bdsmion

Я подошел к своему куратору, и она жестом пригласила меня следовать за ней. Мы спускались в те же коридоры, в которые я ходил на другие занятия, но на этот раз мы прошли немного дальше.
- Я рада, мистер Реддл, что вы так спокойно восприняли известие о новом учебном курсе. Напоминаю: вы можете отказаться от него, как и от всего другого. Комната, в которой будут проходить наши с вами занятия, находиться через стену, от привычной для вас учебной комнаты, это было сделано специально, чтобы вы понимали, что это занятие не отличается от других.
Сообщила она и приложила ладонь к стене. По ней потекла струйка крови, немедленно впитавшаяся в камень, а когда стена снова стала чистой - открылся низкий арочный проход в новое помещение. Мария залечила заклятьем руку и вошла в комнату, я последовал за ней.
Комната была абсолютно пустой, и, в отличие от других помещений, была сделана из черного полированного мрамора, от неё веяло торжественностью и жутью. Мария снова положила руку на стену и, закрыв глаза, сосредоточилась. Проход исчез. В углу, там где он был, появился небольшой платяной шкаф, посередине комнаты прямо из воздуха появилась металлическая рама с какими-то приспособлениями, а в противоположном углу шкаф со стеклянной дверцей, сквозь которую можно было увидеть, что в нём много полок с непонятным мне содержимым.
Я вздрогнул, услышав голос Марии, вдруг, ставший властным.
- Шкаф в углу предназначен для одежды, которую вы будете снимать, когда будете находиться здесь. Рама, на ближайшие полгода, станет вашей новой партой. Вы будете приходить сюда каждую пятницу, сразу после занятий. Постарайтесь, чтобы у вас не было в этот вечер и утро субботы отработок. Вы будете раздеваться, и фиксировать себя на раме. Её задача - не дать вам двигаться во время урока, но в то же время предоставить мне легкий доступ к вашему телу.
Я с ужасом поглядел на раму, а Мария, тем временем, продолжила:
- Сначала я буду учить вас преодолевать ту боль, с которой вы не знакомы - это будет для вас не так ужасно. Мы начнём с Dolorosus flagrum - это малое болевое заклятье, переводиться как «болевой кнут», оно не наносит вреда организму и его воздействие легко контролировать. Когда вы научитесь пропускать боль сквозь себя - мы перейдём к методам, оставляющим реальные следы на теле. Вам необходимо будет побороть не только боль, но и справиться со страхом, который появляется вместе с повреждениями. Я, как и ваши другие кураторы, буду учить вас пользоваться вашим телом как предметом, уникальным, незаменимым, но всего лишь предметом. Вследствие этих занятий боль станет вашим другом и помощником. Она похожа на норовистое животное: всегда пытается управлять господином, но если её подчинить, то становится верной слугой. Мой дар - мастерство боли, это редчайший из даров: мастер боли может, как исцелять болью, так и уничтожать. Я буду передавать вам моё умение, если вы проявите хоть немного таланта к нему. Приступим. Раздевайтесь, и я покажу вам, как зафиксировать себя на раме.
Договорив, девушка создала стул и села на него со скучающим видом. Почему-то это придало мне немного сил. Собственной наготы к этому времени я уже не стеснялся, но ситуация нервировала меня до невозможности. Оставив все вещи в шкафу, я подошел к агрегату, стоящему посередине комнаты. Это была простая металлическая рама с браслетами для ног и рук по её углам. Как я понимал, размер рамы соответствовал моему росту, с учётом поднятых рук. Через несколько секунд я узнал, что для того, чтобы накрепко себя зафиксировать - достаточно всего лишь встать в раму и захлопнуть браслеты, сначала на ногах, потом на руках. В них был простой механизм с пружинкой и, прижимая руки или ноги к ним покрепче, человек сам мог их защёлкнуть.
Когда металлические кольца защелкнулись на моих лодыжках и запястьях я осознал, что смогу пошевелить разве что головой. Тело оказалось зафиксировано настолько, что пошевелиться даже если очень захочется - не удастся. До того как прозвучал последний, четвертый щелчок, закрывающегося браслета, я вроде бы понимал, что эта штуковина предназначена для фиксирования в ней человека, но понимать и ощущать - оказалось очень разными явлениями. Я был напуган, во мне проснулась масса неприятных воспоминаний, и хотя парни уже не раз привязывали меня, таким беспомощным я себя никогда не чувствовал.
В пустой комнате тихий голос Марии звучал зловеще.
- Для первого урока вам нужно запомнить всего два правила: первое – расслабляйтесь, когда вам больно, и второе – принимайте боль на выдохе, потом делайте глубокий вдох и с выдохом расслабляйте мышцы, выпуская из тела боль. Не держите её и тогда она уйдёт.
Дождавшись моего кивка, девушка подняла волшебную палочку, произнесла слова заклятья, и... в следующую секунду тело наполнила БОЛЬ. Это была не боль, а именно БОЛЬ. Я считал, что знаю о боли всё, но я оказался не прав.
Также внезапно, как накатила она ушла, оставив меня беспомощным и дрожащим всем телом.
- Вы меня не слушали, мистер Реддл. Выдохните перед ударом заклятья, и вдыхайте воздух, пока я его держу, а потом, с выдохом, расслабляйте тело. Я буду повторять, пока у вас не получиться. И не стесняйтесь кричать, крик снимает напряжение с нервной системы. Приготовитесь…
Следующий час я провел словно в аду, Мария прерывала действие заклятья только чтобы вернуть меня к реальности и напомнив, что я неправильно дышу, била снова и снова. На исходе часа мне удалось вздохнуть во время действия заклятья, но выдох никак не получался. Я полностью обессилел и был уверен, что не переживу этот день.
- Перерыв, мистер Реддл, – сказала девушка и удерживавшие меня кандалы раскрылись сами.
Я мешком свалился на пол. К этому моменту я уже сорвал голос и мог только постанывать. Я почувствовал, как ко мне подсела моя мучительница, и, подняв голову, что-то поднесла к губам.
– Пейте, это поможет, – сказала она, и я припал потрескавшимися губами к склянке.
В ней была терпкая жидкость, после которой по телу прокатилась теплая волна, и слабость отступила. Я открыл глаза и сел.
Передо мной стоял низкий столик с фруктами, орехами и мёдом и чашка горячего чая.
- Я запретила вам завтракать, мистер Реддл, и на это была причина: на полный желудок боль гораздо хуже переноситься, и даже такое безобидное заклятье может навредить здоровью. После сильной боли лучше всего есть такую пищу, и избегать продуктов, которые тяжело переваривать. После того, как вы поедите и отдохнёте, мы будем заниматься дыхательными упражнениями. Вы поняли, что у вас не получается, и что именно вам надо отрабатывать? - я неуверенно кивнул в ответ и Мария продолжила мысль: - Мы будем учиться правильно дышать.
После этих слов я не выдержал и в голос застонал. Как оказалось, зелье не только вернуло силы, но и вылечило поврежденные связки. «Ещё одно упражнение! У меня уже и так было расписана каждая минута, а теперь и в сортир ходить придётся по расписанию.» Но высказывать своё недовольство я не собирался, понимая, что заниматься придется очень усердно, а то за плохо выполненную работу, в этом случае, меня ждет не “троль”, а боль в течении долгого времени.
Мария дала мне почти час на отдых, в это время мы просто говорили об уроках, преподавателях и предметах, которые я изучаю в школе. Мы смеялись над последними сплетнями. Со стороны это выглядело бы разговором двух обычных студентов, один из которых опекал и наставлял другого, если бы он не происходил в комнате пыток - а то, что это высококлассный каземат я уже не сомневался.
Двое сидели на черном, мраморном, слегка теплом полу, в комнате без окон и дверей и смеялись над глупой школьной шуткой. Красивый, стройный парень лет тринадцати был совершенно голым, но как будто этого и не замечал, а темноволосая девушка, выглядящая года на три старше, полностью одетая в форменную одежду школы Хогвартс, вела себя как истинная леди. Они общались так, как будто это была гостиная их факультета: легко, раскованно и немного формально. Было видно, что формальность - это скорее проявление уважения молодого человека к своему наставнику. Это так не вязалось с обстановкой вокруг, вся эта ситуация была нелепа и гротескна. Если бы я вырос в нормальной семье магглов, и меня учили, как нормальных детей, то увидев подобную картину, я бы начал молиться, креститься и побежал бы докладывать начальству, о том, что видел извращенцев.
Внезапно я вспомнил, что для того, чтобы попасть в эту комнату моя наставница пожертвовала немного своей крови и сделал из этого вывод: отсюда и выйти можно только если тот, кто привел сюда добровольно пожертвует кровь. Это чудо магии явно имело совершенно практическое назначение и навевало мысли о том, что этот замок - не всегда был школой. За прошедшее время меня научили искать хорошее в плохом. Я улыбнулся своим мыслям: то, что в приюте обо мне не заботились, в данном случае, было просто прекрасно - они не смогли забить мою голову своими предрассудками.
Я понял, что отвлёкся и вернулся к реальности. Час прошел быстро.
- Вы наелись, мистер Реддл?- деловито поинтересовалась Мария.
Я напрягся и кивнул.
- Не переживайте, на сегодня практика закончена. Мне нужно было увидеть, как вы переносите боль. В следующий раз она будет менее интенсивной, а вам нужно было понять, с чем вы столкнётесь. Теперь наши занятия будут более спокойными, но каждый урок будет начинаться с практики, так что, входя в эту комнату, вы будете раздеваться и фиксировать себя на раме. Это действие станет одним из ваших испытаний. Страх попытается захватить власть над вами и убедить вас, что вам не нужно всё это. Человек, независимо маг он или маггл, в основе своей животное, и этого не изменить. Но, как любое животное, человека можно дрессировать. Вот вам и предстоит дрессировать своё тело. У него есть свои потребности и нужды, и вы всегда будете прислушиваться к ним, взамен вы будете требовать от него беспрекословного подчинения. Магглы разглагольствуют в своих церквях о том, что нужно подчинить свои страсти и страхи, но на практике они их просто игнорируют, за что тело мстит. Оно выходит из под контроля и захватывает власть над личностью. Те магглы, что пользуются вашим приютом как борделем - полностью подчинены похоти, и я думаю, что и другим порокам. Они бояться желаний своего тела, и в результате становятся его рабами. Их пример должен стать для вас уроком. Уважайте своё тело, ухаживайте за ним, дрессируйте, и оно будет служить вам верой и правдой долгие годы. Сейчас мы будем приучать его к тому, что для него противоестественно. Испытывая боль, тело рефлекторно напрягается, в кровь поступает адреналин и животное готово бежать или защищаться. Но нам нужно не это, мы хотим научить его принимать боль, для этого вы будете учиться быстро расслабляться. Ложитесь на спину и расслабьтесь.
Когда я лег и расслабился, как меня учили, она продолжила:
- Обратите внимание на мышцы, связки и кости своих ступней, почувствуйте, как из них с каждым выдохом полностью вытекает напряжение, теперь обратите свое внимание на голени и повторите процедуру…
Она продолжала вести моё внимание по всему телу снизу вверх, пока я не ощутил его всё. Оно было словно мягкий воск, напряжение вытекало из него, как вода, оставляя после себя блаженство и покой. Голос убаюкивал и вел за собой, я уже не понимал, что проделываю всё, что мне говорят, казалось, что тело само всё делает.
- Теперь представьте что ваше тело это вода, и оно впитывается в пол, вас нет, есть пустая оболочка, которая полностью прозрачна и сквозь неё проходит энергия и воздух. Ощутите, что вы и тело это разные объекты, теперь запомните это ощущение. Это будет вашей постоянной практикой. На всех уроках и в любое другое время, вы будете следить за вашим телом и расслаблять мышцы, которые вам сейчас не нужны. Нетренированное тело само напрягает даже те мышцы, которые сейчас не используются. Сделайте глубокий вдох… теперь выдох… открывайте глаза и садитесь.
Я открыл глаза и увидел на коленях моей наставницы увесистый фолиант.
- Это анатомический атлас, с его помощью вы узнаете о том, как устроено ваше тело, прочтете об его функциях. Человек, который не понимает собственного устройства, не сможет использовать свое тело рационально и правильно о нём заботиться.
Она открыла книгу, и я увидел изображение человека в полный рост, на нем не было кожи и были отчетливо видны все мышцы.
- К следующему занятию вам необходимо выучить название всех мышц и их функции, если вы прикоснётесь к мышце на изображении волшебной палочкой то её изображение увеличиться в размере и появится её название и описание, так же вы сможете понаблюдать за её действиями. Так как у вас каникулы, у вас не возникнет никаких проблем с этим заданием. Упражнения по окклюменции, я советую перенести на утро, а после воспоминаний о событиях дня, делайте упражнение на полное расслабление, и из него засыпайте. Это поможет вам лучше и быстрее отдыхать. При ежедневной практике к следующему занятию у вас должен быть некоторый прогресс, – сказала девушка, передавая мне книжищу, я смотрел на неё как падре на антихриста: эта милая вещь только что лишила меня возможности провести хоть несколько дней без муштры.
- Мисс, занятия по окклюменции проводить перед бегом или после? – я никогда не спорил с наставницей, потому как ещё в приюте понял, что спорить с теми кто имеет власть - глупо. Но если там я не спорил из-за страха, тут я понимал, что знаю намного меньше Марии и к тому же она, похоже, действительно не желает мне зла.
Каждый раз, когда она что-то приказывала или предлагала, я анализировал её слова, и соглашался только тогда, когда видел в них прок, но если не понимал в чём польза, я спрашивал. Это было одним из основных правил нашего сотрудничества.
- Я полагаю, что очищать сознание лучше всего прямо в постели, после того, как проснулись, и старайтесь сохранять это состояние весь день. В идеале, ничто не должно выводить вас из себя. Вместе с техникой расслабления, это должно стать базой для вашего обучения, как боевого мага. Хочу вас обрадовать: мистер Найт решил вернуться пораньше с каникул. Его очень интересует наш проект, и он захотел побольше позаниматься с вами в свободное время, – сказала Мария с ехидной улыбкой на прелестных устах. В ней было столько сладкого яда, что только слепой и глухой гриффиндорец не понял бы, что она издевается надо мной.
- Знаю я, что его интересует. Этот извращенец, наверняка придумал, что же ещё можно сделать с моей тушкой такого, чтобы удовлетворить его непомерное либидо. Мисс Эббот, только не говорите, что это не похоть! – простонал я.
На самом-то деле, секс с каждым днём мне нравился всё больше и больше, но эти извращенцы меня действительно заездили.
- Невзирая на ваше показное недовольство, вы не особо-то сопротивляетесь их натиску, - улыбнувшись, сказала Мария и наставительно продолжила: - В сексе, как и во всём, важна тренировка, тело привыкает и начинает получать удовольствие только со временем, и это гораздо важнее для пассивного партнёра. Хотя и активный партнёр может достигнуть настоящих высот наслаждения только путём тренировок и подчинения себе тела. Этому мы вас тоже научим, но позже.
- А я всегда считал, что удовольствие зависит от того насколько партнеры нравятся друг другу?
- Это придаёт сексу очарование и страсть. Поначалу - это лишь простое животное притяжение. Хотя многие люди принимают его за любовь - это просто влечение, впрочем, многие совершали подвиги и преступления из-за него. Влечение долго не живёт, и через пару лет оно сменяется привычкой. К этому времени, если партнёры не стали друзьями - пара разваливается. Именно из-за этого в чистокровных семьях не берётся в расчёт страсть между будущими супругами. Если её нет, но есть уважение и дружба - это намного более твёрдая почва для построения семьи. При отсутствии страсти, её можно разжечь хорошей техникой секса, а отсутствие взаимопонимания зачастую восполнить нельзя. Но вернёмся к мистеру Найту, с завтрашнего дня он будет преподавать вам основы соблазнения.
Этого я уже не выдержал.
- КОГДА?! В сутках только 24 часа, я и так сплю только шесть из них! Если мне добавить ещё и его занятия - мне некогда будет делать уроки, и ваши задания!
Я не заметил как вскочил на ноги. Я орал на девушку, со спокойствием удава, сидевшую на стуле.
- Успокойтесь, мистер Реддл, – твердым голосом остановила она мою истерику. – Я всё продумала. Его занятия не будут занимать больше двух часов в день, и за каникулы он успеет передать вам основы. Для их практики не нужно отдельное время, вы будете практиковать его техники на уроках и при общении с другими студентами.
Я уставился на неё, как маггл на призрака. Мне в голову не могло прийти ни одно упражнение, данное Фредериком, которое можно было бы делать на уроках и не попасть после этого на приём к директору за аморальное поведение.
Похоже, мои мысли, в очередной раз, отразились на моём лице.
- Вы будете удивлены, мистер Реддл, но он будет учить вполне приемлемым в обществе вещам, даже обязательным. И я советую вам лучше следить за лицом, вы словно открытая книга.
Я потерялся в догадках, но долго бездельничать мне не дали. За оставшееся до обеда время я ещё четыре раза повторил упражнение на расслабление, и каждый раз Мария мне проговаривала последовательность действий, уводя меня в полу-трансовое состояние.
Я вышел из комнаты слегка пошатываясь, словно пьяный, и с идиотской улыбкой на лице. Похоже, в этих занятиях будет больше приятного, чем я ожидал. Похлопав себя по карману, в котором лежал труд моих ближайших недель, я отправился на обед.

Вечер принёс головную боль. Названия мышц были на латыни, а я изучал её только месяц, по настоянию Марии, запоминать всю эту тарабарщину было сложно, но к своему удивлению я обнаружил, что мне достаточно несколько раз повторить название, а потом вспомнить его и вид самой мышцы, чтобы запомнить их намертво. Похоже, занятия по развитию памяти начали давать первые результаты. После расслабления, заснул я сразу, вернее, я даже не заметил когда уснул, а наутро я был бодр и полон сил. Глянув на часы, я с удивлением обнаружил, что сейчас только шесть часов, если учитывать, что уснул я около полуночи - результат впечатлял.
Выспаться мне не удавалось уже давно, раньше расслаблению способствовал секс, но эта метода была даже эффективней. Позанимавшись оклюменцией, я встал, оделся в свободные брюки и рубашку, и побежал на обычную пробежку вокруг озера. Моим мучителям было всё равно, какая погода на улице: в дождь или мороз я просто должен был накладывать соответствующие чары на себя, и им было всё равно, что эти чары изучали на шестом курсе. Они заставили меня выучить согревающие и водоотталкивающие заклятья ещё в первую неделю наших занятий, впрочем, как и многое другое, чего нет в школьной программе. После их муштры с простыми уроками не было никаких проблем, скорее я на них отдыхал. Вернулся я к семи, тщательно потянул все связки, благо тело было прекрасно разогрето, и приступил к обязательной танцевальной программе. Музыкальную шкатулку Арктурус подарил мне на Хэллоуин. Это долго было их любимой шуткой с Фредериком, потому что вместе со шкатулкой он подарил мне корзину роз и огромную коробку шоколадных конфет. Он подкалывал меня, что так ухаживает за своей дамой сердца, а я каждый раз долго ругался, когда слышал это.
Я не стал им говорить, что это был первый раз, когда мне что-то подарили, а шоколад до этого я видел только на картинках в книгах. Меня не беспокоило, что этот подарок подходит больше для девчонки - главным было, что он предназначен мне. Арктурус ничего не ждал взамен - он всё равно уже имел всё, что хотел, и преподнес мне шкатулку, конфеты и цветы, потому, что хотел порадовать меня. От этого на душе становилось тепло.
Конфеты я ел потихоньку, радуясь тому, что в моей комнате не бывает чужих людей. Цветы засушил и поставил в вазу за пологом, чтобы не было видно, если зайти в помещение, а шкатулка стала моим сокровищем: она играла множество мелодий, созданных магами прошлых веков, эта музыка была не похожа на ту, к которой я привык, и от этого подарок казался ещё ценнее.
Ари говорил, что те танцы, которым они меня учили, не танцевали на приёмах и балах, это были ритуальные танцы, которые являлись составной частью некоторых древних обрядов. В них исполнителю требовалось не столько точно повторять движения, сколько почувствовать музыку и магию и передать их телом. Медленная завораживающая мелодия иногда взрывалась каскадом переливов или ярким ритмом барабанов. Мелодии в шкатулке были разными и очень не похожими друг на друга, и к каждой был свой базовый набор движений, который мне впоследствии придётся дополнить и превратить в полноценный танец. Сейчас от меня требовали только танец дождя и танец леса, но даже над ними требовалось ещё очень долго работать. Каждый танец должен был помещать и танцора и зрителя в переживание стихии, а в идеале научить обращаться к ней. Когда мелодия затихла и движение умерло, я понял, что под конец танца я в первый раз почувствовал воду, и это было чудесно.
Я шел на завтрак, и восторг переполнял меня.
За столом, не смотря на раннее время, меня ждал Фредерик. Это чудовище улыбнулось во все тридцать два зуба, увидев своего питомца. Увидев его, я мысленно застонал: мне было очень приятно, что обо мне заботятся, но иногда мне казалось, что они переходят все границы, и однажды просто угробят меня в порыве исследовательского азарта.
День обещал быть долгим.


