bdsmion

От автора: Героиня рассказа, а также все описанные в нём события являются исключительно плодом воображения автора и все совпадения с реальными людьми и событиями является исключительно случайным и непреднамеренным. Кроме того, при чтении данного рассказа необходимо постоянно помнить, что он является исключительно художественным произведением.



Если бы неделю назад мне кто-нибудь сказал бы, как радикально изменится моя жизнь всего-то за каких-то пару часов, я бы не только не поверил, но, пожалуй, порекомендовал бы этому «кому-то» обратиться к психиатру. Или, как минимум, к психотерапевту. Или сразу же «сдаться» в дурдом.

Тем не менее, это произошло. Что ещё раз подтверждает известный тезис о том, сколь неисповедимы пути Господни. Как (надеюсь) достаточно хороший католик, я уверен, что на эти перемены в моей жизни была действительно Воля Божья (я даже очень хорошо понимаю, зачем Ему это было нужно)…

Но всё равно, во всём происшедшем со мной и во всех этих радикальных переменах виноват исключительно я сам. Точнее, моя лень – как известно, один из семи наиболее тяжких грехов. Однажды поленился взять на встречу ноутбук, затем – купить продукты в местном ларьке… и вот, пожалуйста, полное и радикальное изменение диспозиции.

Но обо всём по порядку. Всё началось… ну с чего всё может начаться в наш век «виртуальной реальности» и электронных коммуникаций? С электронного письма, естественно. С чего ж ещё…

Однажды вечером я получил по электронной почте предложение от одной московской бизнес-школы разработать для них электронный учебный курс по антикризисному менеджменту. Условия были весьма привлекательными, да и других заказов в то время у меня не было (я независимый консультант по управлению бизнесом), поэтому я довольно быстро согласился.

Я приехал к ним в офис, где мне быстро выдали аванс и представили меня менеджеру проекта – симпатичной блондинке лет двадцати пяти или около того по имени Инга. Эх, знать бы тогда… Но, как известно, предсказывать будущее человеку не дано (что бы там ни говорили в передачах типа «Битвы экстрасенсов» и в красочной рекламе, призывающей научиться играть на бирже). Да и ничего тогда меня в этой Инге не насторожило.

На самом деле, её звали не Инга, а Ингеборга. Только не Дапкунайте, а Павлова. Ингеборга Владленовна Павлова. Вот как! Её отец был русским – да ещё и генералом российской армии, а мать – литовкой (учительницей английского в средней школе). Они познакомились в Вильнюсе, неподалёку от которого Владлен Павлов (тогда далеко ещё не генерал) служил в артиллерийском полку. Они чуть ли не с первого взгляда полюбили друг друга и очень скоро поженились (несмотря на, мягко говоря, неодобрительно отношение родных невесты, настроенных весьма националистически). Через год родилась Инга. Затем её отца перевели в Москву… и больше в Литву они не возвращались, разве что короткими наездами.

Собственно, именно её литовские корни и сблизили нас. Я с первого класса школы и до последнего курса института каждое лето проводил в Литве, точнее, в Друскининкае – всемирно известном курорте (там расположены уникальные источники лечебных вод) в ста тридцати километрах к югу от Вильнюса. Да и в Вильнюсе бывал неоднократно. Хотя литовский язык, к стыду своему, так и не выучил. Инга же по-литовски говорила совершенно свободно и периодически подтрунивала надо мной, неожиданно переходя на литовский язык во время наших довольно частых профессиональных встреч или присылая мне электронное письмо, половина которого была написана по-литовски.

И ещё нас сблизило её католичество. Её мать, сама довольно ревностная католичка (в советские времена в Литве власти на это смотрели сквозь пальцы), несмотря на противодействие мужа, окрестила дочь по всем правилам католической веры и даже приложила значительные усилия по катехизации своего чада.

Без особого успеха. Инга посещала Святую Мессу в кафедральном соборе непорочного зачатия Девы Марии на Малой Грузинской двадцать семь дробь тринадцать строго дважды в год – на католические Рождество и Пасху, а во все остальные дни по большей части игнорировала само существование католической религии. О которой, надо сказать, она имела весьма приблизительное и поверхностное представление. Но для меня это всё же было намного лучше, чем бесконечные богословские дискуссии с язычницами, атеистками, православными и «православнутыми».

Проект был довольно интенсивным, поэтому нам с Ингой приходилось встречаться не реже двух-трёх раз в неделю на протяжении всех четырёх месяцев реализации проекта. Каждый раз исключительно на профессиональные темы и только на «нейтральной территории». Иными словами, за это время ни я у неё, ни она у меня дома так ни разу и не побывали.

Инга мне нравилась. Среднего роста (меня не привлекают ни слишком высокие, ни слишком маленькие женщины), стройная, правильные черты овального лица; идеальные классические формы, длинные стройные ноги, коротко подстриженные волосы цвета спелой пшеницы… Тонкие, изящные, холёные – и очень сильные – руки (в ранней юности Инга занималась академической греблей)… И глаза… Темно-голубые глаза, взгляд которых мог излучать мягкое тепло южных морей… а через мгновение обдать стужей Ледовитого океана…

Она была очень умна и начитана; с ней можно было говорить практически на любые темы; у неё была правильная, яркая и образная речь (большая редкость в наши дни), её вкус в одежде и макияже был безупречным… в общем, с ней было очень приятно общаться.

