума. Я прочитал её ещё в поместье, она была написана очень увлекательным языком и при этом не сглаживала факты, и не пыталась кого-либо выгородить. На завтраке, проходя мимо места на котором сидел Абрахас, я молча оставил книги и пошел кушать. Мальчишка посмотрел на томики, зыркнул на меня оценивающим взглядом, прикидывая: что я могу потребовать взамен, и высчитав что-то, коротко мне поклонился и положил книги в сумку.
День пролетел незаметно, невзирая даже на то, что я приступил к изучению генеалогии моего Рода, все мои мысли были заняты предстоящей лекцией Скутума. То что я не собран заметили даже преподаватели, особенно насторожился Дамблдор, ему уже донесли, что я приехал с каникул со змеёй в качестве фамильяра, ему очень хотелось избавится от неё, особенно когда я ходил по коридорам Хогвартса разговаривая с ней. Наши занятия по истории натолкнули меня на мысль, что Дамблдор видит во мне того самого дьявола, которому подчиняются змеи и вороны, эта мысль меня развеселила, и я подумал — это интересная идея. Раньше старик меня пугал, теперь мне захотелось его позлить. Это, конечно, было чистой воды мальчишество, но наставники смотрели на мои выходки сквозь пальцы, а мне это доставляло немало удовольствия. Так что я стал как можно чаще попадаться ему на пути со своей питомицей, громко шипя и препираясь с ней. Меня забавляли его перепуганные глаза, особенно, когда на его уроках я, как будто случайно, бросал несколько фраз на змеином кому-то из гриффиндорцев — как же они пугались. Но эта забава была ещё впереди, а сейчас был период изнурительной работы.
На своей последней обзорной лекции Скутум попытался как можно более доходчиво объяснить нам в каком мире мы живём.
— Сегодня последняя вводная лекция, со следующего урока мы начнём подробный разбор истории, начиная с древнейших времён, поэтому, к завтрашнему дню подготовьте реферат по британским мегалитам, особое внимание уделите Стоунхенджу. К этому же дню подготовите список вопросов, которые вы хотите мне задать. Лучше всего записывайте всё, что будет приходить вам на ум, а потом, просматривая их, старайтесь сами найти ответ, но если не найдёте — я жду, что вы честно зададите мне их, а не будете ходить невеждами из-за гордыни.
А сегодня мы начнем изучение последнего исторического периода, в который сформировался тот Магический Мир в котором мы живём. Он делится на два периода: первый — период с основания Хогвартса до тысяча семьсот тридцатого года и второй — с тысяча семьсот тридцатого по наши дни.
Рассмотрим первый период. Хогвартс был основан, как метод борьбы с надвигающейся маггловской угрозой. Нам были нужны сильные грамотные маги и волшебники, необходимо было развивать новые виды магии, и конечно — выявлять детей с лидерскими способностями. Для этого разработали систему развития у будущих студентов определённые качеств. В мире уже витали имперские идеи, и Основатели были одними из самых ярых сторонников монархии, они потратили всю свою жизнь на создание инструмента, благодаря которому, наша нация сможет превзойти магглов, если не по численности, то уж точно — по силе. Вы оба читали устав, его изучали в первые дни поступления, сразу после распределения ребёнку выдавали его личную копию и заставляли зазубрить на память, а неграмотные дети — учились по нему читать.
Возвеличивание духовных качеств, укрепление дружбы между домами, привело к тому, что в стране началось взрывное развитие магии и патриотического духа. Это повлекло к основанию Визенгамота, первыми членами которого стали выпускники Хогвартса, а потом и образование Монархии. Именно ученики нашей школы стали прародителями будущей аристократии Европы.
К этому времени магов во Франции, Испании и Италии уже не осталось: большинство переехали жить в страны в которых Инквизиция не так зверствовала, а древние Рода закрыли свои поместья огромным количеством щитов. Магическому королевству Британия, а впоследствии Британской империи, очень повезло: Инквизиция не буйствовала на наших островах. Это объясняется очень просто, в это время магглы на этой территории ещё не были так развиты, как на континенте, и не задумывались сильно о душе, их больше интересовало выживание. Здесь бушевали войны между мелкими правителями, которые не давали стране развиться, и хотя население островов формально принадлежало к католической церкви, но из-за их свар, у нас была возможность создать своё собственное государство.
Наша страна начала быстро развиваться. К трёхсотому году была изобретена каминная сеть и аппарация, что повысило шансы выживания нашего вида в несколько раз. Развиваются разные направления боевой магии, каждое, даже самое мирное на вид, дарит миру что-то смертоносное. Изучаются достижения магглов и скрещиваются с магией, давая рождение новым её видам. В этот период зельеделие приобретает современный вид, а колдомедицина выделяется в отдельную науку. По указу Императора каждая женщина должна родить минимум троих детей, но при этом, женщины равны с мужчинами, они совершают открытия в науке, пишут книги, и даже становятся боевыми магами, но последнее разрешается только в том случае, если женщина признана бесплодной. Позже, женщины стали принимать активное участие в политической жизни страны. Развивается своя собственная мода, искусство приобретает сегодняшний вид, пишется множество книг, подымающих боевой дух молодёжи. В тысяча триста восемьдесят пятом был утверждён Дуэльный Кодекс. Император поощряет дуэли между молодыми магами, но строго карает, если они заканчиваются смертью одного из них.
На фоне сильного подъёма нации, ещё не заметно недовольство волшебников и магглорожденных. Они не могут занять серьёзные посты в правительстве или армии, им выделяется роль черни, так как в стране почитается только сила магии и духа. Единственная возможность возвеличиться — доказать свои выдающиеся способности, только так волшебник или магглороженный, может заслужить право на собственную фамилию. В противном случае, им грозит влиться в уже существующие Рода без права сохранения своей. Они занимают должности мелких клерков, ремесленников и слуг.
С другой стороны, маги тщательно изучают Библию и труды святых: им нужно уметь скрыться в толпе, выдав себя за своего, и многие увлекаются необычными идеями Иисуса, тем более, что его слова перекликаются с тем, чему учат в Хогвартсе. Некоторые волшебники начинают в тайне придерживаться Учения Христа, тем более, что многие беженцы из Франции и Испании являются катарами или католиками. Происходит попытка основания церкви. Она немедленно пресекается императором, Визенгамот поддерживает его.
Это решение было продиктовано простейшей логикой. Все религии, которых придерживались маги и волшебники во всём мире, имели несколько особенностей: первое, они все поклонялись силам природы персонифицируя их, и второе — их магические обряды усиливали магию на Земле. Каждый праздник и обряд был выбран, и продуман с таким расчётом, чтобы усилить магический потенциал, как проводящих, так и окружающей среды, увеличивая плодородие земли и скота. Заставляя магглов поклоняться тем же богам — волшебники во много раз усиливали приток магии в физический мир. Теперь, магглы поклонялись придуманному богу, который никогда этого не хотел и приток магии начал слабеть, хотя тогда это фактически не ощущалось, но среди старейшин были и видящие магию, и друиды, которые знали принципы по которым она действует.
Маги всегда с пониманием относились к свободе как вероисповедания, так и любви, поэтому, никаких гонений на магов, придерживающихся Учения, никогда не было, тем более, что они были не верующими, а просто жили согласно заветам Учителя. Страна становилась всё больше и сильней, но в 1695 на трон взошел Лисли Кармартен, он обладал безудержным характером и прославился своей вспыльчивостью.
Этот Император поссорился с гоблинами и развязал Первую Гоблинскую Войну. За ней последовали ещё четыре. Народ устал от постоянных войн и самодурства правителя. У магглов все тоже было не просто: у них в тот же период времени закончила свирепствовать Инквизиция и началось Возрождение, появилась новая ветвь Христианства — Протестантизм. Он пришел на Британские острова, завоевав огромное количество последователей. Начались войны между католиками и протестантами. Магглам стало как-то не до волшебников. Внешняя угроза временно пропала. Не привыкшие к войнам маги и волшебники затеяли мятеж.
В 1730 году мятежники, придерживающиеся реформаторских идей, свергли Императора. К этому моменту, у Лисли так и не появилось наследника. Два его племянника начали делёж престола: они оба обладали равными правами на него и мнение Визенгамота разделилось. На долгих двенадцать лет страна погрузилась в пучину гражданской войны. Погибали целые Рода, гибли ученые и дети. В 1742 Визенгамот отменяет императорскую власть и учреждает Министерство Магии. Оно задумывалось как исполнительный орган. Изначально — это была непрестижная работа и маги, привыкшие к роскоши императорского двора, не стремились на государственную службу. В 1811 должность Министра занимает талантливый полукровка Йонас Крамп, за двадцать лет он превращает Министерство Магии из исполнительного в законодательный орган. Его методы всегда ставят в пример выпускникам нашего Дома, хотя он сам был из Рейвенкло.
Первым делом он сколотил крепкую команду из магглорожденных, полукровок и сочувствующих им волшебников и магов. Потом, действуя уговорами, подкупом и шантажом, он по крупице забирал у Визенгамота его власть и в итоге — он остался только судом. Перед смертью он принимает указ запрещающий распространение имперских настроений и закрепляет за Министерством право назначать директора Хогвартса. Его преемница, Артемизия Лафкин, вводит практику выбора членов Визенгамота, не только из самых сильных магов, но и из сотрудников Министерства. С тех пор, благодаря этому, оно всегда могло влиять на решение этого органа.
Начинаются гонения на магов, у общественности начинают формировать образ врага, играя на страхе перед неизвестным (маги тщательно оберегали тайны и сильно отличались от волшебников) и зависти к более богатым и знатным. После более чем ста лет войн и распрей, маги ничего не смогли противопоставить волшебникам, которые сильно превосходили их по численности. Те, осознавая это — ушли в подполье.
От вымирания тогда нас спасло только то, что большая часть магов была влиятельными и богатыми аристократами, а новое правительство, проповедующее ценности Учения, решило играть по правилам и не пошло по стопам Инквизиции, так что пострадали только те, кто не захотел мириться с новыми правилами.
Тогда же формируется Братство боевых магов, оно принимает решение: ещё одна братоубийственная война нам не нужна. Но всё равно, каждые пятьдесят лет появляется кто-то недовольный властями. Его или её объявляют Темным Лордом и преследуют, пока не казнят.
Проповедуются маггловские ценности, а в 1894 принимается постановление о приеме в Хогвартс. Теперь магглорожденные должны до одиннадцати лет жить со своими родителями, а на каникулы — могут приезжать к ним в гости. В Магический Мир хлынули грязнокровки, которые совершенно не хотят изучать магию и её законы, они просто учатся контролировать свои силы, изучают простенькие фокусы и возвращаются в привычный для них мир, и только самые амбициозные из них увидели в этом шанс. Грязнокровки очень боятся сильной магии и непонятных обычаев, понимая, что им никогда не достигнуть высот и положения чистокровных сверстников — они убегают из нашего мира.
Министерство начинает политику призванную удержать грязнокровок в нашем мире. Они отменяют наши праздники и вводят маггловские, они упраздняют одну за другой науки, которые не способны изучать эти слабые и глупые волшебники. Не имея возможности и мудрости отменить своё решение, и не считая правильным силой удерживать этих слабых людишек в нашем мире — они попросту переделывают его под них.
Всех несогласных с политикой Министерства ждет Азкабан, созданный триста лет назад для тех магов, которые были против упразднения короны. На данный момент, страной правит промаггловская коалиция, а магам — приходится копить силы и пытаться сохранить знания. От великой страны ничего не осталось. А так как были запрещены обряды нашей веры — приток магии прекратился. Теперь мы тратим только то, что вырабатывает земля, но с теми темпами, как увеличивается количество волшебников и их амбиции, этого запаса на долго не хватит. Видящие говорят, что началось умирание магического мира.
Поэтому Братство приняло решение — боевые маги больше не могут находиться в стороне, и поддержало Гриндевальда. Нас сейчас не много, но рассчитывать что нас станет больше — не приходится.
Старейшины считают, что наше поколение — самое удачное за прошлые пятьсот лет. По их мнению, именно в нас достигнут баланс между агрессией и магической силой.
На этом всё.
Готовьте на завтра рефераты и марш по кроватям.
Скутум был измотан, эти лекции давались ему нелегко, но он пытался передать нам те знания, которые закладывал в него отец.





