bdsmion

Девушка приходила в сознание. Разноцветные лучи и пятна оформлялись в правильные фигуры, а те, в свою очередь, приобретали очертания странно знакомых предметов - параллельные линии, набирая объем, становились бревенчатой стенкой; конус со светящейся верхушкой - керосиновой лампой; небольшой круг - почти полностью седой головой молодого с виду мужчины, замершего на корточках у стены и мерно похлопывающего себе по раскрытой ладони явно побывавшим в деле прутом... Девушка покрутила головой взад-вперед, насколько позволяли веревки. Ни входа, ни выхода, ни окна, ни просвета. Может, есть дверь где-то позади? Но обернуться не удавалось.
- Привет, - поздоровался мужчина, поймав ее взгляд.
Толстые веревки схватывали девушку под лопатками - лавка и привязь не позволяли даже тряхнуть головой, чтобы волосы не мешали получше разглядеть собеседника. Мужчина подошел и убрал свисавшие пряди ей за уши.
- Ну чего, узнаешь обстановочку? - спросил он.
- Ну узнаю, - девушка, насколько это было возможно в ее положении, кивнула.
- Итак, что на сей раз?
Девушка наморщила лоб, на котором от напряжения даже заблестели капельки пота:
- Сейчас-сейчас...
- Да ты не торопись.
- О, вспомнила, - девушка заговорила полушепотом, почти не интонируя, как сомнамбула, - Большой город с высокими домами и подземной дорогой. Я мальчик. Меня ремнем наказывает отец, смутно на кого-то похожий...
- Ну да, - хмыкнул мужчина, - Тут бы тебе и очнуться.
- Куда там! - девушка улыбнулась и заговорила более буднично, - Все как у людей. Школа. Институт. Большие планы. Работа. Семья. Родился ребенок. Я стараюсь ему помочь, хочу как лучше и наказываю так же нещадно... Чтобы выбился в люди, чтобы получал адекватные деньги...
- И чего, выбился?
- Я так и не понял. Я умер. Умер? - девушка усмехнулась, и мужчина улыбнулся в ответ, - Они там все умирать боятся. А что вообще значит это слово? Знаешь, бывают такие слова и даже целые выражения, во сне или в бреду они кажутся невероятно важными, важнее некуда, однако наяву оборачиваются сущей чепухой, и даже сложно вообще понять, о чем там шла речь...
- Я не намерен разгадывать твой бред, - важно заявил мужчина, - Ты лучше терпению учись. Отключаешься после каждого удара... Вот скажи - тебе это что-то дает? Как-то помогает? Ты хоть счастлива там была-то, с работой своей распрекрасной, с семьей?
- Это были, скорее, мечты о счастье... Это больше напоминало наркоз, атрофию чувств...
- Вспомни, что мешало, что отравляло существование.
- Одиночество... Лежишь себе в темноте, не понимая кто ты, зачем ты нужен, куда все идет...
- А то ж, - понимающе хмыкнул мужчина, - Да ты просто меня боишься, оттого и сигаешь раз за разом в свою уютную норку, - мужчина со свистом разрезал воздух прутом, а девушка вскрикнула и вжалась плотнее в скамейку.
- Вот, видишь, - засмеялся мужчина, - А ведь это был только звук. Ладно, мне надоело разговаривать, продолжим, - он размахнулся и с силой хлестнул девушку.
- На этот раз я была девочкой, - рассказывала она ему спустя минут пятнадцать, - Кстати, почему там все так замороченно: мальчик-девочка, мальчик-девочка, какой-то замкнутый круг...
- Чтоб не расслаблялись, - изрек мужчина, прохаживаясь.
- И снова меня истязали, пытались добру научить...
- Я не учу тебя добру, - мужчина, перебирая пальцами, вращал прут, - Я просто наказываю.
- Ну да, значит я находила в этом себе утешение, будто добру пытались научить... И потом, там ведь был не ты...
- Да. Там была только ты. Снова одна-одинешенька, несмотря на мужа и полноценное потомство...