________________________________________________

Подсев к своему наставнику и любовнику, я поел с видом мученика и, не реагируя на его шутки, поплёлся вслед за ним в наш “учебный класс” - так любили называть спальню на нижних этажах парни. Я хотел уже раздеваться, когда он меня остановил.
- Погоди. Сегодня наше занятие будет другим. Ты уже набрался немного уверенности в себе, и теперь можно начинать учить тебя азам искусства соблазнения, – Фредерик говорил спокойно и серьёзно, усевшись не на кровать, а в кресло возле камина и показав мне жестом на второе. – Подумай и скажи, что ты замечаешь первым в незнакомом человеке, например, когда он входит в комнату? Ну, скажем, в девушке?
Я задумался. Прикрыв глаза, я представил, как в комнату входит незнакомая девушка, чтобы мне первое бросилось в глаза?
- Одежда, - уверенно ответил я.
- А вот и неправильно. Первой ты заметишь походку, именно по ней ты составишь первое впечатление, уже потом рассмотришь одежду и внешность, и у тебя сложится цельный образ человека.
Я задумался, в его словах была логика. Я никогда не отдавал себе отчета в этом, но походка и жесты, действительно, имели огромное значение; раньше я пользовался этим знанием бессознательно, а теперь задумался. Поняв, что он хочет мне сказать, я кивнул, дав этим знак продолжать.
- Походкой и жестами можно задать будущую реакцию потенциального противника. Решительная, быстрая походка, без оглядки по сторонам - это огненный тип: человек двигается быстро, и со стороны кажется, что он в в любой момент готов перейти на бег или встать в боевую стойку. Эта походка агрессивна, она заранее, еще до возникновения реального конфликта, настраивает противника на сопротивление. Если человек идёт медленно, но уверенно, смотрит себе под ноги, а при каждом шаге словно врастает в землю - это тип земной походки. Он говорит о том, что человек не агрессивен, но и не податлив, он будет защищать своё до самого конца, но первый не нападёт. Третий тип - летящая походка, идущий не смотрит по сторонам, он скорее низко летит, чем быстро идёт. Это воздушный тип - человек, обладающий подобной походкой, не будет ни нападать, ни защищаться, он постарается избежать конфликта, или, если не получится избежать - сбежит. Это не значит, что этот человек трус, он может коварно отомстить в будущем. И третий тип походки: скользящая, обтекающая препятствия. Идущий скользит взглядом по окружающим, не задерживаясь ни на ком конкретно, движения плавные, можно сказать даже медленные, но эта плавность обманчива, такой человек в любую секунду может “взорваться” движением. Это самый опасный тип походки, она убаюкивает противника, заставляет его считать тебя не готовым к бою и слабым, противник расслабляется и этим самым уже попадает под твоё влияние. Дальнейшие твои действия будут зависеть от поставленной цели: если тебе нужно подчинить человека сильнее чем ты- необходимо внушить ему собственную беззащитность, но, в тоже время, уверенность в себе. В твоём случае это сочетание создаёт эффект развратности и вызова, но не того, за который нужно наказать, а того, который нужно поощрить. Ты, как удав, должен гипнотизировать жертву своими плавными, манящими движениями, нужно чтобы он решит, что ты самое соблазнительное и очаровательное существо из тех, кого он видел - тогда он захочет владеть тобой, но не захочет причинять тебе боль.
- И этого можно добиться всего лишь походкой?! – моё удивление не имело границ. Неужели большая часть моих проблем с приютом может быть решена таким простым способом?!
- Не только. Нужно создать образ, поверить в него, почувствовать его и тогда ты сможешь влиять на окружающих. Вот смотри, – сказал Фред и встав, отошел к двери.
Парень преобразился буквально на моих глазах до неузнаваемости: выражение лица стало решительным, спина выпрямилась, подбородок гордо приподнялся, и он порывистым шагом пересёк комнату, резко затормозив возле моего кресла, при этом его мантия взметнулась, словно от порыва ветра. Я сам не обратил внимания на то, что испугавшись, забрался в кресло с ногами, в попытке сгруппироваться.
- Вот это огонь, так ходят гриффиндорцы, согласись, напоминает боевого слона? – с улыбкой спросил Фредерик, и от улыбки весь образ распался, передо мной снова был балагур Найт, которого я думал, что хорошо знаю. Я выдохнул, расслабился, и спустил вниз ноги.
- А другие можно увидеть? - попросил я. Мне действительно было интересно, плюс приходило понимание того, что это может стать очень не плохим оружием. - Мне так проще будет понять.
- Да, но ты сам будешь угадывать стихию, – с загадочной улыбкой ответил он.
- А если ты плохо покажешь? – попытался съехидничать я.
- Обижаешь! Аристократов этому с пелёнок учат, как и всему, что я буду тебе сегодня показывать.
Он снова отошел к двери и вновь преобразился: плечи расслабились, выражение лица стало, спокойным и уверенным, подбородок опустился. Твердым шагом он пересёк комнату, и пока он двигался - от него веяло уверенностью и надёжностью. Такому человеку хотелось доверять.
- Земля! – не задумываясь, выпалил я.
- Правильно, - согласился Фред.
И снова преображение: голова вскинута, взгляд устремлён в даль и слегка отстранен, походка легкая, летящая, движения рук размашистые. Передо мной был человек, который что-то обдумывает, не замечая, что твориться вокруг, его мысли витают где-то в недоступных мне далях.
- Воздух, - уверенно сказал я.
- Снова верно, - кивнул Фред. - А вот и твой урок.
Новое преображение: всё тело парня приобрело томную гибкость, движения медленные и нарочито плавные, взгляд заскользил по комнате, а когда мазнул по мне - вызвал ощущение прикосновения. Моторика движений была очень интересной, наклон головы идущего Фреда менялся, и, вместе с очередным изменением ее положения, менялся и взгляд: вот он манящий, брошенный из под чёлки, вот полный собственного достоинства, взгляд человека знающего себе цену, слегка свысока. А следом - голова чуть наклоняется в бок, и взгляд становится оценивающим. Руки двигающегося парня словно плели зачаровывающий узор, он, то чуть касался подбородка, то вскользь проводил по бедру или боку, при этом в движениях не было размашистости и резкости, они все были плавными, неспешными и слитными, одно движение словно порождало другое.
Я смотрел, как завороженный, на это действо: передо мной был чистый грех. С одной стороны его хотелось иметь и желательно часто, а с другой он казался хрупким, и его хотелось оберегать. Я понял, что хотел сказать мне своим спектаклем Фредерик. То, что он показал, действительно, было мощным оружием. Мне стало интересно, что ещё он хочет мне продемонстрировать.
- Удивительно! - с восторгом выдохнул я. - Ты показал мне ценность этой науки, но теперь меня мучает любопытство. Что ещё запланировано у тебя на сегодня? – я даже стал немного ерзать от нетерпения в кресле, как маленький ребёнок, которому родители собираются показать подарок.
- Ещё одно безобидное, на первый взгляд, умение: ты сегодня будешь учиться правильно говорить, – сказал змей-искуситель и улыбнулся.
- Прости, но мне казалось, что у меня и так неплохо получается... – не понял гениальности замысла я.
- Пример всё покажет.
И он повторил мне одну и туже фразу, с одной и той же интонацией, но разным голосом. Один был простой, тот каким он говорит обычно. А второй шел откуда-то из глубин, он был бархатный и слегка вибрирующий, казалось, что он щекочет кожу и внутренности. Я и сам не заметил, как возбудился от одной только звука его голоса, а ведь Фред всего-лишь предложил мне чаю с мятой.
Это было сильно.
- Хочешь так говорить? – с улыбкой сулящей все блага мира, спросил наставник.
Кивнув головой, я с жадностью посмотрел на него. Дар речи ещё не вернулся.
- Тогда вставай, – скомандовал он.
Я подскочил, чуть не перевернув кресло.
- Экое усердие! – деланно восхитился Фред. – Пой!
- Э-э-э… - я совсем не понял, чего от меня хотят.
- Пой, говорю. Просто какой-нибудь звук, любую песенку, не важно, какую, – раздражаясь, повторил он.
И я начал что-то петь.
-Теперь обрати внимание, где рождается звук. Чувствуешь?
Я прислушался к ощущениям, и понял, что звук вибрирует в горле. Я мотнул головой в знак того, что понял.
- А теперь представь, что звук идёт не из горла, а из низа живота. Пробуй, пока не получиться, и старайся петь низким голосом.
Я промучился ещё полчаса, прежде чем понял, чего от меня хотят. Когда вибрация начала рождаться внизу живота, а потом, поднимаясь по телу выходить через рот звуком, мне показалось, что внутри меня всё вибрирует в гармонии с нею.
- Наконец-то, а то я уж засомневался в том, что ты меня правильно понял. Сначала ты научишься петь таким голосом, а потом станешь так говорить. Думаю, к весне я начну учить тебя как соединить голос с магическим ядром. А потом и правильно формировать фразы, чтобы получать нужный тебе результат. Ну что ж, начнём! – сказал воодушевлённый Фредерик, а я в голос застонал - вся моя жизнь превращалась в один сплошной урок. Они заставили меня делать всё по-новому, даже в сортир ходить - было упражнением.
Дожить бы до лета, а там была, не была!
В течение часа я пытался петь своим ломающимся голосом. (Мария объясняла, что голос стал так рано ломаться от того, что я пью зелья, которые она мне периодически дает, и веду бурную сексуальную жизнь. Я развивался быстрее сверстников.) К моему удивлению это занятие меня изрядно утомило, что я и озвучил.
- Речь и зрение - два очень энергоемких процесса. Даже бег утомляет не настолько. Люди устают, бегая - только с непривычки. На весенние каникулы, мы проведём для тебя первое испытание. Не переживай, это не страшно и очень полезно, просто ты побудешь недельку в полном одиночестве. За это время ты отдохнёшь и сможешь заметить сколько сил ты тратишь на речь, – заговорщицки улыбаясь, сказал Фредерик.
Идея была слишком заманчивой, чтобы оказаться правдой. Наверняка там будет какой-нибудь подвох. Тяжело вздохнув, я продолжил слушать наставника.
- Сейчас ты отдохнёшь и поешь, такие занятия в первое время требуют частого отдыха. До завтра я переделаю эту комнату, чтобы она подходила для наших нужд. И научу тебя, как переделать свою спальню, чтобы ты мог заниматься и там – увидев моё страдальческое лицо, он продолжил: – Не бойся. Это только вначале отнимает много времени и сил, как только ты привыкнешь делать всё правильно, ты перестанешь даже замечать, что практикуешься постоянно, это станет для тебя привычкой.
Какое-то время я поглощал пищу в тишине, сосредоточившись на том, что ем. Это тоже был один из уроков: есть нужно было не отвлекаясь, тщательно пережёвывая каждый кусочек, при этом думать полагалось только о том что ты ешь. Я не понимал для чего все это, но наставники говорили, что впоследствии я скажу им за это большое спасибо. Может быть. Спорить из-за такого пустяка я не собирался. Всё то время, что я ел, Фред потягивал красное вино из бокала и рассматривал меня. (Слизеринцы не пили пиво, считая его плебейским напитком, а вино, особенно красное, очень уважали.) Парень явно что-то прикидывал, а я всегда настораживался, когда видел такое выражение у моих наставников: это грозило новыми занятиями. Придя к какому-то выводу, он заговорил:
- Я думаю, ты уже достаточно взрослый и умный, чтобы понять не только, как выполнять то или иное упражнение, но и что лежит за ним. Вся философия Слизерина - это философия воды. В наше время учителя не преподают магию стихий. Министерство решило, что раз детей с даром к управлению стихиями рождается крайне мало, то и знания эти не нужны. Но стихии это не только магия, это и тип мышления и то, как человек поведёт себя в той или иной ситуации. Я хочу, чтобы ты постарался запомнить как можно лучше всё, что мы говорим тебе о стихиях, а ещё лучше заведи тетрадь, раздели её на четыре части и записывай, как проявляется та или иная черта характера или модель поведения у разных стихий. Это поможет тебе потом сразу предугадывать, как будет вести себя человек в той или иной ситуации. Я буду больше говорить тебе о воде. Эта стихия помогает слабым, с её помощью ты ты узнаешь как накапливать силы, и сохранять те, что у тебя есть, ты научишься терпению и эффективному использованию всего своего потенциала. Эту стихию ассоциируют со смертью, разрушением и трансформацией. Если есть возможность обойти препятствие - вода его обойдёт, но в процессе она его размоет. Не зря змея, является символ нашего дома - её поведение отражает поведение воды, она слабая, она медленная и любой мог бы убить её, если бы она не умела прятаться, ждать и убивать без жалости, одним ударом. Но при этом змеи чаще парализуют свои жертвы, чем убивают. Мы считаем, что смерть - это слишком простой выход, умирая, человек уже ничему не сможет научиться, а продолжая жить, он может измениться. Мы чаще создаём нужные условия для изменения, чем убиваем людей. И это не наша вина, что люди не хотят меняться, и поэтому нам приходиться причинять им боль. Ты захотел измениться и стать сильнее, ты принимаешь наши знания, и для тебя сам процесс обучения и изменения не такой болезненный, как если бы ты сопротивлялся и не слушал наших советов. Подумай, – сказал он и замолчал.
А я задумался. Что было бы, если бы я сопротивлялся? А ничего не было бы! Были бы пытки и насилие, больше ничего. Я рассмотрел прошедшие месяцы и представил свою реакцию на ТАКОЕ обучение, если бы я его не хотел, и мне стало жутко. Я нервно передернул плечами.
- Вижу, ты понял. Так вот. Жизнь - это лучший Учитель. Она редко бывает к нам добра, но если не принимать то, что она нам даёт, как наказание, а относиться ко всем испытаниям и бедам, как к урокам - со временем, станешь по-настоящему Сильным. Для Слизеринца Жизнь - это вечный урок, и если ты не способен принять то, что она тебе даёт, то ты плохо учился, и теперь тебе поставили “Троль” и жаловаться можно только на свою лень и отсутствие гибкости.
- Но как относиться к такой ситуации, как у меня? Что я могу сделать?- я не понимал, к чему клонит Фред.
- Твоя жизнь это прекрасный повод стать сильнее. Она вынуждает тебя к этому. Но на самом деле, дети из твоего приюта, могли бы спокойно сбежать и устроиться слугами и подмастерьями где-то в пригороде или деревне, но они бояться неизвестности и то, что узнают об их позоре. Они слабые. Они не пытаются стать сильнее и вырваться из плена, они хотят сделать такими же слабыми, как они сами и всех остальных. Вспомни, как они отреагировали на то, что ты смог защититься от насильника?
- Они мстили мне за это... – растеряно ответил я.
- За что? За то, что ты сильнее? Они не попытались обрести твое покровительство, или понять, как ты это делаешь. Они постарались тебя уничтожить, чтобы твоё существование не напоминало им об их слабости и нежелании что-то изменить. Люди не любят, когда существует кто-то сильнее или умнее их, потому, что это показывает ничтожность их ленивой, бездарной жизни. Им проще придумать оправдание своей лени и глупости, назвать его Богом или Дьяволом и, прикрывшись им, продолжать своё жалкое существование. Запомни раз и навсегда: только ты отвечаешь за свою жизнь. И тебе решать, какой она будет. Тебе сдали на руки одни шестёрки, ты можешь сложить руки и винить в своих бедах Богов или людей, или ты начнёшь игру. Если проявишь терпение и упорство, то, возможно, именно у тебя в конце партии будут все тузы.
- А если вокруг меня умирают близкие мне люди? – сказав это, я представил, как потерял Марию, Фреда и Арии, и мне стало жутко. Глаза защипало.
- Малыш, даже если нас не станет - жизнь не остановится, ты не властен над нашими судьбами, только мы сами принимаем решения, выбирая путь, и если в результате этого мы умрём, ну что ж, это тоже выбор. А тебе приедаться жить дальше, потому, что невозможно удержать людей, они меняются, и их выборы меняются. Но лучше не забивай голову такими пустяками сейчас; когда придёт время, мы поговорим с тобой об этом. Важно, чтобы ты понял, жизнь зависит от того, как ты к ней относишься. Воспринимай все беды, как испытания и уроки, которые тебе задаёт учитель; жизнь очень суровый наставник и она иногда испытывает людей так, как тебя. Это значит, что она считает тебя достаточно сильным, чтобы ты мог преодолеть её испытание с честью. Если у человека слишком спокойная и счастливая жизнь, то очень мало шансов на то, что он станет сильным, и сможет что-то оставить после себя, кроме долгов и детей.
Мне было страшно, никогда в моей жизни не было людей, за которых я бы беспокоился, но теперь они появились и мысль о том, что я могу их потерять, напугала меня.
- Не бойся, мы тебя не оставим, во всяком случае, по нашей инициативе. Может быть, ты так от нас устанешь, что сам прогонишь, – засмеявшись, сказал Фред. Но было видно, что он хочет разрядить обстановку. – Я просто хотел сказать тебе, что встречаясь с проблемой или врагом, думай, как на это отреагировала бы змея, или, как с этим препятствием поступила бы вода? И многое будет разрешаться само. А теперь вставай, пора снова петь.
Я застонал и встал.

Потихоньку подошел Новый год. Мои наставники не отмечали этот маггловский праздник, но в этом году они явно что-то затевали. Что именно - я узнал только 31 декабря; Хогвартс готовился к празднику, а я с утра направился было на занятия к Фреду, но выйдя в гостиную - увидел всех моих наставников и оставшихся на каникулы в школе студентов моего дома. Они стояли вокруг большого праздничного стола, на котором красовался огромный торт.
Как только я переступил порог, грянул хор голосов, поздравляющих меня. До этого дня я никак не отмечал эту дату и даже начинал забывать, что родился именно в этот день, а наставники, как оказалось - помнили. Меня поздравляло, как мне тогда показалось, множество народу, они говорили мне теплые слова и дарили подарки. Это оказалось неожиданно радостно, но совершенно непривычно. Я растерялся, не зная, как реагировать.
- Достоинство и благодарность, были бы уместны, – услышал я тихий шепот Марии из-за спины.
Глупо улыбнувшись, я начал благодарить всех пришедших на праздник, устроенный моими наставниками, их оказалось меньше десяти человек, но раньше меня вообще никто и никогда не поздравлял. В этот день я окончательно почувствовал себя частью Дома Слизерин. Все время, что я проучился в школе на тот момент, со мной не особо общались, и это меня устраивало. В последние месяцы, мне было вообще не до разговоров и игр, а всё это время ко мне, оказывается, приглядывались, оценивая поведение, теперь они решили, что я достоин их дружбы, это было неожиданно и очень приятно. Дружба слизеринцев - редкий дар, он не продается и не покупается; она продолжается и после школы, объединяя всех выпускников нашего Дома в подобие клана.
В тот день я получил много подарков, которые потом хранил долгие годы. Дневник, который я превратил в первый крестраж, я получил в этот день от Фреда. Я записывал в него приметы разных типов людей, и всё, что мне рассказывали о стихиях. Он стал одним из моих сокровищ. Арктурус, как истинный Блэк, подарил мне книгу по основам темной магии, в ней рассказывалось в частности о различиях между магами и волшебниками. А Мария подарила мне редчайшие ингредиенты для трех зелий, одно должно было ускорить овладение мною оклюменцией, второе - усилить мои кости и связки, что крепко повышало мои шансы на выживание, а третье - определить мою родословную. Я знал, что у Марии были какие-то подозрения насчет моего происхождения, но она мне ничего не говорила. Это был дорогой и невероятно ценный подарок. Какая же сирота не хочет узнать о свих родителях?
Это был мой первый праздник в жизни, потом, в последующие годы в этом Доме у меня их было много; были радости, подарки, но этот, первый, стал для меня самым дорогим и важным.
Каникулы пролетели в занятиях и приготовлении зелий. Когда в школу вернулись ученики, я уже закончил изучение мышц человека и перешел к костям и нервной системе. Это было полезное знание.
Занятия по боли повторились еще дважды, с каждым разом идти на них становилось всё труднее и труднее. И вот наступила очередная пятница, и подошло время отправляться на урок. Даже мысль о том, что через несколько минут мне, по собственной воле, нужно будет снова лезть в этот жуткий агрегат, и терпеть боль, вызывала панику. Идти не хотелось, ноги подкашивались, меня подташнивало. Я стоял возле дверей своей комнаты, уткнувшись лбом в холодный камень стены, и моля богов преисподней, которые присматривали за мной все эти годы, чтобы они отвели эту беду от меня. Ну, может Мария, скажем, заболеть, или, вдруг, случится нечто способное заставить её отказаться от сегодняшних занятий?
В какой-то момент я подумал: “А ну его, ну жил я без этих садистов раньше, как нибудь выкручусь и теперь”. Я молился искренне и истово, и мне показалось, что я слышу отвечающий на мою отчаянную молитву голос: «Трус! Мы помогаем тебе, а ты пытаешься улизнуть? Если ты хочешь другой помощи, молись ангелам на небесах, они любят трусов и убогих». В голосе было столько презрения, что я даже отскочил от стены. Остановившись посередине комнаты, я помотал головой, отгоняя наваждение, а потом громко рассмеялся. Ну, какую помощь может предложить Ад? Только такую, как мне уже оказывали. Я действительно дурак - связался с демонами, а теперь пытаюсь вымолить себе более легкий путь!
Я представлял себе Ад таким, как его описывали нам монашки: сковороды всякие, адское пламя, дым ну и все в таком духе. Они несли сумбурный бред, описывая его, и всё время говорили мне, что я дьявольское отродье. Я поверил им - мои молитвы богу ничего не давали, а демоны... И я вдруг осознал, что получил то, о чём молился в приюте, обливаясь слезами после очередного клиента - мне предоставили помощь, обо мне заботились, и меня учили тому, как стать сильнее и отомстить. Но правильно сказала Мария: Ад никогда не предлагает дважды.
Тогда я четко решил, что даже если мне придется стать демоном для достижения своей цели - я стану им, я не отступлю. Демоны, в моем тогдашнем представлении, были безжалостными, сильными, независимыми, признающими единственную власть - силу и я хотел стать подобным им и, взяв себя в руки, решительно пошел на занятия.
Да, это была мечта тринадцатилетнего мальчишки, не видевшего в своей жизни ничего хорошего. Чего ещё он мог пожелать, учитывая, что вся его жизнь была Адом? Вот я и захотел стать в нём самым сильным. Возможно, глупо - но такая мечта не хуже любой другой. Она помогла мне пережить первые два года моего обучения. Потом, когда я вырос и узнал, что Ада не существует, а демоны это всего лишь ещё одна раса, просто живущая в другом измерении, я начал молиться другим богам, но они всегда были похожи на тот идеал, который я создал в детстве из проповедей малограмотных монашек. И как бы я не старался избавиться от того мусор, который был вбит в мою голову приютским воспитанием, мне это так до конца и не удалось. У меня получилось только изменить его во что-то более правдоподобное. Наверное, поэтому грязнокровки и полукровки, которые смогли отказаться от своих предрассудков - редкость и такие люди меня всегда восхищали, я старался привлечь их в ряды нашего ордена, а если мне приходилось убивать одного из них, переживал это как личную потерю. Но тогда, в тот день, я сделал для себя выбор, и, наверное, это стало ещё одним переломным моментом в моей жизни.
Я связал всю слабость, трусость, жадность с человеческой природой, и отрёкся от неё. Я не знал кто мои родители, что один из них наверняка не был человеком. И я решил вытравить из себя всё, что считал проявлением человеческой природы. Люди слабы – я стану сильным. Люди всего бояться – я преодолею страхи, один за другим. Люди лицемерны – я никогда не буду врать без нужды. Уже тогда я знал, что везде и всегда резать “правду матку” - глупо, но также я знал, что правда зачастую бывает выгоднее лжи. Наверное, именно в тот день я начал понимать чему меня учили: отдельные фразы, уроки, книги вдруг сложились в стройный курс подготовки. Я ещё не всё понимал, но уже заметил тенденции. Каждое занятие всё больше и больше отдаляло меня от человеческой природы, как будто из меня уже делали демона, мне нужно просто не мешать. Пришло понимание, зачем мне нужно каждый раз самому приходить на занятие и приковывать себя к раме, зачем меня заставляют громко озвучивать свои выборы и решения: каждый раз мои учителя проверяли меня – достоин ли я, не откажусь ли, не струшу. Это как каждый раз подтверждать клятвы верности.
Теперь я понимаю, что тогда придумал для себя ещё одну сказку, но эта сказка оказалась очень близка к действительности.
Подойдя к пыточной, я гордо вскинул голову и посмотрел на уже ждавшую меня наставницу. В моих глазах её образ изменился, приобретя мистический ореол, я искал у неё слабости и не видел ни одной, она мне казалась тем идеалом, которого я обязан достигнуть. И хотя меня учили тем вещам, которые с легкостью может освоить любой маггл - для меня они были более важными и волшебными, чем всё колдовство вместе взятое. Я не видел никакого проку от того, чтобы уметь превращать мышь в чашку, или знать обо всех восстаниях гоблинов. Мне не особо было интересно движение звёзд (хотя, впоследствии я нашел эту науку очень полезной), но в том, как пережить грядущее лето и стать как можно менее похожим на тех тварей, что именовали себя «людьми» я видел не только практическую пользу, но и цель на которую можно потратить всю жизнь.
Мария, похоже, заметила изменение моего настроения, она улыбнулась, бросила на меня оценивающий взгляд и подошла к стене, открывая проход. Я вошел в помещение с гордо поднятой головой, разделся и встал в раму. С силой ударив по очереди каждой конечностью по браслетам, я зафиксировал себя и с вызовом посмотрел на наставницу. Она не стала тратить время попусту (проход в наш “класс” был уже замурован) и без лишних предисловий произнесла первое в тот день Dolorosus flagrum.
В этот раз всё было по-другому. Я не чувствовал себя голым и беспомощным больше, здесь не было места стыду, здесь проверялось кто ты на самом деле. Каждое заклятье было для меня личным вызовом, я встречал его не как врага, а как экзаменатора, пришедшего проверить: чего я достиг, и боль сдалась. В первый раз мне удалось её сбросить, она прокатилась по мне волной и ушла, принеся облегчение. Я почувствовал, как дыхание стало волной, а боль растворилась в ней, смытая моим желанием и волей. Я не смог бы удержать это состояние, но я понял, что мне надо делать. До этого мне казалось, что от меня хотят невыполнимого, но оказалось, что во всём был виноват я, вернее моё малодушие. Теперь я знал, как повторить это.