Всё сказанное в последних двух лекциях легко подтверждалось, как маггловской, так и магической историей. Нужно было просто поискать информацию и проанализировать её. Никто ничего не прятал, но людям проще, когда им говорят во что нужно верить и как действовать. Слухи пользуются гораздо большей популярностью, чем правда, наверное, потому, что благодаря им можно придумать для себя любую картину мира и найти врага, который виноват во всех бедах. Толпе нужны простые истины и чёткие указания.
Именно в тот год, анализируя информацию полученную от наставников и перечитывая решения папских соборов, и указов министерства магии, я увидел, что если человеку дать, пусть даже неправдоподобное, но привычное объяснение происходящего и сказать “Всё хорошо!”, то с ним можно делать всё, что угодно. Для обывателя важнее всего его шкура и удобство, он никогда не будет переживать за соседа, а тем более — рисковать за него жизнью. Люди готовы поверить любой лжи, если хотят, чтобы это было правдой, или боятся, что это окажется правдой. Потом я постоянно находил подтверждение этому правилу и проникся глубоким презрением к толпе. Если бы у меня была возможность спасти только моих змей, то я не на секунду не задумываясь пожертвовал бы всеми остальными, потому, что они стояли и смотрели как убивали их братьев и сестёр. И только и делали, что молили за свою жалкую шкуру, готовые ради спасения на любую низость. Этому учит нас наша история и я не собираюсь идеализировать ни волшебников, ни магов, хотя, в четырнадцать лет мне казалось, что маги лучше других видов. Эта иллюзия была быстро развеяна моими наставниками: они вообще не считали возможным наличие у воина иллюзий. Но не смотря на все их старания, все мои друзья были магами и уже из-за этого, мне пришлось ввязаться в безнадежное дело по спасанию вида, который сам ничего не хочет сделать для этого.
Дни потянулись один за другим, я постепенно узнавал свою родословную и вместе с ней родословные множества Родов, связанных со Слизеринами. Постоянные изматывающие тренировки по боевой магии начали приносить плоды, тело и магия стали слушаться меня всё лучше и лучше. К этому добавился эффект от занятий окклюменцией и медитацией. Тело начало понимать, что от него хотят и это намного повысило выносливость. Вдобавок, крепко понизившийся болевой порог позволил продолжать поединок даже с ранениями. Подготавливая меня к новому контролю боли, Мария перешла к последнему болевому — Cruciatus, которое сначала показалось мне сущим кошмаром. Наставница рассказала мне о его происхождении и назначении, оно было создано для того, чтобы вывести из строя даже самого сильного противника, не причиняя ему повреждений. Благодаря этому заклятью было захвачено множество магов, которые могли дать нужную информацию и спасены жизни множеству горячих голов, которые приходили в себя после хорошенькой порции боли. Единственным недостатком было то, что слабый разум, не готовый к такой встряске — мог не выдержать и тогда человек превращался в растение. Но Cruciatus, как и Imerious, относились к заклинаниям от которых могла спасти только постоянная тренировка. Вот меня и тренировали.
Отношения с Абрахасом развивались крайне медленно, он не подпускал к себе просто так, и всех сравнивал со своим отцом, который был для него идеалом. Сравниться с Лордом Малфоем мог разве что только Карл, но он специально держался подчеркнуто нейтрально, чтобы у мальчика не осталось выбора и он завел себе друзей среди студентов. А вот со Скутумом всё было намного проще, парень сам предлагал своё общество и мы хорошо проводили время на тренировках и занятиях по истории и политике. Меня очаровали эти науки, благодаря им можно было понять мышление магов и магглов, и те пути по которым они развиваются. Скутум часто повторял слова своего отца, честно признаваясь, когда сам их не понимал и мы вместе искали смыл, в казалось бы парадоксальных изречениях. А началось это с одного случая.
В тот день я подсел к Скутуму на завтраке, хотя между нами была приличная разница в возрасте, старшеклассники уже давно не прогоняли меня из своей компании. Парень сидел задумчивый, не обращая внимания на еду и окружающих. Иногда мне казалось, что шляпа ошиблась и его место на Рэйвенкло, а не на нашем факультете, так одержимо относился молодой Эйвери к знаниям. Набравшись смелости я спросил:
— О чём думаешь?— я ещё не был уверен в корректности своего поведения, но он, как будто вынырнув из раздумий, ответил.
— Отец часто говорит слова которых я не понимаю. Я написал ему про Абрахаса и ужаснулся, что сделал с ним его отец. Я даже не знаю как подступиться к мальчонке, чтобы расшевелить. А он, вместо того чтобы дать дельный совет, ответил очередной своей загадкой, — с досадой сказал парень.
— Если не секрет, что он тебе написал?— меня распирало любопытство.
— Какой тут секрет? Это фраза из Библии, возможно ты её слышал: ”Благими намерениями выстлана дорога в Ад.” Ну хоть убей не понимаю, как это может быть, и какое отношение это изречение имеет к Абрахасу! — похоже, непонимание крепко его расстраивало.
— Ну, значение фразы я знаю. А вот как применить его к Абрахасу?.. Я только догадываюсь.
— Рассказывай! — приказал Скутум и его глаза зажглись фанатичным огнём исследователя. Меня слегка передернуло.
— Тут — не получиться. Чтобы объяснить — нужно на примере показать, а это долгая беседа. Давай после занятий. Когда Абрахас уйдёт, я останусь и всё тебе расскажу.
После моего ответа, Скутум немного надулся, но потом кивнул и, улыбаясь, отправился на занятия. День пролетел незаметно, но я часто ловил на себе в коридорах взгляды не только поклонниц, которые после изменения моего имиджа стали держаться на расстоянии (хотя их и стало больше), но и Скутума. Парень не мог дождаться вечера. Меня это искренне забавляло: чувствовать власть над магом на два года меня старше, да ещё и привлечь внимание на его излюбленном поле... Это льстило моему самолюбию.
Вечером, Скутум явно спешил по-быстрее нас отпустить, что не укрылось от внимательного взгляда Абрахаса, но когда его вежливо выставили за дверь, он не стал спорить с парнями гораздо старше него, тем более, что один из них был его наставником. Как только за ним закрылась дверь, Скутум развернулся и приказным тоном потребовал:
— Говори.
И я рассказал ему историю о “заботе”, которую Дамблдор проявляет ко мне. Ещё год назад мне была ненавистна мысль, что кто-то узнает о моей жизни в приюте, но теперь я не испытывал стыда, и мне даже хотелось поделиться частью своих секретов с парнем, которого я решил сделать своим другом. Сейчас я понимал, что это не такая уж и страшная тайна, и если даже она всплывёт — никто, кроме слизиринцев, не поверит рассказу, а мои соседи по дому не осудят меня, потому, что для них важнее не то что я пережил, а как.
Я постарался поточнее описать мои взаимоотношения с деканом Гриффиндора, о искренней вере профессора в правоту своих действий и о том, что с его точки зрения, он заботился обо мне, отсылая меня в приют без малейшей возможности защититься от магглов, и чем всё это обернулось. Его “благие намерения” отправили меня в АД. Но если честно, я был по-своему благодарен этому недалёкому человеку. Если бы не его забота, то я, возможно, никогда не стал бы на Путь Лорда, и не нашел свою семью.
Я долго говорил, не замечая, что говорю уже больше для себя, рассказывая события прошлого года и прошедшего лета. Мне нужно было выговориться, а возможно, после того, как Ари и Фред ушли из школы, мне нужен был человек с которым можно было бы просто поговорить. Сейчас всё было намного проще, доверившись один раз слизеринцам, я поверил в их верность друг другу, они не предают своих, просто не подпускают того, с кем не хотят иметь дело. Среди нас процветает шантаж, подкуп и угрозы, но тот кто на них попадается — полный идиот. Потому, что в нашем доме это скорее игра, оттачивание умений, да и просто стиль общения. Но при всём при этом, у нас совершенно не принято подставлять и предавать своих, это считается слабостью и за это презирают. Школа является временем, когда слизеринцы оттачивают социальные и политические навыки, и узнают себе цену. Тот, кто был лидером тут, тот будет им и в большом мире .
Закончив свои воспоминания, я посмотрел на Скутума. Парень был задумчив и погружен в свои мысли не меньше, чем я в свои воспоминания. Но когда в комнате повисла тишина, он вынырнул из раздумий и как-то уж больно по-взрослому посмотрел на меня.
— Спасибо. И за пояснение, и за рассказ. Я понимаю, какое доверие ты мне оказал. Отец говорил, что у тебя были тяжелые испытания, и ты их выдержал достойно, поэтому тебя взяло под опеку Братство, но в подробности никто не вдавался, — сказав это он поднял голову и посмотрел мне в глаза — Я думаю, что ты имеешь полное право гордиться собой. Раньше мне было интересно, что такого в тебе нашли старшие? Но этим рассказом — ты снял все вопросы. А как иллюстрация к очередному изречению отца, он был просто великолепен.
Последняя фраза разрядила слишком серьёзную обстановку и я решился задать вопрос, который мучил меня ещё с наших первых лекций.
— Если я тебе помог, ответь мне. На первых занятиях ты сказал: маги сами виноваты в том, что сейчас твориться. В чём наша вина?
— Ответ и простой, и сложный одновременно. Но... я постараюсь объяснить.
В этом мире нет правых и виноватых, каждый в чём-то виновен. Основной грех магглов — агрессия и ограниченность, сейчас появился новомодный термин “ксенофобия”, так вот, они боятся всего, что не понимают, или любого, кто может представлять им потенциальную угрозу, стараясь это уничтожить. Благодаря этому качеству они выжили и стали самой большой популяцией разумных существ на этой планете. А у нас другой грех, мы — высокомерны. Наш грех — гордыня. В своё время, мы допустили несколько стратегических ошибок. Первой из них было то, что в старину, детей забирали уже в осознанном возрасте. Потом мы исправили этот недочёт, но к этому времени, сбежавшие от нас грязнокровки уже повели крестовый поход против нас, как воплощения греха. И они имели на это все права. Ты знаешь почему Imerious считается одним из трех непростительных?
— Нам ещё не рассказывали об этом. Но я полагаю, потому, что от него, как и от оставшихся двух, нельзя защититься.
— Не совсем так. Корень того, что его так боятся и того, что за него грозит пожизненный срок в Азкабане, не в его безотказности, а в том, для чего его применяли. Ты уже мог заметить, нелюбовь магов к магглам, — на этой фразе я фыркнул. Маги, похоже, вообще не причисляли магглов к разумным расам. Они относились к ним, как к болезни, или вредителям. — Твоя реакция говорит о том, что ты уже это заметил. Маги всегда отказывали магглам, а до Мерлина, и волшебникам, в разумности. Это были забавные и очень агрессивные зверушки. А зверушек можно использовать, причём по-разному. Если ты считаешь,, что это маггглы изобрели рабство, то ты ошибаешься. У маггглов было совсем другое рабство, при нем раб был скорее глупым ребёнком, который не мог о себе позаботиться, и о нем заботилось племя. Его теперь называют Славянским или Скандинавским рабством, а мы подарили миру рабство при котором раб — это дешёвый расходный ресурс, который стоит копейки. Мы реализовали эту модель рабства в Египте, а уж потом Римским магглам оно так понравилось, что они сделали его своим. Нас было мало, но мы были на много сильнее любого волшебника. Маг мог уничтожить небольшой маггловский городок, благо они тогда были небольшие. До изобретения Imerious мы удерживали магглов в повиновении силой и угрозами, а после открытия этого “чудного” проклятья — в этом не стало нужды. Живые игрушки были очень популярны до Йонаса Крампа. Он сделал это заклятье непростительным, и только позже к нему добавили с начала Avada Kedavra, а потом и Cruciatus. Особенность этого заклятья в том, что ни один маггл не может ему противостоять и если для магов это не самое сильное подчиняющее заклятье, то для маггла, или волшебника — нет от него спасения. То, что происходило у вас в приюте — это только цветочки, по сравнению с тем, что высокоразвитые маги творили с магглами, попавшими в их собственность, да и сейчас за стенами поместий никто не может проконтролировать, что делает волшебник и какие заклятья применяет, да и темницы многих замков сегодня не пустуют.
С этой дрянью пытался бороться ещё Мерлин, но мы были разобщены и не было возможности это запретить, а потом, в имперский период, это считалось необходимой жертвой для повышения агрессии у нас как вида, хотя и не выставлялось на показ. Со временем — стало признаком распущенности и дурного вкуса. Ну уж не знаю на сколько это сработало... Но именно эта милая традиция стала одной из причин, по которой нами теперь правят магглолюбцы, и мы молча терпим их власть. Но, она же помогла появиться настоящей аристократии, выработав у магов иммунитет к искушению абсолютной властью. Многим магам противно даже вспоминать тот период. Те кто послабее, напридумывали сказок, чтобы не говорить детям, что мы можем быть тварями не меньше чем магглы, тем более, что такая история отпугнёт грязнокровок от нашего мира. Старшие считают, что это может привести к тому, что забыв свои ошибки мы можем их повторить, нас слишком мало, мы просто не имеем права на это. Так что мы сами виноваты в наших бедах. Но у нас нет выбора, или сложить лапки и сдохнуть, или сражаться. Но это не значит, что сегодня в магическом мире нет живых игрушек. Братство относится к этому неоднозначно. С одной стороны — мы признаём, что среди магглов могут рождаться достойные личности: такие, как Мартин Лютер, герцог де Решилье, или Леонардо да Винчи, но их так мало, что можно и пошалить, но старшие считают, что рабство развращает, и человек, который хочет кем-то владеть, должен узнать рабство на своей шкуре. Так же как и тот, кто хочет пытать других, должен узнать все глубины боли на себе, иначе эта тварь с палочкой подлежит уничтожению. В Братстве очень строго относятся к злоупотреблению властью, в каком бы виде оно не проявлялось.
Сказанное сильно меня потрясло, к этому моменту, у меня уже сложился образ мага, как жертвы злобных магглов, которого нужно защищать любой ценой, даже ценой тотального геноцида. Но в свете услышанного, я не знал что и думать. Прикинув в голове возможности мага и маггла, я вдруг понял страх магглов. Я бы тоже боялся, что в один не очень прекрасный день окажусь живой игрушкой какого-нибудь морального урода, и не смогу ничего с этим сделать. Даже приют с его ужасами больше не казался таким пугающим, первое место среди моих кошмаров на долго занял образ мага с палочкой, накладывающего на меня Imerious.
— Смотрю, ты проникся. Но не бери в голову, в Братстве не любят скрывать правду и не любят живые вещи, а человек, который не думает собственной головой и за которого принимают решения другие люди — это просто вещь. — Попытался успокоить меня Скутум, но у него плохо получалось.
— Так кто же прав, в этой истории? Я уже не понимаю, что правильно, а что нет! — мне хотелось скрыться, убежать от этой правды, чтобы не знать, что в этом мире так много грязи. Очень хотелось верить, что я нашел что-то чистое, то, ради чего не страшно и умирать, а теперь — я не понимал ради чего жить.
— Нет правых, и нет виноватых. Всегда есть две точки зрения, и каждая считает себя правой. Если спорящие разумны, они обсуждают различия в их взглядах и стараются найти третий путь, устраивающий обоих, но если они глупы, то будут доказывать свою правоту, до самого конца. Но иногда уже не важно. Иногда твоим противником становится Судьба, и всё что ты можешь сделать, это или смириться с её решением, или драться до конца, потому, что с Судьбой невозможно договориться. Старшие бояться того дня, когда Судьба решит, что в этом мире нет больше места магии, и она постарается избавиться от нас, они хотят успеть вырастить нас до этого.
Я не понимал и мне было плохо. Мой мир рушился снова, погребая меня под своими обломками. Я даже не заметил, что Скутум сел рядом со мной и обнял меня. В этом жесте было желание утешить и успокоить, и мне немного полегчало. Что бы там не говорили старшие, кто бы ни был прав, но я нашел свою сторону и свою правду. Я стану сильным и встану на защиту магов. Мне хочется, чтобы на свете жили такие люди, как Скутум, Абрахас, Мария и сумасшедшая семейка Найт, которая отнеслась к безродной дворняжке, как к своему собственному сыну. И, возможно, я сделаю ещё одну ошибку в истории волшебного мира, но этот выбор — мой.
Я расслабился и позволил другу успокоить меня, я уже не сомневался, что мы станем друзьями. Не сразу, но со временем, мы поймём друг друга, и тогда научимся доверять. Такова уж дружба слизеринцев, но зато она длиться всю жизнь.
Прошло несколько минут и я смог взять себя в руки.
— Спасибо. И за правду, и за поддержку. Я у тебя в долгу.
— Не разбрасывайся такими словами на Слизерине, а то народ подумает, что шляпа ошиблась, и тебе нужно было попасть в Львиную башню. — Скутум пытался меня развеселить, и в то же время старался избавить от обязательств о которых я потом могу пожалеть.
— А я не разбрасываюсь. Я хочу, чтобы ты стал моим другом, — подняв голову я посмотрел в глаза старшего парня. — Сочтёшь ли ты достойным твоей дружбы безродную сироту, Скутум Эйвери?
Мой вопрос был задан тоном, которым произносят клятвы и читают строки ритуальных фраз. И парень ответил мне тем же. Не отводя своих глаз от моих.
— Нет. — У меня всё оборвалось внутри. Неужели я ошибся? Неужели настолько плохо понял человека и теперь мне придется расплачиваться? — Я почту за честь, стать другом человеку, который в тринадцать лет прошел первое испытание на Пути Лорда. Который смог посмотреть в глаза своим страхам и пройти сквозь них. Который несмотря на то, что было в его жизни, умеет улыбаться и шутить, и того, кто хочет помогать другим. Станешь ли ты моим другом, Том Марволо Редлл, будущий Лорд Волан-де-Морт? — торжественно произнес парень и протянул мне руку.
Я залился краской. Раньше мне никогда так формально дружбу не предлагали, да и вообще никак не предлагали. И мне показалось правильно ответить в том же духе. Я пожал протянутую руку и ответил.
— Я принимаю твою дружбу, Скутум Эйвери, и пусть магия благословит её.
Нас окутало тёплое зеленоватое свечение и на душе стало легко и весело. Скутум улыбался мне в ответ, но когда погасло свечение, спросил.
— Редлл у тебя хоть что-то в жизни выходит по-человечески, или всегда так?
Я смутился, высвобождая свою руку из его ладони.
— А что такое?
— Да ничего. Просто магия обычно не следит с кем люди дружат. А вот твоих друзей, похоже, она будет сама подбирать. Ведь теперь я никогда не смогу тебя предать, ну впрочем,, как и ты меня. Кто же ты, Том Редлл— Лорд Волан-де-Морт, что о тебе заботиться не только Братство но и сама магия? — Скутум выглядел, как исследователь, встретивший перед собою загадку и я поёжился. Его жажда знаний начинала меня пугать, особенно если учесть, что я сам стал объектом изучения.
 
