bdsmion

Математика — это королева всех наук. И их служанка. И он был профессором математики. Математика — это идеал красоты, а он мечтал иметь дело с красотой. С идеалом. Так он стал профессором математики. Его любовью стала математика. С женщинами у него ничего не получалось. Редкие встречи. Одно-два свидания. Кофе в кафе. Прогулка по улицам. И опять одиночество. И математика. Но мужское естество требовало своего. И он регистрировался на очередном сайте знакомств. И опять искал… Искал… Искал…

Он никогда не выкладывал свои фотографии. Все-таки профессор математики престижного университета. Фотографии он высылал, если женщины требовали — парадные, при галстуке, что вполне соответствовало его статусу. Он был высокий, русоволосый и толстый. Женщинам не нравятся толстяки.

В этот апрельский день он заешл на очередной сайт и написал первой попавшейся серой тени, даже без фотографии в профиле.

- Здравствуйте, прекрасная незнакомка… Я очень хочу с Вами познакомиться!

И тишина. Прошло несколько минут.
- Странное желание. - ответила незнакомка. - Может быть… Но сначала я хочу видеть вашу фотографию.
Так уже было много раз. Он был среднего роста. Русоволосый. И толстый. Женщинам он не нравился. Особенно молодым. Обычно на этом все и закансивалось. И он отправил ей фотографию. С какого-то корпоратива. Белая рубашка. Строгий черный костюм. Новогодняя елка на заднем плане. И бегут огоньки гирлянд.
Молчание.
- Прекрасная фотография, - сказала она, - но мне хотелось бы что-то более свободное…

В современном мире все просто. Телефон. Любимый ковер на стене. Одна фотография. Другая...
- Да. Вы мне понравились. Но перед встречей я бы хотелв видеть ваши фотографии ню.
- Как совсем?
- Да. Совсем.
- Нет. Это невозможно.
- Тогда извините…
- Нет. Стойте! Хорошо… Но сначала вы!
- Да.
Пришла фотография. На фотографии обнаженная блондинка лет двадцати с чем-то. Голубоглазая, с пухлыми чувственными губами.
- С вами хорошо целоваться, - написал он, - вы прекрасны!
- Не хамите! И да, я более честна и откровенна, чем вы! Где ваше фото?
Он разделся догола и сделал фотографию. Потом закрасил свое лицо черным прямоугольником и отправил фотографию незнакомке.
- Лицо. Я хочу видеть и ваше лицо! - написала она, - меня вы уже видели. Я вас — нет. Это нечестно!
И он выслал ей свою фотографию. На фотографии он стоял полностью обнаженный, но прикрывал одной рукой свои половые органы, а другой — грудь и соски.
- Вы стеснительны, как Венера Милосская… Давайте попробуем еще раз!
На следующей фотографии он убрал руки и стоял перед камерой полностью обнаженный и босой, улыбаясь, полностью открытый ее взору.
- Прекрасно, - сказала незнакомка, - какой великолепный мужской прибор!
- Я вам нравлюсь?
- Да. Я готова с вами встретиться. За чашечкой кофе… Только…
- Что «только»?
- Только один последний штрих. Я хочу, чтобы вы попросили меня об этом на коленях.
- Да! Да! - и он, обнаженный, встал на колени для фотографии.
Но она уже не ответила. Зеленый огонек погас. Она ушла.