{Гарри задумчиво поднял взгляд от дневника, который читал. Тема боли и ее восприятия была близка и понятна ему. Он достаточно ее натерпелся в своей жизни, начиная с самого детства, но, пожалуй, такого контроля, как обрел над ней Том, у него не было, разве что только, когда он был возбужден выходило нечто подобное. Об этом стоило задуматься.}

Как только у меня получилось, Мария прервала заклятье.
- Ещё! – в первый раз в жизни я требовал от неё повторить пытку.
- Вижу вы наконец-то поняли, чего от вас хотят, мистер Реддл, и это, похоже, касается не только сегодняшнего занятия.
- Да. Ещё! – я смотрел на неё с вызовом, мне хотелось доказать ей, а самое главное себе, что я не слабее её и у меня всё получиться, что я достоин того доверия, которое мне оказали и потраченных на меня времени и сил.
Заклятье ударило снова. К концу практической части занятия, я ещё трижды смог подчинить себе боль. Мне было этого мало.
- Замечательный результат, мистер Реддл. И нечего недовольно кривиться, – сказала девушка, глядя сверху вниз на моё обессиленное тело, лежащее у её ног. – Вы великолепно справились. Сама я смогла в первый раз подчинить боль только через год занятий. Но если сейчас остановиться на достигнутом и почить на лаврах - вы потеряете больше, чем приобрели.
Передо мной, как всегда, появилась легкая еда. Сегодня я смог сам принять восстанавливающее зелье - это был явный прогресс. Ел я молча, обдумывая то, что случилось, и то, что я услышал только что. Наставница была права, и хоть мне очень хотелось, прыгать от радости и всем сообщать о своих достижениях, я понимал, что это только самое начало. Я ещё только учу алфавит, не добравшись даже до слогов, и радоваться ещё рано, хотя, похоже, у меня есть причина для гордости: учусь я быстро. Безусловно, это было в моих интересах - лето приближалось с неотвратимостью Хогвартс экспресса.
Когда я поел, заговорила наставница:
- Сегодня вы повзрослели, мистер Реддл. Дети ищут чужой защиты, надеются на взрослых и обвиняют других в своих бедах. Сегодня вы в первый раз стояли перед своим противником лицом к лицу. Вам понравилось?
- Да, – у меня на лице появилась мечтательная улыбка. – Это было замечательно!
- И вы не чувствовали себя жертвой?
- Нет, – я задумался, а ведь и в правду - раньше я всегда чувствовал себя жертвой. Я считал себя сильным, но даже не знал, что это такое. Я опять улыбнулся. – В первый раз в жизни я чувствую себя таким... Даже когда меня спасала магия, я всё равно продолжал бояться, а теперь нет.
- Не обольщайтесь, мистер Реддл, вас ещё очень легко сломать. Вы только прикоснулись к этой стороне Силы. Она всегда считалась женской, принадлежащей Тьме и Ночи. Мужская часть Силы - бой до конца, как делают Гриффиндорцы, и их стихия сама является воплощением мужественности. Но я надеюсь, что из-за этого вы не начнёте переживать и ценить наши занятия меньше? - с улыбкой поинтересовалась наставница.
- Нет, что вы. Я не настолько глуп, чтобы не видеть своей выгоды, хотя и мне понадобилось время, чтобы её разглядеть, – я был недоволен собой.
- Мистер Реддл. Вы слишком молоды, ваши сверстники гоняют на мётлах и играют в разбойников и рыцарей. Их головы забиты квиддичем, а самый большой их враг - нелюбимый, строгий учитель. Вы же заметили, что вам они не понятны? – она ждала моего ответа.
- Да. Мне всегда казалось, что они глупые, шумные. Я не понимаю их.
Поднятый вопрос интересовал меня очень давно, и как я не ломал голову над ним - ответа у меня не было.
- Они просто дети. У них, в отличие от вас, есть детство. Им нет нужды выживать и взрослеть в такие годы. Если бы вы жили в общей спальне, как те же гриффиндорцы, то вы бы знали, что в вашем возрасте мальчики только-только начинают интересоваться сексуальными темами, и пройдёт ещё не один год, пока они потеряют девственность. А тех высот в сексе, что достигли вы сейчас, достигнут только единицы и уже после тридцати. Ни один ребёнок не учиться так много и одержимо, как это делаете вы. У вас есть стимул, вы понимаете, что знания, которые вы получаете - вам жизненно необходимы. Обычные дети усваивают только то, что интересно рассказано, или то, что их заставил выучить злой учитель. В школу многие из них едут, как вы в приют.
Мои глаза полезли на лоб, а Мария усмехнулась и продолжила:
– Не удивляйтесь. Дома у них остаётся любящая семья, друзья, уютный безопасный дом и жизнь, полная весёлых развлечений. А тут они чувствуют себя, как в тюрьме: муштра, одинаковая форма, одинаковая еда, дисциплина, и самое страшное – отсутствие тех, кто считает их уникальными, неповторимыми, самыми лучшими. Не поверите, но их жизнь тоже полна трагедий, только вот в сравнении с вашими, они смехотворны. Пройдут годы, жизнь ударит их множество раз, и некоторые из них повзрослеют, хотя таких будет очень мало, – в голосе Марии звучала грусть.
Я слушал, как зачарованный. У меня не получалось общаться со сверстниками, потому, что не понимал их, а наставница сейчас разъяснила мне суть происходящего. До этого объяснения я видел, что отличаюсь от остальных, но не понимал, что настолько.
- Они не хуже вас, мистер Реддл, просто им понадобятся годы, чтобы понять то, что поняли вы, и за это вы должны благодарить ваш приют. Он украл у вас счастье и детство, но подарил вам то, чего нет у ваших сверстников - опыт. А быть счастливым мы вас научим,- сказала Мария и улыбнулась, от улыбки ее лицо стало не просто красивым - прекрасным.
- Наставница. А можно спросить вас не по делу?
- Да. Что вас интересует?
- Зелье для определения родословной будет готово через две недели, вы поможете мне узнать всё о моей семье? – меня очень беспокоил этот вопрос.
- Я подскажу, где и как искать, а найдёте вы всё сами. Ведь самостоятельность, это главное, чему мы можем вас научить, - я согласно кивнул, а Мария, пристально поглядев на меня, сказала: - Полагаю, вы отдохнули, и мы можем продолжить упражнения. У вас начало получаться, на сегодня ваша задача постараться самостоятельно погрузиться в нужное состояние. Ощутите своё дыхание как можно ярче. И если у вас получиться, я начну учить вас более сложным техникам.
Так пролетело две недели, в моей комнате, как и в учебной спальне, появилась зеркальная стена, в ней я наблюдал за своими движениями во время танца и занятий по соблазнению. Я начал двигаться мягче и гораздо плавнее, но до показанного Фредом, мне было еще, как до луны.
Зелье для определения родства было готово, и моя наставница помогла мне разобраться в результатах. Оказалось, что я тоже полукровка: моя мать - чистокровная волшебница, а отец - маггл. Мама умерла в тот день, когда я родился (когда я это узнал, на сердце потеплело - она не бросила, меня в приюте, она умерла). Это известие принесло облегчение и надежду: возможно, если я докажу свою ценность, мои магические родственники примут меня. На родственников с маггловской стороны, я не рассчитывал. Чтобы сделать соответствующие выводы о них мне было достаточно того, что моя мама умерла в одиночестве, родив меня в грязном притоне, а живой и здоровый отец позволил этому произойти и потом никогда не пытался найти сына. Наставница говорила, что в жизни всякое случается, и я должен точно узнать, что же там произошло, прежде чем делать выводы, но я не верил в то, что маггл мог полюбить волшебницу. Для меня он уже был преступником, хотя, ради наставницы, я был готов дать этому ничтожеству шанс.
Уроки у Арии, и Фреда тоже стали меняться: в постели они начали учить меня тому, как управлять возбуждением и оргазмом партнёра при помощи внутренних мышц тела. Вот тут-то и пригодились бесконечные упражнения на сжимание ануса и его удержания в напряженном состоянии. Оказалось, что они могут привести к воистину волшебным результатам. Для того чтобы я понял, что нужно делать, парни разрешили мне взять их. Я в первый раз был сверху; всё было по-другому. Но я опять не контролировал ситуацию, потому, что они проделывали своим телом такое, что я просто проваливался в прострацию, это был настоящий транс. Сначала они доводили меня до пика раз восемь, и сбрасывали оттуда, начиная всё по-новой, а потом заставляли кончить, когда я уже был не в себе. Если до этого я считал себя вполне пристойным любовником, то после их демонстраций я понял, что мне ещё учиться и учиться.
У меня пока не получалось быть таким соблазнительным и податливым, какими казались мои партнеры. Когда они отдавались - казалось, что они полностью принадлежит мне, и живут только для того чтобы выполнять мои желания. В их глазах, в эти моменты, были такие покорность и жажда, что это сносило крышу напрочь. Если бы я не был точно уверен, что они играют, то в жизни бы не заподозрил обмана, столько неги и страсти было в их движениях, взглядах и голосах. Парни говорили, что самое главное - полностью расслабиться и научится получать удовольствие, от происходящего. Нужно искренне желать доставить любовнику удовольствие и тогда появляется возможность доминировать снизу. И при этом они заметили, что со временем из меня может получиться неплохой доминант.
В какой-то момент я заметил, что боюсь удовольствия, которое мне доставляет секс, особенно страшно находиться сверху, мне казалось, что я могу превратиться в такого же скота, как те, что приходили ко мне прошлым летом. Я сказал об этом моим наставникам, и они развеяли мои страхи.
- Не бойся. Тебе это не грозит, - обнадежил меня Фред. - Секс в любой форме - это проявление животной природы, если ты принимаешь себя и желания своего тела, то тебе хочется получить удовольствие от него, и тогда ты занимаешься сексом со своим партнёром для того, чтобы вам обоим было приятно. Вы делитесь своей страстью и теплом. Это то, чему мы тебя учим, именно поэтому тебе хочется всё больше и больше таких занятий, они дарят тепло, доверие и некоторую общность. Люди, которые не разбираются ни в себе, ни в желаниях своего тела, часто путают это состояние с любовью, но это только страсть. Именно телу хочется больше партнёров, больше секса, больше ощущений, чтобы заполнить пустоту в душе и поскорее оставить потомство. Тебе нравится, когда мы восхищаемся красотой твоего тела, его грацией и гибкостью, тебе хочется ощутить наше восхищение и через это получить власть над нами. Так же самки животных привлекают сильных самцов, и стараются сделать их постоянными сексуальными партнёрами, чтобы иметь больше здоровых и сильных детей, защиту и корм, а самцы стараются завладеть максимальным количеством самок, и этим продлить свой род и поднять свой статус. В этом нет ничего плохого, просто это желания тела, и их тоже надо контролировать, – это было сказано просто, доходчиво, и без осуждения.
- Но если слабый человек подавляет желания своего тела, то оно подчиняет его себе полностью, и секс превращается в оружие подавления и причинения боли. Слабый человек пытается украсть того партнёра, который по доброй воле никогда с ним не будет, и в отместку за собственную слабость и никчёмность он пытается уничтожить более сильного или редкого и ранимого партнёра. Такое животное не хочет секса как такового или потомства, он хочет власти и уничтожения более сильного и здорового животного. Это уже не люди, это болезнь. Пока ты хочешь доставлять удовольствие, делиться, а не брать, ты не станешь таким же, как они. Доминируя и владея партнёром, ты должен в первую очередь думать о его желаниях, а вот отдаваясь, можно расслабиться и получить удовольствие. – Сказав это, он искренне засмеялся.
- Вот ты всё время говоришь: животное, самец, самка, секс, а разве не существует любви?
На мой вопрос ответил Ари, вмешавшийся в нашу беседу.
- Существует. Это самое непредсказуемое, и сильное чувство, из известных. Любовь - это полное доверие, желание жить одной жизнью, и идти на постоянные компромиссы и жертвы ради любимого. В отличие от секса, где один партнёр может быть источником страсти, а второй его потребителем, любовь требует труда от обоих. Нужно чтобы оба человека постоянно думали о том, что приятно его партнёру, и были готовы идти на уступки. В определённый момент именно эти усилия и становятся движущей силой, ты уже не воспринимаешь их не как жертвы, а как шаг навстречу дорогому тебе человеку. В отличие от страсти - любовь редкий гость в этом мире, и в отличие от своей быстротечной сестры, она вечна, - Ари говорил и смотрел на Фреда, нежно перебирая его волосы. В его глазах была такая нежность, что было понятно, что он говорит о том, что чувствует сам.
Тогда я не понял, что мне пытались объяснить, но прошли годы и я увидел это на практике. Я увидел, что миром правят два самых сильных чувства: страх и любовь. Страх был привычен людям, предсказуем и его можно было легко контролировать и вызывать, а вот любовь не подчинилась никаким законам и правилам, из-за неё великие военачальники проигрывали войны, сдавались и ломались самые сильные из нас, погибали по глупости хитрейшие и коварнейшие. Тогда я пришел к выводу, что от этого чувства вреда гораздо больше, чем пользы.
Тот же старый манипулятор Дамблдор, вечно несущий чушь про любовь, так ни разу в жизни не испытал этого чувства. За всю свою жизнь он так и не был честен с собой и тем человеком, который любил бы его.
Но эти выводы я сделал гораздо позже, а тогда я просто понял: она есть, и этого было достаточно. Я не понял и половины из того, что мне говорили, но до меня дошло, что если заботиться о чувствах партнёра и исполнять его желания, то не стану таким, как мои клиенты. Мне стало легче, и с удвоенной силой я погрузился в сладостную науку плотских утех.
Дни сменялись днями, недели сливались в месяцы, на улице зацвели деревья и птицы с ошалелым видом пели о своей любви.
Я сидел на уроке у окна и смотрел на молодую зелень Запретного леса. За эти месяцы многое изменилось, я обрел некоторую уверенность в себе, и больше не прятался, пытаясь слиться с толпой. Мир Хогвартса перестал пугать, я осознавал себя тут в безопасности.
За время, прошедшее с начала учебного года у меня просто не хватало сил чтобы следить за тем, что происходит вокруг меня. Но в последнее время упражнения наставников и уроки в школе стали даваться легче. Конечно, наставники заставляли достигать в преподаваемой ими науке совершенства, но привыкшие мозг и тело уже не сопротивлялись, и я, наконец, смог обратить внимание на людей и события вокруг меня. Я стал прислушиваться к разговорам в слизеринской гостиной и коридорах школы и с удивлением узнал, что в маггловском мире бушует Война. Это была не очередная склока двух маленьких государств, в происходящее была втянута вся Европа и даже Британские острова. Говорили о тысячах жертв и огромных разрушениях по всей Великобритании. Война гремела на всех континентах, где-то она проходила относительно мирно, а где-то разворачивались кровопролитные сражения.
Грязнокровки очень боялись, как за своих родителей, так и возвращения в маггловский мир. Многие дети волшебников не понимали их страхов, “Где та Европа, а где мы?” - вопрошали они, и сверстники рассказывали им про самолёты и корабли, способные очень быстро пересечь Ла Манш и о том, чем это грозит. Но даже они полностью не представали всех масштабов события.
Слизеринцы внимательно следили за происходящим: в гостиной появились маггловские газеты, как на немецком, французском и, конечно, английском языках. У многих родов были деловые связи по всей Европе. Я с удивлением узнал, что Фред по маггловским документам является гражданином Франции, а его Род проживает как этой стране, так и в Германии.
Именно от него я узнал о набирающем силу движении Гриндевальда. Старший брат Фреда, жених Марии, был очарован идеями немецкого лидера, и глава рода дал согласие на его вступление в организацию, поставив ему задачу выяснить, стоит ли присоединяться к движению всему Роду, или это очередной пустозвон. Мне очень хотелось во всём этом разобраться, но наставники очень строго запретили мне лезть в политические вопросы и даже читать некоторые книги по истории. Они мотивировали это тем, что сначала я должен разобраться в своих проблемах, а уж потом лезть в мировые, и, в общем, я был с ними согласен.
Наблюдая за своими соседями по Дому и другими студентами Хогвартса, я заметил, что изменения затронули не только страну, но и более важные мне области жизни. Похоже, мои занятия стали приносить ощутимые результаты: ко мне начали по-другому относиться, и если бы это касалось только Слизеринцев, то меня это бы не удивило, но и преподаватели, и студенты из других Домов стали благожелательно ко мне относиться, старались во всём помогать. Иногда меня утомляло внимание, которое мне оказывали девочки: они начинали бледнеть, краснеть и “ненавязчиво” предлагали мне дружбу. Я не отвечал на их знаки внимания, и эти мелкие бестии начали за мной наблюдать, а увидев, что я провожу много времени с Марией, они, конечно, выдумали, что мне нравятся девушки постарше. Это был сущий кошмар, я просто не знал, что с ними делать: убегать от них как-то глупо, а объяснений они не слушали, не драться же с ними, в конце-то концов?! Ари с Фредом ржали, как кони и отказывались помогать. Мария посмеивалась в кулачок и с умным видом говорила, что этот урок я должен выучить сам. С парнями всё намного проще: этим, если не понимали слов, можно разъяснить все более доходчиво. После очередной драки с пятикурсником из Равенкло, который не понял простого “нет” (а ещё считается, что туда попадают умные!), Мария загадала мне новую загадку (иногда, когда она так делала - мне казалось, что она меня ненавидит). Разговор состоялся после занятий по оклюменции, она как раз учила меня как растождествлятся с телом.
- Мистер Ридлл, мне нравится, что вы начали общаться с другими студентами, но я полагаю драки слишком гриффиндорским способом убеждения собеседника. Я советую вам, найти метод более подходящий нашему Дому, тем более, что потеря баллов негативно сказывается на отношении к вам ваших соседей по факультету. Мы учили вас решать конфликты без примирения силы.
Я не выдержал.
— А, что, по-вашему, я должен сделать?! Заездить их всех в постели до смерти?! Но даже после всех ваших уроков, меня не хватит на всю школу, и как же тогда баллы?! — я орал на все помещение и хотя мои упражнения сильно успокаивали, я завелся от слов наставницы.
Ситуация достала меня до крайности.
— Ну зачем же так? Вы столкнулись с первыми проявлениями внимания к вашей персоне и если сейчас не выработаете манеру поведения, позволяющую вам это внимание контролировать — в дальнейшем это может привести к крайне негативным последствиям. У вас есть все необходимые знания и умения, чтобы справиться самостоятельно, и не забывайте: внимание и влюблённость — великолепные рычаги достижения власти над людьми. Вы уже привлекли их внимание, но ещё не захватили его и не научились им пользоваться. Повторюсь, это один из множества экзаменов, который вам необходимо пройти. Есть знания и умения, которые лучше всего изучаются на практике — это одно из них.
Наставница замолчала, а я задумался. Она была права, если всё будет продолжаться в том же духе, меня может ожидать уютная камера в тюрьме, в волшебном мире — это Азкабан, и потому, что я слышал — это редкостная дыра. Но, что можно сделать? Она говорила, что я привлёк внимание, нужно его теперь захватить. Вот ведь головоломка! А если рассматривать этих любвеобильных психов, как клиентов? Что можно сделать с таким? Подчиниться? Нет, у этих нет надо мной власти, они только хотят её заполучить. Тогда как держать их на дистанции? Вот оно! “Дистанция”! Я должен был создать между собой и ними дистанцию. Но при этом, мне нельзя их отталкивать, они должны вращаться вокруг меня. Я начал вспоминать, как ведут себя Фред и Ари — ведь у них должны быть такие же проблемы. Мне в голову всё время лезли образы наших занятий сексом, или то как они балагурят и играются, но такими я их видел только за закрытыми дверями. Мне стало стыдно: оказывается, я не замечал своих наставников вне занятий. Поняв это, я стал внимательно наблюдать за ними в общественных местах.
С того дня, я вообще стал гораздо внимательнее к людям вокруг меня. Старшекурсники Слизерина и Ровенкло из благородных семей, вели себя почти одинаково: они были вежливы, но — отстраненны. Холодная, слегка высокомерная маска не покидала их лица, но при этом — они никогда не отказывались помочь более молодому или отстающему студенту. Даже в Гриффиндоре, аристократы вели себя подобным образом. Они сводили к минимуму общение с навязчивыми, не достойными внимания людьми, и этим защищали себя от приставаний. Многие девчонки мечтали о внимании со стороны Ари или Фреда, но их холодный, надменный образ, отпугивал романтичных дурёх. Я понял, что неправильно распределял свое внимание: если я буду откликаться на каждую просьбу, то меня будут использовать все кому не лень. В то же время — я не привык к вниманию подобного рода, и оно льстило моему самолюбию. Я с ужасом осознал, что не знаю, как живут нормальные люди. Всё, что я знал о человеческом обществе, сводилось к приюту и Хогвартсу, а ни он, ни школа не могли научить меня простейшим социальным навыкам, я не знал, как общаться с людьми, которые не имеют надо мной власти и не стремятся причинить мне вред. Научиться общаться с ними стало еще одно задачей, которую требовалось решить.