  Fargen

10Окт2014

13:18:52

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Сентябрь пронёсся незаметно. Для меня он был наполнен занятиями и тренировками. В конце месяца случился первый контроль боли. Я в принципе не понял зачем он был нужен, потому, что мне уже ничего не грозило, но меня продолжали готовить так, будто я собираюсь, по меньшей мере, в плен к аврорам. Восемь часов чистейшего ада, вот чем обернулось занятие. Меня не жалели, мне ничего не объясняли, меня тупо пытали. Да ещё и умудрялись пинять на мои ошибки. Видите ли, я не так дышу, не так думаю, не так расслабляюсь. Всё занятие меня не только пытали, но и недвусмысленно давали понять что я ленивый бездарь, а в итоге — мне ещё и не дали заживляющее зелье, заявив, что с моей регенерацией, к обеду я и так буду в полном порядке. Эта ночь произвела на меня неизгладимое впечатление. Я задумался, что же в конце концов хотят от меня мои наставники.
На занятиях по боевой магии, ко мне в пару раз за разом стал становиться Карл, безжалостно размазывая меня по стенам в процессе тренировки. И только теоретические занятия всё ещё протекали в нормальном ритме, если можно таковым назвать постоянный поток информации, с которым даже моя тренированная память справлялась с трудом. Скутум смотрел на меня с жалостью и каким-то благоговением, когда я жаловался на свою жестокую судьбу и наставников садистов, но на мои попытки выведать у него, что же происходит — ничего не отвечал, уклончиво говоря, что это мне только повредит.
Так продолжалось до середины октября.
Это была пятница, я был вымотан до предела. Тело привыкло и к непривычному графику сна, и к сумасшедшим нагрузкам, а вот психика устала до полного истощения. В это утро, как и в прошлые, ко мне в пару стал Карл. Я уже предвидел новую порцию боли и унижения. Каждое последующее занятие становилось все жестче и жестче, принося мне уже не только ушибы, но и переломы. Сегодняшний день не стал исключением. Меня раз за разом приводили в бесчувственное состояние, а когда я приходил в себя — грубо объясняли, что именно я делал не так. А как по-вашему я могу делать что-либо “так”, если я занимаюсь только второй месяц, а все остальные — с раннего детства. От меня раз за разом требовали разных стилей боя потому, что видите ли, одной водой врага не победишь. Ну не мог я принимать удар на щиты и стоять, словно замковая башня, разбрасываясь сильными проклятьями в это время; или сломя голову кидаться в бой и бить противника, без остановки забрасывая его заклятьями и нападая физически до тех пор, пока он не будет уничтожен. Ни земля, ни огонь мне не давались, вот меня и били столь нещадно, что у меня уже не было сил. Моё терпение лопнуло в конце тренировки.
Я без сил валялся на полу, другие ученики потянулись на выход поглядывая на меня с явной жалостью, а я молился только о том, чтобы обезболивающее и костерост подействовали достаточно быстро и я смог пойти на занятия хотя бы не страдая от боли. У меня было сломано два ребра, лучевая кость и раздроблены плюсневые кости. Но, когда Скутум попытался напоить меня зельями, Карл его резко одернул и приказал убираться, что типа я сам должен со всем справиться.... и тут у меня упала планка.
Я почувствовал, как во мне что-то лопнуло как струна и вдруг стало легко и свободно, тело наполнилось Силой. Я ощущал себя внутри огромного кокона магии и понимал, что я не контролирую тело. Им управлял кто-то другой, более могущественный и опытный, чем я, и он посчитал Карла не достойным жизни.
Постепенно, как будто всплывая из глубин, я начал ощущать эмоции того,, кто сейчас мной управлял. Я был таким маленьким, как пылинка в собственном теле, аа вокруг бушевала буря. Мне захотелось узнать, что происходит, но единственный способ сделать это, заключался в том, что нужно было посмотреть сквозь глаза нового хозяина моего тела. В душе царил невероятный страх, таким беспомощным я не был ещё никогда. Когда мне всё же удалось подключиться к органам чувств, то я услышал грохот, царящий в комнате, и почувствовал холодную ярость того, кто был мной.
Моё тело стояло посередине тренировочного зала, в коконе из потоков магии,, которые неслись с невероятной скоростью по часовой стрелке вокруг меня. Я даже не был уверен, что моё тело стоит, а не висит в воздухе, поливая непрерывной волной проклятий Карла, который пытался укрыться за щитами и созданными им предметами. Но больше всего меня напугал холодный и слегка насмешливый шипящий голос, который шел из моего тела, но не мог мне принадлежать.
— Ш-ш-шустрая еда. Побегай, побегай, вкуснее будеш-шь.
Я понял, что Карл продержится не больше минуты, а потом его настигнет какое-нибудь из непонятных проклятий, которыми кидается это чудовище. Меня захлестнуло бешенство, когда я увидел зажатого в углу, побелевшего словно мел Скутума. “Как может эта ящерица (почему-то показалось, что это рептилия, оно говорило на парселтанге) угрожать моей семье и друзьям?!” я не собирался ему этого позволить. И пусть наставники гады и заслужили наказание, но они МОЯ СЕМЬЯ и никому, кроме меня, не позволено причинять им вред, а Скутум вообще ни в чём не виноват. Он был добр ко мне и всегда помогал.
Разозлившись первый раз в жизни до красной пелены в глазах, я начал отбирать власть над телом и магией у захватчика. Это чудовище сразу поняло, что я делаю, и жутко удивилось.
— Человек, я ведь тебя защищаю?!
— Я сам себя защищу! — я не заметил, что перешел на змеиный.
— Ты слабый. Твои тело и магия не могут тебя защитить. Я уничтожу врага.
— Не смей! Если ты посмеешь причинить им вред, я тебя уничтожу!
— И каким же образом? Человек, ты слишком слаб, чтобы защитить себя от людишек, а как ты собрался победить меня? — в голосе было такое превосходство и насмешка, что раньше я бы не раздумывал и отступил. Но сейчас, в этой комнате, были дорогие мне люди, которых я решил защищать. Даже от самого себя.
И я принял бой. Это было сражение воля - против воли. Я отбирал у захватчика тело миллиметр за миллиметром, а он отбрасывал меня снова и снова. Я понял, что не имею права сдаться и отступить, в голове всплыли уроки, которые вдалбливали в меня последний месяц. Я наконец-то понял, что мне хотели сказать. Но, похоже, было уже слишком поздно. Я не мог победить этого противника, он был слишком силён. А позволить ему причинять вред моим близким - я не собирался, и начал искать решение проблемы.
Через несколько секунд ответ обнаружился. В глубине меня пульсировала яркая точка, от которой по телу расходились волны силы, к ней и от неё шло множество нитей. В этой точке пульсировала моя жизнь, и я принял решение. Я начал обрывать те нити, что шли к центру силы. После того, как оборванных нитей стало больше десятка, мой захватчик обратил внимание на мои действия.
— Человек ты что делаешь? — в его голосе было искреннее не понимание и беспокойство.
— Я делаю то, что должен. Я не позволю тебе причинить боль тем, кто мне близок. Они мои! — зарычал я, обрывая очередную нить.
— Не глупи. Ты умрёшь, если продолжишь.
— Ну и что. Зато сдохнешь и ты! — рыкнул я в ответ, продолжая начатое.
— Странные вы, люди. Тебе так хочется умереть за тех, кто причинял тебе боль?— в его голосе не было паники, хотя приток жизненной силы почти прекратился.
— Я им это разрешил. И если решу, что с меня хватит, то сам их остановлю!
— Ты уверен в том, что они тебя послушаются?
— Да. Потому, что они учили меня именно этому. Что мой выбор решает всё. И я не позволю какой-то рептилии решать за меня!
— Но это же ради твоего же блага! — недоумевало животное.
— Я сам решу, что мне на благо, а что во вред! Это. Моя. Жизнь!
С этими словам я оборвал последнюю нить.
Тело лишилось сил, магический поток иссяк и я упал на землю. Похоже, до этой секунды я все-таки висел в воздухе. Чувствуя, как с каждым биением сердца из меня вытекает жизнь — я не жалел о принятом решении. Единственное, что меня расстраивало — то, что люди, которых я полюбил, были в моей жизни так недолго. Но самое главное, я не причинил им вреда.
— Странные вы, люди. И ты странный. Но ты мне нравиш-ш-шься. Я принимаю тебя, как хозяина.
Слова растаяли в моей голове словно туман, а тело начало наполняться новой, незнакомой мне ранее силой. Она была совершенно нечеловеческой, но при этом, рождала восторг от каждой капли, влившейся в меня. Я чувствовал, как срастаются нити, как исцеляется тело и как мои магические потоки начинают перестраиваться в какой-то странный узор. Больше моё сознание вытерпеть не смогло и погрузилось в темноту.

Сколько времени я находился в беспамятстве - не знаю, но когда открыл глаза - в комнате светило солнце. Я лежал на своей кровати. Но почему тут было солнце - я не понимал. В моей спальне не было окон. В теле была невероятная слабость, но она не воспринималась болезнью. Это как после изнуряющей тренировки принять долгую горячую ванну, в теле образуется нега и сонливость, и даже если случится пожар - тебе всё равно, самым сильным желанием становиться здоровый крепкий сон.
В следующий раз я проснулся ранним утром. В окно дул ветер, донося щебет птиц. Я был почти уверен, что нахожусь не в Хогвартсе, а в поместье. Комната была моей спальней, только мне почему-то показалось, что она стала немного меньше. Чувствовал я себя лучше, так что решился встать и сходить в ванну.. Дверь оказалась там где и должна была быть, и открыв её, я не удивился увидев одно из моих излюбленных мест — ванну в поместье Найт. Забравшись в воду, я с наслаждением расслабился. И только понежившись понял, что меня настораживает. Эта комната тоже была гораздо меньше, чем раньше.
