bdsmion

1.

Не спалось. Я выбрался из палатки и спустился к реке. Ни костра, ни души – глубокая ночь, но путь освещала луна. Я опустился на траву и закурил. По воде двинулись круги, замаячила знакомая голова. Я узнал Стасю – душу компании, выносливейшую участницу похода. Голова скрылась - несколько метров в направлении берега Стася проплыла под водой. Вынырнув, встала на ноги – воды оставалось по пояс – деловито, на ходу забрасывая за спину сырые волосы, не замечая меня, двинулась навстречу – помогая шагам руками - приземистая, широкоплечая. Мы познакомились десять дней назад – оказавшись в одном походе - и быстро стали приятелями – впрочем, вряд ли кто из нашей компании не мог похвастать стасиной благосклонностью.
Я сливался с темнотой склона – Стася заметила силуэт в двух шагах от берега, когда воды оставалось менее чем по колено – вздрогнула, обхватила себя за плечи, подалась в мою сторону, всматриваясь.
- Приплыли… Серега, ты что ли?
- Серега, Серега… - я отвернулся, - Вылазь, Славка, я не смотрю…
- Ну ты и маньяк, - стуча зубами от холода, Стася зашагала по земле взад-вперед, - Что, самому не судьба окликнуть? Загляделся, небось… Все вы одинаковые… Что, сестры нашей никогда не видал? Докурить оставь… Повернись уж, удостой вниманием…
Стася уселась рядом, завернувшись в самотканое одеяло из шотландки – служившее, по ее словам, чем угодно – от юбки до занавески.
- На, кури… Не видал.
- Чего не видал? – выпустив дым, Стася нахмурила лоб.
- Сестры твоей.
- Да брось! – Стася улыбнулась, - Еще скажи, девственность никогда не терял?
- Нет, - сознался я. Ночь настраивала на откровенный лад.
- Что, правда что ли? – я пытался понять, чего больше в стасиной интонации – насмешки, любопытства, сочувствия? - А по тебе не скажешь…
Я промолчал.
- Пошли. Мне холодно, - Стася с силой вдавила в землю бычок, поднялась на ноги и повела лесом, кутаясь в одеяло. Я шел, стараясь не терять из виду яркие ромбы, примостившиеся у нее на спине.
- Вот мы и дома, - Стася расстегнула молнию палатки, - Залазь скорее, комары налетят. Только тихо, а то Сашку разбудим, - Стася зажгла плоскую свечу в жестяной формочке; я бросил взгляд в сторону Сашки – это, похоже, была девушка - сквозь разметавшиеся длинные волосы выглядывали припухшие губы.
- Раздевайся, ложись, - Стася размотала одеяло с плеч и постелила поверх спальников, - Ух, красивый какой…
Стася легла сверху и вдруг яростно впилась мне в губы, на все лады сплетая язык с моим. Член шевельнулся и принял вертикальное положение – Стася, нацеловавшись, погладила меня между ног и улыбнулась. Откуда ни возьмись накатило волнение – следующий поцелуй подействовал противоположным образом – захотелось вывернуться из-под Стаси, вернуться на воздух и бежать, не разбирая дороги – однако я хранил позу, уже простившись с возбуждением. Стася вновь запустила руку – уже по-хозяйски, готовясь сделать направляющее движение – на сей раз вместо улыбки у нее на лице возникло чуть озадаченное выражение. Стася приподнялась, устроилась у меня в ногах и забрала член в рот. Перечить я не смел.
- Все, спать, - убедясь в безрезультатности своих действий, Стася задула свечу и легла спиной.
- Стася, прости, - прошептал я ей на ухо.
- Обними, - пробормотала Стася, проваливаясь в сон.
Я успокоился; возбуждение вернулось. Разбудить Стасю я, между тем, не решался - равно как и разомкнуть объятия. Я приказывал себе заснуть, засыпал на пару мгновений – снилась Стася, являлось возбуждение, член упирался в живую Стасину ягодицу, я просыпался – и не находил себе места.
На рассвете я высвободил Стасю из своей хватки – та не проснулась – оделся, и в серой мгле – солнце еще не взошло – отправился к себе в палатку.

2.

Подвернув выше колен камуфляжные брюки, Стася ступила босой ногой на раскаленный уголь – отпрянула – и тотчас пробежалась туда и обратно по светящемуся черно-красному слою – наглядно демонстрируя качества, о которых был наслышан весь лагерь. Сорвав аплодисменты – без сил повалилась на каримат у костра. Выпить отказалась.
- Мужики, - послышался с каримата слабый Стасин голос, - Составьте одинокой девушке компанию до Барнаула – в гости приглашу, накормлю, спать уложу, сказку на ночь прочитаю… Одна по трассе стремаюсь… Ну, сознавайтесь, есть тут среди вас ветераны автостопа?
- Поехали, - услышал я собственный голос, - Завтра с рассветом.
- Серега, ты что ли? – Стася сохранила лежачее положение, но приподнялась на локтях, рыская глазами.
- Серега, Серега, - закивал я, поднося уголек к сигарете.
- Ну смотри, за язык никто не тянул… Пошли, обсудим…
Стася поднялась и за руку увела в темноту.


3.

- И откуда ты такой свалился на мою голову, - посетовала Стася в темноте палатки, собирая вещи на утро, - Ты чего, влюбился в меня что ли?
Я промолчал.
- Ну и чего мне теперь с тобой делать? Ведь ты меня совсем не знаешь. А узнаешь – пожалеешь, что связался, да поздно будет.
- Не пожалею.
- Ох, не приставай, иди давай, вещи собирай, да выспись получше, завтра в пять-сорок у родника, не опаздывай.
- В пять-сорок у родника. Спокойной ночи.
- И тебе не болеть… - Стася копалась в рюкзаке.
Предстояло нам около двух тысяч километров. Автостопом я никогда не ездил.