Мне понадобились годы, чтобы выяснить, как вести себя в цивилизованном обществе. Всё, что я знал и хорошо умел — выживать среди моральных уродов и извращенцев, и мои наставники довели эти умения до совершенства. Когда я спросил их о том, почему они прививали и развивали именно эти навыки, наставники переглянулись и ответили, что проблемы нужно решать по мере их срочности, а самое главное для меня сейчас — выжить. С этим я был полностью согласен.
На вооружение для себя я взял образ недоступного принца, который и поможет, и улыбнется, но близко не подпустит. Ещё какое-то время ко мне приставали, но вскорости бросили это бесполезное занятие.
К весне, я стал замечать недовольные взгляды, бросаемые на меня деканом Гриффиндора, похоже, ему не нравился мой круг общения и изменения, происходящие во мне. Впрочем, в данном вопросе, к моему величайшему облегчению, его мнение не играло решающей роли. Он дважды вызывал меня к себе на душеспасительные беседы, где вещал о вреде общения с темными магами, но видя, что я внимательно его слушаю, продолжая при этом делать по-своему, бросил эту затею. Правда, попыток свернуть меня с выбранного пути — он не оставил. По его просьбе ко мне несколько раз подходили дети с других факультетов и пытались подружиться, но их игра была неумела, было видно, что они это делают не по своей воле. Я вежливо разговаривал с ними, но подпускать близко не собирался.
Мария говорила, что для меня сейчас самое главное пережить лето, а там она мне поможет во всём разобраться, посему я занимался, как одержимый. Занятия по контролю боли давались всё проще и проще, и тогда наставница перешла к физическим повреждениям. Каждый вечер пятницы был теперь посвящён определённому виду боли.
Боль от огня была совершенно не такой, как от порезов или от кнута, и этих различных видов боли оказалось множество. Прошлым летом я столкнулся почти со всеми из них, но тогда они вызывали у меня панику и ужас. Теперь мне приходилось рассматривать их вблизи и находить ключ к контролю над каждым в отдельности. Выяснилось, что когда видишь, как твоё тело прижигает раскалённый металл — сосредоточиться и подчинить себе чувства — почти невозможно.
Каждый раз был как первый.
До этого я считал, что справился с проблемой, но моя наставница была, как всегда, права: безликую боль от заклятья подчинить оказалось проще. Тривиальные маггловские методы, помимо физических страданий, вызывали неконтролируемый страх и горькую обиду. Я видел собственную кровь, вытекающую из очередного пореза или разрыва, нанесенного кнутом, и меня охватывала паника. Мозг отключался, животный ужас лишал сил. Единственная мысль, остававшаяся в голове в такие моменты, была: “ЗА ЧТО?!”
Я сражался сам с собой, день за днём, подчиняя панический страх тела, разуму и воле. Та боль, которую я пережил в приюте будучи беспомощным — имела магическую власть надо мной.
Мария рассказывала, что хуже всего приходится детям, которые в нежном возрасте испытывают много страданий и часто чувствуют себя беспомощно. Эти переживания навсегда остаются с ними и являются их слабым местом. Во взрослом возрасте их легко сломать теми же методами, какие применялись к ним в детстве, и если такому человеку не помочь преодолеть свои страхи — он никогда не сможет стать полноценным; рано или поздно, ущербность проявится и повлечёт за собой массу проблем. Такие люди не надёжны.
Мне не хотелось быть человеком второго сорта, которым легко манипулировать и я старался изо всех сил.
С Ари и Фредом занятия тоже продвигались. Проще всего было с сексом, но вот управление голосом и телом, в какой-то момент — застопорились. Они не ругали меня, но мне самому было жутко неудобно: мне хотелось добиться того же, что и они.
Пришли весенние каникулы (грязнокровки их называли пасхальными). Я с нетерпением ожидал того испытания, что запланировали для меня наставники. Из-за войны в школе осталось много учеников, и среди такого количества народу никто не обратил бы внимания на то, что один из слизеринцев, исчез на несколько дней. Тем более, что я уже давно взял в привычку есть или у себя, или в гостиной. Некоторые сокурсники косились на меня из-за этого, но такой метод экономил кучу времени, а его-то мне и не хватало.
С одной стороны, то, что меня ожидало — было просто отдыхом на семь дней, а с другой... Я ожидал подвоха.
Комната, в которую меня привёл Фред, находилась в том же коридоре, что и остальные мои “классы”, нужно было пройти буквально десять метров вглубь, чтобы оказаться перед обычной дверью. Это меня очень удивило: остальные помещения были тщательно спрятаны, а эта стаяла, как на показ. Я спросил Фреда почему так, и он рассказал, что дверь видна, только когда внутри никого нет. Он приказал мне открыть ее и войти внутрь. Набравшись храбрости, я вошел. Комната была очень уютной: небольшая кровать, покрытая шерстяным одеялом, столик и стул рядом, ковёр с коротким ворсом под ногами. Всё было выдержано в спокойных коричневых тонах. У помещения было только два недостатка: в нем не было окон, и оно было очень маленьким.
— Тут ты проведешь неделю, — спокойно сообщил Фред. — Здесь много магии. Одна из особенностей комнаты: если ты приложишь руку к любой стене и попросишь её мысленно открыть проход в ванную — он появиться, но не больше, чем на полчаса и не чаще, чем пять раз в день, так что, не подхвати расстройство желудка, — последние слова были однозначным издевательством. — Вторая особенность: в этой комнате, после того, как закроется дверь, не будет слышно звуков. Даже звук твоего собственного голоса. Твоя задача — отдыхать, больше уделять внимание медитации и окклюменции, думать. В этом году у тебя не было времени на все это, вот оно и появилось.
— А есть мне полагается? — я всё ещё искал подвох, уж как-то у них всё гладко получалось, не испытание — курорт.
— Домовой эльф будет приносить три раза в день легкую еду, без животных жиров, и зелье, которое позволит усилить сознание и очистить тело от шлаков. Считай эту неделю, за время проведенное на оздоровительном курорте.
— А почитать можно что-нибудь? — во мне зародилась надежда, что всё действительно будет не очень страшно.
— А вот этого — нельзя. Думай и медитируй, начитаешься еще, — сказал Фрэд и вышел
Дверь за ним растворилась в стене. Я почему-то знал, что так и будет.
Первый день прошел замечательно! Я спал, ел и бездельничал. Как и советовали, я медитировал, и занимался окклюменцией. Уже давно я хотел разложить все воспоминания этого учебного года по полочкам, но как-то не получалось: это занятие отнимает кучу времени, а у меня его постоянно не хватало.
С систематизацией я справился за два дня.
Оказалось, что если тебя не нагружают, словно верблюда, и не дергают каждые пять минут — можно очень многое сделать. Результатом моего титанического труда стало повышение уважения к себе и полная уверенность в том, что мои наставники чудовища. Я по праву гордился собой, просмотрев, через что они меня заставили пройти, и во мне появилась слабая уверенность в своих силах.
До этого дня я не чувствовал насколько сильно изменился. По большому счету, от моей старой личности за этот год осталось очень мало, и если наставники продолжат в том же духе — останется еще меньше. Они перековывали меня, как кузнец перековывает ржавый кусок металла в меч, то раскаляя меня жуткими нагрузками, то кидая в холодную воду очередного испытания, а в промежутках — проходились молотом в виде контроля над болью и телом. То, во что я превращался, мне очень нравилось. Но даже я, со своими мизерными познаниями, понимал, что мне ещё предстоит очень много работы.
На третий день — я начал мучатся от безделья.
Тело, привыкшее к регулярным нагрузкам, ныло и требовало действия, и мне пришлось делать то, что было можно в тесном помещении: приседания, отжимания и прокачку пресса. Упражнения немного ослабили жажду действий, но зато затребовал нагрузки мозг, оказалось, что без книг я чувствую себя крайне неуютно.
Тишина начала угнетать. Я пытался петь и говорить, но ничего кроме вибрации в теле не добился, звуков — не было! Зато сразу заметил небольшой отток сил. Вместе с тем, как в теле накапливалась не израсходованная энергия, стало нарастать беспокойство. В голову полезла всякая чушь.
Мне казалось, что я провёл в этом склепе уже больше недели и меня просто бросили, что ни кто не придёт и моё тело так тут и останется, забытое всеми. Меня ничуть не успокаивала регулярно появляющаяся еда. Я начал бояться, что в следующий раз она не появится.
В общем, паранойя расцвела буйным цветом.
В определённый момент, я поймал себя на том, что начинаю сходить с ума. Это случилось тогда, когда я очнувшись понял, что луплю кулаками в стену и ору, призывая на помощь. Это было так не похоже на меня, что я сразу взял себя в руки. Вспомнив слова наставника, я погрузился в медитацию.
Следующих пару дней я старался выходить из медитации только для того, чтобы поесть и привести тело в порядок. За это время, я начал очень ярко чувствовать, что я — не тело, что моя личность просто использует этот сосуд для своих нужд. Вся та энергия, что пыталась свести меня с ума, теперь устремилась вглубь тела и сознания.
Я увидел свой страх, несчастным загнанным животным, которое попало в неизвестную для него обстановку, от этого — ему очень плохо и одиноко. Сначала я хотел его уничтожить, но вспомнил слова наставника о том, что страх может стать другом, и решил поговорить с ним.
Это было полным безумием, но весь этот год был сплошным сумасшествием, так почему бы не принять безумие за норму? Эта мысль меня порадовала и, улыбнувшись, я начал уговаривать свой страх, рассказывая, что я ему не враг... С каждым моим словом размытые очертания приобретали чёткость и осязаемость, и вот передо мной проявился маленький недоверчивый щенок.
Он хорохорился и рычал, но я видел, как ему одиноко и страшно. Он казался мне очень похожим на меня. Мне было его жалко. Сев на пол, я начал его уговаривать также, как когда-то уговаривали меня Фред и Ари; я говорил ему, что он не один и, что я его не брошу. В какой-то момент, щенок настороженно подошел и обнюхал мою руку, а после этого, я услышал голос у себя в голове:
— Ты точно не бросишь меня? — услышав эти слова, сказанные глубоким мужским голосом, я решил, что окончательно свихнулся, но отступать было некуда.
— Да. Ты ведь мой страх. Куда я от тебя денусь? — ответил я.
— Ты можешь сбежать. Так делают все. Они считают, что так они могут избавиться от меня, — печально ответил голос.
— Я — не все. Мне кажется, мы с тобой похожи. Меня тоже всегда или боялись, или ненавидели. Но я нашел людей, которые не считают меня ненормальным, и мне стало хорошо. Я хочу, чтобы и тебе стало веселей. Тем более, ты же вырастешь и станешь волком, а мне не помешает страшный волк среди моих друзей, — усмехаясь, ответил я.
— Тогда разреши тебя укусить. Этим ты докажешь, что не боишься меня.
Волчонок насторожился, и было видно, что он готов отскочить в любой момент.
Я подумал, что всё вполне логично: все проверяли меня, прежде чем что-то дать, и он тоже. И я согласился.
Когда на руке сомкнулись маленькие зубки, тело пронзила неимоверная боль, а потом с ним начало что-то происходить.
Я с ужасом понял, что вся накопившаяся жизненная сила устремилась в мой магический центр. В тот момент, когда она соприкоснулась с магией, по телу прокатилась волна, словно от мощного взрыва. Магия и жизненная сила смешивались, между ними выстраивались связи, тело — менялось. Если бы в этот момент рядом кто-то был — то увидел бы тело, сияющее красноватым и белым светом от переизбытка энергии, и распахнутые алые глаза без зрачков. Так магия стала “прорастать” в тело, сливаясь с ним и превращая в более подходящий для неё сосуд.
Весь следующий день я пролежал без сил, тело продолжало перестраиваться, а я наблюдал за внутренними изменениями. Моя магия стала намного сильнее, а тело как будто теперь подпитывалось и от неё тоже. Зайдя в ванную и увидев у себя карие глаза — я сильно удивился, но на следующий день — они снова стали синими. Медитация тоже изменилась. Теперь, в то время когда я был погружен в себя, я как будто плавал в океане магии, и хватало всего пары часов в этом состоянии для того, чтобы ощущать себя полностью отдохнувшим и полным сил.
Я не заметил, как пролетело оставшееся время. Единственное что меня настораживало — я стал гораздо меньше есть.
В какой-то момент дверь в стене открылась и комнату наполнили звуки. Это было ТАК громко! Я прикрыл уши руками и свернулся калачиком на кровати, стараясь защититься от охвативших меня ощущений.
Кто-то осторожно развернул меня и отвел руки от головы.
Я открыл глаза и увидел Фреда.
В голове зазвучал голос.
— Не бойся, я помогу.
Он достал что-то и протянул мне.
— Вставь это в уши.
Я немедленно запихнул затычки в уши и мне полегчало. После этого я попробовал заговорить.
— Как же люди живут в таком шуме? — произнося слова, я ощущал, как моя магия и жизненная энергия вытекают вместе со звуком.
Это меня напугало, и я закрыл рот руками.
— Смотрю, ты почувствовал. Слова — это огромная сила, именно поэтому заклятья имеют словесную форму. Мысленно общаться гораздо экономичнее. Но при этом — есть шанс на прочтение всех твоих мыслей, а люди этого боятся. Вот и говорят словами, тратя море энергии, — продолжал вещать у меня в голове наставник.
С этого дня я стал очень мало говорить, а когда я это делал, то учился дозировать то количество силы и магии, которые вкладывал в свою речь. Я начал наблюдать за словами, как за чем-то живым, а Ари учил меня, как правильно их составлять, чтобы получить желаемое. Часто это чувствовалось на подсознательном уровне, а наставник просто объяснял то, что я ощущаю.
Беспалочковая магия стала даваться мне всё проще и проще, и я начал часто слышать мысли своих соседей по дому. Мария сказала, что со следующего года меня начнут учить легилименции.
Дни полетели ещё быстрее.
Изучение анатомии, было окончено ещё зимой, латынь и гельский давались мне с каждым днём всё лучше и лучше, я научился чувствовать своё магическое ядро, и ощущать правильное движение палочки, при сотворении заклятья, что резко повысило мою успеваемость. Приближались экзамены, а за ними и каникулы.
Экзамены я сдал лучше всех в своём потоке.
Осталось всего несколько дней до отъезда в мой персональный АД. Я попытался поговорить с деканом и объяснить, что из-за войны мне опасно возвращаться в приют, но он отослал меня к Дамблдору.
Я уже знал, что Слизнорт являлся человеком Министерства и другом заместителя директора, эта слабохарактерная крыса был плохим деканом и учителем, но он полностью отвечал требованиям установленным Министерством магии и никто не собирался его менять, невзирая на протесты членов попечительского совета. Для устранения этой проблемы Слизнорт открыл социальный клуб — в котором собирал перспективных детей, стараясь таким образом удержаться на должности. В общем-то, это было очень по-слизерински. Но для меня это не сулило ничего хорошего, потому, что Дамблдор был твёрдо намерен отправить меня в приют: он посчитал, что тот на меня хорошо влияет, и, возможно, там ослабнет влияние, которое на меня оказывают чистокровные дети. Я со страхом ждал часа отправки.
За три дня до отъезда меня позвали мои наставники, они все собрались в учебной комнате, в той самой, в которой мы обычно занимались с Фредом и Ари. Они были очень серьёзны, и я не знал, чего мне ожидать.
Первой заговорила Мария:
— Мистер Реддл, мы внимательно следили за вашим продвижением в течение всего года. Ваши достижения — впечатляют. За этот год вы изучили то, на что у многих уходит много лет кропотливого труда. Ваша сила воли и интеллект поражают, и поэтому мы решили предложить вам выбор, — она задумалась, а я затаил дыхание, не смея надеяться на возможность избавления.
— Первое предложение несёт в себе свободу. Мы поговорили с Лордом Найтом и он проявил желание познакомиться с многообещающим молодым человеком, о котором слышал от сына и будущей невестки. Он заберёт вас сразу после ухода Дамблдора, и вернёт только для того, чтобы вы могли купить всё необходимое для школы в обществе заместителя директора в конце августа, потом вы увидите приют только в день, когда вас будут забирать на поезд. Могу уверить вас, что там вам ничего не будет грозить, во время посещений. Всё лето и весь следующий год я буду продолжать ваше обучение, — она замолчала и снова погрузилась в свои мысли. Парни, которые сидели на диване вместе, выглядели непривычно серьёзными, можно даже сказать — торжественными, и это заставило меня насторожиться. Мне сделали самое лучшее предложение в жизни, но я уже хорошо знал своих наставников, чтобы поверить в то, что всё так просто. Поэтому я не спешил радоваться раньше времени и хотел дослушать до конца.
Мария подняла голову и, как будто собравшись с силами, продолжила:
— Мы не ожидаем, что вы примите наше второе предложение, но посчитали вас достаточно сильным и подготовленным, чтобы с ним справиться. Для того, чтобы вы могли понять, что мы вам предлагаем, мне придётся кое-что объяснить. В нашем мире есть такое понятие — “черный маг”, это страшилка для глупых обывателей и предлог, оправдывающий истребление опасных знаний и людей. Ещё двадцать лет назад “Черными магами” называли Магов, обладающих намного большим магическим потенциалом, чем средние волшебники, и умеющих взывать к магии в крови, растениях и минералах. Их виду волшебства невозможно обучиться, это, как родиться волшебником: сколько не учи маггла — он никогда не сможет сотворить элементарный Люмос. Такая же разница между магами и волшебниками, об этом вы должны были уже читать, — я кивнул в подтверждение и Мария продолжила.
— Последние двадцать лет Министерство формирует новый образ “черного мага”, теперь под этот термин подставляют боевых чародеев — магов, выбравших своим призванием войну. Они всегда были отдельной, очень замкнутой кастой, подарившей магическому миру великие Рода и личностей, первыми в своём роду, заслуживших титул Лорда. Этот титул всегда нес с собой огромную ответственность и почёт. Для того, чтобы безродный достиг таких высот, он должен был пройти ряд испытаний и доказать, что он достоин.
У вас, мистер Реддл, огромный потенциал, и я хочу предложить вам начать испытание на титул Лорда, по программе боевых чародеев. Не скрою — закончить начатое удалось единицам за всю историю нашего мира, но у этого испытания много этапов, и вы сможете прервать его на любом из них. Каждый этап будет повышать ваш социальный статус среди чистокровных. Должна предупредить: в современном обществе Путь Лорда, а особенно Путь Лорда-защитника, или, как теперь принято говорить “Темного Лорда”, больше не окружен таким уважением и почётом, как прежде. Министерство давно бы запретило его, но это очень древняя традиция, поддерживаемая Визингамотом. Многие годы никто не претендовал на титул Лорда, тем более на титул Лорда-защитника; молодых, сильных боевых магов в мирное время рождается исчезающе мало. Боевые маги — дети полей боя и гонений. Я полагаю, вы способны этим летом пройти первое испытание и в результате обрести право на обряд наречения. Ваше маггловское имя останется официальным до того, как вы пройдете Путь целиком, но вы уже сможете выбрать то имя, под которым вас будут знать, как Лорда и войти в касту боевых магов.
Мария замолчала и позволила задать мне вопросы, которые были готовы сорваться у меня с губ.
— Но какой из меня боевой маг, я ведь просчитал только одну книгу по основам боевой магии. Как я могу пройти такое испытание? — выпалил я на одном дыхании.
— Вы пока не понимаете сущности боевых магов, мистер Реддл. Боевой маг — это не обучение или колдовство — это образ мышления и реакция на окружающий мир. Именно в этом его сила: он может выжить в любых условиях, он может приспособиться и победить врага, и он сможет использовать, как оружие абсолютно всё. Весь прошедший год мы готовили из вас именно такого мага, и теперь у вас есть возможность показать: чему вы научились, и перейти на качественно другой уровень. Само испытание превратит вас в боевого мага первой ступени. Но должна предупредить: это одно из самых сложных испытаний, и к нему обычно приступали не раньше двадцати лет, а вам всего тринадцать, но у вас особые обстоятельства, ваша жизнь создала условия для идеального экзамена.
Я уже понял, к чему она клонит, и почему стали такими виноватыми лица парней. Мне захотелось закричать, что они могут идти со своим испытанием куда подальше, но привычка сдерживаться и контролировать собственные эмоции не позволила мне этого сделать.
— Вы хотите, чтобы я вернулся в приют? — спросил я бесцветным голосом.