Но не более.

Ко времени встречи с Ингой я окончательно решил перейти на «монашеский» образ жизни, по крайней мере, до своей эмиграции в Великобританию, которая в то время представлялась мне делом ближайших месяцев. Я уже практически закончил разработку программного продукта, по мнению экспертов, имеющего весьма неплохие перспективы на британском рынке и ждал только получения венчурного финансирования, которое позволит мне открыть свой софтверный бизнес на Туманном Альбионе.

Поскольку возвращаться после этого в Россию я, естественно, не собирался, я решил отложить решение своих матримониальных дел до переезда в Англию на ПМЖ (как поётся в песне, первым делом – самолёты..) и там жениться на англичанке, католичке… ну и так далее.

А поскольку в последнее время (сорок два всё-таки стукнуло) вопросы спасения своей бессмертной души становились для меня всё более важными (а перспектива исповедования своих грехов перед своим духовником отцом Фернандо из московского офиса Опуса Деи меня совершенно не привлекала), я твёрдо решил непоколебимо соблюдать соответствующую заповедь Господню (ту, которая «не прелюбодействуй»).

Поэтому я самым решительным образом «выстроил стенку» между собой и Ингой, чтобы «пресечь на корню» все возможные «её поползновения по моему соблазнению». Сам я, естественно, соблазнять Ингу совершенно не собирался. Надо отметить, что никаких «поползновений» с её стороны я тоже не заметил. Обычно я очень хорошо чувствую, нравлюсь я женщине или нет, но в этот раз я не чувствовал ничего. Ни в ту, ни в другую сторону.

Проект закончился, я получил причитавшийся мне гонорар в полном объёме и уже был готов вернуться к своим основным занятиям (доработке и продвижению своего программного продукта), как вдруг… мне позвонила Инга. И попросила о встрече.

Она сказала, что заканчивает какую-то российскую программу МВА (как будто в России есть хоть одна настоящая программа МВА!), что я уже знал; и что собирается защищать диплом по современным технологиям стратегического управления бизнесом (чего я не знал). А, поскольку я занимался разработкой именно таких технологий (которые, собственно, и делали мой продукт столь привлекательным), то… не уделю ли я ей немного своего драгоценного времени и не помогу ли я ей оптимально структурировать её диплом. Вокруг моих технологий, разумеется. Она даже была готова заплатить за моё время – и чуть ли не по моим консалтинговым ставкам (не маленьким, надо сказать)

Надо отдать ей должное – льстить она умела. А я – Лев, которые, как известно, на лесть очень и очень падки. Однажды Линду Гудмен (пожалуй, самого известного астролога «всех времён и народов») спросили, как эффективнее всего управлять мужчиной-Львом. Она ответила: «Льстите ему – и часто!». В точку. Просто «в десятку».

Естественно, отказать Инге я не смог. Деньги с неё брать, разумеется, я не собирался (такие консультации я всегда даю бесплатно); свободное время у меня было… в общем, я согласился встретиться с ней в ближайшую субботу (то есть, на следующий день). Разумеется, на нейтральной территории. Она не возражала.

Когда я собирался на встречу с Ингой, у меня мелькнула мысль взять с собой ноутбук, чтобы если у неё возникнут вопросы по отдельным деталям моих технологий, я мог бы ей продемонстрировать нужное, как говорится, не сходя с места.

Но я поленился. Это была моя первая ошибка. Увы, не последняя.

Мы встретились в замечательном пивном ресторанчике, расположенном в подвале Дома Журналистов на Никитском бульваре. Это моё любимое место для деловых встреч по причине уютной атмосферы, отличного сервиса и отменной кухни, поставленной бывшим шеф-поваром владыки Азербайджана Гейдара Алиева. Неудивительно, что повара этого ресторана регулярно выигрывали московские – и не только - конкурсы приготовления блюд на гриле и на мангале.

Разумеется, в полном соответствии с законами Паркинсона (или Мерфи, или подлости, что совершенно неважно), у Инги возникли совершенно конкретные (и абсолютно легитимные) вопросы, которые требовали уже не «изящной словесности», а, увы, визуальной демонстрации (как говорится, лучше один раз увидеть…)

Пришлось пригласить Ингеборгу Владленовну Павлову к себе домой. При этом у меня и в мыслях не было… в общем, обо всём по порядку.

Инга, как и полагается её звёздному знаку Девы, была невероятно дотошной и даже въедливой особой (мне следовало это принять во внимание раньше и ни в коем случае не забывать ноутбук). Поэтому демонстрация затянулась надолго. Настолько надолго, что уже подошло время ужина (я сижу на довольно строгой диете и поэтому вынужден принимать пищу «по часам»), а конца-края этого коучинга было не видно.

И тут я с ужасом обнаружил, что есть-то и нечего. Ибо прошлым вечером, вместо того, чтобы спуститься во двор и приобрести в соответствующем ларьке хороший кусочек сёмги или зубатки горячего копчения (в последнее время я употреблял исключительно рыбу), я чуть ли не до часа ночи проторчал на очередном военно-историческом Интернет-форуме, «с пеной у рта» отстаивая свою точку зрения на причины нападения Германии на СССР в июне сорок первого, истинных виновников голодомора 1933 года на Украине и преимущества и недостатки немецкого танка Pz. Kpfw IV Ausf G по сравнению с Т-34-76 и Т-34-85.