4.

Под рюкзаками, под мелким дождем - шли по региональной трассе. Машин не было.
- Стася, дай карту. Стася, где мы?
- Ох, отстань, тебя не касается.
- Стася, почему ты так со мной разговариваешь?
- Не спала ночью, не обращай внимания.
- А что делала?
- Сексом занималась. Отстань.
Стася ходила быстрее, и когда раздражалась – намеренно ускоряла шаг.
Из-под дождя, перешедшего в ливень – в середине дня спасла гигантская фура – первая из редких машин, отреагировавшая на наши становившиеся отчаянными жесты.
Стася дернула на себя дверцу.
- Добрый человек, подвези сколько по пути!
- Ну залазь, красавица!
- Лови рюкзак – Стася освободилась от ноши и вскарабкалась в кабину, - Давай обратно! – Я передал рюкзак наверх, - И свой давай, сложим сзади…
Тронулись.
- Куда едешь, добрый человек?
- Курган, - водитель хмурился.
- Курган! – оживилась Стася, - Какая удача!
- Курганские? – водитель покосился в мою сторону.
- Сибирские, - улыбнулась Стася, - дальше едем, дальше, добрый человек. В Алтайский край путь держим.
- Вот так, пешком? И что, подбирают?

5.

Собрались сумерки, подступила тоска по дому, клонило в сон. Стася углубилась в sms-переписку - затем, поменявшись со мной местами, уснула, ткнувшись головой в боковое стекло на дверце фуры. Долгий, изматывающий путь в противоположном Москве направлении в компании едва знакомой девушки – уже не представлялся заманчивым предприятием. Я пожалел о своем скоропалительном решении.
Машина, съехав на обочину, затормозила. Двигатель умолк. Водитель погасил фары и зажег свет в кабине. Стукнувшись лбом в стекло от резкой остановки - Стася очнулась, разлепила веки и оглядела обстановку как впервые в жизни.
- Приехали, да? – спросила она спустя несколько секунд, - Курган уже что ли?
- Размечталась. До Кургана, радость моя, дай Господь завтра к полудню добраться… - водитель потянулся и зевнул, закрываясь локтем, - Вот что, ребята – там дальше пост ГАИ, а в кабине больше двух человек нельзя находиться – я готов спрятать одного из вас – вот тут, за занавесочкой, достаточно места, хоть вдвоем можете поместиться - но иду на риск, сами понимаете. Так что услуга за услугу. Ребятки, поймите правильно - дорога тяжелая, едешь, едешь, сна ни в одном глазу, отдохнуть охота… У меня жена, двое сыновей, дочки вашего возраста, не подумайте ничего, я не маньяк, не отморозок – просто работа такая, сутками за баранкой как проклятый, из дома неделю, с тех пор с женщиной даже разочку не был, голодный как черт… Красавица, это кто, жених твой? Где нашла-то такого, в метро что ли?
- Друг, - ответила Стася.
- Значит – друг, - Водитель на секунду задумался, - Вот что, друг, - он обратился ко мне, - Выйди-ка разомнись, не боись, без тебя не уедем…
- Выйди, Сереж, - Стася тихо двинула меня локтем в бок.
- Знаете, спасибо вам большое, - громко заговорил я, пытаясь заглушить сердечный стук, - Но мы, пожалуй, дальше не поедем. Спать хотим, ехать устали, и вообще, - я судорожно искал слова, попутно сражаясь со Стасей – ее тычки становились болезненнее, но в итоге мне удалось вцепиться в стасино запястье, я вонзил ногти ей в кожу, стараясь как можно сильнее стиснуть руку, - Вылезай, Славка, - я распахнул дверцу машины и ногой подпихнул свою напарницу к выходу. Спиной мне казалось, что водитель усмехается, наблюдая за нашей возней, - Спасибо! – я схватил сразу оба рюкзака, - Счастливо доехать!
Я поднял глаза на водителя и не увидел никакой усмешки – перекошенное злобой, его лицо не сулило ничего хорошего. Дальнобойщик вдруг вцепился в один из рюкзаков, пытаясь меня не выпустить – дернувшись что было сил, я вырвал рюкзак из его рук, чуть не выпав из кабины на обочину – но удержал равновесие, спрыгнул на землю и с силой захлопнул дверцу.
- Славка, бежим! - схватив Стасю за руку, я увлек ее в полоску леса. Фура взревела и скрылась. Я перевел дыхание. Шел дождь.
- Какой же ты еще ребенок, - спокойно произнесла Стася, дождавшись пока вдали смолкнут звуки мотора, - Ну, я этого так не оставлю, - добавила сама себе, будто обдумывая некий план, - Сергей Эдуардович, ваши дальнейшие действия?
- Ну, это, там деревня вдалеке – видишь, Стась, огоньки – можно сходить за продуктами, а палатку где-нибудь тут поставим – вон за лесом поле, и домов никаких, вряд ли до утра кто заметит.
- Ставь палатку, блюститель нравственности. Сигарету дай. Позовешь, когда сделаешь, - Стася уселась на рюкзак и закурила.
Дождь усиливался. Палатка сопротивлялась. Я не мог на ней сосредоточиться, не мог так сразу прийти в себя.
- Сережа, позволь один личный вопрос, – за спиной раздался стасин голос, - докурив, затянув у горла капюшон, она стояла, скрестив на груди руки, вздрагивая от холода и недовольства.
- Валяй, - сидя на корточках, я пытался распутать скользкие узелки. Все запутывалось еще больше, - Стася, я тебя слушаю.
- Подтираешься сам или мама до сих пор помогает?
Я замер.
- Ты зачем в лес идешь, если даже ночлег себе не можешь устроить? Я с такой палаткой с третьего класса управляюсь. Тебя пальцем делали?
Я поднялся на ноги.
- Стасенька, а по голове?
- Драться? С радостью. Посмотрим, кто кого.
Я колебался.
- Ну ударь. Ударь меня по голове. Увидишь, что будет.
- Ладно, Стася, прости. Не будем драться. Помоги лучше с палаткой.
- Сгинь, позову.