Обманутые радугой идем,
Заложники небесного коварства.
По-детски верим в торжество добра над злом
И в долгий век наивного бунтарства.

Зверь прошлого крадется стороной,
Те, кто отстал от нас, - его добыча,
Так отвратителен его голодный вой,
Тот вой, что зверь зовет своим победным кличем.

Верь мне, однажды мираж не растает!
Я здесь уже был, я все это видел, я знаю!

И ты будешь меняться, оставаясь собой,
Зажигать города, забывая покой,
Серебро твоих струн оборвет чью-то жизнь,
И ты однажды проснешься другим!
(Ольви - Обманутые)

Становление
В маггловском мире в этот день, пятницу 1 сентября 1939 года, началась Вторая Мировая Война, но для меня, он стал днем окончания плена.
В поезде было шумно, и так как мне сложно было пережить столько шума - я заперся в купе один и никого не пускал к себе до самой школы. Когда начался банкет, я сидел за столом и, низко опустив голову, ковырял ложкой в тарелке. В голове крутились мрачные мысли “Тут никто не будет заставлять меня есть, можно просто умереть с голоду, или с лестницы рухнуть, на крайний случай - с астрономической башни спрыгну”. Я сидел не замечая, как переглядываются и обмениваются репликами студенты моего Дома, те самые, которые не обращали на меня внимание весь прошлый год. Придя в свою комнату, я обнаружил на кровати книгу, даже не книгу, а что-то типа тетради в мягкой кожаной обложке, на которой не было ни одной надписи, позволявшей бы понять, что за текст скрывается под обложкой.
Я взял ее в руки и открыл. На первой странице красовалось четыре фамилии: Слизерин, Равенкло, Хаффлпафф и Гриффиндор. Эта надпись пробила стену моего безразличия, я перевернул следующий лист и прочел: “Кодекс школы магии Хогвартс”. Мне стало интересно и я, начав читать, довольно быстро осознал, что в тетрадке изложено описание устройства факультетов Хогвартса и оно очень сильно отличается от того, что я уже о них к этому моменту знал.
“Студент, ты держишь в руках наше завещание. Мы потратили всю свою жизнь, создавая эту школу. Она принесёт процветание Британии и величие нации магов и волшебников. Мы основали четыре факультета, по четырём стихиям, созданным богами:
Огонь - Гриффиндор
Воздух - Равенкло
Земля - Хаффлпафф
Вода -Слизерин
На каждый из факультетов попадают дети, относящиеся к одной из стихий. Во главе факультета стоит человек, воплощающий саму стихию. Его задача - пробудить и развить в детях силы, даруемые этой стихией. Над ними находится директор школы. Его задача - обеспечивать функционирование школы и заботиться о безопасности и удобстве детей и преподавателей, он обязан следить, чтобы между факультетами не было вражды и конфликтов.
У каждой стихии есть как разрушительное, так и созидательное применение - нет плохих или хороших сторон магии, есть только способ, которым она используется.
Выпускники Гриффиндора - это совесть, сила и воля нации. Они живут по законам рыцарства. В мирное время они становятся защитниками порядка, политиками, следящими за справедливостью и честностью правил для всех граждан страны.
В военное время - это маги-рыцари, защищающие невинных. Они наделены очень большим магическим потенциалом.
Выпускники Равенкло - это разум нации, они изобретают новые виды магии и науки, именно их стараниями нация становится сильной и жизнеспособной. Они движут прогресс и процветание.
В военное время - это изобретатели и стратеги. Они относительно слабы, как маги, но виртуозно используют свои резервы.
Выпускники Хаффлпаффа - это сердце и душа нации, они поэты, писатели, художники, целители, гербологи, зельевары и воспитатели, они призывают каждого члена нации стремиться быть лучше и чище. Жемчужины этого факультета - это Мудрецы и духовные лидеры нации, они душа нашей страны и советники правителей.
В военное время они целители, стихийные маги, им подвластна сила природы, маги они достаточно сильные, но не всегда использующие полностью свой потенциал. Их магия основана на жизни.
Выпускники Слизерина - это воля и жажда жизни нации. Они политики и коммерсанты, правители и заговорщики. Лучшие императоры были из Слизерина.
Во время войны - это шпионы, убийцы и тайная полиция, они делают всё, что необходимо для выживания нации. Часто именно Слизеринцы составляют заговоры против короны и свергают недостойных правителей, даже если после этого они погибают. Сила их магии не самая большая, но прекрасно используемая.
Только когда все факультеты функционируют правильно, а их выпускники возвеличивают страну, только тогда нация процветает. Не может быть конфликта между факультетами, ибо не может сердце быть менее важным, чем разум или сила. Если между факультетами вспыхнет вражда - падёт корона.”
Я прочитал эти строки и они всколыхнули что-то в моей умершей душе. Сначала я подумал, что мои соседи по общежитию подложили мне эту книгу, чтобы я понял свою ничтожность, и то, как я не соответствую их дому, но потом я заметил закладку в Уставе, и решил открыть то, на что мне хотели указать, даже если там какаято гадость это уже ничего не изменит мне было нечего терять.
Книга открылась на главе полностью посвященной Слизерину.
“В мирное время девизом факультета можно считать слова:
“Используем во благо всё, что ниспошлют нам Боги”.
В военное же время, девиз меняется:
“Всё, что не убивает нас - делает нас сильнее”.
Прочитанное поразило меня. Это были слова, которые проникли прямо в сердце. Я судорожно перелистнул правила для мирного времени и нашел описание того, как полагается вести себя в военное время.
“Нет бесчестья пережить плен. Выживи. Отрешись от лишений и бесчестья, вернись к своему королю и семье, а потом жестоко отомсти тем, кто посмел пленить тебя и не соблюсти закон рыцарства. Ври врагу, но не предавай тех, кто зависит от тебя. Преврати своё бесчестье и слабость в силу и гордость, ибо ты выжил и вновь вернулся в строй, а враг твой пал от руки твоей. Не прощай тех, кто оскорбил тебя ибо и других они поругают. Пусть месть твоя станет примером для негодяев и пусть трепещет враг”.

{Как интересно... Вот бы почитать эту книгу тоже. Может быть, она, ну или ее копия есть в хранилище Тома? Надо поискать... Хотя, какая теперь уже разница?..}

Таким архаичным стилем дальше рассказывалось о путях Слизерина. Каждое слово становилось для мня откровением, они пробуждали мою умирающую душу, давали надежду. Я представил, что эти месяцы я был в плену у врага. Этот враг сильнее меня, но я вырасту и отомщу. И, как завещал основатель моего дома, месть моя будет страшной.
Что-то во мне расслабилось, а следом навалилась усталость. Как сидел в мантии, так я и уснул на застеленной постели с Уставом в руках.
Утром, когда я проснулся, мне стало плохо: к горлу подкатила тошнота, и я еле-еле успел добежать до туалета. Мне было мерзко, я сам себе казался грязным.
Я залез в душ очень долго стоял под горячими струями, пытаясь смыть ощущение чужих рук на своём теле, но получалось плохо. Всё, что со мной произошло, накатилось разом, и я не знал, что мне делать: идти на завтрак, да и на занятия мне очень не хотелось. У меня была постыдная паника и выйдя, наконец, из душа я забился в угол своей кровати, одев на себя побольше одежды, и укутавшись во все одеяла, что я смог найти. Мне было жарко, но это ощущение было не похоже на то, что было летом. Так я просидел до вечера. А вечером в мою дверь постучали.
Мои палачи никогда не стучали, поэтому я спросил кто там, а когда услышал, что это Мария Эббот (та самая староста-бастард) решил её впустить. Всю свою жизнь я был благодарен этой удивительной девушке - моему первому другу и наставнику.
Когда я открыл дверь, она отодвинула меня, прошла к креслу и уселась, с независимым видом, она была совершенно спокойна, разве что на лице отображалась легкая заинтересованность. Постояв у двери, я плюнул на всё и снова забрался на кровать - там я чувствовал себя спокойнее. Девушка какое-то время смотрела, как будто, что-то прикидывая, а потом заговорила:
- Вы прочитали книгу, которую я вам оставила?
Я коротко кивнул в ответ.
- Вы прочитали о путях Слизерина?
Я снова кивнул.
- Тогда, как староста Слизерина, я могу предложить несколько решений вашей проблемы, мистер Реддл. Это предложение я делаю от имени старост.
Я побледнел, сердце сжалось. Первой мыслью, которая пришла мне в голову, была о том, что кто-то из моих клиентов рассказал моим соседям по дому о моём позоре, возможно, я обслуживал кого-то из их родственников.
Увидев моё состояние, она продолжила:
- Я не знаю, что конкретно с вами произошло, но мы все видели на банкете, что вы готовы наложить на себя руки. Сегодня утром вы не явились на завтрак, потом вас не было весь день, (благо, сегодня суббота, и вы не испортили нам посещаемость) - она говорила совершенно спокойным голосом, так, словно сообщала мне о новом расписании уроков. - Ваша смерть может плохо отразиться на нашем доме, поэтому, как его староста, я обязана предложить вам помощь. За прошлый год мы присмотрелись к вам и пришли к выводу: вы не похожи на тех грязнокровок, что врываются в наш мир и уничтожают его из-за своей глупости и нежелания учиться чему-то новому. Я дам вам шанс, и даже, следуя традициям нашего дома - предоставлю возможность выбора.
Внимательно наблюдая за моей реакцией Мария, слегка оживилась, в ее словах стали слышны азарт и заинтересованность.
- Мы не знаем, подробностей произошедшего с вами, но в общих чертах догадываемся о сути. И мы можем вам помочь. Есть четыре способа решения проблемы. Каждый способ отражает сущность своего дома. Способ Гриффиндора: рассказать всем, что случилось, и отстаивать ваши права везде, даже в газетах. Это решит проблему, - спокойно сказала девушка и увидев, как я приобрел слегка синеватый оттенок, усмехнувшись, продолжила. - Но этот способ самый неприятный и он не сделает вас ни сильнее, ни лучше. Второй способ - это способ Раванкло: мы можем научить вас обращаться с законами, как маггловским так и магическим, и вы сможете с нашей помощью засудить всех своих обидчиков. Этот способ лучше предыдущего, он сделает вас сильнее и умнее, но он предусматривает, что ваше положение станет известно очень многим людям. Третий способ - это метод Хаффлпаффа: мы можем найти семью, которая усыновит талантливого полукровку ребёнка и поможет встать на ноги. В этом случае ваша проблема разрешится, и вы получите поддержку магической семьи.
Услышав её слова, я задумался: если они смогут найти семью, которая захочет взять такого как я, это было бы действительно замечательно. Может быть, мне даже не придётся всё им о себе рассказывать. Впрочем, реальных шансов на такой сказочный исход я не видел, это было слишком хорошо, да и новым родителям может захотеться, чтобы я вел себя, как обычный ребёнок, а я вряд ли смог бы это сделать, поэтому я нетерпеливо ждал, что Мария предложит еще, ведь слизеринского решения проблемы она так пока и не озвучила.
- И есть последний способ решения ваших проблем, он труден, но он научит вас очень многому и превратит ваши боль и позор в вашу Силу. Это метод помощи практикующийся в доме Слизерин. Мы можем научить вас как выжить, узнать все слабые места ваших врагов, а потом уничтожить их одного за другим. Этот метод приведёт к тому, что просто не останется живых свидетелей, способных рассказать о том, что с вами произошло. Если вы согласитесь на этот способ, то к концу вашего обучения вы будете гордиться всем, что с вами произошло, но у этого способа есть несколько больших минусов: вам придётся довериться хотя бы одному человеку. Этот человек должен будет знать все нюансы вашей жизни, только так он сможет вам помочь, - увидев, страх появившийся в моих глазах, она добавила: - Человек, который будет вашим доверенным лицом, принесёт вам Непреложный обет о неразглашении тайн. Вторым неприятным моментом является сам способ решения проблемы: вам придётся столкнуться с вашими кошмарами и взглянуть им в лицо. Как и при большинстве болезней - лекарство довольно горькое. Вы выслушали мои предложения, теперь я оставлю вас одного, чтобы вы могли все обдумать. И почитайте внимательно о путях войны дома Слизерин. Это даст вам некоторые ответы. Когда вы что-нибудь решите - найдите меня или любого семикурсника из нашего Дома. Если выбранный вами человек не будет обладать необходимой информацией - он спросит тех, кто знает не разглашая ваши тайны. Приятного вечера.
Договорив, она оставила меня наедине с моими мыслями. До этого дня я не до конца понимал в каком Доме я учусь. Я считал себя чудовищем, но, похоже, я мелкий зверёныш и только что крупный хищник предложил мне помощь, почему-то мне было жутко интересно, чем они смогут мне помочь.
Девушка чётко рассказала, зачем ей предлагать мне помощь и ради чего она согласится возиться со мной. Я видел её выгоду, и мне было не так страшно, как даже в случае если бы мне нашли семью. Но больше всего мне понравилось как легко и обыденно она озвучила мою сокровенную мечту, ту, которую я повторял словно молитву, ту, которая не дала мне сойти с ума: я жаждал найти всех посещавших приют уродов, и даже если мне понадобиться сто лет - отловить каждого и устроить персональный ад на земле. В конце концов - они считали меня одержимым дьяволом и тут у них были все шансы убедиться в том, что не зря! Похоже, в аду снова услышали мои молитвы и мне прислали помощь. Для себя я уже решил: завтра я подойду к своей старосте и в первый раз в жизни рискну довериться. И если её прислал действительно тот, кто защищал меня все эти годы, то я пройду через любые испытания и стану сильнее. В первый раз за долгое время я улыбался, но тот, кто увидел бы эту улыбку на лице красивого подростка - испытал бы ужас. Я уснул не от истощения или из-за желания забыться, а для того, чтобы побыстрее пришло завтра, и я полный сил смог встретить всё, что оно мне принесёт.

{Месть... - подумал Гарри. - Я могу понять Тома. Не знаю, как я вел бы себя на его месте, но его желание отомстить - мне однозначно понятно.}
Ночь принесла кошмары, и я просыпался несколько раз от собственного крика. Это было крайне неприятно. Проснувшись в очередной раз, я понял, что больше не засну, и умывшись, вышел в гостиную. Там ещё не должно было быть людей, но, к моему удивлению я нашел там Марию. Она сидела у камина и читала книгу; складывалось впечатление, что она еще не ложилась, и отчего-то я посчитал это хорошим знаком и решил не тянуть с воплощением своего замысла.
Я набрался храбрости и сел в соседнее кресло. Девушка как будто очнулась, её затуманенные глаза приобрели осмысленность и сфокусировались на мне, похоже она столь глубоко погрузилась в то, что читала, что ей было не легко осознать происходящее вокруг. Заметив мое присутствие, она отложила книгу и в упор посмотрела на меня, мы довольно долго молчали, а потом она спросила:
- Что, не спиться?
-Да.
- Кошмары?
- Да.
- Вы приняли решение?
- Да.
- Хорошо, - сказала она и взяла книгу, собираясь продолжить чтение.
- Я решил, что хочу, чтобы вы стали моим доверенным лицом, - собравшись с силами, сказал я.
Девушка отложила фолиант и посмотрела на меня более внимательно.
- Почему вы выбрали меня?
- Я хочу понять, что со мной не так. Вас все уважают и прислушиваются к вашему мнению, я меня тихо презирают. Сначала я думал, что это из за моего происхождения, но потом узнал о вашем... - я замолчал.
Возможно, я сейчас обидел единственного человека, хотевшего мне помочь, но я не желал ей врать.
- Вы правы. Я не чистокровная. А уважают меня за то, что я доказала свое желание идти путями чистокровных магов и чту правила этого дома. За это меня уже второй год выбирают старостой, - спокойно и без обиды ответила она. - Если вы сможете это сделать, то завоюете уважение Дома. И первым шагом может стать ваше обучение. В этом я могу вам помочь, но для этого вы должны будете мне полностью доверять. Для нас, слизеринцев, довериться кому то крайне сложно, в этом Доме почти все параноики, но это - необходимость. Иначе вы не сможете стать частью нашей семьи, вы останетесь слабым грязнокровкой. Никто не сможет вам помочь, если вы сами этого не захотите. Я не собираюсь возиться с вами и каждый раз доказывать свою правоту. Вы или принимаете мой авторитет, или у нас ничего не получится. Я готова дать клятву, в том, что всё действия, которые я буду производить с вами, будут направлены на решение вашей проблемы и для придания вам, вашему телу, вашему характеру, вашим способностям - развития, определенных навыков и умений. Но я гарантирую вам: если вы согласитесь - то не раз пожалеете о своём решении. Это путь - не для слабых.
- Я уже принял его и готов рискнуть. Может быть, я и пожалею, но навряд ли у вас получиться сделать со мной что-то, чего бы уже не делали, - мрачно ответил я.
- Тогда вот первое задание: прежде чем я принесу вам клятву, я хочу чтобы вы осознали на что идёте. В этом Доме очень много тайн, и я познакомлю вас с одной из них. Приходите через три часа в нижний коридор к картине, на которой изображена битва за Камелот. Там и поговорим, - Мария встала, подобрала свой фолиант и куда-то ушла, оставив меня наедине с моими мыслями.
Мне было жутко интересно, что она хочет мне показать, но в гостиной начали появляться люди, стало шумно и размышлять ни на что не отвлекаясь уже не получалось. Вспомнив, что сегодня воскресенье, и не нужно идти на занятия, я отправился в Большой зал – ожидать, когда подадут завтрак.