Вернувшись в комнату, я обнаружил, что постель перестелили и особо не раздумывая, с наслаждением, свалился в неё и снова заснул.
Когда я проснулся в следующий раз, в изножии моей кровати сидела Мария. Она читала книгу и, похоже, ждала моего пробуждения. Увидев, как я открыл глаза, она отложила томик.
- Привет, - поздоровался я. - С Карлом и Скутумом всё в порядке?
— Да. Мой женишок отделался ушибом самолюбия, а Скутум — перепугом.
— Это хорошо. Я боялся, что причиню им вред, — довольно улыбаясь, ответил я.
— Ты прекрасно справился. Никто не ожидал, что всё так будет, — смущенно ответила наставница.
Я улыбнулся. За то время, что я валялся в полудрёме, я обдумал события и пришел к определённым выводам.
— Вы загоняли меня, чтобы проявилось это? — я не упрекал их, скорее мне было любопытно.
— Да. Старейшие сказали, что в тебе дремлет древняя Сила, и чем раньше мы её разбудим, тем лучше. Но даже они не ожидали, что это будет ТАКАЯ сила.
В первый раз я видел виноватое выражение лица Марии. Наверное, мне действительно грозила смерть, раз она так расстроилась.
— Не переживай. Ведь всё обошлось, — попытался я её успокоить.
— Как это не переживай! Ты чуть не умер сам и не угробил других, из-за моего самоуправства. Я — дура малолетняя! Видите ли, решила, что сама, без старейшин, смогу пробудить твоё наследие. Старейшины запланировали пробуждение на лето, а я поспешила. Ты так быстро всему учился, что мне показалось, что ты со всем справишься. Я не могла даже подумать в своём высокомерии, что у тебя не человеческое наследие, — девушка закрыла лицо руками и, похоже, заплакала.
Я сел и положил ладонь ей на колено, пытаясь успокоить, но не успел ничего сказать, как она уже повалила меня на кровать и, уткнувшись мне в грудь, разрыдалась. Повторяя, как заведённая:
— Прости, прости, прости...
Это лучше любых слов сказало мне о той опасности, в которой я находился. Но я и сам это знал.
Гладя её по голове я ждал, пока она успокоиться и я смогу узнать побольше о том, кем же я теперь стал. Меня не пугало то, что я магическое существо, я уже многое про это читал. Сейчас к Древним расам относятся свысока, но я знал, что в роду Слизеринов, были и дроу, и наги, и ещё множество различных волшебных существ. Этот род не смешивал свою кровь с магглами, предпочитая им магические народы и только в последние триста лет, приток магической крови иссяк, так как доступных партнеров из магических рас - не осталось, а те что были — считались не достойными древней крови Слизеринов. Это была ещё одна причина, по которой я не мог претендовать на наследие. В моём роду не скрещивались даже с волшебниками, а что уж говорить о магглах. Хотя, старейшие сказали что я первый Слизерин за последние двести лет, который может претендовать на титул своего предка. Но ещё лучше — заработать свой. Тем более, если мне удастся закончить начатое, то я стану на один уровень с Блэками, Найтами и Малфоями. В своё время, основатели этих родов также прошли Путь и стали гордостью Империи магов.
Когда Мария успокоилась, она попыталась отстраниться от меня, но я ей этого не позволил.
— Не переживай сестричка, всё получилось, как получилось. Мы же слизеринцы, так что сожалеть о том, что сделано, это не по нам, будем разгребать последствия.
Говоря это я гладил её по волосам и старался не отпустить.
— Ты дурак. Я подвела тебя. Тебе нужно найти другого наставника, — бурчала эта невозможная девушка, стараясь вырваться у меня из рук. Но прошедшие месяцы и тот факт, что я мужчина повлияли на то, что я мог её с легкостью удержать.
— С какой это стати, я буду менять наставника? Меня вполне устраиваешь и ты.
Она всё же вырвалась и села с возмущенным видом, я тоже сел на кровати.
— А если моя следующая авантюра загонит в могилу не только тебя, но и кучу народа?
— Ну так не допусти этого. Ты наставник или гриффиндорская грязнокровка? У тебя есть и мозги и хладнокровие, вот и учись на своих ошибках.
— Мои ошибки могут слишком дорого всем стоить, — буркнула девушка и отвернулась. Я почувствовал, что она сомневается.
— А ты их не допускай больше. Тем более, что я навряд ли подпущу к себе ещё кого-нибудь так близко, — искренне ответил я. Мне не хотелось привыкать к новому наставнику, я готов был рискнуть ещё раз. — Ты меня знаешь как никто другой, и даже твоя ошибка не такая уж страшная. Я ведь справился.
— Да. Справился. Вот только последствия, я думаю, будут проявляться ещё долго, — уже более спокойно сказала она.
— Так кто я теперь такой? — с наигранной веселостью спросил я
— Ты — человек. Это однозначно. Мы провели тесты пока ты спал. А вот магия у тебя не совсем человеческая, скорее — совсем нечеловеческая. Мы не поняли чья. Но похоже, драконов, — последнее слово было сказано почти шёпотом.
Это было неожиданно. Моя неокрепшая психика оказалась не готова к такой новости и я повалился снова на кровать с приступом смеха. Я ржал как конь, держась за живот и всё пытался представить процесс спаривания между человеком и драконом, каждая новая картинка вызывала новый приступ истерики.
— Дурак. У тебя магия, а не кровь драконов. Кто-то из твоих предков стал побратимом с драконом, в результате чего, его потомки получили в дар магию древних, вот только проблема в том, что у Слезеринов ничего подобного никогда не было. Так что ты опять всех удивил. Кстати, я попросила Скутума поделиться воспоминаниями о твоём пробуждении, одну копию я отослала в Братство, а вторую — оставила тебе на память.
Я насторожился, услышав эти слова. Магия драконов была самой легендарной и не изученной, когда наши предки пришли в этот мир — драконы уже жили в самоизоляции, практически не общаясь с другими расами. А когда начался исход, то ни один представитель этой самой древней расы не остался на планете и уходя, они уничтожили все свои города. Мне снова предстояла интересная задача: узнать свои силы. Мне это было не впервой, в детстве я сам познавал, что могу и чего не могу на практике, теперь будет проще: у меня есть помощь моих наставников и друзей.
— С этим разобрались. Теперь второй вопрос — где я?
Мария улыбнулась на мой бравый тон и ехидно ответила.
— В своих комнатах в Хогвартсе, — её явно веселила моя растерянность и непонимание.
— Э.. Как? - это было всё, на что меня хватило.
Девушка искренне, как говорят от души, рассмеялась, глядя на меня.
— А вот так. Это благодарность замка, за то, что ты его накормил. Пока ты спал, он переделал комнаты так, чтобы ты чувствовал себя наиболее удобно.
Эти известия потрясли меня гораздо сильнее, чем новости о моей странной магии. Я и не предполагал, что замок — живой. А тем более, что его можно кормить.
Марию забавляла ситуация.
— Ты, братишка, как всегда — отличился. Когда мы делали комнату для занятий по магии, то забыли сделать отвод для нее, никто не мог предположить, что в тебе её столько окажется, вот и не подстраховались. Поэтому, когда ты разбушевался, магия хлынула в замок, а он давно сидел на голодном пайке. Раньше в этих стенах было много всплесков сильной магии, а теперь — только слабенькие импульсы заклятий для детишек, вот он и оголодал. А этот всплеск, мало что накормил его досыта, так ещё и запас лет на тридцать оставил. Твоя магия оказалась для него очень питательной, что наводит на мысли о том, что в строительстве принимал участие дракон, вот и помнит замок вкус его магии. Так что теперь, этот архитектурный памятник — старается тебе угодить.
Я осмотрел свою новую комнату, хотя, уже скорее квартиру, свежим взглядом и искренне поблагодарил замок. И снова оказался в ступоре, потому, что в ответ на мою мысленную благодарность, почувствовал мягкий ласковый ментальный толчок, как будто очень большой кот потерся.
— Нда-а-а-а..... Чудны дела твои, Господи, — в последнее время я часто использовал слова из Библии, так как мы её изучали со Скутумом и Абрахасом.
Встряхнувшись, как собака, я посмотрел на веселящуюся Марию.
— И на кого я был похож?
— О, ты был колоритен! Но самое сильное впечатление производили глаза и сама магия, — девушка была в восторге.
Я начал подозревать, что все слизеринцы со временем становятся похожи на сумасшедших ученых.
— И что не так с глазами? — насторожился я.
— Всё так. Только они красные, с вертикальным черным зрачком. И ещё от них веет нечеловеческой жутью. А магия просто загляденье, все четыре стихии, как и положено дракону, так что ты теперь стихийный маг, братишка, да ещё и универсал, — с нескрываемой завистью сообщила мне Мария. Но, потом, посерьёзнела. — Вот только Слизерином… тебе не быть.
— Это почему?! — возмутился я. — Я же не сделал ничего, чтобы опорочить Род.
— Нет. Не сделал. Но теперь твоя магия — враждебна магии Слизеринов, в крови которых преобладали наги, а эти хвостатые — с драконами всегда не ладили. Хотя и те, и те — рептилии, но вот они как две стороны одной медали: вроде и похожи, а по-сути — противоположности. Так что, ты сможешь быть только Наследником, но ни ты, ни твои потомки, не смогут стать Лордами Слизеринами. Этот Род или умрет, или найдётся какой-нибудь родственник, которому хватит сил и упорства добиться этого титула, — вздохнув с сожалением, ответила на мой вопль отчаянья девушка.
Мне было обидно. Опять моя судьба сделала поворот и то будущее, которое я планировал, скрылось из виду, а из тумана начали проявляться очертания новых вариантов моего странного Пути.