6.

- Завтра бы в Кургане были… - переодетая в сухое, Стася валялась на одеяле. По тенту молотил дождь, - К вечеру в Омске, а там друзья у меня… Переночевали бы нормально, в душ сходили… А все из-за тебя…
- Ты что, хотела с ним переспать?
- Да, представь себе, да!!! Я людей люблю, понимаешь? И не боюсь их. Стараюсь понять, поддержать, помочь в трудную минуту. Сам подумай – ну что за работа у человека? Вот ты бы справился – за рулем, как проклятый, не разгибаясь?
- Стася…
- А.
- Пойдем магазин поищем.
- О, идея. Только сам иди. Накормишь – век не забуду.
Вылезать было лень.
- А если не найду?
- Тогда, мой друг, тебе несдобровать.
- В палатку не пустишь, да?
- И не надейся.
- А у меня своя есть.
- А ты ее поставить не сумеешь.
- А ты мне поможешь.
- Наоборот, мешать буду. Колышки пораскидаю…
- И оставишь под дождем ночевать? А поддержать? Посочувствовать?
- Простынешь – вылечу. А внутрь не пущу. В наказание. Может, полезно будет.
- Не, не согласен. Давай как-нибудь иначе поступим.
- Да ради Бога. И кстати, это была твоя идея. Все, хорош. В магазин, в магазин. А я костром займусь. Все, вылазь, вставать рано утром, - Мы выползли наружу. Дождь почти прекратился, - Вот тебе деньги – смотри не потеряй. Купи риса, сгущенки, тушенки, хлеба, мне шоколадку и себе чего захочешь. Давай, в путь.
Дождь кончился, небо расчистилось. Было почти тепло. Я двинулся на огоньки.

7.

У магазина, казалось, только меня и ждали – сбив с ног, оттащив из-под фонаря в темноту, местные – трое - потребовали деньги в обмен на расход подобру-поздорову. К Стасе я вернулся без копейки.
Незаметный с трассы, скрытый полоской деревьев, в нашем лагере полыхал полутораметровый костер – как его удалось такой разжечь из сырых дров, осталось загадкой. К очагу Стася прикатила два бревна – оставалось всыпать крупы в кипящий котел – но тут-то ее и ждало разочарование. Разочарование ждало и меня – правдивый рассказ не встретил и тени участия.
Обидевшись, я закрылся в палатке.
«Вот злобная тварь» - заворочались недобрые мысли, - «Человека чуть не убили, а ей хоть бы что… »
- Сережа, вылезай, давай хоть чаю выпьем, - в палатку просунулась Стасина голова.
Сели на бревнах, молча выпили чай. Спать не хотелось.
- Сережа.
- Что?
- Знаешь о чем я жалею?
- Ну?
- Не о том, что без ужина сижу по твоей милости. Не о том, что здесь торчу – а могла бы в это время быть почти дома. А о том, что тебя деревенские отпустили, рук решили не марать. Ты хоть пытался сопротивляться? Ты вообще когда-нибудь дрался? Тебя когда-нибудь били?
- Нет…
- Может, мне за тебя взяться?
- Не надо…
- А что прикажешь делать? Как по-другому? Ты меня расстраиваешь. Ты меня сердишь. Ты виноват. Виноват?
- Нет…
- Нет, виноват. Ты дважды виноват. Когда из машины меня вытолкнул и когда деньги отдал по первому требованию. Мои, между прочим. У тебя в рюкзаке сколько осталось?
- Триста рублей…
- А сколько я тебе дала?
- Пятьсот…
- И где эти пятьсот?
- Ну виноват, Славка, виноват. Прости уж.
- Ой, да что ты говоришь! – Стася всплеснула руками, - Это с какой такой стати?
- Ну прости, забудь, будь другом, я для тебя сделаю что угодно…
- А что ты можешь сделать?! Палатку поставить не можешь, в магазин сходить не можешь, трахнуть не можешь, чего еще ты не можешь?
- Трахнуть… Слушай, давай еще разок попробуем, авось иначе пойдет…
- И тебе не стыдно? Нет, Сережа. Это не дело. Ты виноват и будешь наказан.
- Ну-ну. К чему готовиться?
- К суровой физической расправе.
Я насторожился.
- И… как это будет происходить?
- А как ты сам думаешь? Вот что я сейчас с тобой сделаю?
- Накажешь…
- Это я сама тебе сказала. Как именно, Сережа?
- Понятия не имею…
- Подумай.
- Откуда мне знать что у тебя в голове… Замучаешь… На лопатки положишь… Защекочешь… Укусишь… Выпорешь… - внезапно я вздрогнул от собственных слов, - Выпорешь… Ты хочешь меня выпороть? Ты меня что ли пороть тут собралась?
Стася сокрушенно развела руками.
- Серьезно что ли?!
- Мне очень жаль, - грустно кивнула Стася, - Ты не оставил мне другого выхода.
- А если я не согласен?
- Придется, Сережа, - прошептала Стася.
- Нет… Ну… Ну если я не согласен?
- А ты не согласен? – Стася посмотела в упор, - Не согласен? Сам скажи!
И я дал себе слово – чтобы утихомирить кипение внутри - этим вечером во всем следовать Стасиной воле – деваться-то некуда - но завтра, с восходом солнца – коротко объясниться и рвануть одному в противоположную сторону. Мы не пара. Определенно.
- Не зли еще больше, Сережа, - взмолилась Стася, - Ответь. Заслужил?
- Заслужил, - я сглотнул слюну.
- Тогда снимай джинсы. И ложись, - Стася наблюдала молча, исподлобья, - А трусы чего не снял? Снимай, - я послушался, - Сюда, - Стася указала на бревнышко, - Заверни свитер. Вот, наконец ты все сделал правильно. Итак, приступим, - Стася высвободила из штанов широкий ремень с пятиконечной звездой на бляхе, подвернула края ткани в поясе – чтобы не спадали, прошлась взад-вперед, откашлялась и произнесла нарочито торжественно:
- Сергей, ты вел себя недостойно и будешь наказан. Возражения?
- Возражений нет, - внезапно полегчало.
- Ну-ка повтори, что я сейчас сказала.
- Я вел себя недостойно и буду наказан.
- Воистину. По-хорошему тебе бы следовало набить морду – поверь, с синим поясом по айкидо это не составляет никакой проблемы – но в таком случае вероятность успешного автостопа резко бы снизилась, а нам еще предстоит множество километров… Ты согласен?
- Согласен.
- Очень хорошо. Орать можешь сколько хочешь, но уворачиваться запрещаю – тогда все начнется по новой.
И на меня опустился первый в жизни удар ремня. Голос я подал к пятому. Застонал – на третьем десятке – Стася вслух вела счет. Обхватив ногами бревно с двух сторон, прижавшись к дереву щиколотками, руками вцепившись в удачно подвернувшийся сучок – я сохранил это положение, так и не встал, не попытался оказать сопротивление, выдержал все полагавшиеся пятьдесят. После, глотая слезы, я, кажется, поблагодарил Стасю – стало лучше, отпустило, да и Стася смягчилась, потрепала по голове и скомандовала отправляться ко сну, позволив лечь рядом в палатке.
- Только без всяких там, - предупредила на всякий случай - но, кажется, я уснул даже раньше, чем Стася успела раздеться.