Пришлось прервать демонстрацию и идти за вожделённой рыбкой. Инга составить мне компанию наотрез отказалась, предпочитая сэкономить время и в моё отсутствие как следует «покопаться» в моих материалах, чтобы затем задать уже более предметные вопросы.

Я до сих пор уверен, что если бы у меня в холодильнике «нашлось, что пожрать», тем бы всё и закончилось. Мы тихо-мирно доработали бы до конца, я бы ответил на все вопросы Инги… после чего она бы безропотно покинула мою не очень уютную квартиру… чтобы никогда меня больше не увидеть. Во всяком случае, никаких признаков того, что она попытается меня соблазнить, я не заметил (а я в этом отношении – по причине определённого опыта – довольно наблюдателен).

Сёмги не было, но была зубатка. Что было, пожалуй даже лучше, ибо в последнее время зубатка была просто изумительная. Сочная, нежная, свежайшая… в общем, именно такая, как я люблю. А с гречневой кашей, которую я готовил по собственному рецепту, ммм… Пальчики оближешь.

Весьма довольный собой и своей покупкой (да и вообще жизнью), я вернулся в квартиру, снял обувь, надел свои любимые тапки. Поместил зубатку в холодильник, прошёл в свой кабинет, где за моим письменным столом сидела Инга…

И тут же забыл про всё. И про зубатку, и про кашу… Вообще про всё. Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Вы, наверное, подумали, что Инга сидела за компьютером нагишом. Вы ошиблись. Я понимаю, что каждый понимает всё в меру своей… но Инга сидела за компьютером полностью одетая. Я забыл про всё вовсе не из-за Инги. А из-за того, что она с видимым интересом и удовольствием наблюдала на экране. На экране моего любимого 17-дюймового глянцевого монитора Sony. Отличный, доложу я вам, монитор. Самый что ни на есть лучший в своём классе.

На экране монитора в полноэкранном режиме одна… скажем так, не особо обременённая одеждой женщина очень профессионально и грамотно стегала длинным кнутом другую женщину – уже совершенно обнажённую и привязанную за вытянутые руки к потолку. Стегаемая, судя по всему, очень натурально кричала. Я видел, но не слышал эти крики, поскольку Инга предусмотрительно надела наушники.

Я сразу же узнал этот клип. Это был очень качественно сделанный первый эпизод из серии Elite Club, выпускаемый студией Elite Pain, который я незадолго до того скачал с одного из BDSM-форумов.

Я, вообще-то, не большой поклонник всяких садомазохистских «штучек». Более того, в романтических отношениях я, по их терминологии, абсолютно «ванильный». Мне гораздо больше нравится ласкать и превозносить женщин, нежели бить, мучить и унижать (последнее, надо сказать, мне совсем не нравится).

Этот клип (как и десятка два других) я скачал и (для удобства работы) поместил на свой рабочий стол вовсе не потому, что мне нравится смотреть на порку, пытки и истязания красивых женщин. Даже в этих клипах меня возбуждает в первую очередь нагота женщины (как, наверное, и любого мужчину), хотя не буду отрицать, что экстремальность происходящего на экране иногда (но не всегда) это возбуждение усиливает. Иногда, наоборот, происходящее в таких клипах только вызывает отвращение.

Эти клипы мне нужны для работы. Нет-нет, не для работы над программным продуктом (я разработал инструмент для стратегического управления бизнесом, а не садомазохистскую компьютерную игру). Они мне нужны для работы над романом. Для беллетристики, проще говоря.

Работая над своим программным продуктом (а «пахать» приходилось, как говорится, будьте здрасьте), я в один знаменательный момент понял, что если я в самое ближайшее время не найду себе оптимальное хобби, способное уравновесить мою профессиональную деятельность, то у меня в самом ближайшем будущем просто съедет крыша. Причём навсегда.

К счастью, хобби нашлось быстро. Оказалось, что мне где-то день в неделю или около того нужно тратить на написание романа. Да-да, художественного романа. Меня, как в чём-то весьма ревностного католика всегда интересовала история моей Церкви, особенно, её, скажем так, неоднозначные этапы, такие, как гонения на христиан при Деции и Диоклетиане (в другие времена гонений как таковых, собственно, и не было), а также времена расцвета Святой Инквизиции и «охоты на ведьм». Ну, и ещё деятельность Церкви во время Второй мировой войны (тоже весьма неоднозначное время).

Вот об этом, собственно, и повествует мой роман. При этом мне осточертела «стерильность» и «поликорректность» подавляющего большинства произведений на эту тему, поэтому я стараюсь представить события в те эпохи в их настоящем окружении. В котором пытки, казни и истязания были столь же привычными, как для нас… ну не знаю, наверное, денежный штраф за парковку в неположенном месте.