Через три часа я был в указанном старостой месте. Воздух в этой части подземелья был холоднее, чем в жилой, и, так как я пришел на полчаса раньше, успел изрядно продрогнуть. На огромной картине в полстены была изображена история о том, как защитники окруженного Камелота в результате удачной ночной вылазки уничтожили врага. Я никогда не слышал этой истории, но картина впечатляла. В сумраке коридора раздались шаги. Как бы я не хорохорился, мне было страшно, но, к сожалению, спрятаться было негде, и я рефлекторно вжался посильнее в стену. Когда человек повернул за поворот, я узнал Марию.
- Вы рано, мистер Реддл, - сказала девушка, подходя к картине. - У каждого факультета есть свои артефакты и тайны. За этой картиной храниться тайна Слизерина. Порядка двухсот лет эту комнату пытаются уничтожить директора школы, назначаемые Визенгамотом. Как и Устав Хогвартса, созданный основателями, она признана устаревшей и опасной для правительства, потому, что призывает к чести аристократов и верности стране и короне, а не правительству. И если устав переписывают вручную и передают от одного старосты к другому, то эта комната пока что сама защищает себя. Когда-то Салазар Слизерин зачаровал её так, что из неё нельзя ничего вынести или уничтожить то, что в ней находится не уничтожив саму школу, к тому же невозможно разгласить то, что вы узнаете в ней. Раньше обязанностью деканов всех Домов было изучить то, что хранилось в тайной комнате их факультета, чтобы иметь возможность помочь ученикам, но постепенно, один за другим, должность главы Дома занимали люди верные министерству, и комнаты уничтожались. Салазар Слизерин был параноиком (как и все выпускники нашего дома), поэтому он перестраховался и созданную им комнату уничтожить пока не удалось. Только из-за этого сегодня вы сможете узнать, то, что уже недоступно студентам других факультетов, - сообщила Мари, и положив руку на картину, произнесла девиз Хогвартса.
Огромное полотно отъехало в сторону, открывая проход в уютную комнату с горящим камином, её пол был покрыт порядком вытоптанным ковром, рядом с камином стоял стол и два кресла, а на столе лежало несколько книг.
Мы зашли внутрь и проход закрылся. Староста подошла к столу и взяла книгу в тисненом кожаном переплете.
- Это оригинал устава Хогвартса, написанный нашим основателем, его копию я дала вам, мистер Реддл, - девушка положила книгу, и погладила рукой толстый фолиант, раскрытый на середине. - А вот ради этого я вас сюда привела. В этой книге собраны воспоминания выпускников нашего факультета. Тех, для кого он стал единственным домом и семьёй. Он зачарован так, что в нём возможно написать только правду. Я хочу, чтобы вы его почитали. Именно в нём хранятся знания о том, как помочь детям в вашем положении. Прочитав его, вы узнаете чего вам ожидать.
Увидев, что я уже пожираю книгу глазами, Мари оставила меня одного, впрочем, момента, когда она ушла, я не заметил полностью поглощенный собственными переживаниями. С благоговением и трепетом подойдя к столу, я уселся в кресло и прочел, что было написано на титульном листе данной мне книги:
“Сила в слабости”
Надпись была вытиснена на кожаном переплете, но больше никак не выделялась. Устроившись поудобнее, я погрузился в чтение.
Сначала текст в ней был написан архаичными языками - староанглийским, саксонским, гэльским, а потом пошел современный английский язык. Через какое-то время я понял, что в этой книге собраны благодарности выпускников моего факультета. Все они начинались одинаково: “Я Лорд или Леди такой-то, занимаю такой-то пост, имею столько-то детей, достиг таких-то успехов в жизни...”, но потом всегда была фраза: “но раньше всё было не так...”.
Это были истории бастардов, сирот, наследников благородных родов, угнетаемых опекунами. Все эти люди когда-то были в подобном мне положении, и все они достигли огромных высот. Они, не стесняясь, описывали всё то, через что им пришлось пройти, и те методы, благодаря которым они выжили и добились всего в жизни. Раньше не было службы опеки, и государство не защищало детей, так что единственным шансом для них всех было дожить до совершеннолетия, сохранить разум и волю, и отомстить своим мучителям.
Из этой книги я узнал, как они боролись с невзгодами: детям, которых избивали, помогали укрепить кости, мышцы и связки. Их поили зельями усиливающими регенерацию, в результате чего их опекунам становилось очень трудно забить ребёнка насмерть. Этих детей учили колдомедицине, чтобы они могли помочь себе в критический момент, так же из этих детей выходили прекрасные боевые маги. Тех, которых могли ожидать пытки и преследования - учили переносить боль и сохранять сознание чистым, невзирая на зелья и искусство взламывания разума. Тех детей, которых травили - приучали к ядам, вырабатывая у них иммунитет, и учили зельеварению, чтобы они могли опознать угрозу, и, возможно, успеть найти противоядие. Тех, кого могли проклясть, учили ритуальной и темной магии, их “натаскивали” на проклятья, в итоге они могли различить их по самым тонким аспектам воздействия и многим из них могли успешно противостоять. Тех детей, которых по приезде домой ждало сексуальное насилие - учили использовать свою слабость, как оружие. Сначала в школе жертве находили любовника, который показывал пострадавшему ребёнку, что секс может дарить наслаждение, это сопровождалось курсом зелий, поднимающих чувственность. Потом ребенка учили очаровывать и подчинять. Он или она учились за несколько минут понимать противника, находить его слабые стороны и играть на них. Они становились знатоками человеческих душ, соблазнителями, и манипуляторами. Своё тело они воспринимали, как оружие, а красоту - как приманку для врага. Это были истинные Слизеринцы, из них выходили лучшие политики, коммерсанты, и шпионы.
Книга была полна историй взлётов с самого дна. И я сразу решил, что пока я учусь в этой удивительной школе, я постараюсь освоить как можно больше тайных знаний Слизерина. Меня до дрожи пугало то, чем придётся за них заплатить, но пока мне их предлагали - я не собирался отказываться. И начать я решил с познания своего сознания, с искусства переносить боль, и с искусства соблазнения. Теперь я понимал, почему староста сказала, что я ещё пожалею о своем согласии, но я никогда не считал себя слабым, и решил доказать это и себе, и ей. Оторвавшись от чтения и мечтаний, я заметил, что на столе стоит остывший обед, а во втором кресле сидит Мари. Похоже, она давно за мной наблюдала.
- Вы приняли окончательное решение?
- Да, мисс.
- Тогда поешьте, после чего я принесу вам Клятву, а вы выпьете Вирутасерум и расскажите о вашей жизни. Подробно. Вы знаете назначение этого зелья?
- Нет, мисс.
- Оно вынуждает человека говорить только правду.
Я побледнел. Сердце сначала замерло, а потом понеслось вскачь, как после бега. Увидев моё состояние, она подала стакан воды, я подозрительно на него посмотрел, но выпил. Мне полегчало.
- В воде было успокоительное. Это поможет вам принять решение. Я в третий раз спрашиваю вас: вы готовы к продолжению?
Сжав всю свою волю в кулак и вспомнив, что читал, я мотнул головой в знак согласия.
- Мне этого мало. Озвучьте свое решение громко, так чтобы мы оба его слышали.
- Я согласен продолжить и подчиниться вам, - почти прокричал я.
- Хорошо. Теперь ешьте.
- А что в третьей книге? - мне было очень интересно.
- Мистер Реддл. Какие выводы из прочитанного ранее о политической обстановке в стране вы сделали?
Я задумался. В книге были только истории связанные с тем, как люди справлялись с трудностями, но подумав ещё и вспомнив основные моменты, я понял, какой ответ хотят от меня услышать. Хотя это совсем не радовало.
- В начале книги писалось о том, как дети боролись со злыми опекунами и магами, которые были кровниками их роду, но больше половины книги написаны уже современным языком, и там у детей на глазах убивали родителей, а их пытали, чтобы узнать секреты рода и тайны, в которые были замешаны члены рода. Я встречал истории, где детей сажали в Азкабан, но потом выпускали, чтобы они выдали себя своим поведением. Мне кажется, что в стране идёт гражданская война.
- Это было бы гораздо лучше того, что на самом деле происходит. Но ваши догадки не лишены логики, вы доказали, что можете размышлять здраво даже в такой сложной ситуации. А та книга называется “История Магического королевства Англия” она запрещена уже двести лет и за её хранение грозит десять лет Азкабана. Но вы слишком молоды, чтобы её читать. Вам придётся сначала разобраться со своими проблемами, а потом уже я разрешу вам снова сюда прийти. Кстати, не пытайтесь вернуться сюда сами - в эту комнату могут войти только декан нашего факультета, и старосты. Они могут приводить сюда детей, которым нужна помощь. Кроме них никто сюда больше попасть не может, - сказала Мари и, строго поглядев на меня, спросила: - Вы доели?
Я молча кивнул в ответ, отодвигая от себя тарелку.
- Тогда приступим, - спокойно сказала девушка.
Мария принесла клятву о неразглашении и о ненанесении вреда. И я выпил стакан воды, в которую капнули несколько капель прозрачного зелья без вкуса и запаха.
До самого вечера я рассказывал ей о своей жизни. Это был беглый рассказ, но на некоторых моментах мой куратор заставляла меня остановиться поподробнее. Прошедшее лето мне пришлось рассказывать очень подробно, во всяком случае то, что я помнил. Её явно заинтересовала история с моим ужиком, но она мне ничего не сказала об этом. Когда я закончил она ещё долго молчала.
- Нам предстоит очень много роботы, и даже если вы приложите все усилия, я не уверенна, что за оставшееся время в Хогвартсе вы успеете исправить все повреждения нанесённые вам. Но пережитое вами, может сделать вас очень сильным человеком. Люди, у которых была легкая жизнь, не понимают ей цену, а столкнувшись с трудностями - они необратимо ломаются и больше никогда не обретают способности жить полноценной жизнью. Я буду заранее вам рассказывать, что вас ожидает. Вам даётся право отказаться, но второго шанса у вас не будет. Вы в праве прервать обучение в любой момент, но оно больше никогда не возобновится. Вас никто не осудит за ваш выбор, но Дом Слизерин только один раз предлагает помощь. Это будет ещё одним испытанием для вас. Завтра я дам вам несколько зелий, и расскажу, как их принимать, два из них помогут вашему телу и магии полностью восстановиться после пережитого летом. Третье - афродизиак, и вы будете принимать его каждый день всю следующую неделю. В пятницу, я познакомлю вас с молодыми людьми, которые раскроют для вас мир чувственных удовольствий. В их семьях сексуальная магия передаётся веками. К этому времени вы должны будете быть готовы, как физически, так и морально, к тому, что время с вечера пятницы до утра в воскресенья, вы проведёте в их компании.
Увидев, что я на грани истерики, она поставила передо мной очередной стакан с успокоительным зельем и продолжила:
- Вам не стоит так нервничать, то, что вас ожидает - станет очень приятным сюрпризом... если вы сможете перебороть свой страх. Когда ваши занятия с вашими преподавателями по соблазнению продвинуться достаточно далеко, я начну обучать вас контролю боли. С завтрашнего дня мы каждый вечер по часу будем приводить в порядок ваш разум, наука, которую я буду вам преподавать, называется окклюменцией, с её помощью можно защитить разум от постороннего проникновения и влияния. Так же с её помощью я научу вас справляться со стрессом и принимать более взвешенные решения. Она поможет вам мыслить более здраво и лучше запоминать информацию.
Я сидел, не зная, что сказать: с одной стороны - меня собрались научить чему-то невероятному и жутко полезному, с другой стороны - методы обучения вызывали ужас. Набравшись храбрости, я спросил:
- Мисс Эббот, а можно задать личный вопрос?
- Вы можете задавать любые вопросы без опаски, не на все я буду отвечать, но если буду - то только правду. Это моя обязанность, как куратора.
- Откуда вы столько об этом знаете? Я не думаю, что за то время, что вы были старостой, вы смогли бы так хорошо разобраться в этих проблемах.
- Вы правы. И ваш вопрос делает вам честь. Меня саму привели сюда на первом курсе. Моя мать была простая маггла из среднего класса. Ей повезло, или не повезло, родиться очень красивой. Мой отец никогда не считал магглов равными себе, но использовал их по мере надобности. Матери отвели роль наложницы. Когда он с ней наигрался - отпустил её домой. Ни мать, ни её семья ничего не помнили об её исчезновении. Но через шесть месяцев на свет появилась я. Мать срочно выдали замуж. Мой отчим считал, что сделал великое благодеяние, взяв ублюдка в дом. В школу я попала только потому, что о моём существовании узнал отец и забрал меня уже полумертвую из дома отчима сразу после моего одиннадцатого дня рождения. Он не считал меня своей дочерью, и забрал только потому, что во мне проснулась магия. Я хоть и полукровка, но всё же Маг - а это случается не часто. Он поставил мне условие, что признает меня своей дочерью если я докажу, что достойна этого и подсказал, что в Слизерине мне с этим помогут. Придя в этот Дом в свой первый год, я сразу привлекла внимание нашего старосты. Он стал моим куратором и научил меня всему, что я знаю. Остальное я узнала из библиотеки отца и книг в этой комнате, - девушка рассказывала все это с тихой гордостью и, не выдержав, я задал следующий вопрос:
- Мисс Эббот, а отец признал вас? - выпалил я на одном дыхании.
Девушка тепло улыбнулась, встала с кресла и, направляясь к выходу, ответила:
- До третьего курса я носила другую фамилию.





На следующее утро я проснулся от стука. Вчера я так устал, что уснул моментально и мне ничего не снилось. Открыв дверь, я увидел Мари; в руках у нее была небольшая шкатулка.
- Доброе утро, мистер Реддл. До завтрака полчаса, вот ваши зелья, в шкатулке инструкция по их приему, и учтите: я буду знать принимали вы их, или нет. Кстати, для вас задание: в свободное от учёбы время, вам следует выяснить, какие именно зелья я вам даю. Срок до конца недели.
Она отдала мне принесенную шкатулку, развернулась и ушла.
Я вернулся в комнату, и раскрыл своё первое задание. В коробке было три зелья. Одно лиловое, с клубничным ароматом. Одно болотного цвета, с ярким мятным ароматом и одно оранжевое, маслянистое со сладковато-терпким, теплым, запахом. Тут же лежала записка с дозировками и временем приёма. Похоже, что лиловое и есть афродизиак - его надо пить раз в день. А два других принимались по одной капле три раза в день, одно до еды, второе после. Их действие мне придётся выяснить на личном опыте.
Скривившись, я накапал лилового зелья и выпил его одним махом, оно и на вкус было, как клубника, от него в теле стало тепло и щекотно. Это оказалось не так страшно, как мне казалось. Решившись, я выпил и то зелье, которое нужно было пить перед едой, маслянистая жидкость, казалось, превратила воду в стакане в яркое оранжевое свечение, проглотив его, как яд я стал ждать результата и он не замедлил проявиться: по горлу в живот скатилось нечто теплое и лучистое, и ощущение этого тепла прочно поселилось во мне. От этого мне стало на удивление хорошо и приятно, как будто с плеч упал груз, который я очень давно нёс, и уже сам о нём забыл. Если всё обучение мисс Марии будет таким же приятным, то, возможно, я и доучусь до седьмого курса и не сойду с ума. Я улыбнулся сам себе и пошел умываться.
Зелье, которое я выпил после еды, сильно тонизировало и как будто сдернуло пелену с глаз, мир обрёл четкость, запахи, звуки. Я даже не задумывался о том, что не замечал, что делаю и куда иду, после этого напитка учёба уже не казалась таким невыполнимым действием. Так и пошло. День за днём - я пил зелья, учился, читал Устав и искал в библиотеке названия и описание тех зелий, которые я пил.
Учеба вошла в колею, уроки давались мне как всегда легко, хоть мне и приходилось учить намного больше, чем моим соседям по Дому. Многое из того, что для меня было величайшей тайной, для них было простыми бытовыми мелочами, привычными с детства. Я подозревал, что зелья влияли и на успеваемость, помимо этого я снова начал интересоваться окружающим миром. Но самое необычное воздействие на меня оказывало лиловое зелье. В организме появились непривычные ощущения, по ночам, иногда чередуясь с кошмарами, мне стали сниться неясные сны, заполненные странными ощущениями, похожими на тягучую, смутную жажду чего-то. Я понимал, что эта жажда связана с сексом, вновь появившаяся после ужасного лета утренняя эрекция меня искренне удивила, а к утру пятницы я проснулся от первого, в моей жизни, мокрого сна.
В приюте сексуальные темы были обыденностью, поэтому я вполне нормально реагировал на своё развитие, но после того, что случилось летом - возбуждение казалось мне святотатством, я думал, что только грязные твари могут хотеть трахаться подобно скотам, причиняя другим боль и я не хотел быть таким же.