8.

...Очнулся дома. Посреди комнаты – развороченные рюкзаки, беспорядок, на полу - скомканная палатка, топографические карты. По ковру змеился ремень – не знаю отчего, он вдруг привлек мое внимание – и я вздрогнул, разом воскресив в голове сновидение, схлынувшее секунду назад. В ушах раздался собственный вопль – меня стегали, я покорно сносил избиение. Воспоминание оказалось столь реалистичным и живописным – костер, луна, девушка – что я невольно завел руку за спину – ни следа экзекуции – вот так сны в последнее время…
Изучая хлам на полу, я терялся все больше – часть предметов одежды принадлежала явно не мне, да и ремень оказался незнакомый – широкий армейский, с латунной бляхой.
Заинтригованный, я двинулся на кухню – там, сидя, на табуретке, курила Стася, закутанная в одеяло из шотландки.
- О, Славка!
- Сам ты Славка. Ну, здравствуй, - улыбнулась девушка.
- Представляешь, сон видел только что – ты меня… это… ремнем…
Девушка курила, улыбаясь, не говоря ни слова. Я окончательно растерялся – Стася? Тут? У меня дома? Как мы сюда добрались? И почему вместе? Я безуспешно напрягал память – в голову, как назло, ничего не приходило. И вдруг все прояснилось.
- Ты че, сон, что ли? Это все мне снится? Этого нет на самом деле? Ты вообще кто?
- Сон, - кивнула собеседница, не сгоняя улыбки.
Я очнулся вновь – на животе, в палатке на жестком коврике. Сомнений в реальности происходящего не оставляла ноющая боль – казалось даже странным, что мне вообще удалось уснуть – да еще так глубоко. Я выбрался из спальника и оглядел себя насколько позволяла анатомия – задняя часть тела – от коленных сгибов до поясницы – распухла, лилово-розовая, в равномерных ссадинках и кровоподтеках. Рядом, калачиком, дрыхла Стася. Вновь заявила о себе обида. Ночное приключение показалось стыдным и отвратительным, а Стася – стопроцентно чуждой мне девушкой, оказавшейся рядом по воле случая, по странной прихоти судьбы. Памятуя о вчерашнем решении, я спешил осуществить побег. Скорее, тайком, на волю - не простившись со Стасей – настолько великими казались позор и неловкость, настолько дикой виделась собственная готовность подвергнуться Стасиным издевательствам и истязаниям. «Извращенка» - вспомнилось слово. Бегство казалось безошибочной стратегией, и совесть совсем не мучила. Исполнясь этой решимости, я занялся поисками одежды, отыскал трусы – как бы не так – ткань у бедра оказалась разрезанной аккуратным движением ножниц. Та же участь постигла весь мой небогатый гардероб. Одеться было буквально не во что – джинсы, носки, тельняшка, свитер – Стася не пощадила ничего. Ударом кулака в спину я воскресил ото сна возмутительную свою попутчицу.
- Эй, ты, без рук, - зевая и потягиваясь, Стася вынырнула из спальника и уселась на каримате, - Ну-ка, повернись, - Стася легко уложила меня ничком к себе на колени и углубилась в изучение следов своих ночных стараний, - А ничего, ничего… Сам-то как вобще? Так больно? - Стася сдавила пальцами один из пострадавших кусков ягодицы.
- О-о-уу... Больно...
- Вот и славно.
Помолчали.
- А чего такой хмурый? Что-нибудь не так?
Странно – со Стасиным пробуждением обида исчезла, и я уже не знал чего ответить – праведное возмущение, которое я планировал обрушить на Стасю – сейчас, с глазу на глаз - казалось надуманным, наигранным.
- Серый, ау. О чем задумался?
- Ты чего с моей одеждой сделала? – никакого недовольства в голосе, лишь недоумение, да и то не без фальшивинки.
- А будто не знаешь. Ты ведь, брат, бежать от меня задумал. А мне одной неохота. Ну, страшно, тоскливо, неуютно. Улавливаешь? А так, дружочек, - Стася улыбнулась, - далеко не убежишь.
- А с тобой-то я как поеду?
- А вот сходи-ка, милый друг, в деревню – скажи – мол, люди добрые, так мол и так, ограбили меня, осрамили, чудом в живых оставили – задницу предъявишь для пущей убедительности – помогите, мол, лучком да хлебушком, да одежонкой какой, может завалялась где по углам, поищите мол, по сусекам пройдитесь, век не забуду… А что? – Стасино вдохновение, похоже, себя исчерпало, – Слабо? Жара ведь на улице, иди, много нового узнаешь, с людьми общаться научишься.
Я молчал.
- Дай-ка рюкзак, - Стася углубилась в кордуровые недра, - вот свитер тебе, вот штаны – коротковаты будут, но в поясе то что надо, держи… носочки… куртку держи запасную – головой отвечаешь, чтобы ни дырочки, ни царапинки, свитер мамин – от сердца отрываю… юноша, примерьте… - Стася протянула две пары нижнего белья – одну в сердечках, другую в микки-маусах.
Все пришлось относительно впору.
- Вот, хоть на выданье… От меня, смотри, ни на шаг теперь.
- Славка, тебе-то осталось?
- А ты как думал? Я баба запасливая. Снаружи, небось, просохло все с вечера… Вылазь, снимаемся… У тебя деньги остались?
- Триста рублей.
- Вот и ладненько, позавтракаем, а там видно будет.