Как оказалось — сегодня воскресенье, прикрыли меня перед преподавателями в пятницу, а в субботу я проспал первый поход в Хогсмит. Из-за войны их вообще хотели запретить, но директор сказал, что война у магглов, а у нас — всё в порядке и разрешил детям немного погулять в деревушке.
После ухода Марии, ко мне зашел Карл с заверениями, что не в обиде на меня и с извинением, за то, что был со мной так жесток. Я только усмехнулся, услышав его: за последний год я уже настолько привык к тому, что слово “наставник” является синонимом слова “садист”, что извинения мага скорее воспринимались, как что-то странное и необоснованное. На все его речи я ответил одним вопросом:
— Ты хотел мне зла?
Мужчина слегка опешил, а потом ответил:
— Нет.
— Ты делал это потому, что был должен?
— Да, — уже начиная понимать к чему я клоню, ответил Карл.
— Тогда чего ты мне голову морочишь?
В ответ на мой вопрос, в комнате воцарилась тишина, во время которой наставник внимательно меня рассматривал, как будто увидел впервые в жизни.
— Странный ты, братишка. Я мог ожидать такого ответа от отца или старейшин, но слышать его от сопливого пацана — слишком странно. Может они правы и ты действительно особенный? — последний вопрос он задал, похоже, себе, не глядя уже на меня.
После такого заявления он развернулся и покинул комнату. Я так и не понял: понравился ему мой ответ или нет, но решил не брать в голову то, что мне пока не по силам. Я был всё ещё слаб и очень хотелось спать, и я не стал насиловать организм, съев приготовленную домовиком диетическую пищу, погрузился в полудрёму.
Из этого состояния меня вывел Скутум, который пришел меня навестить. На его счет я немного переживал: “А вдруг он не захочет со мной дружить после того концерта, что я устроил?”, тем более, что парень выглядел потерянным. Я внутренне приготовился к тому, что меня сейчас пошлют подальше с моими странностями, и спокойно наблюдал за старшим парнем.
Скутум был смущен и не знал, как себя вести, я ещё никогда не видел его таким. Он всегда знал: как и что делать в любой ситуации, и эта его неуверенность — настораживала и раздражала.
— Ну что ты мнёшься?! Говори, что хотел. Если не хочешь со мной дружить — так и скажи, а не в молчанку играй! — не выдержав, сорвался я.
Эйвери как мешком огрели, он уставился на меня так, как будто я заговорил на китайском или отрастил вторую голову.
— И это ты мне говоришь?! — недоуменно поинтересовался парень. — Я тут с ума схожу от обострения комплекса неполноценности, второй день придумываю, как к тебе подкатить так, чтобы ты не посчитал меня не достойным твоей дружбы, а он тут разлёгся и задаёт идиотские вопросы!
— Почему идиотские? Я тебя чуть не убил, ты вполне резонно можешь послать меня подальше, тем более, что по словам наставников, со мной творится что-то непонятное, — ответил я. Все было логично, во всяком случае — на мой взгляд.
— Я что, по-твоему, впечатлительный грязнокровка, который не способен увидеть свою выгоду?! — ещё больше возмутился Скутум.
Я начинал злиться, вся эта ситуация была идиотской, он что, не понимает опасности?
— Нет, ты мне таким до сегодняшнего дня не казался, так же как и безрассудным гриффом. А выгоды от общения с опасным психом — я никакой не вижу! — теперь уже я перешел на повышенные тона.
— Ты так меня убеждаешь с тобой не дружить, что мне кажется, ты хочешь от меня избавиться, — остыв и задумавшись, печально ответил парень.— А выгода очень простая: человек с твоим уровнем силы, наверняка оставит след в истории, и мне хочется оказаться рядом с ним.
— Так ты хочешь попасть в историю? Это похвально, но вот боюсь со мной ты в нее не просто попадешь, а натурально — вляпаешься.
— Ну, это как получится, тем более, пока я рядом с тобой, то уж как-нибудь удержу тебя от необдуманных поступков, — гордо заявил мой друг.
— Как хочешь. Ты меня утомил. Но когда я снова постараюсь тебя угробить, не предъявляй претензий, — у меня не было сил с ним спорить, и снова хотелось спать.
Скутум подошел, поправил мне волосы, чтобы не падали на глаза, и нежно провёл по щеке рукой.
— Спи уже, красавчик, — в его голосе была нежность.
С меня как рукой сняло всю дрёму. Я сразу же сел на кровати:
— Ты что?!
— Тебе неприятно?
— Нет. Но я не думал, что тебе нравятся парни.
— Мне нравиться всё красивое и дикое. А ты сочетаешь оба эти качества, а как бонус — ты опасен. Если честно, то ты мне нравишься в этом смысле гораздо больше, чем мои прежние любовники, а я с тобой даже не разу ещё не переспал,— его взгляд стал слегка затуманенным. — Вспоминая твой рассказ, я просто схожу с ума от желания узнать: на что же ты способен.
Я весь внутренне напрягся.
— Если ты принял меня за шлюху, которая ляжет в постель с любым, кто скажет ей пару приятных слов, то ты крепко ошибаешься. Я не собираюсь раздвигать ноги перед первым встречным!
— А я для тебя первый встречный?! Прекрати истерить, я не собираюсь уязвлять твою гордость, — голос Скутума стал успокаивающим и примирительным. — Мне, на самом деле, интересно, что ты умеешь, и я не собираюсь утверждать, что люблю тебя. Мне любопытно. Ты красивый парень, вид которого пробуждает у меня желание, ты не являешься невинным, и я решил, чтобы в дальнейшем не создавать нам трудности — поставить все точки над i. Если тебе неприятна мысль о нашей близости, просто скажи об этом, а если ты не против, то это никак не повредит нашей дружбе.
Я задумался. Если бы не усталость, то я уже сам бы начал подыскивать любовника, потому, что год регулярного секса, да ещё и с двумя молодыми парнями, приучил меня получать удовольствие на постоянной основе. Но я боялся настолько приблизиться, к кому бы то ни было. Это предложение было весьма кстати, тем более, что Скутум вызывал у меня вполне адекватную реакцию. Секс с ним, должен быть забавен. Я решил подумать над предложением, оценив его правильность и своевременность.
— Я подумаю. Не скажу, что ты мне противен, но это слегка неожиданно.
— Я понимаю. У тебя впереди много времени. До Самайна — меньше месяца, а потом будет праздничная неделя. Я слышал, что тебя наравне со взрослыми допустят до ритуалов и празднований. Так что, у тебя месяц на размышления. Все занятия для тебя на период праздника отменяются, ты будешь жить в Самайне.
— Это как? — Каждый день приносил множество новостей. Я уже читал про этот праздник и знал, что его отмечают семь дней, но не понимал как это — жить в Самайне.
— Всё просто: у тебя, кроме уроков, всё остальное время будет занято ритуалами и молитвами, твоё сознание сольётся с магией, и станет её проводником. Чем больше людей станут её проводниками, тем больше её придёт в этот мир. Обычно, маги принимают участие в ритуалах, только после совершеннолетия, а до тех пор — только в день празднества. Но ты прошел уже два испытания на Пути, и перед магией ты уже совершеннолетний, — менторским тоном вещал Скутум.
— Э... Когда это я прошел второе испытание? Я как-то не заметил.
— А тебе, что, не сказали? — искренне удивился парень. — Пробуждение наследия, это и было второе испытание. Если бы ты не справился с наследием, то провалил испытание. А так ты опять — отличился.
Я застонал и попытался спрятать голову под одеяло. Ну почему со мной опять происходит что-то странное? Мне нравилось чувствовать себя особенным, но не до такой же степени.
Скутум растрепал мне волосы и вышел из комнаты, оставив меня наедине с моими мыслями.
У магии было только две даты: Белтейн и Самайн, они выпадали на полнолуния мая и ноября, и взывали к противоположным сторонам магии. Самайн — праздник смерти и бессмертия. Он знаменует собой окончание роста растений и сбора урожая, в этот день истончается грань между миром живых и миром духов, и происходит обмен энергией. В этот день жизненная энергия превращается в энергию духовную и в магию, усиливая магическую основу всего живого. В этом году эта дата выпала на 15 ноября в два часа ночи, в отличие от светского праздника, который отмечают в ночь с 31 октября на 1 ноября. Это день наступления нового года, раньше я думал, что у магов это Йоль, но я ошибся, на ритуальной магии мне объяснили, что у магов всё привязано к солнечным и лунным циклам, а множество ритуалов учитывают ещё и положение планет. Магия не понимает человеческого календаря, но очень хорошо понимает язык звёзд и плане. День ноябрьского полнолуния считается днём вне времени, он не относиться ни к старому году, ни к новому. В этот день делаются предсказания, проводятся посвящения, а также ритуалы усиливающие магию как Рода, так и всего живого.
То, что мне разрешили принять участие в магическом праздновании — было огромной честью. До совершеннолетия дети отмечали только светские праздники, а магические — считались для них слишком опасными, потому, что в эти два дня магия сама берёт и дает людям то, что посчитает нужным, а дети часто не готовы принять волю магии.
Раньше, когда магия была сильна, в этот день по всему миру скакала Великая Охота. Магия сама призывала тех, кто был ей угоден, и они входили в её мир. Как правило это были дети с магической кровью, в этот день она пробуждалась и вынуждала их выйти на встречу Охоте, чтобы больше никогда не вернуться к своей человеческой жизни. Они становились ши, или как их ещё называли — фейри. Но после ухода древних, магия настолько ослабла, что вот уже две тысячи лет не скачут кони Рогатого бога, и не слышен лай гончих. Вместо этого, маги именно в этот день забирали магических детей у магглов, чтобы продлить традицию и показать этим, что ребёнок умер для старой жизни, и родился для новой.
Я с трепетом думал о том, что мне предстоит принять участие в таком значимом для любого мага событии и то, что меня предупредили заранее, сильно облегчило мою задачу. На празднике нужно будет делать подношения предкам и магии из плодов и цветов, и будет гораздо лучше, если я сам выращу и соберу урожай тех плодов, которые возложу на алтарь. Ценились тыквы, яблоки и злаки, но их я не успею вырастить, а вот мандрагору, пожалуй — вполне смогу. Всё остальное я соберу сам, вручную. Жаль, что не получится поухаживать за растениями, напитывая их своей магией, но и сбор урожая подойдёт.
Лёжа я прикидывал, как бы подойти к учителю по гербологии и попросить помочь мне с научным проектом. Если бы Слагхорн был магом, а не тряпкой, можно было бы попросить его помощи, но и так можно выкрутиться. Я могу попросить у него проект какому-нибудь зелью, в которое входит свежая мандрагора: тогда мне не придётся врать. И декан счастлив, и я выполню задуманное. Не думаю, что учитель будет уточнять у декана, сколько мандрагор нужно для зелья. На этом и порешив, я заснул с твёрдым намерением посадить завтра своё растение, чтобы оно успело вырасти и созреть.
Проснулся я затемно: похоже организм начал восстанавливаться. Проделав все полагающиеся утренние процедуры, я собрался на занятия по боевой магии, но как оказалось — я не мог пока заниматься в группе до тех пор, и пока не научусь владеть своей новой силой, мне придётся заниматься под присмотром Карла, в то время, как группа будет заниматься самостоятельно.
До того момента пока я не взял палочку в руки, я не понимал, насколько же я изменился. Магия меня не слушалась и всё время норовила выкинуть что-то эдакое. На этот раз мы занимались в полностью защищенном помещении, излишки магии я предложил замку, он был счастлив, но и это не смогло защитить класс от разрушений.