Поэтому приходится приводить многостраничные описания пыток и истязаний, проводимых римскими имперскими властями, Святой инквизицией, протестантскими ведьмоборами... А чтобы они получились максимально реалистичными (на меньшее я не согласен), приходится просматривать все тематические клипы и отрывки из кинофильмов, которые удаётся найти в Сети. Искусство, как говорится, требует жертв.

Инга наконец заметила моё присутствие, сняла наушники и отложила их в сторону. Но остановить воспроизведение клипа даже и не подумала.

Длительность клипа составляла сорок три минуты. Я хорошо знал этот клип (не в последнюю очередь потому, что происходившее в нём просто идеально соответствовало содержанию одного из эпизодов моего романа, поэтому я просматривал этот клип не менее трёх раз), поэтому сразу оценил, что осталось ещё как минимум полчаса.

«Извини» - как бы нехотя произнесла Инга. «Я тут покопалась на твоём рабочем столе… Тебе это нравится?» - спросила она, указав своим белоснежным пальчиком на происходящее на экране.

«Я не буду отрицать, что мне нравится смотреть на красивых обнажённых женщин» - спокойно ответил я. «А что касается пыток и истязаний…»

Я рассказал ей о своём романе. Инга внимательно слушала, не перебивая.

«М-да» - задумчиво произнесла Инга. «Впрочем, меня это не удивляет. Талантливый человек – он во многих областях талантливый. Почитать дашь?»

«Дам» - пообещал я. А что ещё мне оставалось делать? «Давай флэшку, скину»

Инга за флэшкой тянуться не торопилась. У неё были другие приоритеты.

«Скажи..» - она вдруг запнулась, «а сам… ты бы мог… выпороть женщину?»

Учитывая редкостную проницательность Ингеборги Владленовны, отвечать нужно было честно. Я и ответил.

«Да, но только в исключительных обстоятельствах. И только в её же интересах»

«Например?» - осведомилась Инга.

«Общеизвестно, что в некоторых случаях самый лучший способ мгновенно прекратить истерику женщины – это влепить ей хорошую пощёчину…»

«Ну, это же ведь не порка…» - разочарованно протянула Инга.

«Нет, но это хорошее… первое приближение»

«То есть?»

«Пощёчина женщине во время истерики – это способ мгновенно скорректировать её поведение. Опасное поведение. Причём, в первую очередь для неё же самой. Так сказать, обезопасить её от самой себя»

«А порка?»

«А порка… Порка может быть полезна в том случае, когда необходимо провести коррекцию другой ситуации…»

«Какой же» - заинтересованно осведомилась Инга

«Хм… как бы тебе объяснить… В общем, может возникнуть ситуация, когда женщина… как бы захвачена потоком – событий, людей, других внешних воздействий, который несёт её туда, куда ей совсем не хочется плыть. Умом она хочет вырваться из него, даже очень хочет, но она никак не может «отцепиться» от всего этого. Ей просто элементарно не хватает внутренних сил. Ей необходимо резкое, сильное, радикальное средство, которое позволит ей освободиться…»

«Например, боль…» - продолжила за меня Инга.

«Например, боль» - согласился я. «Этот инструмент, кстати, известен с незапамятных времён и до сих пор активно используется монахами. В тех же самых целях, чтобы с помощью более или менее постоянной боли отгородиться от вредного влияния внешнего мира»

«Да?» - удивилась Инга.

«Да» - подтвердил я. «Про флагеллянтов ты наверняка слышала – хотя это немного из другой оперы. Из этой оперы… скорее власяница и вериги»

«Власяница?» - удивлённо спросила Инга

«Власяница – это длинная грубая рубашка из верблюжьего волоса или же из козьей или овечьей шерсти» - пояснил я. «Надевается на голое тело; при этом жёсткая шерсть безжалостно колется, вызывая постоянную боль. Несильную, но постоянную. Из той же оперы хождение в лёгкой одежде в холода, сон на досках без матраца, подушки и одеяла, купание в проруби. Некоторые подвижники бросались в колючие кусты, чтобы нанести себе раны…»

«А вериги?»

Я вздохнул, наклонился, открыл один из ящиков письменного стола. Пошарил в нём, нащупал то, что мне было и достал небольшую плоскую серебряную коробочку. Открыл крышку и достал из неё тонкую длинную серебряную цепочку с маленьким крючком на конце, утыканную короткими шипами.

«Вот так выглядят современные вериги католического монаха. Точнее, не монаха – хотя, монахи, наверное, тоже такие носят, а нумерария – полного члена мирского ордена Опус Деи. Цепочка обматывается вокруг бедра шипами внутрь и закрепляется вот этим крючком. Шипы впиваются в тело, что, говорят, довольно болезненно…»

«Говорят?» - удивилась Инга. «Разве ты…»

«Если ты имеешь в виду, ношу ли я их или нет, то нет, не ношу» - ответил я.

«Тогда…» - непонимающе начала Инга.

«Это просто подарок. Когда я в последний раз был в США, точнее, жил там в течение полугода, я… скажем так, довольно близко общался с тамошними членами Опуса Деи. Во многом под их влиянием я и перешёл в католичество. Мне они подарили эти вериги в день моей конфирмации в качестве полноправного члена Святой Римско-Католической Церкви»

Я аккуратно положил вериги в коробочку и закрыл крышку. После чего вернул коробочку в ящик стола.