И опять были математика. Дежурные улыбки коллег. Студенты. Лекции. Семинары. И одиночество. Так прошли несколько дней. Наступила суббота. Была весна. Апрель. Деревья покрылись первой робкой листвой. Пробивалась свежая зеленая трава. Весеннее тепло и запахи весны плыли над университетским городком. За открытыми настежь окнами. Закончилось последнее занятие. Толпы студентов разбегались с веселым гомоном. Он уже отпустил студентов и неторопливо собирал вещи. Одна студента вдруг вернулась в аудиторию и подошла к нему.
- Господин профессор?…
- Да, - сказал он, - студентка была молода и красива. Ее звали Ева. У нее были большие карие глаза, рыжие волосы и ослепительная белоснежная кожа. Черты лица ее были тонкие и строгие. В них было что-то аристократическое…
- Господин профессор, - сказала Ева и улыбнулась, - я хочу у вас спросить…
- Да, - сказал он, - я попытаюсь ответить на ваш вопрос...
- Красивые фотографии не правда ли… мой раб!..
Толстая пачка фотографий рассыпалась по столу. Да. Это были те самые фотографии. Он — голый... Он — голый на коленях...
- Что?
- Тебе они тоже нравятся. Раб.
- Что вы хотите за эти фотографии?
- Всего лишь твое тело и душу! Раб…
- Раб?
- Да, - сказала студента и улыбнулась, - Теперь ты принадлежишь мне. Я твоя Госпожа. Ты можешь называть меня Госпожа Ева. А ты мой раб… Раб… Голый и покорный раб… сучка… шлюха… голая… покорная… на коленях…
- Однако…
- Да ладно! Признайся, сучка, что именно этого ты искала! Власть над собой, унижения, боль, наказания, порку и пытки!
- У меня есть выбор?
- Выбор? Выбор есть всегда… - улыбнулась Ева.
- Что я должен сделать?
- Ты раб. Ты голая покорная похотливая сука! На колени, тварь, перед своей Госпожой Евой! Быстро!
- Дверь, - сказал он студентке. Дверь в коридор открыта.
- Хорошо, - согласилась Ева, - закрой дверь… Раб!
Это была большая аудитория на втором этаже. Он сделал несколько шагов, чтобы дойти до стола. Взял ключ от кабинета. Бросил взгляд на свои фотографии. Потом подошел к двери бросил взгляд в коридор, полный людей, и закрыл дверь. Стук запираемого замка. Закрыв дверь, он вернулся к Госпоже.
Мигнула вспышка.
- Извини, - сказала Госпожа Ева, - мой раб такая душка… Я не могла его не щелкнуть на память! Еще одно интимное фото для мой коллекции…
- Коллекции?
- Коллекции… Моя маленькая слабость… - очаровательно улыбнулась Госпожа Ева, - фотографии голого раба… Раздевайся, тварь! Догола! На колени перед Госпожой!
Знаешь, сука, раб должен быть голым перед своей Госпожой… всегда… везде… Запомни это!
Раб молчал.
Пощечина. Наотмашь. Правой рукой по щеке. Потом еще одна пощечина. Левой рукой по другой щеке. Больно.
- Признайся, , - сказала Госпожа Ева, - ты искал это. Госпожу. Власть над собой. Унижения. Боль. Стыд. Страх. Позор…
- Да… - рабу было страшно и стыдно. Раб стоял перед Госпожой. Госпожа стояла на возвышении и смотрела на раба сверху вниз. Раб не мог поднять глаза на Госпожу. Ему было стыдно и страшно, - да. Да. Госпожа… Госпожа Ева…
- Хорошая сучка, - улыбнулась Госпожа, - хорошая сучка должна быть голой перед своей Госпожой. Совсем. Быстро!
Раб не шевелился. В тишине было слышно, как стучат наручные часы раба. Как стучит его сердце.
- У раба всегда есть выбор, - сказала Госпожа Ева, - Всегда…
Раб снял пиджак. И бросил его на парту. Потом медленно расстегнул рубашку.
- Быстрее… - сказала Госпожа Ева. В ее голосе звенел металл…
Раб снял рубашку. Расстегнул браслет часов. Снял часы и остался в туфлях, носках, брюках, трусах и майке.
- Майку….
Раб снял майку.
- Туфли и носки!
Раб сбросил туфли и замер нерешительно. Пол аудитории был грязный и ему не хотелось раздеваться. Ему не хотелось снимать носки и ступать босыми ногами на грязный паркет.
- Ну! Ремень! Сука! Дай сюда ремень.
Раб вытащил толстый и длинный кожаный ремень из петель брюк и отдал его Госпоже.
- Вот так хорошо! - Госпожа Ева сложила ремень вдвое и взяла в правую руку. Удар ожег ягодицы раба сквозь одежду. - Догола, сука! Быстро!
Второй удар.
Больно. Раб застонал. Раб сбросил туфли, стянул брюки и носки. И теперь стоял перед Госпожой Евой в одних трусах, босой на грязном истоптанном паркете.
- Догола я сказала, тварь! - сказала Госпожа Ева и пнула раба по яичкам. Резинка трусов от удара лопнула и трусы упали к ногам раба, обнажив полностью тело. Раб согнулся от боли и упал на колени перед Госпожой Евой, совсем голый…
- Вот так хорошо, - сказал Госпожа Ева, - хорошая сучка… Послушная… Я давно такую хотела…

Раб стоял перед Госпожой Евой нагой и на коленях. Он чувствовал стыд и страх перед Госпожой Евой.
- Теперь, сказала Госпожа Ева, - повторяй за мной.
- Да, - сказал раб, - да, моя Госпожа…
Он стоял на коленях, голый, смотрел на ноги Госпожи и повторял вслед за Госпожой:
...Я раб… Я никто… Я вещь… Я собственность Госпожи Евы. У меня нет тела. Мое тело принадлежит Госпоже Еве. У меня нет души. Моя душа принадлежит Госпоже Еве. Я целиком и полностью принадлежу Госпоже Еве. Я — раб Госпожи Евы… Я раб…
И раб плакал от стыда и унижения… и от счастья...