Карл заставил меня повторить программу первого курса и я понял, что не могу заставить парить даже пёрышко. Помучившись битый час - я плюнул и поняв, что для моих заклятий сейчас у меня не достаточно контроля над магией, решил выложиться по полной и создать огонёк Люмоса. Результатом стала аккуратная дырка в стене, пробившая две комнаты подземелий. Края отверстий были такими гладкими и острыми, что казалось, будто они вырезаны ножом в чём-то мягком. Наставник минут пять смотрел на это чудо, потом вызвал домовика и приказал принести ему успокоительное, а когда мы в последней комнате обнаружили оплавленную стену и пепел вместо мебели, то он залпом осушил весь флакон с лошадиной дозой зелья и сказал, что пока я не научусь владеть своей магией - про палочку мне следует забыть.
Поняв, что по-старинке с моей магией обращаться нельзя, в дело вступила Мария.
— Старейшины ищут всё, что могут, по магии драконов и пришлют нам всю доступную братству информацию, как только смогут, но уже известно, что она абсолютно не сочетаться с человеческой, поэтому, ты сможешь пользоваться или той, или другой, но совмещать их — никак не получиться. Так что, палочка тебе пока не поможет. И ещё, магия драконов — это более чистая магия, чем человеческая, поэтому, она будет очень сильно связана с уровнем магии в мире и, скорее всего, у неё будет что-то типа разума, — последние слова она произнесла со слегка виноватым выражением на лице.
— Сестрёнка, ты лучше объясни — как это работает? А то меня как-то совсем не радует перспектива сравнять замок с землёй, — постарался я её подбодрить.
— Тут, по идее, должно быть, как с оборотнями и вампирами: нужно подружиться с ней также, как с внутренним зверем, понять её нужды, желания, предпочтения и она будет сама тебе помогать, но если ты её испугаешься или будешь игнорировать — она будет тебе мстить. Поэтому, сначала ты постараешься наладить с ней контакт. А вот после этого — будем думать, что с ней делать.
Метода мне была уже известна, это была простенькая медитация на выявление скрытых желаний и потребностей, благодаря ей маги познавали свою теневую сторону, или “подсознание”. Так это же самое явление называют магглы.
Сев поудобнее на пол, я погрузился в себя, в поиске эмоций которые не могли быть моими. В определённый момент, я просто окунулся в кипящее море негодования и ярости. Это и была моя магия, она была похожа на дракона из породы китайских шаровых молний, золотую шкуру змееподобного тела покрывал рисунок из красных и черных чешуек, а алые глаза горели огнём, и это чудище металось передо мной, как тигр в клетке. Я чувствовал отголоски его мыслей и эмоций, ему было тесно, страшно и безумно одиноко. Его пугала перспектива жить в слабом и глупом человеке, а ещё, он не мог принять то, что его оболочка умрёт раньше, чем он сможет достигнуть даже юности и ему придётся умереть вместе с ней. Это было несправедливо, и если уж всё равно скоро умирать, то не лучше ли умчаться и сразу прикончить носителя.
Поняв, что его беспокоит я решился привлечь его внимание.
— Ты можешь убить меня, но это будет трусостью с твоей стороны.
Дракон зашипел, взметнулся, в алых глазах полыхнула ненависть, а передние лапы сомкнулись у меня на теле. Было очень больно, похоже, что пара рёбер и предплечье сломано, но проявить сейчас слабость — это верная смерть.
— Да как ты — человечек — смеешь обвинять меня в трусости?!!! Я уничтожу тебя немедленно!!!
— И что, кроме морального удовлетворения, и смерти ты получишь взамен? — я старался не выдать голосом боль и страх, которые испытывал. Сейчас я благодарил своих наставников за то, что они научили меня всему необходимому, тому, что мне положено знать и уметь в подобной ситуации, дальше была только сила моей души, от которой зависит исход событий. Человека невозможно научить храбрости и стойкости, он или таким рождается, или нет.
— Это всё что мне нужно, человечек! Я не могу жить, но я могу мстить! — в голосе рептилии была простая человеческая боль и я вдруг понял его, он был так похож на меня в первый год в школе, до того как у меня появилось для чего жить. Ему нужен друг, цель в жизни и возможность жить. Это так мало и так много одновременно. Я был ребёнком, но уже понимал, что такие вещи стоят дороже всего на свете.
— А если я предложу тебе жизнь? — решился я.
— Где ты её возьмёшь? Ты как мотылёк, твоя жизнь угаснет раньше, чем у меня отрастут крылья! — в голосе змея было отчаянье.
— А если я стану бессмертным? — попробовал я поделиться мечтой.
— И как же это у тебя получиться, букашка? — скептически, но с зарождающимся интересом, спросил дракон.
— Мне предсказали, что я получу бессмертие в этом теле и я собираюсь исполнить это предсказание.
— И какая же пьяная гадалка могла тебе это нагадать?
— Это было моё сверх я.
— Твоя душа? — дракон заинтересовался, его хватка на моём бренном теле ослабла и я соскользнул на пол.
— Да. Мне предстоит многое сделать и я собираюсь приложить все усилия, чтобы обезопасить себя от случайной смерти, — заверил я его, стараясь не стонать.
— И почему я должен тебе поверить? — скептически спросил красноглазый.
— Наверное, потому, что так у тебя появляется шанс прожить долгую и полноценную жизнь, а в противном случае — ты ничего не получишь.
— Я не собираюсь ждать вечно, — капризно заревел дракон.
— А я и не прошу вечность, я прошу только время до окончания школы. Я решу эту проблему до тех пор, — я почему-то был уверен в том, что говорю, хотя и не понимал откуда взялась эта уверенность.
— Ты — нахал. Но этим ты мне и нравишься. Я подожду четыре года, но потом я тебя уничтожу. Мне противна сама мысль о том, что я буду подчиняться слабому человечку, который с моей помощью будет тарелки мыть.
— Я не собираюсь вечно использовать тебя на мелкие нужды, но пока я учусь, я буду использовать тебя так, как мне будет нужно, — твёрдо глядя в глаза змею, отрезал я.
Я понимал, что это переломный момент: или он мне подчиниться, или нет. Во втором случае — я стану почти инвалидом, так как большая часть моей магии будет мне неподвластна. Дракон долго молчал, прожигая во мне дыры своими огромными глазищами, но в какой-то момент он отвел взгляд первым.
— Ладно. Посмотрим, как ты будешь прислушиваться к моему мнению. Вы, люди, никого не цените и не слушаете, я думаю, что уже завтра я буду свободен, — неохотно смирившись, ответил мой оппонент.
— Если твои просьбы будут разумными и ты будешь готов идти на компромисс, то я не вижу здесь никаких проблем.
— Знаю я ваши компромиссы, ты просто перестанешь прислушиваться ко мне, как только я тебе подчинюсь — было видно, что дракон уже смирился, но он всё ещё был напуган. Но эту проблему может решить только время и опыт.
— Я не собираюсь тебя обманывать, но ты всё равно мне не поверишь, я бы — не поверил.
Дракон фыркнул, было заметно, что его настроение улучшилось и я решился. Поднявшись на ноги, я подошел к огромному животному и смело положил здоровую руку ему на морду, он посмотрел на меня растерянным взглядом, а я решил немного поэкспериментировать: сняв все щиты с сознания и постаравшись передать свои мысли и чувства воплощению магии, я начал поглаживать его костистый нос, при этом, интенсивно думая о том, какой же он замечательный и сильный. Через несколько минут ящер расслабился, а пылающие глаза затянула поволока. Так продолжалось достаточно долго, я начал опасаться, что опоздаю на занятия, а мне нужно ещё Слагхорна выловить. Я последний раз почесал чешуйки и отошел от дракона.
— Прости, мне нужно уходить.
Зверь открыл глаза и слегка надулся. Обида на морде такого чудища смотрелась забавно, он, похоже, действительно был совсем ребёнком.
— Не переживай, я буду навещать тебя каждый день, а если ты захочешь мне помочь с магией, то сможешь смотреть моими глазами на мир, в котором я живу, может это поможет тебе не скучать.
— Ты и вправду мне это позволишь?! — в голосе этого могущественного ребёнка было столько надежды, что меня чуть не передернуло, моя Шуша также боялась, что я её брошу или не возьму с собой, Нагайна — более самостоятельная особа, но теперь я понял: у меня появился ещё один питомец и не важно, что он неимоверно могущественный, и сидит у меня в голове, но я за него отвечаю.
— Да. Я позволю. Только найду способ как скрыть цвет глаз, — твёрдо пообещал я дракону.
— Не переживай, я могу сам его маскировать, просто не буду выходить полностью, а так, смотреть издалека.
— Тогда не вижу проблем, смотри, только учиться не мешай и расскажи, как управлять моей магией?
— Всё просто. Тебе не нужны заклинания, тебе нужно представлять, что ты хочешь получить в результате и, откинув лишние мысли, приказать магии, или просто захотеть от всей души. Но учти что если твои мысли собьются, и ты будешь думать о посторонних вещах, то ничего хорошего не выйдет.
Я возблагодарил богов и наставников за окклюменцию, и все те издевательские упражнения по контрою мыслей, которые они меня заставили проделывать. Задача не казалась теперь такой фантастичной. Попрощавшись, я вынырнул из медитации.
— Я уже стала беспокоиться, — были первые слова, что я услышал. — Через полчаса занятия, завтрак ты уже пропустил.
Я постарался встать и охнул. Похоже, ребра и предплечье были сломаны и в реальности. Мария без расспросов подала флаконы с костеростом и обезболивающим, а я вызвал домовика и приказал принести легкий завтрак, костерост на пустой желудок — всегда был плохой затеей.
После того как все зелья попали в мой организм, а моя бешеная регенерация вступила в действие, я кряхтя направился на занятия.
Декана я нашел перед обедом, понадобилось всего десять минут восхваления его мудрости и дальновидности, а также таланта педагога, чтобы он воспылал желанием дать мне возможность заработать дополнительные баллы по его предмету. Тем более, что я взялся сделать доклад по одному из сложнейших зелий и предоставить само зелье. Декан сиял, как люмос ночью, и с радостью пообещал поговорить с профессором Лорейном, который преподавал гербологию.
Уже к вечеру я посадил свои мандрагоры и улучшил отношение с нужным человеком. Это стало для меня ещё одним уроком. Не нарушай правила, если их можно обойти, и уделяй внимание тем людям, которые могут повлиять на твою жизнь. Немного лести и несколько часов в обществе, хоть и не приятного, но нужного человека, ещё ни кого не убивали.
К моему сожалению, последней парой стояла трансфигурация: мне пришлось снова заниматься глупейшим занятием по превращению одной бесполезной вещи в другую. К моему счастью, я ничего не взорвал и никого не покалечил, но задание смог выполнить только к концу урока, при этом, приходилось ещё следить, чтобы магический поток не проходил через палочку, что оказалось жутко утомительным занятием.
Так и потянулись дни. Время от времени, я выпускал дракона погулять в моём теле и это каждый раз приносило усовершенствования в моём владении новой магией. Привыкнув колдовать по-новому, я уже не так отставал на практических занятиях, но страх разоблачения — вынуждал использовать только крохи доступной магии, а излишек я отдавал замку. В благодарность, он всегда старался мне угодить.
О занятиях по боевой магии пока не могло быть и речи: их заменили медитации и повторение простейших заклятий из школьной программы за первые пять лет. Практические занятия на общих уроках стали для меня менее скучными, потому, что теперь нужно было следить за множеством деталей, чтобы не попасться.
Мандрагора росла, как на дрожжах, постоянно получая от меня магию и жизненную энергию.
На дополнительных уроках по истории мы перешли уже к периоду средних веков, а во втором полугодии — друг обещал начальный курс политики. Я с нетерпением ждал этого момента. Как не странно, предложение секса от парня ничего не изменило в наших отношениях, он как будто забыл о чём говорил со мной утром в середине октября, а я наслаждался его обществом, всё больше склоняясь к мысли, что соглашусь.
 