«Скажи, а каков механизм… как боль помогает в таких ситуациях?» - спросила Инга.

«Боль блокирует внешние воздействия» - объяснил ей я. «Сначала ты вообще не можешь ни о чём другом думать, кроме боли. Потом – только о наиболее важных вещах, на которых и удаётся сосредоточиться. Всё остальное просто автоматически блокируется. Сами же организмом. Становится не до того. В некотором роде боль становится фильтром, которые отсеивает зёрна от плевел»

«Но потом боль проходит…» - неуверенно произнесла Инга.

«Значит, её нужно будет испытать ещё раз»

«Порка по субботам?» - улыбнулась Инга.

«Например. Только, разумеется, подходит это далеко не всем. Я бы даже сказал, очень малому числу людей»

«Почему?»

«Потому, что для того, чтобы эта болетерапия или, правильнее, алготерапия была успешной, необходимо выполнение как минимум, трёх условий. А даже одно из них выполнить очень сложно…»

«Каких же?» - удивлённо спросила Инга.

«На самом деле, даже четырёх. Во-первых, женщина должна и быть, и ощущать себя в таком потоке к водопаду. А это далеко не всегда так. Во-вторых, даже если она ощущает себя в таком потоке, она должна очень хотеть из него выбраться и чётко понимать, куда. А это очень большая редкость. Далее, она должна сначала перепробовать другие – менее радикальные – средства. Затем – согласиться на то, чтобы испытать боль, при этом, возможно, сильную, длительную и неоднократную. И, наконец, она должна найти того, кому она сможет полностью доверять и кто сможет безопасно и разумно причинить ей боль необходимой длительности и интенсивности. Так что реально можно считать, что алготерапии нет»

«Жаль» - грустно сказала Инга. «А то я бы попробовала…»

«Это ещё что за фокусы?» - обеспокоенно подумал я. «Только этого мне не хватало»

«А ещё?» - не унималась Ингеборга Владленовна. «Ещё для чего порка может быть полезной?»

«Для полноценной епитимьи» - спокойно ответил я.

«То есть?» - удивилась Инга.

«Ты же католичка. Поэтому должна знать, что после исповеди твой духовник – в случае, если грехи твои того заслуживают – имеет право наложить на тебя необходимую епитимью во искупление грехов твоих тяжких. В наши гуманистические и политкорректные времена обычно накладываю очень лёгкие епитимьи – прочитать с десяток молитв, посетить внеочередную Святую Мессу, прочитать католическую книгу… Но против реальности, как говориться, не попрёшь и иногда возникает ситуация, когда для полного избавления от греха необходимы страдания»

«То есть, порка?»

«Например. Кстати, именно отсюда и «растут ноги» всяких разных средневековых флагеллянтов. Во Франции их в своё время возглавлял сам король Генрих III. Хотя и не обязательно gjhrf. Есть же и другие формы болевого воздействия»

Я указал на экран, где госпожа аккуратно прикрепляла зажимы к соскам наказуемой.

«Или ношение тех же вериг. Способов море»

«Ты выпорешь меня?» - тихо спросила Инга.

Нельзя сказать, что этот вопрос стал для меня полной неожиданностью. Я не первый день на свете живу, поэтому видел, что всё к этому шло. И всё равно... это было как-то неожиданно. И неприятно. Ибо я не имел ни малейшего представления, как выбраться из этой ситуации с минимальными потерями для обеих сторон.

«Ты уверена, что тебе это нужно?» - обеспокоенно и с максимально возможной нежностью в голосе спросил я.

«Я отвечу на все твои вопросы» - по-прежнему очень тихо сказала, почти прошептала Инга. Мне показалось, что она словно погрузилась в какой-то транс. «Только…» - она запнулась.

«Только что?» - как можно более заботливо спросил я. С каждой минутой ситуация просто лавинообразно ухудшалась.

«Только свяжи мне руки. И ноги тоже. Я хочу быть полностью в твоей власти» - прошептала она.

И эта просьба меня не особенно удивила. Ибо к тому времени я уже довольно неплохо представлял себе ситуацию, с которой как минимум в течение нескольких ближайших часов мне придётся иметь дело. Как и то, что свободы для манёвра у меня практически нет.

Ингеборга Владленовна Павлова была довольно типичной московской бизнес-леди. Очень красивой, очень умной, очень обеспеченной… и очень несчастной. Она как белка в колесе крутилась между работой и учёбой, не имея ни малейшей возможности снять поистине чудовищное внутреннее напряжение, которое с каждым прожитым днём только усиливалось.

А действительно, чем его снимать? Хотелось бы верить, что фитнесом и прочими оздоровительными процедурами, но, к сожалению, и это на определённом этапе перестаёт помогать. Алкоголем, безудержным шопингом и не менее безудержным сексом? И у этого есть свои границы. Экстремальными развлечениями? Так это не каждый сможет, да и у этого есть определённые границы.

Психотерапевты? Так они и себе-то не могут помочь (я парочку таких лично вытаскивал из глубочайшей депрессии с помощью здравого смысла, жизненного опыта и католической религии). Священники? Так для этого нужно быть глубоко религиозным человеком (а Инга таковой отродясь не была). Да и большинство священников – хоть православных, хоть католических, хоть протестантских… в общем, страшно далеки они от народа.