9.

Сексуально заинтересованные водители нам больше не попадались. Весь день мы провели на колесах, стремительно меняя машины – не задерживаясь в ожидании более чем на десять-пятнадцать минут. На ночлег устроились только вечером следующего дня, измотанные круглосуточными разговорами с драйверами и отсутствием сна. На голод было не пожаловаться – раза два нас досыта кормили в придорожных кафе понимающие дальнобойщики. Лагерь разбили за Омском – про своих местных друзей Стася отчего-то с тех пор не вспоминала – а я, в свою очередь, включился в дорожный ритм, мне нравилось находиться рядом со Стасей и совсем не хотелось домашнего комфорта.

10.

Стасина мама – пьющая с виду женщина средних лет и колоссальных размеров – сходства с дочерью я так и не уловил – встретила нас на пороге собственного дома – деревянной развалюхи в частном секторе – к вечеру следующего дня. Участок зарос крапивой и борщевиком, забор кое-где лежал на траве, а первой новостью с порога стала весть о пропаже стасиной любимицы – молодой немецкой овчарки. Спать нас уложили раздельно.
Уже с утра стало ясно, что за отношения у Стаси с матерью. Людмилу Петровну мучило похмелье – и было, на ком выместить муку и злость. За завтраком Стасе досталась пара пощечин – за невымытую тарелку, за недружелюбный взгляд – дочь не роптала и принимала удары как должное. Днем, стирая, добавляя в таз кипятка - Стася обожглась и выругалась – но осеклась, поймав на себе тяжелый взгляд Людмилы Петровны.
- Не допущу, - кулак ударил в стол, звякнула посуда, - Что это за слова? Ты еще ругаться мне будешь, меня срамить перед людьми? Сама дура дурой, и дочка туда же? Нет. Ты у меня умницей должна быть. Не повторять материнских ошибок. А ну на диван. Выдеру, и молодого человека не постесняюсь. А ты стыдись, коза. Совсем из ума выжила – матери хамит. Как у тебя язык только поворачивается. На диван, кому сказала!
Стася бросила на меня умоляющий взгляд.
- Людмила Петровна! – встрял я, - Ваша дочь ни в чем не виновата! Вы и сами при нас ругаетесь – мы ведь вам ничего на это не говорим! Вы хотите наказать Стасю – но это будет несправедливо, она не сделала ничего плохого!
Мать и дочь помолчали, задумавшись.
- Вот что, Сережа или как там тебя, - обратилась ко мне Людмила Петровна, - Знаете поговорку – свои собаки грызутся – чужая не приставай… Вы уж не влезайте куда не следует. Какое вам до нас дело, прости Господи… Я сама знаю, как воспитывать собственную дочь.
- Мам, их в Москве по-другому воспитывают, - вмешалась Стася.
- И очень жаль, молодой человек. А теперь ступайте-ка к себе в комнату, дайте родным людям меж собой по-свойски потолковать.
- Стася, идем, - я дернул ее за руку, та не трогалась с места.
- Выйди, Сереж, - твердо сказала Стася, - Выйди, прошу тебя.
Я ушел бродить по улицам и вернулся к раннему вечеру. Людмила Петровна спала, выполнив алкогольный план. Стася читала, лежа животом на печке.
- Ох, заждалась тебя… Сегодня тут спи, мать все равно не проснется, хоть поленом лупи…
Я лег и погладил Стасю по голове.
- Вот, полюбуйся, чего скажешь, - Стася задрала юбку, - Тем же, что и я тебя…
Сказать было нечего. Стасе досталось куда крепче. Кожа была коричнево-желтых оттенков – видимо, от ударов пряжкой - со вздувшимися багровыми рубцами - ремень, видимо, не раз ложился на ребро.
- Руками только не трогай… Не надо было тебе возникать, матушка только пуще расстаралась. Спасибо, что ушел, смотреть не стал, - Стася оправила подол, - Орала как ненормальная… Отвыкла за две недели…
- Да как так можно, - возмутился я, - Родную дочь…
- Ага, родную, - вздохнула Стася, - Сиротинушка я… Людмила Петровна, добрая душа, помереть не дала с голоду, приютила, в садик пристроила, в школу – с завучем подруги были… Только вот характер сложный у нашей мамочки…
Сказать в ответ было нечего. Я порывисто обнял Стасю и поцеловал –– в шею, плечи, спину – неожиданно для себя внезапно сдернул с нее рубашку и швырнул вниз, на пол – затем бережно стащил ей через голову длинную юбку. Разделся сам, обнял и прижал к себе.
Стася, казалось, отчаянно борется с собой – и вдруг из глаз хлынули слезы – Стася приникла к моей груди, всхлипывая, вздрагивая плечами, везде целуя – явилось возбуждение – бережно поставив Стасю на четвереньки, одной ладонью гладя ей живот, другой – затылок – я вошел сзади, стараясь не задевать бедрами страшных узоров.
Заметно сдерживаясь, Стася застонала. Слезы, похоже, прекратились. Я продолжал в том же темпе, не торопясь.
- Рот мне зажми, а то заору, - взмолилась Стася, - и продолжала мычать - уже с зажатым ртом – темп разгонялся - я вдруг забыл кто мы такие и где находимся – кто эта девушка и какие у нас отношения – все это было неважно – осталось наслаждение – сплошное, едва выносимое - сдавленные стоны, матрас, елозящий туда-сюда в такт движениям по нагретым печным кирпичам.
За окном темнело. Мы расходились все больше.