- Нет-нет, на этот раз никакого мужа... На иллюстрации в одном из школьных учебников был кто-то очень на тебя похожий. Не внешне - по ощущению. И я захотела с тобой увидеться. Это теплое, такое родное чувство - и в то же время жгучий стыд за то, что я, мелочь безмозглая, осмеливаюсь думать о тебе, призывать тебя, желать тебя, вожделеть... Я ушла в монастырь, жила там...
- Ну и чего, мы встретились?
- Нет... В монастыре я и сестры жили по большей части надеждами, чаяниями... Редкими проблесками...
- Зато теперь мы навсегда вместе. Ты рада?
- Черт, не знаю. Если бы не эти веревки, не эта боль... Ты знаешь, это просто какая-то нечеловеческая боль!
Они дружно рассмеялись.
- Ну, шутки в сторону, - заключил мужчина, отсмеявшись, - Постарайся все-таки сохранять ясность сознания. Я конечно все понимаю, наверное, это очень увлекательное занятие - вспыхивать, гаснуть, опять вспыхивать...
- Ничего увлекательного. Тебя бы на эту карусель откомандировать. А с меня, похоже, хватило.
- Ну, тогда держись! - объявил мужчина, размахнулся и ударил.
Девушка вскрикнула и обмякла. Мужчина театрально так - хотя зрителей не было - развел руками и пожал плечами, изображая неподдельную грусть. Затем прошелся по закоптелому помещению - идти, в общем-то, было некуда, и он раз за разом обходил скамью с распластанной на ней накрепко привязанной девушкой, концом прута отгоняя воспользовавшихся затишьем комаров, а иногда что-то напевал себе под нос, и тогда помахивал прутом в такт одному ему слышной мелодии, будто дирижировал. Устав от ходьбы, присел в уголочке, наблюдая за свесившимся с потолка пауком. Затем поднялся и подкрутил фитиль керосиновой лампы - становилось темновато.
- А, что, где я, - раздался голос девушки.
- Там же где всегда, - откликнулся из своего угла мужчина, - Угадай с трех раз, - он подошел к скамье и помахал прутом перед глазами очнувшейся, - РАЗ... ДВА... - мужчина высоко занес прут.
- Ой нет-нет, пожалуйста, не надо, я вспомнила.
- Вечно ломаешь комедию, - мужчина убрал занесенную руку, - Рассказывай давай.
- Значит, так, - заторопилась девушка, - Я снова была мужчиной... Я была... Был... Как лучше рассказывать, в мужском или женском роде?
- Все равно, - бесцветно отреагировал мужчина.
- Тогда буду в третьем лице. Ведь это больше не я. Мальчик рос в хорошей семье, его не били, в школе не обижали. Но ударов ему пришлось вынести едва ли не больше, чем за все предыдущие воплощения... Впрочем, он вроде сам хотел. Откопал себе где-то таких же странных товарищей... И они методично, с азартом, причиняли друг другу боль, примерно такую же как ты мне сейчас...
- Не преувеличивай, - попросил мужчина.
- Ох, простите! - подчеркнуто церемонно попросила женщина прощения, - Ну конечно, куда им до вас, мой дорогой друг... Жалкие эпигоны...
- И чего он при этом чувствовал, твой хороший мальчик? - полюбопытствовал мужчина.
- Знаешь, как тебе сказать... Вот ты сколько раз уже меня ударил, кажется, тридцать семь? Эти житейские сценарии, при всем сюжетном разнообразии, имеют что-то неуловимо общее... Обстоятельства могут быть самые разные - общее то, что каковы бы не были обстоятельства, как бы благополучно - или, напротив, неблагополучно - все не складывалось, все равно ощущаешь себя...
- Лохом, да? - засмеялся мужчина и описал в воздухе кончиком прута небольшую окружность.
- Обведенным вокруг пальца, - предложила женщина более мягкий вариант, проследив за действием мужчины.