Я весьма трезво оцениваю свою популярность среди представительниц прекрасного пола. Она никакая. То есть, я не нужен никому. Как, впрочем, и они мне (мне нужна англичанка, или американка, или… в общем, кто-нибудь оттуда). И то не сейчас, а потом. А сейчас мне не нужен никто. Так что у меня с ними полная взаимная незаинтересованность. Но это в обычных обстоятельствах. А Инга в настоящее время находилась в обстоятельствах чрезвычайных. Что было как раз «по моему профилю».

Так уж сложилась моя жизнь, что в течение нескольких лет мне приходилось постоянно вытаскивать себя из могилы. Что научило меня весьма и весьма эффективно действовать в чрезвычайных обстоятельствах. Меня даже мама прозвала «МЧС местного масштаба». Мне не раз и не два, и не десять приходилось вытаскивать ближних своих из весьма и весьма глубокой задницы. Кого – из депрессии, кого – из нищеты, кого – из нервного срыва, кого – из психушки, а кого – и из могилы. Поэтому пришлось научиться делать это быстро и эффективно.

Инга, разумеется, это чувствовала (женщины вообще очень хорошо чувствуют подобные вещи). И это ощущение в сочетании с чем-то, что она увидела в этом клипе, и вызвало тот самый «щелчок», который и погрузил её в глубокий транс. Автоматически сработала самозащита, которая и вызвала лавинообразное снятие внутреннего напряжения. С совершенно непредсказуемыми внешними проявлениями.

Ингеборга Владленовна, точнее, то, что происходило у неё внутри, действительно более всего напоминала мне именно лавину, сход которой был вызван этим «щелчком» и которой совершенно бесполезно было даже пытаться управлять. Ей можно было только подчиняться.

Я редко смотрю телевизор, предпочитая в свободное время работать над своим романом. Как говорится, «чукча не зритель, чукча писАтель». Но изредка я всё-таки смотрю сериал CSI: Место преступления. Больше всего мне нравится Лас-Вегас, как наиболее интеллектуальный.

Так вот, в одной (или даже в нескольких) этой серии фигурирует прелюбопытнейший персонаж – некая госпожа Хизер. Та самая госпожа. Которая «с плётками и верёвками». И, по совместительству, любовница главного криминалиста – Гаса Гриссома.

В одной из этих серий она произносит знаменательную фразу – Сеансом управляет нижний. Прямо или косвенно – но всегда.

Не знаю, как там насчёт всегда, но в моей ситуации всем управляла Инга. Точнее, даже не она, а внутренняя программа по снятию напряжения, «запущенная» вышеописанным «щелчком». Поэтому не она была в моей власти, а я в её. Нет, конечно, теоретически я мог выставить её из квартиры… только потом пришлось бы носить ей фрукты и лекарства в клинику неврозов. А то и в психушку – например, в пресловутую «пятнашку» на Каширском шоссе, в подвале которой я некоторое время работал в лаборатории нейрофизиологии. По причине тяжелейшего нервно-психического срыва.

Мне однажды пришлось столкнуться с подобной ситуацией (к счастью, без всяких там алготерапевтических прибамбасов). Я буквально перехватил одну свою знакомую у входа в институт имени Сербского. Так что с тех пор я отношусь к подобным вещам с величайшей осторожностью.

Я зашёл в спальню, подошёл к шкафу, открыл его и достал пару галстуков – из тех, которыми я уже очень давно не пользовался. Вернулся в кабинет. Инга пересела в кресло у дивана и покорно протянула мне сложенные вместе руки.

Я крепко, но осторожно, чтобы не затруднить кровообращение, связал ей руки в запястьях, затем сделал то же самое с её лодыжками.

Инга облегчённо вздохнула.

«Спасибо» - прошептала она.

«Я…» она запнулась. «я на грани ужасного нервного срыва…»

Это было прекрасно видно. Она продолжила

«Мне… мне просто некуда больше идти. Если ты мне не поможешь, то…»

«Помогу» - пообещал я. Как будто у меня был выбор.

«Я так устала…» - она глубоко вздохнула. «Я не могу больше… Я…» - по её щекам потекли слёзы. Глаза её были закрыты.

«Я словно нахожусь за стеклянными стенами… Я всех вижу, но никого не чувствую и никого не слышу. И никто не слышит и не чувствует меня. Я ужасно одинока… Мне так плохо…»

«Обычное состояние человека, бесконечно далёкого от Бога в крысиных гонках современного бездушного мира» - подумал я. «Ну, может быть, не совсем обычное, но нередкое. Хорошо, что у неё хватило ума обратиться за помощью. И было к кому»

«Ты… ты мне сразу понравился. Я… я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы ты согрел меня… растопил эту ужасную льдышку внутри… Но ты… ты тоже там, за стеклянной стеной. Ты закрылся от меня и, наверное, от всех… Ты как тень… ты есть и тебя нет… Я…»

Она снова глубоко вздохнула. Затем неожиданно открыла заплаканные глаза и заговорила – уже совершенно ровным и спокойным голосом. С её плеч словно свалился огромный груз.