11.

Следующим утром вышли курить на крыльцо.
- Стася, будь со мной всегда! Чего тебе тут?.. Поехали в Москву, найдем работу и кров, поженимся, родим детей!
- Я знала, что ты об этом заговоришь… Зажигалку дай – сигарета горит плоховато… Знаешь, ты бываешь… очень мил… особенно вчера вечером… но отвечу - нет… Сам подумай – Людмилу Петровну одну оставить – как можно… Совсем без меня изведется, дом запустит, последние тряпки пропьет…
- Спасибо тебе за все, Славка…
- И тебе, Сергей…
Мать выслала денег на поезд, и спустя неделю я двинулся в обратный путь.

(2009)

Наверное, никогда не время делать окончательные выводы относительно чего бы то ни было, но на сегодняшний день склоняюсь к мысли, что ничего подобного в своей жизни мне бы не хотелось. Однако отказать себе в удовольствии лишний раз помучить своих персонажей пока не удается...

Да, в этом что-то есть... БДСМ как теневая сторона души...

1.

- Знаешь, у меня, кажется, проблемы с подругой, - я отхлебываю пива и смотрю, какое впечатление производит мое высказывание.
- Ну, наконец-то! - Саша, друг детства, видимо заинтересован, - А то вы какими-то небожителями мне представляетесь все эти годы. Оказывается, не все идет гладко, да? В чем проблема-то? Изменяет?
- Нет-нет, что ты!
- А что? Ты можешь не знать. Она красивая у тебя.
- И что, что красивая?
- Да ничего. Ты ж сам заговорил, вот я и гадаю, в чем твоя проблема. Может, и нет никакой проблемы-то. Хозяйка она у тебя хорошая, как я погляжу. Или это ты такой аккуратный?
- Когда мне... Я работаю...
- Правильно, работа - мужское дело. А она, видишь, как заботится... Прибирается... Готовит, да?
- Готовит.
- Красивая, готовит... Да че тебе еще надо? Наслаждайся тем, что имеешь. А может... Может, тебе другая нравится?
- Откуда... Я не общаюсь ни с кем практически... Вот, с тобой раз в полгода...
- Ну не знаю. В интернете...
- Я не сижу в интернете.
- Тем лучше! Так в чем дело-то?
- Яна... Яна бьет меня...
- Смеешься?
- Нет...
- То есть как "бьет"? Ты ж сильнее! Дай сдачи! Женщин иногда приходится ставить на место...
- Ну уж нет...
- Да, ты у нас известный джентльмен...
- Да дело даже не в том... Она командует мной...
- Да, это никуда не годится. С другой стороны, я отчасти тебе завидую. У меня никого постоянного нет...
- Тебе и не надо, похоже.
- Ну, знаешь, хочется иногда "тихой гавани"...
- Вот оно что...
- Ну, а ты как думал? Эх ты, счастья не видишь своего.
- Привет, парни, - на пороге кухни возникает Яна.
- О, привет, - отзываемся мы в один голос.


2.