  Fargen

10Окт2014

13:23:05

 Полезный комментарий. Проголосовать.
За месяц до Cамайна, Мария начала рассказывать мне об этом празднике, о его истории и о том, что мне предстоит пережить.
— Самайн празднуется в этом мире испокон веков, его начали отмечать ещё фейри - одна из древних разумных рас. Эта традиция была прервана Римской оккупацией Британии и Европы. Римляне, как тебе известно, к тому времени уже нарушили свою связь с природой и пошли по пути эгоизма, это привело к тому, что они исказили даже природный календарь. До этого большинство народов жили по календарю исходящему из природных ритмов, он хоть и был сложнее, но зато отвечал реальным процессам происходящим вокруг. Каждая культура создавала календарь наиболее подходящий их образу жизни, но все они были привязаны к природным ритмам и только Римляне создали календарь, исходя из собственных желаний. Хотя, должна признать, он соответствует годовому вращению планеты вокруг солнца, но кроме этого, все остальные ритмы нарушены. Наши предки жили по лунному календарю, который делил год на тринадцать равных месяцев и один день вне времени, который выпадал то на полнолуние, то на день перед ним. Поэтому, когда сейчас говорят, что Самайн и Белтейн отмечают в первый день ноября и мая - это означает, что именно к этим датам ближе всего полнолуние.
Праздничная неделя делиться на три периода:
В первые три дня, завершающие год, приносят подношения предкам и поминают умерших. Это усиливает магию Рода и иммунитет к мелким проклятьям живых. В этот период лучше всего снимать проклятья и поклоняться богам.
Второй этап — это сам праздник, в этот день день приносят дары Морриган и её супругу Дагде. Они олицетворяют жизнь и смерть. В этот день ничего не просили и не проводили обрядов, это начало нового года и можно было только благодарить богов и гадать. Такие предсказания почти всегда сбывались. Иногда, на праздники приходили сами боги и тогда в мир вливался огромный поток магии.
Три последующих дня — самые насыщенные магически. В них проводят ритуалы, посвящения, просят богов о помощи и создают самые мощные артефакты.
Потом энергия медленно затухает и к маю она пропитывает физический мир настолько, что повышает урожай и плодовитость скота. В ночь Самайна зачинали великих колдунов, а в ночь Белтайна — воинов.
Так что тебе предстоит не только приобщится к религии предков и оживить силу твоего Рода, но и отметить первый свой настоящий день рождения, ведь именно первый Самайн, в котором маг принимает участие, для него является духовным днём рождения. В этот день Боги одаривают мага особыми дарами и пробуждают то, что дремлет в его крови, именно поэтому, в школе не учат углубленно многие предметы и науки, потому, что дар к ним пробуждается только после первого прикосновения к древней магии. Именно поэтому, сейчас так редко можно встретить Мастера, а те, что есть — относятся к Родам ещё чтящим наследие предков.
Есть ещё множество правил и магических законов, по которым протекает этот праздник, но о них ты узнаешь уже в священном лесу. Последними заданиями по подготовке станет заготовка дров и составление списка подарков, — увидев что я терпеливо жду её пояснений она смилостивилась и разъяснила нюансы. — Для священного костра дрова собираются вручную и без применения магии. Единственным исключением является транспортировка: разрешено переправить всё заготовленное для праздника порт-ключом на место проведения ритуала, но это — единственное исключение и воспользоваться им можно только раз. Так что дрова тебе придется рубить самому и складывать в Запретном лесу. Компанию тебе составит Карл, так как он тоже должен предоставить дрова для семейного костра.
— Но ведь он не глава рода? — удивился я.
— Нет. Для священных родовых костров дрова собирают все взрослые члены рода, так же они ищут сухое дерево и срубают его целиком, оно тоже входит в заготовки. Больше об этом расскажет Карл, когда вы будете заниматься физическим трудом в лесу. Но это — только первое задание. Второе будет полегче, но не менее важное: с сегодняшнего дня тебе предстоит составить список жертвенных предметов. Для этого ты будешь брать генеалогическое древо, сосредотачиваться на имени предка и представлять его перед собой.
Когда его образ сформируется: задай ему вопрос о том, что бы он хотел получить как подношение. Не пугайся. Драгоценные камни и кровь девственниц, они у тебя не попросят. Обычно — это разная еда, одежда или предметы страсти человека. Мужчины очень часто просят табак и спиртное. Старайся выполнить желание, как можно точнее. У мамы бабка однажды потребовала маггловскую сумочку прошлого века, так ей пришлось заказать её у скорняка, чтобы он сшил именно такую, как она хотела.
Чем больше придет предков и чем больше ты соберешь подношений — тем сильнее получится обряд. Не пугайся если кто-то не появиться сразу, или будет долго решать чего хочет. Сначала призови всех по очереди и спроси желания. Те, кто сразу появятся и ответят — выбывают из списка, а вот потом — занимайся остальными. С утра произноси имена всех предков, кто ещё не пришел и спрашивай, чего они хотят, потом, в течении дня, не выпускай из мыслей желание что-то им подарить, и к вечеру хотя бы один “осчастливит” тебя своим ответом. Некоторые так ни чего и не скажут, но в этом нет ничего удивительного для такой ситуации, как у тебя. Только в чистокровных Родах, в которых поминание предков ежегодная традиция, они приходят все, точно зная, чего хотят. А в Роду, в который долго не вливалась жизненная сила, предки капризны и несговорчивы. Поэтому, советую запастись терпением и смирением — они это любят, — хмыкнула Мария заканчивая лекцию. Было понятно, что среди таких родов, как её, а теперь и мой, ходит множество историй про характер и привычки мертвых. Иногда мне казалось, что Найты не разделяют живых и ушедших за Грань представителей Рода. Я уже был свидетелем, как Лорд Найт ругал какую-то свою почившую родственницу за то, что “она много говорит и у него от её трескотни болит голова”.
На следующий день к занятиям по физической подготовке и контролю магии добавились медитации на предков, и утомительные походы в Запретный лес.
Медитации были очень простыми: я раскладывал перед собой родовое древо и проходил пальцами по поколениям, от основателя рода к своей матери. Доходя до какого-то имени, я останавливался и представлял себе смутный образ мужчины или женщины, обращаясь к нему по имени. Даже когда я не чувствовал отклика с той стороны, я всё равно задавал вопрос. К моему удивлению первым откликнулся Салазар Слизерин, хотя я не был его прямым потомком. Его просьба была странной, но легко выполнимой: он попросил записать на пергаменте древнюю кельтскую песню о любви на змеином языке и спеть её перед костром. Я не представлял, как буду петь на змеином, но я мог это сделать. Сет Певерел, отец трёх знаменитых сыновей, заказал золотые часы на цепочке. Мне было совершенно не понятно откуда у старика такие желания, ведь он жил задолго до того, как их изобрели. Но деньги у меня на такой подарок были, а спорить с предками — глупейшее занятие и я решил, что закажу брегет в Хогсмите. Остальные предки, которые захотели откликнуться на мой призыв, ограничивались простыми просьбами, но и их накопилось на приличную сумму. Теперь было понятно, почему в чистокровных родах три дня поминали предков, такую кучу подношений нужно было ещё спалить не загасив огонь, а на это требовалось время. После вечерних занятий, Карл повёл меня в лес за дровами. Топоры были уменьшены и спрятаны, и для всех непосвященных — мы шли на вечернюю тренировку: незачем знать директору и декану Гриффиндора, что студент готовиться принимать участие в ритуале, осуждаемом официальными властями.
До леса добирались молча. Слава богам, что безродный слизеринец, интересовал только декана красно-золотых, а для всех остальных — он был слишком незначительной фигурой. Максимум, что от него можно было ожидать — мелкого поста в министерстве, или должности преподавателя в Хогвартсе. И это если он проявит экстраординарные способности. Даже тому же Дамблдору потребовалось шестьдесят лет, чтобы оказать общественности, что он достоин поста, который сейчас занимал.
Далеко идти не пришлось. Подходящая поляна с сухостоем оказалась недалеко от замка, там-то Карл и начал рассказывать о предстоящей работе.
— Тебе нужно нарубить поленницу в собственный рост, этого должно хватить на неделю. Запомни — дров мало быть не может потому, что шесть дней из семи — костер будет гореть непрерывно.
— А что в седьмой?
— Седьмой — это сам Самайн. Для этого дня ты должен подготовить полено не короче двух метров длинной. Но это не все условия. От поленницы и до основного костра, тебе это полено нужно будет отнести самому и без магии. Так что ищи деревце потоньше, по силам.
— А тебе тоже нужно выполнить эти условия?
— Со мной немного по-другому. Я — часть Рода. А костёр представляет его весь. Разжигает священный огонь глава рода, а сменяет его наследник, так и следят, чтобы костер не затух в течение всего праздника. Дрова заготавливают все совершеннолетние члены клана. Женщины собирают опавшие ветки, а мужчины — рубят деревья и ветки запасенные женщинами. Все мужчины Рода несут бревно, для общего костра на Самайн, поэтому, чем больше Род — тем больше полено. У больших Родов, иногда, поленница больше, чем у общего костра. Многие нюансы, ты узнаешь только на священной неделе. А пока, ты должен нарубить свои дрова. Выбирай так, чтобы полено было не больше трех футов в длину и не толще четырех дюймов. Собирая дрова, ни в коем случае нельзя рубить живое дерево — древесина должна быть мертвой, добровольно отданной лесом. Так ты помогаешь лесу избавиться от того, что ему уже не нужно. Заходя в лес, нужно мысленно поприветствовать его, а уходя — поблагодарить за всё, что он тебе дал. И не забывай, что это дрова для священного костра, так что, нельзя собирать их в плохом настроении, или балуясь. Поэтому, детей не допускают к подготовке праздника, но ты достаточно серьёзный, чтобы понять — каждая мелочь важна.