«Надо же» - подумал я. «простое связывание – а такой психотерапевтический эффект»

Судя по всему, Инга чувствовала себя очень комфортно со связанными руками и ногами. Гораздо комфортнее, чем со свободными.

«Я не испытываю никаких иллюзий» - спокойно начала она. «Ты человек очень жёсткий; я бы даже сказала, нечеловечески жёсткий. И абсолютно рациональный. На тебя все мои сопли и слёзы и причитания не действуют никак»

В этом она была совершенно права. Я уже давно научился не обращать на всё это никакого внимания. Иначе бы не выжил (не говоря уже о том, чтобы чего-то добиться)

«Поэтому,» - спокойно продолжила она. «я буду разговаривать с тобой исключительно рационально»

«Типичная Дева» - подумал я. Не самый лучший партнёр для Льва.

«Кроме того, врать тебе бессмысленно. Обязательно поймаешь. Поэтому» - она сделала паузу. «я буду с тобой абсолютно честной и искренней. И открытой»

«Я люблю тебя» - тихо, но твёрдо и уверенно произнесла она. «Я влюбилась в тебя с первого взгляда. А потом полюбила тебя»

Я никак не отреагировал на это признание. Для меня это были просто слова. В моём представлении любовь определялась действием. В первую очередь, в чрезвычайных обстоятельствах. Моя бывшая жена тоже твердила, что любит меня. А потом, когда я умирал от паралича дыхания, ушла в другую комнату со словами Ты мне мешаешь спать…

К сожалению, когда человек признаётся в любви, он или она имеет в виду своё внутренне состояние, а вовсе не отношение к «объекту своей любви». Что означает, что человек любит себя. А другого рассматривает лишь как инструмент поддержания этого состояния.

«Поэтому» - продолжила Инга, «я хочу жить с тобой…»

«Интересные новости» - подумал я. Впрочем, ничего необычного в столь откровенном признании не было. В моей «прошлой жизни», когда я ещё представлял интерес для российских женщин, случалось, что женщина оставалась у меня ночевать… а на следующий день перевозила ко мне свои вещи. Причём случалось даже дважды. Изгнание этих особ с моей территории занимало у меня по полгода. И никакой радости мне не приносило.

«… при этом я прекрасно понимаю, что пробить стену, которая нас разделяет, почти невозможно. И всё же я попробую…»

«Любопытно» - подумал я. «несмотря на все мои старания этого избежать, всё-таки нашлась женщина, которой я, похоже, нужен. Спасибо тебе, Всевышний»

Моё неудовольствие от этого события объяснялось очень просто. Как и все глубоко религиозные люди, имеющие по этой причине доступ к совершенно безграничным и очень чистым и качественным энергиям Святого Духа, я был энергетическим донором. Что в нашем энергетически бедном мире является большой редкостью. Все как-то больше вампирят.

Кстати, любопытно, что все без исключения «верхние» в тематических отношениях тоже являются энергетическими донорами. Каких энергий – вопрос другой, но всё равно донорами. Именно поэтому они и не испытывают недостатка в желающих стать их «нижними». Рабами, то есть.

Ингеборга Владленовна Павлова была типичным энергетическим вампиром (обычное дело в среде российских бизнес-леди). Причём её энергетическая недостаточность достигла таких глубин, что… в общем ей приходилось выбирать между жизнью со мной под одной крышей и долгосрочным пребыванием в клинике неврозов. И то в самом лучшем случае.

Со мной такое однажды случилось – в результате чего мне пришлось срочно сбежать в США от такого «вампира в юбке». Но от телефона не убежишь, поэтому каждый день она регулярно звонила мне, чтобы «пообщаться». Ибо энергию, как известно, можно выкачивать и «дистанционно». Потом она, к счастью, вышла замуж, родила ребёнка и оставила меня в покое.

Инга же, судя по всему, «подсела» на мои энергии настолько капитально, что выдать её куда-нибудь замуж совершенно не представлялось возможным. Как и изгнать из своей жизни. Именно поэтому я столь скептически относя к её словам о любви ко мне. Ибо я был почти на сто процентов уверен в том, что никакая это была не любовь. А просто наркозависимость. Точнее, энергозависимость. Впрочем, хрен редьки не слаще.

Она между тем продолжала своё официальное заявление:

«… при этом меня совершенно не устроит – уверен, что и тебя тоже…» - продолжала между тем Инга, «ситуация, которая имеет место в подавляющем большинстве семей, когда под одной крышей живут два одиночества - каждый в своём собственном мире – бесконечно далёкие друг от друга. В том числе, и эмоционально и духовно. Мне – да и тебе тоже – нужна близость. Не только интимная, хотя и она тоже – но и эмоциональная и духовная…»

«Золотые слова» - подумал я. Я считал точно так же. Только с моей точки зрения для такой близости нужно было совместное дело. Как, например, мой проект. К сожалению, я был абсолютно уверен в том, что пользы от Инги в моём проекте не могло быть просто никакой (в силу её, мягко говоря, невысокой компетентности в этой теме).