Я сижу на кровати, обхватив руками голову. Заходит Яна:
- Ты еще не готов? Очень плохо... Получишь "добавки".
Молчу. Яна садится в кресло напротив.
- Снова бунт на корабле? Что на этот раз?
- Ответь... Ответь мне на один вопрос...
- Ну.
- Зачем мы перешли... Зачем ты перешла... на новую систему? Ты больше не веришь в воспитательную силу порки?
- Ох уж мне эти разговоры... Дались они тебе... Переливаем из пустого в порожнее...
- Ну ответь, ну пожалуйста, мне правда интересно!
- Я верю. Верю в воспитательную силу. Просто так проще - раз в неделю. Заранее известен день и час. Можно ничего не планировать...
- Но, выходит, это больше не наказание! Раз от меня уже ничего не зависит...
- Почему, зависит. Порку ты получаешь по-любому. Но твое поведение за неделю, безусловно, влияет на продолжительность порки и на ее интенсивность.
- Но за что пороть, если поведение идеально?
- Во-первых, так почти никогда не бывает. Во-вторых... наказание может быть профилактическим! Стимулирующим! Чтобы ты продолжал верно избранный курс! Согласись, ведь так лучше для нас обоих - я заранее тебя наказываю, поведение остается идеальным, нет ни проступка, ни моей обиды!
- Порка, правда, остается.
- Это да. Без этого никак. Во всяком случае, пока. Все, я хорошо тебе объяснила?
- Хорошо...
- Тогда снимай штаны.
- Нет... Погоди...
- Невозможный человек... Что еще?
- Я не хочу... Не буду...
- А я, думаешь, очень этого хочу? Просто так надо.
- Нет. Не надо.
- Почему? Тебе это полезно.
- Нет.
- Я лучше знаю. Поверь. Снимай штаны. Снимай-снимай.
- Нет.
- Ну как мне тебя убедить? Как объяснить?
- Ты меня не убедишь, как бы не старалась.
- Ничего себе... Что это вдруг на тебя нашло? Что повлияло?
- Помнишь, два дня назад к нам заходил Саша...
- Отлично помню. И что? Вы о чем-то перетирали за моей спиной, да? Я поняла по вам. Я будто застала вас врасплох...
- Ну да. Мы говорили о тебе... О наших с тобой отношениях...
- Нажаловался на меня другу, да? Пригрел, понимаешь, змею на груди...
- Ну, не в таких выражениях...
- О главном-то упомянул? О нашем старом добром приятеле, о ремне...
- Нет...
- Не смог, да?
- Не смог. И не успел. Ты пришла.
- Понятно. И что Саша?
- Ну, что... Говорит, плохо когда баба мужиком командует...
- Да им покомандовать некому, вот и учит тебя как жить. Больше слушай...
- Да Саша, в общем, не при чем. Просто тот разговор натолкнул меня на мысли...
- Что за мысли, поделись.
- Что нам это ни к чему... Что мы могли бы иначе...
- Ни к чему? Иначе?! Да я тебе в два счета докажу, что именно так и надо! Разложу по полочкам, объясню на пальцах!
- Ну, попробуй, убеди.
- И тогда что? Тогда ты меня послушаешься?
- Да.
- А иначе нет?
- Нет.
- Да, тяжело с тобой... Ну, ладно. Слушай. Вот ты говорил, что у тебя с детства фантазии о наказаниях...
- Фантазии улетучиваются с первым ударом. Мои фантазии никакого отношения не имеют к реальной жизни.
- Имеют...
- В фантазиях это приятно! А в жизни... Ну, конечно, порка это не смертельно, можно вытерпеть, но комплекс эмоций совсем другой, чем в мечтах... В жизни это что-то вроде испытания... Проверки силы воли...
- Еще бы, боль-то невыдуманная. И тем не менее, я против твоих фантазий и за то, чтобы тебя пороть.
- Почему ты против фантазий?
- Твои фантазии отдаляют нас друг от друга. Реал - сближает.
- Между прочим, я давно уже ни о чем таком не мечтаю. Хватает практики...
- Очень хорошо.
- Но это не доказательство! Подобные фантазии бывают у большинства мужчин! Просто не все дают им ход!
- Не знаю-не знаю. На порку согласится не каждый. Для этого нужен сильный характер, изрядный запас решимости, мужества...
- Ты пытаешься мне льстить...
- Возможно... Как бы то ни было, большинство мужчин не реализуют своих фантазий и от этого страдают... Но тебе посчастливилось повстречать меня...
- И благодаря тебе я убедился, что ничего хорошего в порке нет.
- Это как посмотреть...
- Как ты вообще решила меня пороть? Ведь не в первую же секунду знакомства! Сначала мы просто встречались, как нормальная пара...
- Такая мысль пришла мне в голову с началом совместной жизни. Это было будто озарение, инсайт! А уж когда ты признался мне в своих фантазиях... Это напрашивалось само собой... Несовпадение характеров, общий быт... Благодаря порке мы с тобой почти не ссоримся...
- Жаль, что признался в фантазиях.
- Не жалей. Что ни делается, все к лучшему.
- Ну и где твои доказательства? Пока что одни эмоции...
- Просто ты все время сам говоришь! Вставляешь то и дело свои соображения!Посиди хоть, послушай спокойно, раз уж выпороть себя не даешь!
- Ок.
- Так вот. Ответь, пожалуйста, ты себя считаешь хорошим человеком?
- Ты просила меня молчать! Тебе нечего мне сказать?
- Тебе будет проще понять, если какие-то вещи ты будешь проговаривать сам. Отвечай на вопрос.
- Ну, не знаю...
- Считаешь-считаешь... Думаешь, раз законов не нарушаешь, не убиваешь, не грабишь - все в порядке с тобой... Но, знаешь, сообщу по секрету, первобытные импульсы в человеке никуда не деваются. Вот, скажи, тебе снятся до сих пор эротические сны?
- Бывает, снятся...
- Безобразие!!! Будем над этим работать... Шучу. И чего там с тобой обычно происходит?
- Я же рассказывал. Я вижу девушку... Подхожу к ней... Обнимаю, целую...
- А спросить как зовут? Номер телефона? Подарить цветы? Позвать в кино?
- Нет, я сразу перехожу к делу...
- Правильно. А наяву... Наяву ты себе такого не позволяешь...
- Наяву мне и не хотелось бы.
- Хотелось бы, еще как хотелось бы. Что с нами делает воспитание... Видишь, ты даже признаться себе боишься в своих желаниях, настолько они в тебе подавлены. Когда видишь прелестницу на улице или в метро - неужели она тебя никак не волнует?
- Ну, во-первых, я не знакомлюсь в метро... И во-вторых... у меня есть ты!
- Нормальная реакция мужчины - увидев, завалить на месте. Если этого не происходит... Тогда в душе остается томящее чувство обиды... Уязвленности... Разве не так?