Возможно, я и был достаточно взрослым, чтобы понять, но с физической точки зрения — это оказалось серьёзное испытание. Я наблюдал за Карлом и старался повторять его действия, но через два часа у меня жутко болела спина, а ладони превратились в жуткое зрелище, от лопнувших кровавых мозолей. Теперь я понял, почему эта работа для взрослых и почему она считается жертвенной. Эти дрова впитали много моей крови, с учетом того, что за каждую палочку мне приходилось благодарить лес — испытание получилось знатное. Когда я уходил, на полянке возвышалась маленькая кучка дров. Я с ужасом представлял сколько крови и пота мне предстоит пролить до тех пор, пока она не достигнет нужного размера.
Когда я вернулся в комнату, меня уже ждал Скутум с баночкой заживляющего бальзама и пузырьком восстанавливающего зелья. Буркнув что-то отдаленно напоминающее благодарность, я завалился спать.
Так и потекли дни оставшиеся до праздника. Днем я учился, стараясь не упустить дух предка, который должен сообщить мне свою просьбу. Вечерами колол и пилил дрова, прослушивая лекции о том, как правильно складывать костер, какие сорта дерева для этого подходят больше и как разжечь живой огонь. Из этих лекций я узнал, что у каждой чистокровной семьи, живущей по древним законам, есть очаг в поместье, в котором весь год горит живой огонь. Каждое утро Леди Рода приносит подношения предкам и богам, сжигая их в этом огне. Что такое “живой огонь” мне было непонятно и я спросил об этом Карла, тот настолько удивился моему вопросу, что чуть топор на ногу не уронил. А потом, сделав несколько глубоких вздохов, просветил меня неразумного:
— Всё время забываю, что ты не знаешь элементарного, — скривился родственничек. — На Самайн каждый глава Рода приносит свой огонь, который горел в доме весь год и не разу не погас, этот огонь называют “мертвым”, потому, что за год он отдал свою силу и магию дому, и теперь костер разожженный этим огнем будет открывать дверь в мир мертвых. Три дня в этот огонь будут бросать жертвы предкам, а потом его погасят. Это будет в день Самайна. В тот миг, когда новым огнем зажгут общий костер, все родовые костры потухнут. Угли будут тщательно собраны, а на месте старого костра, подготовлен новый. В течении дня вне времени, горит только общий костер и в него главы родов кидают жертвы Морриган и Дагде, прося их подарить благословение стране и правящему роду.
Раньше, когда были живы правители, люди не зажигали общий костер. Каждый год, правитель рассказывал Богам, что запланировал на следующий год и если они его благословляли — в костер ударяла молния, и зажигала его. Но в год когда императора убили, молния не ударила. Это стало огромным потрясением для всех и знаком для дворян, что боги отвернулись от императора. Огонь так и не зажегся, и люди сами стали зажигать костер, получая огонь маггловским способом, без магии. В легендах говориться, что общий костер правящий род складывал в круге Стоунхеджа, в который, в день вне времени, мог входить только правитель, потому, что пока горел священный огонь — в круг спускались боги и говорили со смертными.
Когда день заканчивался, главы родов зажигали от этого огня свои костры и они горели три дня. В этот огонь кидали жертвы богам, им исцеляли, заряжали амулеты и артефакты. Над этим огнем заключали договора и освящали браки, при нем было невозможно соврать, или замыслить вред хозяевам дома. Этот огонь, как величайшую святыню, уносили по домам и зажигали очаги. И этот огонь, до следующего ноября, будет защищать поместье и его жителей, усиливая магическую защиту, и потребляя негативную энергию и вредоносную магию. Именно этот огонь называют — живым.
Лекция была поучительной, но понятной не до конца. Впрочем, я не стал придираться, рассчитывая разобраться в деталях на месте, тем более, что до праздника оставалось меньше трех дней, а я приобрел ещё не все подношения, а те которые смог собрать — возвышались в моей комнате впечатляющей пирамидой. Смотря на нее я думал, что если еще кому-то из моих предков захочется чего-то этакого — я останусь без кната в кармане. Эти покойники встали мне в приличную сумму и похоже, все мои сбережения за лето сгорят синим пламенем, в прямом смысле слова. Я бы в жизни не пошел на такие траты, ради каких-то там умерших предков, о которых я до этого года слыхом не слыхивал, но все так носятся с этим праздником, что поневоле начинаешь задумываться. Тем более, что эти духи-бестелесные идут и идут, канюча новую порцию вина с виноградников Гаскони или Тулузы, или кружево из Девоншира. Единственный плюс — они подтвердили ту версию истории, которую рассказывал Скутум. Не то что бы я ему не доверял, но он сам может не знать, что рассказывает откорректированную версию. Теперь стало понятно сразу две вещи. Первая, это почему чистокровные так бережно относятся к истории и хранят её не искажая, а какой смысл? Если в первый же праздник придут предки, которые тогда жили и обман всплывёт. Вторая — почему этот обычай пытается искоренить министерство, а до него Римляне. Они такие усилия прилагают, чтобы забыть историю, а она всё лезет и лезет из разных щелей.
К моему величайшему счастью, никаких дорогих запросов в последние дни не образовалось, хотя мне пришлось срочно писать заказ в магазин Хогсмита, чтобы найти большую куклу, для одной девочки, умершей двести лет тому назад.
Так в заботах и хлопотах пришел день начала праздников. Я не представлял, как продержусь семь дней в таком ритме, да ещё и продолжая отсиживать уроки в школе. Хотя, на них можно и отоспаться, но есть такие, на которых нужно будет хотя бы делать умный вид.
Но опасения оказались напрасными.
В первую ночь проходили общие ритуалы, проводимые старейшинами Родов и малые подношения предкам. Я сам зажег костер обыкновенными спичками, потому, как у меня не было огня с прошлогоднего праздника.
Сначала костер было простым, как любой другой, но стоило мне затянуть древние гимны и бросить первые символические жертвы, как он моментально изменился. Словно пламя не отдавало энергию, а втягивало. На душе стало муторно, а сердце сдавило железной рукой. Что бы облегчить своё положение, я бросил больше жертвенных предметов в огонь. Пока они прогорали — ненадолго отпускало, но потом снова давило и вытягивало энергию и магию. Мне уже объяснили, что так и должно быть, потому, что Гонты пренебрегали древними обычаями, и не поминали предков, а Реддлы — тем более не чтили языческих традиций, будучи магглами. И теперь, пока Род не насытится, он как голодный дух будет тянуть из всех источников. Сейчас я был рад, что набрал на первый день множество мелких жертв и вокруг меня стояли корзины с зерном, солью, мукой, изюмом и прочими мелочами, которыми принято подкармливать предков каждый день. Сегодня нужно было продержатся на этой чепухе, а уже завтра — в бой пойдут все сделанные мной закупки.
Самым удивительным в этой ситуации стало то, что как только костер превратился в жертвенное пламя, он как бы отгородил меня от окружающего мира. Самайн был одним из самых странных праздников. В отличии от того же Йоля — он был не общественным, а Родовым. Это означало, что в течении него важны не гуляния, а ритуалы, проводимые внутри Рода, это очень уязвимое время для всех магов, так как в этот период можно украсть магию нерадивой семьи, не пожелавшей чтить обычаи, или подчинить себе родственный Род — сделав его младшим. Это было одной из причин, почему чистокровные маги были сильней предателей крови и грязнокровок. К тому же, на чистокровных практически не действовали мелкие проклятья и привороты, но для этого — Род должен чтить магию и своих предков.
Я оказался в очень невыгодном положении, мой Род был не только слаб, но и нес тяжелый груз множества проклятий, которые теперь лягут на мои плечи. И пока я не разберется со всем тем хламом, что достался мне в наследство по праву рождения — буду ещё слабее, чем прежде.
Кидая одну жертву за другой, я не заметил, как начал разгораться рассвет. Мне показалось, что прошло не больше часа и не смотря на магическое истощение, в теле чувствовалось море энергии, словно я хорошо выспался. Наверно так себя чувствуют совершенно здоровые магглы. Так что, когда прозвучал сигнал об окончании первой ночи праздника, я вздрогнул, удивленно оглянулся и только тогда понял, что все корзины пусты, и дрова выделенные на первую ночь — подошли к концу.
Вернувшись в школу и приняв ванну, я отправился на занятия. День пролетел незаметно и не вызвал никаких трудностей, наоборот, знания усваивались быстро, концентрация — повысилась, а мир приобрел какую-то четкость, несвойственную ему до этого.
К вечеру я с нетерпением ожидал новых впечатлений от второй ночи. Наверное поэтому и не заметил, что многие сокурсники, посвященные в тайну моих отлучек, начали смотреть на меня с уважением. Это объяснялось очень просто: все знали, что я не из чистокровного Рода, а значит — мои предки голодны и несут множество искажений и родовых проклятий. Сам же факт того, что третьекурсник выполняет обязанности главы Рода, приняв на себя тяжелый груз прошлого — внушал огромное уважение. Но это понимали только те, кто сам готовился вскорости присоединиться к узкому кругу чтящих древние заветы, а такие учились только на старших курсах. Остальные студенты были слишком молоды, чтобы понимать происходящее.
Вторая ночь отводилась на основное подношение предкам.
Я снова зажег огонь от маленькой лампы, в которой горел огонек от вчерашнего костра. Так как я был единственным представителем моего Рода, да ещё и ребенком — мне позволялось гасить огонь в первые три дня. На этот раз костер сразу же стал жертвенным, ещё до того, как в него кинули жертвы или призвали предков. Он стал гораздо сильнее и тянул из меня больше магии. В какой-то момент я перепугался, что останется сквибом, но



_________________________________________________________________________________________
/*/*/* Это всё что написано на данный момент. Это была моя первая история, и она связана с романом Леди Наиры "Гарри Поттер и Сумасшедшая магия".
Возможно я бы не вернулась к нему, но это лето, и знакомство с Ваном, Тошиком, Сашей, и многими другими оживили для меня эту историю. Я решила поделится ею с вами, и очень надеюсь дописать её. Спасибо жители Миона что вы есть, тут мне уютно.
 
  Diamon

12Март2019

22:22:09

 
Жаль, что на полуслове... Прочел с удовольствием и получил много пищи не только для мозга, но и для чувств
 
  sash77

10Окт2014

23:49:55

 
прочел. было интересно)
 
  Fargen

11Окт2014

06:38:31

 
Рада.
Спасибо за потраченное время.
 
  sash77

13Окт2014

06:41:54

 
это время не потрачено, а вложено в собственное удовольствие, Леди Светлана
 
  Дельфинчик

05Март2015

16:11:09

 




К началу топика