- Ну, еще бы, - отозвался тот, - Ведь какая бы ересь не примерещилась, на самом деле ты здесь. В моих надежных руках. Ну чего, готова? - и коварно не дождавшись ответа, мужчина снова хлестнул девушку.
На этот раз ждать пришлось недолго.
- Уф... Почти удалось... - поделилась девушка, отдышавшись, - И ты знаешь, я все время видела эту комнату и тебя в ней!
- Значит, не слишком далеко забралась.
- Угу... Я день за днем прогуливала школу, коротала время с пацанами в подвале, мы пили, веселились... Кто-то - не из нашей компании - предложил вмазаться. И я сразу увидела тебя и эту комнату - вот, в точности как сейчас. И как-то сразу стало ясно, что только это и есть взаправду - а остальное - папа с мамой, школа, учителя - просто ошметки бреда, телепомехи...
- Какие еще папа с мамой, Господь с тобой, - пробормотал мужчина.
- Я возвращалась к тебе раз за разом. И однажды я к ним не вернулась. Я так рада, что я снова здесь, с тобой! Ты, только ты один! Я люблю тебя...
- Рано радуешься, - проворчал мужчина, но, впрочем, беззлобно - он явно был польщен.
- Ну ударь меня, ударь, ударь еще...
- Как скажешь, - и мужчина нанес очередной удар.
- Почти ничего не помню, - призналась девушка спустя минуту, - Тьма, покой, потом какие-то звуки, вспышки, резкая боль и всё...
- Угу. Должно быть, они сделали аборт, - пробормотал мужчина сам себе, - Будем разбираться... Впрочем, лично для тебя в этой ситуации все сложилось как нельзя лучше...
- Они? Какие еще "они"? С кем разбираться-то будем? - встрепенулась девушка, - Сам же только что... Слушай, а как это на самом деле устроено? То есть, это всё были реальные люди, не просто плоды моего воображения? И их ты тоже так наказываешь - раздеваешь, связываешь? Или не так? Или не ты? Тут кто-то есть кроме нас?
- Какая разница, - мужчина подавил зевок, - Ты лучше свой страх победи, чем башку забивать. А то я тут с тобой никогда не закончу.
- А мне кажется, я уже достаточно наказана. Столько всего претерпела.
- Ерунду несешь. Сама ведь в курсе, что ни один из этих ударов не засчитан! Считаются только полученные в ясном сознании! Разве ты еще не поняла?
- Блин. А если я не смогу?
- Я в тебя верю! - воскликнул мужчина, - Тем более, твои успехи очевидны. Просто маленькое усилие, ну я не знаю, сконцентрируйся хоть на ерунде какой, на пламени лампы, - мужчина снова обрушил прут на тело девушки.
Та охнула - и больше ничего.
- Ну вот. А ты боялась. Нет ничего невозможного, - похвалил мужчина.
- Странно, - задумчиво сказала девушка, - А ведь это было почти не больно. Даже совсем не больно. А сколько еще осталось?
Мужчина потрепал ее по голове:
- Я закончил. Вставай.
- Может, сначала развяжешь?
Но веревок не оказалось; не оказалось и следов от ударов. Девушка села и осмотрелась по сторонам. Обстановка неуловимо менялась - стены разъезжались, распадались на отдельные бревна, а те - на мелкие щепки...
- Последний вопрос, самый последний, - заторопилась она, чувствуя, что времени почти не остается, - За что ты так со мной? В чем я так чудовищно провинилась? Сколько их было, этих жизней, этих гнусных калейдоскопов, чьи стеклышки так заманчиво переливались, но так больно ранили...
- Тридцать девять. Я ударил тебя тридцать девять раз, - каким-то неведомым образом прозвучал ответ, от мужчины осталось только ощущение присутствия, - Последний не в счет, последний ты выдержала.
- Но за что, за что?? - этот исполненный грустного недоумения вопрос был единственным, что осталось от девушки.
- За факт существования, дуреха! Ты и есть эта боль. Точнее, была... Ну же, иди ко мне, не бойся...
И они обрели, наконец, утраченное когда-то единство.