А тем временем вечер пятницы неотвратимо приближался...
Я сидел в своей комнате и думал, как мне поступить. Я мог не пойти, отказ ни к чему меня не обязывал, но это было бы проявлением трусости - самой ненавидимой мною черты характера и в себе я ее собирался задавить напрочь. Так или иначе - но я должен был пойти, просто обязана и, собравшись с силами, я, наконец, решился.
Это решение что-то перевернуло во мне, и теперь мне хотелось шокировать своих будущих любовников. Тщательно вымывшись, переодевшись в свою лучшую мантию, причесавшись и захватив с собой подготовленный реферат о тех зельях, что пил, я направился в гостиную, где меня должна была ждать моя куратор. Я не ошибся: она сидела у камина в кресле и действительно ждала. Окинув комнату взглядом, я заметил много заинтересованных глаз, обращенных на меня. Похоже, не смотря на Клятву, многие студенты догадывались, что происходит и теперь ждали моего решения. Не удевлюсь, если они делали ставки на момент в который сломается этот грязнокровка? “А вот не дождётесь!” - звучало у меня в голове набатным колоколом и эта мысль придала сил и злой бесшабашности. Я подошел к Марии.
- Мисс Эботт, я прибыл, как вы и просили, - сказал я и слегка поклонился.
- Вы пунктуальны, мистер Редлл. Пойдёмте со мной, продолжим разговор в более уединённом месте.
Она встала и направилась из гостиной, пройдя несколько коридоров и изрядно поплутав, мы остановились у голой стены, на которой был только факел в подставке. Моя сопровождающая потянула за ручку факела каменная стена разошлась, и заставив себя войти в образовавшийся проход я оказался в красивой большой комнате, разбитой на несколько зон. Она была обставлена так, что казалось, что между гостиной и спальней просто разобрали стену. Со стороны камина и входа была зона гостиной, в ней был столик для чая, диван и два кресла. Вся композиция стояла так, чтобы тепло и свет от большого камина достался каждому сидящему у него. В глубине комнаты была огромная кровать под балдахином, который поддерживали витые дубовые столбы. Вся та часть комнаты вместо ковров была застелена шкурами животных, и даже сама кровать покрывала большая полосатая шкура. Вид этой роскоши мигом лишил меня решимости, в душе поднималась паника, сердце сдавило железной хваткой.
Как же часто за лето меня привязывали к очень похожим столбам, чтобы я не мог сопротивляться!
- Том. Том!
Кто-то звал меня. Наверное, клиент опять не доволен. Я не задумываясь, что делаю начал раздеваться. Когда на пол полетела мантия, под которую я ничего не надел, желая впечатлить кого-то, мне на плечи опустилось что-то мягкое и пушистое. Я оглянулся. Сзади за плечи меня обнимала Мария, накинув мне на плечи большую мохнатую шкуру, девушка фактически укутала меня в неё.
Из ступора меня вывела боль в её глазах. Ещё никто не переживал за меня, я всегда справлялся сам. А вот эта девушка почему-то переживает. Постепенно я начал осознавать, где нахожусь и что сделал. Мне стало очень стыдно. Не из-за того, что я разделся при своей старосте, а потому, что потерял контроль над собой. Это было страшно. Только в этот момент я понял, что мне действительно нужна помощь. Я опустился на пол и, завернувшись в мягкий мех, беззвучно заплакал. Мария была рядом со мной и нежно гладила по спине, я ощущал, как её прикосновения несут покой и уют. Это было так ново... Ещё никто и никогда не утешал меня, и мне в первый раз не было стыдно за свою слабость.
Так прошло какое-то время. Я выплакался, как маленький, а когда собрался с силами и поднял глаза и увидел, что мы в комнате не одни. Я немедленно напрягся. На диване сидели два симекурсника из нашего дома. Они оба относились к сливкам общества и по слухам были любовниками. Это была красивая пара: жгучий брюнет с почти фиолетовыми глазами - Артурус Блэк и зеленоглазый блондин - Фредерик Найт. Они сидели в расслабленных позах и с интересом смотрели на меня. Я не знаю, давно ли они тут находились, но в их глазах не было презрения или высокомерия, там был только интерес.
Какое-то время они просто молча меня разглядывали, но в этих взглядах не было грязной похоти, которую я всегда видел во взглядах клиентов. Так смотрят на детей или испуганных животных. Блондин осторожно поднялся, и я сам не заметил, как он уже сидел возле меня на полу. Он был совсем рядом, такой же заинтересованный и осторожный, как и прежде. Он не прикасался ко мне, словно бы давая время привыкнуть к тому, что он находится настолько близко, (наверное, примерно так успокаивают испуганную лошадь) а когда я немного привык и расслабился, он заговорил:
- Не бойся меня. Я не причиню тебе вреда. Я тут чтобы помочь тебе. Пожалуйста. разреши мне и Ари помочь тебе. Ты очень юн, у тебя всё впереди и мне хочется, чтобы ты был счастлив каждый раз, когда видишь кровать или другого мужчину. Я помогу тебе забыть боль и унижение, позволь мне... - у него был красивый мягкий голос, который лился, не умолкая ни на секунду. Я и сам не заметил, как рядом со мной оказался второй парень, как они осторожно и нежно развернули мех, в который я все еще кутался, и как первый раз за свою жизнь я вполне добровольно занимался сексом. Это была долгая и красивая ночь, чтобы показать мне каким может быть секс, они брали друг друга у меня на глазах, и я видел, что им действительно приятно, не только брать, но и отдаваться. Эта картина возбудила меня и, когда я потерялся в чувствах и ощущениях, они переключились на меня. Им потребовалась вся ночь и море терпения, тепла и заботы, но в первый раз в жизни я кричал в постели с мужчиной не от боли, а от удовольствия.
Проснулись мы к обеду. На столике был завтрак на троих. Никто из нас не мог вспомнить была ли ночью Мария в комнате или нет, но было в общем и не важно. В первый раз мне было так хорошо с кем-то. Утром парни вели себя просто замечательно, они шутили, баловались и всё пытались меня чем-нибудь накормить или втянуть в свои игры. До вечера мы ещё дважды занимались сексом, три раза поели и так и не вылезли из постели. Вечером парни развели меня на разговор.
- Том, - позвал меня Фред.
Я вздрогнул. Мне не нравилось когда меня называли по имени, так любила называть меня директриса, когда была довольна, а это означало особо мерзкого клиента, и так меня называли клиенты “Томми-мальчик, покажи мне свою дырочку” - НЕНАВИЖУ!
- Том. Посмотри на меня, - я повернулся к Фреду, и он отшатнулся, похоже мои чувства отразились на моём лице. – Тш-ш-ш-ш. Не надо. Мы не хотим тебе зла. Что тебя так разозлило? - ему было не безразлично, и это было удивительно само по себе!
И я решился на откровенность, ведь они так много мне дали.
- Имя. Они все так меня называли. Это имя грязное. Как и я сам, - я был готов разреветься снова, и только обрывки гордости удерживали меня.
- Не позволяй им обворовывать себя. Они и так многое у тебя украли, но мы все вернем. Не отдавай им имя. От того, что они тебя так звали - оно не стало грязным. Ты сильный! Ты ведь не хочешь им его подарить, правда? Это твое имя и больше ничье! Они хотели у тебя забрать всё, убедить тебя в том, что ты ничего не имеешь и ничего не стоишь, но ты им ничего не отдашь.
Он снова заговаривал меня, напоминая конокрада, уговаривающего вести себя спокойно норовистую лошадь, и я поддался его волшебству. Я расслабился. И мы снова занимались сексом, и они звали меня по имени, а я запоминал их голоса, чтобы если кто-то другой будет звать меня - вспоминались именно они.
Мы валялись, расслабленные и пресытившиеся когда дверь в комнату открылась. Меня удивило, что парни не обратили на это обстоятельство никакого внимания - сам я слегка смутился и сильнее закутался в шкуру.
Вошедшая в комнату Мария с интересом посмотрела на нас, цапнула со столика яблоко и какой-то свиток, после чего по хозяйски уселась в кресло, предварительно развернув его к нам. Она как будто не замечала нашей наготы, не обращала внимание на висящий в воздухе запах страсти, и ей дела никакого не было до того, чем мы тут занимались.
- Я смотрю, у вас всё получилось, мальчики, - голос старосты был весел и звонок.
- А ты сомневалась, Эббот? - спросил Фредерик с вызовом, и, встав с кровати, подошел к одной из стен.
Проведя по ней рукой он открыл скрытый в стене шкаф и, вынув оттуда халат, надел его. Мне было странно наблюдать за всей этой сценкой: ничуть не смущающийся парень и Мария, рассматривающая его словно произведение искусства или породистое, красивое животное, Ее взгляд удивлял - в нем не было ни смущения, ни похоти, ничего того, что я привык видеть во взглядах нацеленных на меня в приюте - это был абсолютно чистый взгляд (если так можно выразится). Налюбовавшись Фредериком, Мария посмотрела на меня в упор.
- Вы очень хорошо справились с поставленными перед вами заданиями и показали, что способны мыслить нестандартно, об этом говорит и написанный вами реферат о зельях, - она кивнула на свиток, который все еще держала, и узнал в нем результат своих поисков в библиотеке замка. - Сегодняшняя ночь была очень важным шагом для вас, мистер Реддл. И я надеюсь, что эти молодые люди завоевали немного вашего доверия.
После этого в комнате повисла тишина. Мне стало понятно, что отмолчаться у меня не выйдет и, набравшись храбрости, я несмело кивнул.
- Я сожалею, но мне необходим громкий и внятный ответ, мистер Реддл.
- Да.
- Замечательно. Потому, что я хочу привлечь мистера Найта и мистера Блэка к помощи вам на постоянной основе.
Я напрягся и кинул взгляд на парней. Возможно, они не собирались мне помогать, возможно, им просто нужна игрушка для развлечений? Богатенькие прохвосты решили заморочить голову безродной шлюхе, и эта девка, наверняка тоже их любовница, вон как просто ведёт себя в компании голых мужиков, наверняка так и старостой стала, а для меня наплели красивых сказочек, развели секреты. Я как-то сразу успокоился, всё встало на свои места, я снова остался один. Но я это переживу.
Мои размышления не остались без внимания, и в следующую секунду на меня навалилось два тела и меня принялись щекотать. Я держался долго, но за последнее время моя кожа, из-за зелий, которые я пил, стала очень чувствительной и через несколько минут я не выдержав, рассмеялся. Парни возились со мной, как малые дети, пытаясь дотянуться до самых чувствительных местечек, и через некоторое время я уже плакал от смеха. Когда у меня не осталось сил они заключили меня в кольцо рук, так чтобы я не убежал и Арктурус начал говорить, поглаживая меня по спине.
- Скажи, до чего ты додумался, только не ври. Ты ещё не умеешь защищать мысли, и я просто могу их прочитать, но я хочу, чтобы ты нам доверял. По этой причине я предлагаю тебе рассказать свою гипотезу происходящего, а мы или опровергнем её, или подтвердим. Одно скажу тебе с полной уверенностью - врать тебе нам незачем. Мы можем получить всё, что захотим и без этого, - он говорил мягким голосом, и в его словах была логика.
В своей короткой жизни, мне ещё никогда не хотелось оказаться неправым настолько. Я начал понимать, что привязываюсь к этим людям, проявившим ко мне немного тепла и уделившим внимание и заботу, и мне будет очень больно разочароваться и на этот раз. Чем больше я привыкну к ним - тем больнее мне будет. Можно прямо сейчас закончить этот фарс и вернуться к своей старой жизни, и даже если они захотят отомстить мне, не думаю, что меня здесь ждёт что-то пострашнее пережитого в приюте, но можно было снова рискнуть, переступить страх, диктуемый инстинктом самосохранения, и попробовать довериться ещё раз.
Это был сложный выбор.
- Мистер Реддл. Это не первый и не последний раз, когда вы будете сомневаться в чистоте наших побуждений. Мы не альтруисты и делаем только то, что несёт нам личную выгоду. Поэтому я предлагаю вам озвучить ваши страхи, а мы честно расскажем о наших мотивах, - сказала Мария.
Складывалось ощущение, что для неё совершенно всё равно какое решение я приму, и это стало решающим фактором. Набравшись храбрости, я высказал все свои сомнения. Я был уверен, что после этого меня ждёт, по меньшей мере, избиение, после которого меня выставят вон. А, может быть, мною продолжат пользоваться, перестав прятаться за красивыми сказочками.
В комнате повисла тишина, а потом Блэк расхохотался.
- Похоже, что у этого мальчишки, кроме смазливой мордашки и сладкой попки и мозги есть. Эббот, где ты откопала это сокровище?
- На втором курсе, - отстранено и без капли юмора ответила староста. Было видно, что она усиленно размышляет над тем, что ей предстоит сказать, но заговорила не она, а Найт.
- Твои размышления не лишены логики, хотя, в них есть ряд крупных недочетов. Я думаю, они связаны с тем, что ты ещё плохо знаешь наше общество и возможности таких, как мы с Ари. Начнём с того, что как игрушка ты хорош, но с тобой много хлопот. Любой студент нашего Дома из бедных семей с радостью разделит с нами постель, чтобы использовать нас для своего карьерного роста впоследствии. Мы могли бы вырастить и воспитать идеального любовника, у которого не было тех проблем, что есть у тебя. Во-вторых, Эботт дала тебе Непреложный обет, это традиция. Так что навредить тебе она не может. И последнее, ты плохо представляешь, что может заинтересовать таких, как мы, и твоя задница - это не то сокровище, ради которого стоит рисковать как минимум исключением из школы. Наша выгода в другом: ты прекрасный проект и нам интересно, как далеко ты сможешь зайти, как сильно измениться. У тебя две возможности: или пройти весь путь, или стать ничтожеством, на которое никто второй раз не посмотрит. Если ты сможешь выжить и справиться со всеми своими проблемами - ты станешь очень сильным человеком и магом, а такого всегда лучше иметь в друзьях, если же нет, то, в любом случае, ты развлечёшь нас своей попыткой. Я не буду тебе врать, рассказывая, что забочусь о твоём счастье, мне ты интересен как сложный эксперимент или зелье. Но я не исключаю возможности того, что со временем ты сможешь завоевать моё доверие и дружбу, а также, при должной тренировке, стать прекрасным любовником. У тебя есть мозги характер, ты мне интересен и я хочу дать тебе шанс. Мне жалко тебя, как ребёнка, который пережил то, что не должен был пережить, но это чувство не помешает мне давить на тебя до тех пор, пока ты не сделаешь, что будет нужно. Если тебя не устраивают такие отношение и то, что ты от них получаешь - можешь проваливать. Лично я считаю, что от наших занятий ты выигрываешь намного больше, чем мы можем потерять, если слухи о том, чем мы занимаемся дойдут до директора. Многое, чему тебя собирается учить Мария, является запрещённым, и за некоторые из этих знаний можно загреметь в Азкабан. Вот и подумай: стоит ли твоя несравненная персона такого риска и хлопот, - закончил парень и вызвав эльфа заказал себе чай и печенье.
Я подумал. И выводы мне не понравились. Я выходил дураком по всем статьям. Фредерик точно описал мою ситуацию: я ничтожество. Многие дети в приюте мечтали оказаться игрушками какого-нибудь богатея, в надежде на то, что больше ни под кого не нужно будет ложиться и я сейчас среагировал также, забыв о том, что за последние несколько дней эти люди сделали для меня очень многое, они дали мне немного света в том кромешном аду, в котором я жил. А то, что они так просто говорили о своих целях, выгоде и интересе только увеличивало доверие к ним. Я давно перестал верить в бескорыстные благие намерения, и в ситуации, в которой я оказался я четко видел свою выгоду и выгоды старших слизеринцев. Та цена, которую они предлагали заплатить, по моим прикидкам, была гораздо меньше того, что я получу взамен.
Я не боялся ни боли, ни унижений, которые, возможно, ждали меня на пути - я боялся того, что меня предадут. Люди - слабые, жадные, жестокие и трусливые существа. Мне удавалось выживать до сих пор только потому, что я никому не доверял, даже себе самому. Я был таким же, как все и мог не задумываясь предать, как других, так и себя. Мне стало страшно.
Арктурус к этому времени натянул штаны и, взяв бокал с красным вином, уселся в свободное кресло. Отхлебнув, он улыбнулся и заговорил:
- Не спеши, малец. Давай договоримся так: всё, что мы делаем - это взаимовыгодный обмен, мы получили хороший секс и возможность участвовать в твоём пути вверх, ты получил удовольствие и новый опыт, который поможет тебе выжить. В дальнейшем наши отношения будут развиваться по такому же принципу. Ты мне - я тебе. Пока взаимодействие будет к обоюдной выгоде - можешь не сомневаться в наших мотивах. С нашей стороны могу сказать, что если мы потеряем интерес к этой сделке, то сообщим об этом сразу же. Можешь считать, что мы поставили на тебя, как на скаковую лошадь, а теперь заботимся о своих вложениях. Нам хочется, чтобы наша лошадь пришла первой, чтобы ты, Реддл, стал важной шишкой в нашем обществе, а для этого мы должны заботиться о тебе, и сделать из тебя призёра. Тебя это устраивает?
Это был честный обмен.
- Да, я согласен, - твердо ответил я вставая с кровати, и отбросив смущение, пошел к лежащей на полу мантии. Мне не хотелось выглядеть слабее или трусливее чем они.
Мария оценила мой поступок.
- Молодец. Никогда не смущайтесь и не сожалейте о содеянном. Просто будьте готовы заплатить за свои ошибки. Сожаления крадут ваше время и силу, они подтачивают вас изнутри. Сделайте и забудьте. Я не говорю о том, что не нужно делать выводы и учиться на своих ошибках, это как раз самое главное, но сожалеть - пустая трата времени и сил. А смущаться такого тела как у вас, по меньшей мере - глупо. Лучше шокируйте и смущайте других. Когда человек смущён - он уязвим и магглы со своим пуританством и ханжеством, не являются исключением. Ими легко манипулировать и использовать в своих целях.
Я поднял мантию и глядя прямо в глаза девушке медленно её надел. Блэк неаристократично заржал.
- Мы породили чудовище! - его громкий смех ещё долго звучал в комнате.
Мария, ничуть не смущенная моим выступлением, слегка улыбнулась и продолжила:
- Правильно. Всегда держите лицо, всегда будьте спокойны и старайтесь очаровать своего противника. Пусть он переживает и делает ошибки. Если испытываешь к противнику жалость, восхищение или страх - гораздо труднее с ним бороться, - увидев, как меня всего передернуло от её слов, она сказала: - Отбросьте гордыню, пусть она останется Гриффиндорцам. Для них важно внешнее проявление чести. Для нас честь это сугубо личное, внутреннее, понятие. В жизни с человеком, можно сделать всё, что угодно, но у него невозможно отобрать честь и гордость. Только предав себя, человек теряет их. Гриффиндорцы ассоциируют себя с внешними проявлениями - мы с внутренними. Для них важен поступок - для нас мотив. Вы можете быть альтруистом и делать всё только для других, но вашим мотивом, скорее всего, будет гордыня. Вам будет хотеться всеобщего внимания и уважения, и, в то же время, мы будем причинять вам боль и использовать ваше тело в любое удобное для нас время, но мы будем это делать, чтобы вы выжили и не потеряли рассудок. Ни один Гриффиндорец не согласиться на подобное по доброй воле, а вы согласились, потому, что вы видите выгоду от того, что мы вам предлагаем.
Мне было страшно, но умом я понимал - она права: то, что могут мне дать эти люди, было мне действительно необходимо, а если для этого придется пережить боль и унижение... что ж. Я был готов к этому. В конце концов - думал я, - большего, чем я уже пережил - мне вряд ли выпадет испытать.
- За этот год вы встретитесь лицом к лицу с каждым из своих кошмаров и преодолеете его. В противном случае вы сойдёте с ума. Единственное, что мы можем гарантировать - нашу помощь. И для этого я хочу, чтобы мистер Найт, и мистер Блэк присоединились к моей клятве и помогли мне в специфической части вашего обучения. Я полагаю, они будут гораздо более эффективны, если будут знать, с чем им придётся работать.
Я задумался. С одной стороны, посвящать ещё двух людей в мои проблемы было страшно, но с другой, я ничего не терял. Они уже догадались о моём положении, секс они и так получат, причём с полного моего согласия, а больше ничего у меня и нет. А вот гарантию некоторую благодаря Обету, я получить могу.
- Мистер Блэк и мистер Найт берут на себя большую ответственность, помогая вам, а с вашей стороны, мистер Реддл, рассказать им все о себе - было бы очень смелым шагом, который принёс бы вам немало выгод. И, кстати, я не любовница этих шалопаев, я невеста старшего брата Фредерика. Как только я закончу обучение - меня ждёт свадьба и обязанности леди Найт, так что я, скорее, его старшая сестра.
Я внимательно выслушал девушку и, немного подумав, согласился с ее предложением. После принесения обета, мне снова пришлось рассказывать свою историю. Удивительно, но, не смотря на увеличившуюся аудиторию, рассказ, на сей раз, дался гораздо легче. В процессе, я не заметил, как парни подсели ко мне и обняли с двух сторон. Только когда я вернулся к реальности, вынырнув из кошмара моего рассказа, я понял, что меня гладят по спине и волосам. Это было непривычно и на удивление приятно. До этих странных людей, никто никогда не заботился обо мне.
С этого дня началось моё настоящее обучение в Хогвартсе. Днём я учился тому же, что и все дети, а по вечерам спускался в подземелья и мои наставники учили меня чистокровным традициям, рассказывали мне сказки и придания волшебного Мира, показывали картины и исполняли музыкальные произведения. Только две темы оставались табу: религия и политика. Когда наше занятие касалось этих моментов, мои кураторы всегда меняли тему. Они мотивировали это тем, что у меня сейчас и так много хлопот, и эти знания будут лишними. Кроме этого они заставили меня узнать своё тело, теперь я знал каждую мышцу и связку в нём, я мог напрячь любую мышцу в теле, а растяжка, которой они меня заставили заняться, предала телу невероятную гибкость.
Каждый вечер перед сном я очищал сознание и вспоминал весь прожитый день, эти два нехитрых упражнения должны были дать впоследствии, удивительный результат. После Хэллоуина к занятиям добавились бег и танцы. Сначала я возмутился, (за что был достаточно болезненно выпорот) но после мне объяснили, что бег придаст телу выносливость, а танцы раскованность движений и грацию.
До Рождественских каникул я ходил, разве что не на четвереньках, тело болело везде, а эти садисты ещё и имели меня регулярно, каждый раз добавляя что-то новенькое. То я должен напрягать мышцы ануса, по сто раз каждый час, то втягивать его в себя и удерживать, как можно дольше, то еще что-то.
Мне перестали сниться кошмары, мне вообще перестали сниться сны - я мечтал об одном единственном дне без муштры и нагрузок, и мои мучители обрадовали меня. С 19 на 20 декабря у меня будет выходной, потому, что мои мучители будут отмечать Йоль, а мне позволят потратить день на своё усмотрение. Они и Самайн без меня отмечали, но тогда меня на весь день нагрузили таким количеством упражнений и списком литературы, которую необходимо прочитать, что я уснул прямо за книгами.
Увидел я их тогда только на следующий день. Как и большинство своих соседей по Дому они чтили кельтские праздники, а вот христианские - даже не упоминали. 25 декабря был обычным днём. Те, слизеринцы, что оставались в школе, не отмечали его, но в гуляньях у елки и праздничном ужине участвовали.
На каникулы в школе, из моих мучителей, осталась только Мария. Когда отбыл последний ученик, она сообщила мне радостную новость: на следующий день после праздничного пира, когда всем станет наплевать, что делают слизеринцы, у меня начинается новый курс занятий и, мило улыбнувшись, она уточнила, что начнёт посвящать меня в искусство контроля боли.
От этих слов мне как-то сразу даже жить расхотелось. До часа «х» оставалось только два дня. Я прожил их как в тумане, фантазия рисовала ужасающие картины. Арктурус и Фредерик, уже начали меня учить, как превращать боль в удовольствие во время секса, но, то был секс, там было возбуждение и удовольствие, которое могло при правильном подходе превратить даже очень сильную боль в ярчайшее наслаждение, а тут будет только БОЛЬ.
Утром после Рождества все занимались своими делами: кто-то делал уроки, заданные учителями, кто-то играл в шахматы, кто-то еще чем-то занимался, а я с ощущением, что иду на казнь спустился в общую гостиную.
Мария уже поджидала меня. За всё прошедшее время мы так и не перешли на «ты», для неё я оставался “мистером Реддлом”, а я называл её или “мисс Эббот”, или “мисс Мария”. Мы оба сознательно удерживали дистанцию. С Фредом и Ари все было как-то проще.

Это фанфик, то есть история написанная на другое произведение. В данном случае на мир "Гарри Поттера", созданного Роулинг.
Не ищите здесь сессий, но БДСМ здесь есть и будет)))

Название: Как феникс из пепла.
Автор: Fargen
Соавтор: Naira
Бета/ Гамма:
Персонажи : Лорд Вольдеморт и все обитатели канона
Рейтинг: NC-21
Тип (категория): слэш
Жанр: Deathfic, Angst, Darkfic, Drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: Чужого не надо
Аннотация: Жизнь Лорда Вольдеморта с момента его рождения и до момента гибели в 1998 году, написанная им самим.
Предупреждение: Канон. Не детские темы. Жестокость. Весь фик один сплошной Angst, ХЭ.
Комментарии автора: Убедительно просим при прочтении обратить внимание на наличие расхождений с каноном. При обнаружении оных - сдавать авторам!


Посвящается тем в душе которых ещё жив древний клич: “Делай, что должен и будь, что будет.”
Ты последнюю ставишь точку,
Выткав сказку при лунном свете.
Ты счастливо ее окончил -
Чтоб не плакали ночью дети,
Только кто-то свечу уронит
И десяток страниц забелит:
Есть такие, кто точно помнит,
Как все было на самом деле

И перо возьмут чужие руки,
Записать себе присвоив право
Хронику чужой тоски и муки,
Всыпать правды горькую отраву.
Приоткрыты двери преисподней,
Ангелы растоптаны конями,
И сюжет известный новогодний
Переписан серыми тенями.
(Канцлер Ги. - Страшная сказка.)
Начало