«Я думаю, ты не будешь возражать» - продолжила она, «что если мы с тобой будем регулярно разыгрывать такие вот сценарии, сочетая их с занятиями любовью» - она махнула связанными руками в сторону экрана, на котором продолжалось действо, «то это нас очень сильно эмоционально и духовно сблизит…»

«Я не очень согласен насчёт духовности» - здесь я уже не мог молчать. «Духовность – это совместное посещение Святой Мессы. И прочие совместные религиозные занятия»

«Согласна» - кивнула Инга. «Но насчёт эмоциональной близости ты согласен?»

Насчёт эмоциональной близости я был действительно согласен. Ибо мог сам кому угодно доказать, что если такие сценарии разыгрываются любящими друг друга людьми по обоюдному согласию, то… в таких обстоятельствах и при таком взаимодействии действительно рухнет какая угодно стеклянная стена. Ибо уж слишком эмоционально интенсивным и насыщенным является такое взаимодействие…

«Согласен» - не стал возражать я.

«Тогда… тогда я предлагаю тебе вот что. Я отдаю тебе себя в полное и абсолютное рабство. Я становлюсь твоей абсолютной и полной рабыней. Кстати,» - с улыбкой добавила она, «это автоматически исключает любые конфликты, разрывающие и разрушающие практически любую семью и любую пару. А если у тебя все права, а у меня – никаких, то… какие тут могут быть конфликты?»

Обещание бесконфликтности было очень привлекательным. Ибо я настолько высоко (и не без оснований) ценил своё время и свои силы, что категорически не переносил конфликтов. Собственно, в моей «прошлой жизни» именно конфликтность моей пассии являлось наиболее частой причиной расставания.

«Не боишься?» - совершенно серьёзно спросил я. «Ведь ты даёшь мне в руки абсолютную власть над собой…»

«Тебя - нет» - спокойно и уверенно ответила Инга.

«Почему» - удивился я.

«Потому, что ты человек глубоко и искренне религиозный. К тому же, католик, как и я. Ты никогда ничего со мной не сделаешь, не получив одобрения Всевышнего. А поскольку я тоже верю в Него, то я совершенно уверена в том, что Он позволит тебе сделать со мной только то, что мне действительно нужно. И то, что мне не повредит. От твоего произвола – даже если такой случится – меня защитит Он. Меня беспокоит другое…»

«Что же?» - спросил я.

«Что ты будешь относиться ко мне намного мягче, чем мне нужно» - улыбнулась Инга.

«И что тогда?»

«Тогда я тебя поправлю» - теперь уже лукаво улыбнулась она.

«Как же?»

«Я найду способ. А теперь, развяжи мне, пожалуйста, руки и дай мне лист бумаги и ручку. Я напишу обязательство рабыни…»

«Молодец» - подумал я. «Соображает. Полное, абсолютное, безусловное подчинение максимально расширяет канал, по которому она сможет получать от меня энергию… А если к этому добавить ещё и сценарии…»

Я развязал ей руки, отбросил галстук в сторону. Затем подошёл к столу, взял толстый перечень докладов какой-то научной конференции (мой тоже там был), положил на него лист писчей бумаги. Выбрал ручку в стакане, вернулся к Инге и положил ей на колени письменные принадлежности.

Инга взяла ручку и правильным, красивым, женским почерком написала:

Я, Павлова Ингеборга Владленовна, паспорт серия… номер… выдан… настоящим свидетельствую, что с… [она указала сегодняшнее число] передаю себя в бессрочное рабство [она указала мою фамилию, имя и отчество]. С нынешнего дня я передаю вышеуказанному лицу все права на всю мою собственность, а также обязуюсь беспрекословно и с радостью выполнять все просьбы, приказы и распоряжения вышеуказанного лица, какими бы необычными они ни были, снимая с него какую-либо ответственность за то, каким образом выполнение этих приказов повлияет на моё состояние, здоровье, самочувствие, карьеру, материальное благосостояние и прочее.

Я обязуюсь беспрекословно, терпеливо и с радостью переносить любые наказания и любую боль, которым вышеуказанное лицо соблаговолит меня подвергнуть и снимаю с него какую-либо ответственность за то, каким образом эти наказания повлияют на моё физическое, эмоциональное и психическое здоровье.

Дата

Подпись

Она размашисто подписалась.

«Завизируй» - она протянула мне ручку.

Я расписался на её обязательстве. А что мне ещё оставалось делать? Ни в клинику неврозов, ни, тем более, в психушку носить ей передачи мне совершенно не хотелось.

«И что теперь?» - спросил я Ингу. Ибо никаких сомнений в том, кто здесь кем командует, у меня уже не было. Что бы там ни было написано в её обязательстве.

«Теперь…» - лукаво улыбнулась Ингеборга Владленовна, «меня нужно как следует выпороть. И вообще изрядно помучить…»

«Могу предложить ремень» - это было первое, что пришло мне в голову. «Телефонный провод. Прищепки…»

Инга покачала головой.

«К этому вопросу нужно подходить профессионально. Когда мы шли к тебе от метро, я заметила небольшой секс-шоп. Уверена, что в нём мы найдём всё, что нам нужно. Плачу, естественно, я»

Я спорить не стал. Опустился на корточки, развязал Инге ноги, после чего она встала и мы проследовали в коридор.

Так у меня появилась рабыня. Впрочем, кто у кого оказался в рабстве, это, как говорится, ещё очень большой вопрос…