Я родился 31 декабря 1926 года в маггловском приюте в Лондоне.
Первое, что я помню - это боль и одиночество. В той дыре, где я рос, дети до пяти лет находились в чуть лучшем положении, чем все остальные воспитанники. Основной задачей мелких зверенышей было всего лишь урвать себе кусок хлеба и, спрятавшись подальше, съесть его. Дети послабее умирали от голода, побоев и болезней, но взрослые не обращали на нас внимание. Очень рано я понял, что это наплевательское отношение было счастьем - гораздо хуже было, когда взрослые начинали проявлять к нам интерес.
Директриса моего детдома, мисс Коул, богобоязненная маггла из вполне приличной семьи среднего класса. Осознанно я себя помню как раз лет с пяти и уже тогда эта женщина была в приюте директрисой. Говорили, что она получила свой пост после того, как умер ее отец, который завещал всё своё имущество в пользу церкви. Лет ей было между сорока и пятьюдесятью, муж ее умер, не оставив ей приличного состояния и отчего-то она решила, что сиротский приют это прекрасное место для того, чтобы решить свои финансовые проблемы. В общем-то, если бы она только воровала у нас - мы могли бы быть счастливыми, но, к сожалению, церковь выделяла не так много денег на наше содержание и особо разбогатеть, обворовывая сирот, ей не удалось бы и она, проявив чудеса изобретательности и изворотливости, нашла выход.
Где эта женщина обзавелась нужными знакомствами, навсегда осталось для меня загадкой, но, казалось, жизнь налаживается, и она действительно старается проявить о нас заботу: мальчишки покрепче становились разнорабочими и носильщиками, девочки работали прачками, швеями, прислугой в домах. Денег они, разумеется, не получали, но их хотя бы кормили (мальчики даже первый раз, за её директорство смогли поесть немного мяса!). Жизнь шла своим чередом, но, как это обычно и бывает - всё изменилось в одночасье.
Одна из наших девочек работала в богатом доме, в один из вечеров она прибежала в слезах и разорванной одежде: хозяйский сынок изнасиловал её, а так как она сопротивлялась - он сильно её избил, поэтому не смог отрицать случившегося. После этого в приют заявились родители того парня и, чтобы замять скандал, заплатили директрисе, а через неделю к нам пришел и сам виновник происшествия. Только он не собирался извиняться или заглаживать вину - он пришел предложить денег за ещё одну ночь с Китти. Ему понравилось, как она “брыкалась”. Это была большая сумма, большая настолько, что чтобы её заработать - всем нам пришлось бы трудиться не покладая рук целый месяц. И.... директриса с радостью согласилась.
С того дня в приют пришел АД.
У этого хлыща оказалось много дружков с подобными вкусами, а потом вести о новом борделе с малолетками разнеслись по злачным местам Лондона. Все извращенцы знали, что у нас за умеренную плату можно осуществить любую свою фантазию, даже самую больную и директриса их очень жаловала - они всегда очень хорошо платили.
Нас стали хорошо кормить и одевать, у нас появился врач, которому поручили следить за нашим здоровьем. Смертность, правда, не уменьшилась - просто теперь вместо голода и болезней мы убивали себя сами. Или нас убивали клиенты. Сиротский приют стремительно превращался в самый настоящий бордель.
Директриса расщедрилась на ремонт ветхого казенного дома для того, чтобы привлечь в качестве клиентуры не только всяких сброд, но и клиентов пореспектабельнее. Несколько комнат было обставлено даже с роскошью. Для несведущих посетителей и церковных проверяющих наш приют стал чуть ли не образцовым. Удивительно, но они вполне верили в то, что шикарно обставленные комнаты, в которых принимали богатых клиентов - это комнаты для гостей! Директриса выступала в роли благодетельницы, жертвующей деньги на благоустройство нашего приюта (отчего-то ни у кого не возникало вопроса - откуда у нее средства на подобные пожертвования). В глазах обывателей она была меценаткой и бессеребреницей, посвятившей всю свою жизнь сиротам. Перед войной она даже удостоилась медали от епископа, как человек, посвятивший свою жизнь служению другим.
Первый раз она попыталась положить меня под клиента, когда мне было семь лет. Именно в тот день я узнал, что отличаюсь от других детей. Когда у меня уже не осталось сил сопротивляться, а от паники и боли мутилось сознание, всплеск стихийной магии откинул клиента к стене. Он сильно ударился головой, но, к сожалению, не умер. Именно из-за этого урода Джимми уже второй раз резал себе вены, но нанятые директрисой надсмотрщики успевали его спасти.
После этого случая меня сильно избили и заперли на неделю в карцер. Раз в день кто-то просовывал в дверцу, вырезанную около пола, чашку с водой и это было все, что я получал. Меня мутило от голода и слабости, но я почувствовал, что у меня есть возможность спастись. Магия не дала мне умереть и залечила раны, и это ещё больше напугало директрису. С того дня она, раз за разом, пыталась сломать меня. Но магия каждый раз меня спасала, и ее всплески становились всё сильней и сильней.
Это пугало ее и, она решила, что я порождение ада или что-то в этом роде, а если умру, то за меня отомстят силы, покровительствующие мне, в любом случае - на время она оставила меня в покое и это было счастьем. На какое-то время директриса перестала меня замечать, за то дети возненавидели меня: они не понимали, почему я нахожусь в привилегированном положении. Несколько раз меня пытались забить до смерти просто от злости и безысходности. У меня было несколько друзей, но узнав о том, что я смог себя защитить - они отвернулись от меня, теперь я перестал быть таким же, как они. Это их пугало и вызывало жгучую зависть.
Я жил как маленький зверёк, во мне говорили только инстинкты. Нет, не говорили - кричали. Кричали о выживании любой ценой. Изо дня в день я прятался ото всех, а когда меня загоняли и нападали скопом, меня спасала магия. Однажды мне стало так больно и противно, что я пожелал всем сердцем, чтобы мои обидчики почувствовали себя в моей шкуре и все ребята, которые тогда били меня, попадали на пол с громкими криками и стонами. Мы все хорошо переносили боль, но, похоже, магия её усиливала в несколько раз. Однажды проделав это - я научился пользовался этим методом защищая себя: он не приносил видимого вреда, но отбивал желание вредить мне. Почувствовав на себе боль, которую я причинял им - дети оставили меня в покое, потому, что боялись. Единственным моим другом был ужик, которого я нашел в саду, но и эта дружба долго не продлилась. Поняв, что не могут безнаказанно бить меня, дети стали портить мои вещи, а когда узнали о Шуше - одна девчонка скормила его собакам.
Я отомстил.
И за каждую гадость с их стороны стал делать две-три в ответ.
Потекли годы одиночества. Это было не так уж и плохо, если сравнивать с жизнью моих бывших друзей. Джимми всё же смог убить себя, когда мне исполнилось 10 (ему тогда было не многим больше моего). Китти стала проституткой, и спивалась.
Такая судьба ждала каждого из нас. Самые жестокие и сильные сбегали и уходили в банды, а у других впереди, после нескольких лет боли и унижения, светила только смерть. Я чувствовал себя счастливцем. И если моя защита от Дьявола - я был готов отработать ему каждый день из тех, что мне не приходилось ложиться под извращенцев. А от Бога, о котором нам рассказывали, я не видел никакого проку.
У нас в приюте было две монашки, они видели, что происходит, но одна брала деньги у директрисы и молчала, а вторая просто не замечала происходящего. Когда избитые, изнасилованные дети, говорили ей, что с ними это сделали с разрешения директрисы - она начитала читать им нотации о вреде вранья и безответственного поведения. По ее мнению это ведь они сами спровоцировали уважаемых людей на такие мерзкие поступки, она говорила, что это они сами во всём виноваты, и их ждёт геенна огненная, а за клевету на уважаемую женщину. Решившие жаловаться - немедленно отправлялись в карцер. Вместо того, чтобы накормить и позвать врача, сестра Урсула приказывала читать дурацкие псалмы и уходила молиться об их душах. Потом приходила вторая монашка, освобождала, кормила и вызывала врача.
Именно сумасшедшая сестра Урсула, стала инициатором того, что из меня пытались изгнать Дьявола. О Мерлин, как же я тогда перепугался! Если этот жирный поп изгонит дьявола - я лишусь своей защиты, и тогда мне недолго останется жить! Но всё, слава всем богам преисподней, обошлось.
Сестра Урсула вызывала у нас всех такое презрение и брезгливость, что даже представить невозможно. Если директрису и сестру Агнессу мы ненавидели, то эту презирали.
Так или иначе, но я дожил до того дня, когда в приюте появился Дамблдор. Увидев вошедшего в мою комнату странно одетого бородатого дядьку, я сначала я подумал, что сумасшедшая Урсула опять попа подослала и насторожился. Но дядька рассказывал удивительные вещи: он сказал мне, что я волшебник и рассказал о магии и о школе для таких детей как я. Я не верил ему, и он, чтобы доказать мне, что говорит правду поджег шкаф, в котором лежали мои вещи. Я испугался, но огонь погас, не причинив ветхой мебели особого вреда. Только коробка внутри шкафа отчего-то прыгала. Профессор выглядел настороженным и принялся вещать, о необходимости вернуть украденные вещи, недопустимости воровства, справедливости, о том, что нужно быть хорошим мальчиком и прочий бред в этом духе. Я не мог его понять, но готов был вернуть это барахло владельцам (даже умоляя каждого из них на коленях забрать свои шмотки) уже только ради того, чтобы он забрал меня отсюда. И если подобное было его непременным условием для того, чтобы избавить меня от приюта - я действительно был готов сделать это.
Не знаю почему, но я позволил себе поверить странному посетителю, и рассказал ему о том, что у меня получается. Выслушав меня мужик насторожился, а после того как я поделился тем, что умею говорить со змеями вообще напрягся, мне показалось - он испугался. За свою жизнь я научился чувствовать страх с легкостью. Еще немного посидев со мной, он потряс бородой и убрался в ту сказочную страну, из которой явился, словно чертик из коробочки, сказав, что на лето меня заберут в тренировочный лагерь, а после него на десять месяцев в году я уеду в Хогвартс где буду жить и учиться целых семь лет. Это было мечтой. Два месяца пребывания в отвратительном приюте вместо всего года! Уж их-то, я думал, что переживу с легкостью. Я был молод и наивен, и не знал всех гадостей, что может преподнести судьба.
Следующие полгода прошли вполне сносно. Единственное, что меня огорчало - я узнал, что профессор пообщался с директрисой и сестрой Урсулой. Эти две бабы могли наговорить про меня кучу гадостей, просто, чтобы отомстить, а ненормальная монашка еще и, чтобы уберечь “чистые души”.
Летом 1938 года, перед лагерем, меня забрал Дамблдор, он же сам и перенес меня туда.

Вспоминая свой первый год, я понимаю, что никого и ничего не запомнил; новых знаний и впечатлений было слишком много. Я старался понять: чего от меня хотят, чтобы приспособится, но кроме уроков и массы разрозненных знаний я так ничего и не получил. В школе никто не помогал таким детям, как я, разобраться в правилах, царящих в новом, неизвестном им, мире.

Мне сложно было привыкнуть к новой обстановке и окружающим меня детям. Я ждал от них удара, какой-нибудь гадости, они казались мне странными: бесцельно и бездумно бегающие, орущие, устраивающие потасовки... Мне было странно и очень непривычно видеть, что в этих потасовках никому не наносилось особого вреда, дети смеялись, это занятие казалось им хорошим развлечением, шуткой и не более того. Они пытались увлечь и меня, но к тому моменту пустая трата времени для меня уже была не понятна - каждую минуту я тратил на то, чтобы стать сильнее, а эти дети были слабы, они, хоть и обладали магией, как и я, но...
У них не получалось сделать с ее помощью ничего полезного, без палочки волшебство вообще получалось только если они испытывали сильные эмоции. И в этом случае или все вокруг них ломалось, либо они делали что-то совершенно глупое, а взрослые бегали вокруг и ахали: как замечательно у них все получилось.
Я отдалился от них, мне была не интересна возня сверстников, меня привлекали книги. Когда я узнал, что в них можно узнать больше о магии - библиотека стала моим домом. Жаль, но в лагере были только сказки, впрочем, взрослые говорили, что в Хогвартсе огромная библиотека наполненная книгами обо всех видах магии.
Когда мы выбрались на Диагон Алею за покупками к школе - я выбрал одну приличную мантию и волшебную палочку, учебники и остальное я взял или подержанное, или самое дешевое. Я не знал, на что могут понадобиться деньги, и заплатят ли за покупки в следующем году, поэтому решил экономить.
К тому моменту я уже хотел на Слизерин, а то, что Дамблдор очень нелестно отзывался об этом доме и говорил, что оттуда выходят темные маги - только укрепило моё желание. В сказках темные маги всегда были страшными и сильными. Мне тоже хотелось стать настолько сильным, чтобы не бояться никого.
Поезд и Замок произвели на меня неизгладимое впечатление, а призраки напугали до икоты, но за мою жизнь я научился прятать свои эмоции и создавать ложные: я точно знал - никто не должен знать, что мне дорого на самом деле, иначе это постараются отнять или уничтожить. Так было всегда.
Распределение прошло успешно - я попал туда, куда хотел. Дом Слизерин оправдал все самые смелые мои ожидания: там учились в основном дети аристократов - сдержанные, умные, расчетливые, они отличались от тех странных детей, с которыми я был в летнем лагере, но они не приняли меня в свою среду. Впрочем, тогда это меня не беспокоило: я привык к одиночеству, тем более, что здесь были занятия и БИБЛИОТЕКА! Но, тем не менее, мне было интересно: почему они так ко мне относятся? Сначала, я думал - это из за моего происхождения, но потом узнал о том, что девочка-староста с нашего факультета, Мария Эббот, - полукровка, да ещё и незаконнорожденная, но при этом её все уважали, к её мнению прислушивались. Я стал искать причину, но за учёбой и новыми книгами я не заметил, как прошел целый год.
Это был самый счастливый год моей жизни. До этого я никогда не жил так! Но лето неотвратимо приближалось... Я не думал, что оно будет чем-то отличаться от предыдущих лет в приюте, но я сильно ошибся.
В день отъезда меня вызвал к себе Дамблдор, который тогда был заместителем директора Хогвартса, и мило довёл до моего сведения, что ученикам школы летом запрещено использовать магию. Помимо этого, так как у меня есть склонность к беспалочковой магии, то он лично наложит на приют и окрестности заклятье, которое известит Министерство о том, что на территории использована магия несовершеннолетним. Еще он сообщил мне, что одного, двух случаев применения мной магии, будет более чем достаточно, для исключения из школы. Он пообещал сам сообщить директрисе о том, что мне нельзя колдовать.
Я понял: до осени я не доживу и, отбросив свою гордость, на коленях и со слезами на глазах, умолял заместителя директора этого не делать, ну или хотя бы не сообщать в приют. Но этот козёл посмотрел на меня своим “мудрым” взглядом и сказал, что это “научит меня общаться со сверстниками”.
О... Да... Это научило меня общаться...
Когда я попытался объяснить, что меня там ждёт - он сурово посмотрел на меня и приказал перестать наговаривать на приличную женщину. Он искренне считал, что я все придумываю, чтобы безнаказанно третировать “беззащитных детей”.
Слёзы мигом высохли у меня на глазах, я замолчал, встал с колен и посмотрел ему прямо в глаза.
Дамблдор был уверен в своей правоте, до противного напоминая сестру Урсулу, как и ей - ему было бес толку чтобы то ни было объяснять, и я по собственному опыту точно знал это.
Каким бы умным ни был заместитель директора Дамблдор, он верил только в то, что хочет. Больше я никогда не обращался к нему.
Всю дорогу в приют я принимал решение, пытаясь понять: что для меня важнее. Готов ли я продержаться до осени в том аду, что меня ждёт, чтобы вернуться в Хогвардс и Магический мир, или мне лучше прямо сейчас сбежать с вокзала и только меня и видели. Благо, я сэкономил немного денег, из выделенных, мне и в маггловском мире их должно хватить на первое время.
Путешествие как-то внезапно окончилось, и стоя на вокзале, я ещё думал, как мне поступить. Выбор за меня сделал уважаемый заместитель директора. Он просто аппарировал меня на порог приюта и постучал в дверь. Бежать было поздно. Я шел как на эшафот.
Как же засветились торжеством глазки этой мрази, когда она узнала правила моего пребывания в приюте. Не успела закрыться дверь за Дамблдором, как мне радостно сообщили, что за лето я отработаю все потерянные по моей вине деньги, а так как на мне всё заживает моментально, то и жалеть меня незачем. Когда она увидела, что я готов сигануть прямо из окна - мисс Коул позвала своих амбалов, которые заперли меня в “VIP апартаментах”, как они тут назывались.
Так мои красота и живучесть сыграли со мной злую шутку.
Это была комната с решетками на окнах, огромной кроватью и массой приспособлений для причинения боли и унижения. Я провел в ней почти все лето и вышел оттуда только перед началом учебного года.
Первый день, проведенный в этой страшной комнате, у меня получился весьма насыщенным. Потом я узнал, что девственность строптивого мальчишки эта “благодетельница” продала, устроив аукцион. Тот козёл, которого я приложил четыре года назад, не пожалел небольшого состояния, чтобы отомстить обидевшему Его Светлость мальчишке.
В тот день, и все последующие я узнал очень многое о боли и унижении. За это лето со мной сделали всё, что возможно сделать с двенадцатилетним мальчишкой, и намного больше. Как же радовалась директриса и клиенты, которым я понравился, что всего за пару часов у меня срастаются сломанные ребра, а почти содранная кнутом кожа и разорванный анус, заживают, буквально, на глазах. Меня насильно кормили, и в отсутствие клиентов со мной оставался кто-то из надсмотрщиков: они опасались, что я что-нибудь с собой сделаю, и они потеряют прекрасный источник доходов. А внутри я, как будто, умер, или ушел, осталось только моё тело, за которым я отстраненно наблюдал, и с каждым днём клиентам приходилось прилагать всё больше усилий, чтобы вырвать из этого тела крик.
Я впал в странное состояние, из которого всплывал лишь на краткие моменты, когда тело не могло справиться с тем, что с ним делали. В один из дней в комнату, где меня содержали, зашла директриса, и бросила мне под ноги какую-то тряпку. Я сначала не понял что это, но, приглядевшись, узнал - это была моя мантия. Я смотрел на мучительницу, пытаясь понять: чего она от меня хочет. Я ждал, что она прикажет сделать, и приказ последовал: мне было велено не валять дурака и одеваться - скоро за мной придут из того “дьявольского места”.
Дамблдора я встретил совершенно пустым взглядом. Когда он поинтересовался, что со мной, директриса, изобразив на лице грустно-сочувственную лицемерную улыбку, проникновенно поведала профессору, что у меня, якобы, умерла подруга и я, дескать, потрясён этим печальным событием. Дамблдор довольно улыбнулся: он явно посчитал, что его метод воспитания сработал и, положив руку мне на плечо, отвёл в сад, туда, где нас никто не видел, и аппарировал нас обоих.
Я не дергался от его прикосновений, только потому, что за это лето меня отучили сопротивляться. Я помнил: если я окажу сопротивление - будет хуже. Дамблдор провёл меня по магазинам, а потом вернул в приют. Я механически реагировал на окружающую меня реальность, в то время, как меня словно зверюшку на поводке, водили из магазина в магазин, “подсказывая”, а, по сути, приказывая, что мне нужно купить. Мне было все равно и я молча подчинялся чужой воле, так было проще, да и спорить с деканом Гриффиндора было бесполезно, я помнил это даже находясь в полувменяемом состоянии.
Когда Дабмблдор отправился восвояси, меня снова поместили в ту же комнату и...
В следующий раз увидел директрису в тот день, когда было пора отправляться в Хогвартс. Она была неимоверно довольна и довольно долго разглагольствовала на тему того, что заработала на мне огромное состояние, а моё упрямство только увеличило прибыль. Уходя, она сказала, что с нетерпением ждет следующего лета.
Я не заметил, как меня одели и передали в руки Дамблдору, очнулся я уже от того что поезд тронулся с перрона.

Тошик, тебя благодарят за то что ты поделился этой сказкой))) Ведь её подарили тебе))))

Мало.
А знания то, я ему и не дала.

Я знаю Тошик что любил, жаль что не верил что это взаимно.

Страшная сказка, без сказки.
Простое воспоминание об одном наказании которое превратилось в игру.
Так Ваня и жил. День за днем.
Огромное СПАСИБО Тошик!

Не могу с вами не согласится.
Я не люблю ванильные отношения именно потому что люди в них не говорят друг с другом, не обсуждают свои желания и табу, не стремятся понять партнера. Опасности таящиеся в Теме, заставляют нас говорить и обсуждать, но если и ТУТ будут нарушатся правила обмена информацией и добровольности, то это уже не Тема, а хрень какая то (прошу прощение за импульсивность высказывания).

Не повезло вашему знакомому((((
Я вот НИКОГДА не понимала ревнивых людей, и концепцию "разлюбил". Для меня если полюбил то это на всегда. В сердце можно найти место для ещё одного партнера, но нельзя вырвать любовь к предыдущему. Наверно по этому я предпочитаю триады, или даже более сложные конструкции, для меня расставаться с любимыми во много раз больнее чем делится ими. Да и если честно, то меня заводит когда мои партнеры увлечены друг другом. Любви много не бывает, а ревность приходит от страха и неуверенности.
Когда то мой учитель рассказал мне аксиому :там где есть страх - нет любви, там где есть любовь - нет страха. Знаете, мне уже сорок, и каждый день моей жизни подтверждает эти слова. Любовь, свобода, счастье - они не любят страх и эгоизм, хотя и мученичества не терпят))) Если ты живешь полной грудью, если делаешь то что доставляет тебе радость, и рядом с тобой люди которые поступают так же, то ты НИКОГДА не захочешь уйти из такой семьи.
Я понимаю что сказала не о всех, а только о себе, но мне просто мужика жалко стало)))

Нюанс в том что ты этого ХОЧЕШЬ, а девушка из истории нет.

Полностью поддерживаю ваше мнение.
Сама не моногамна, и триаду считаю самой устойчивой конструкцией, но когда она сложилась, мне в голову не придет тянуть к нам в дом низа, не поговорив с мальчиками и не убедившись что они этого хотят не меньше моего. Семья это место где ВСЕ счастливы, а не только верх.
Я знаю что некоторым нижним нравится отдаваться без стопслова и условий как полноценным рабам, но такое может прокатить только если верх уже очень хорошо изучил своего нижнего, да и то не факт.
То что было описано в посте, это не здоровые отношения. Видимо верх или не опытный или самодур, но тут решать уже нижнему, сколько этого он может вытерпеть.

Если хватает - зачем искать? Видимо я что то не до понимаю. Нижний это ответственность, силы, время... это помимо удовольствия и энергии. С одним нижним требуется много сил в первое время, и если его хватает, то поиск других - совершенно не обоснован.

Вы правы, эмоциональная отдача для нижнего нужна огромная. Но когда отношения полностью налажены, когда прошли годы совместной жизни, эта самая жизнь, частенько подбрасывает подарочки в виде нижних мимо которых невозможно пройти. И тогда на время все силы переключаются на новго нижнего, а прежний уже является моей опорой, которая поддерживает как меня так и нижнего.

Вот не могу я представить моногамного мужчину- актива.
Знаю что такие есть, но чисто по законам энергетики, чем более активную жизнь ведет мужчина тем больше ему нужно нижних партнеров, что бы питали его. Императоры древности заводили гаремы не просто так. И Герои из легенд спали с валькириями перед боем тоже не потому что были блудливыми идиотами. Это чистейшая энергетика. Я не понимаю женщин которые готовы рискнуть здоровьем или финансовым благополучием своих мужчин, ради того что бы он был только их. А ведь сексуальная энергия, это и энергия достатка, и энергия здоровья. Лучше я буду его любимой женой с правом голоса в выборе других нижних, чем остаться одной, потому что истощенному мужчине меня не хватило.
Но возможно я думаю как верхняя. Мне не понять страхов нижних и их предрассудков.

И стиль хорош, и стих))))
Госпоже с рабом хлопот будет море)))) Нежный он какой то))))
Спасибо за улыбку)))

Реальная страшилака)))
Так обломали бедную мазохистку(((( И верхний какой то уж слишком добрый. Облом по всем фронтам.
Сказку читать было интересно, и девочку реально жалко.

Прекрасные принципы.
Доминирование действительно требует смирения и внутренней дисциплины. Очень лаконично и красиво написано.