- Кажется, ты права...
- Возьмем твоего Сашу. У него ведь нет постоянной подруги.
- У него много непостоянных.
- Соблазняет и бросает, да?
- Кажется, так...
- И это сугубо мужской подход. И это путь в тупик.
- Да, он не выглядит особенно довольным...
- Еще бы. Причинять ни в чем не повинным живым существам столько боли... По сравнению с которой наша порка - детская игра...
- Допустим.
- Но в противном случае мужчина идет наперекор своей природе! И страдает от этого сам!
- Что же делать?
- Найти в себе мужество признать авторитет женщины... Во всех моногамных семьях глава - женщина. Мужчина обычно это чувствует, но принимать не хочет, и подсознательно злится, пытается выместить обиду, кто в пьянство уходит, кто в мордобой... Или в работу... Отчуждается, в общем. И только если все открыто, как у нас, если есть четкая иерархия - женщина во главе! - только тогда можно обойтись малой кровью, субботней поркой... И жить в согласии. Соблазнять и бросать - путь в тупик. Мужчина - дикий зверь, нуждающийся в укрощении.
- Женщина, что ли, не дикий зверь...
- Дикий. Еще более дикий!
- Как-то безрадостно все это выглядит, сказать по правде... Главенство сильнейшего... Законы джунглей... А главное - порка-то причем тут? Давай просто ты у нас будешь во главе! Пороть-то зачем? Взрослого человека не перевоспитаешь...
- Порка очень даже причем! Когда я порю тебя, мы оба получаем уникальный опыт, недостижимый при любом другом раскладе! И неважно, за что-то, или просто так... Важно, что я укрощаю твой инстинкт охотника. Слова тут не помогают. Кто здесь главный, следует растолковать на понятном языке - языке, понятном зверю. Все, что я хочу от тебя - преданности, верности... Не так уж много, правда? И во время порки ты мне предан. И после - какое-то время...
- Я постоянно тебе предан!
- Ничего подобного. Ты то поближе, то подальше. Порка сокращает дистанцию.
- Пожалуй, так и есть...
- Убедила?
- Не совсем. На 50 процентов.
- Боже, я так устала говорить... А между тем всего-то 50 процентов... Нет, ты меня замучаешь, а вовсе не я тебя... Что осталось непонятным? Что еще надо объяснить?
- Понимаешь... Боль-то еще куда ни шло... Но я не могу примириться с чувством стыда...
- Порка - это не стыдно. С чего ты взял? Чего тут стыдного? Ты ведь не стесняешься при мне раздеться? Или у врача в кабинете, у чужого человека?
- Раздеться не стыдно. Стыд - в самой ситуации. Что я должен лежать, не сопротивляясь. Что ты все решаешь...
- Доверься мне, отпусти себя! Что тебе мешает?
- Ты говорила о мужестве, но во время порки я вовсе не чувствую себя мужчиной... Скорее, маленьким мальчиком...
- Угу. Я поняла. Хотя с чего бы так, тебя ведь не пороли в детстве...
- Зато тебя пороли.
- Меня пороли будь здоров... Тебе так и не снилось, как меня пороли...
- Так что, возможно, это ты у нас пытаешься выместить обиду? На мне, ведь родителям не отомстишь...
- С чего бы мне им мстить? Я благодарна им за заботу. Конечно, бывали перегибы, но... Все живые люди, в конце концов.
- Что же они в тебе воспитали таким способом?
- Ну как что. То же, что и я пытаюсь в тебе воспитать. Чувство ответственности. Исполнительность. Послушность.
- Разве это такие уж ценные качества в человеке?
- Вот видишь, ты даже ценности этих качеств не признаешь! Как же я могу перестать пороть тебя, сам посуди!
- Родители меня как-то вырастили без порки.
- Вот потому тебя и одолевают все эти фантазии. Пытаешься восполнить то, чего недополучил в детские годы... Подсознательно ищешь себе авторитет, потому что в детстве родители не были авторитетами для тебя...
- Я любил своих родителей. И люблю...
- Авторитет - это другое. В первую очередь - страх. И только потом - преданность и любовь.
- Я никогда не боялся родителей. По-моему, это здорово!
- Это как посмотреть... Знаешь, ты только не обижайся... Но я иногда чувствую себя твоим отцом... Не реальным, конечно, а таким, которого у тебя не было... Который бы мог и утешить, и строго наказать... Которого тебе не хватало...
- Да не обижаюсь я, чего тут обижаться... Сам иногда так чувствую себя - как малое дитя в твоей безраздельной власти...
- Вот, видишь! И сразу напрашивается вопрос - а так ли уж плохо это чувство стыда? Ведь я заставляю тебя проходить через стыд, через боль, ради твоей же пользы! Чтобы ты не делал прежних ошибок! Как строгий родитель! Ведь порка - это наказание еще и стыдом... Прими этот стыд как часть наказания...
- Или ритуала, да?
- Или ритуала... Вот, видишь, ты уже со мной соглашаешься! Я, кажется, потихоньку убеждаю тебя, да? Сколько теперь процентов?
- Теперь - 90...
- Целых 90?! Я делаю успехи! Осталась самая малость! Что бы мне еще такого придумать?
- Я, кажется, просто не могу противостоять твоему напору... И как только это у тебя получается?.. Тем не менее, меня все равно что-то продолжает здесь настораживать...
- Все, хватит. Надоело. Снимай штаны немедленно. Пока я не разозлилась.
- Что?
- Что слышал.
- Яна...
- Сергей, посмотри, пожалуйста, внимательно мне в глаза. Вот так. Теперь, пожалуйста, сними штаны и трусы. Теперь ляг. Футболку задери. Вот, так и лежи.
...Краем глаза под резко усилившийся стук сердца я вижу, как Яна собирает резинкой волосы на затылке, а потом, не торопясь, извлекает из своих джинсов ремень.


(2016)

ТАЯ-2


- Слушай, знаешь что? - сказала Тая, - Я так больше не могу. Я устала.
- Переключись. Порисуй. Еще два дня, - ответил Валя.
- О Господи, еще два дня мучений... Выпори уж лучше сейчас.
- Нет. Будет так, как мы договорились.
- Будет так, как ты этого захочешь! Вечно я тебе уступаю! Спрашивается, зачем?
- Действительно... - Валя пожал плечами.
- Пойми, наконец, что это ненормально! Тебе надо лечиться! Проработать детские травмы! Хочешь, запишем тебя к психотерапевту?
- Я прекрасно себя чувствую, зачем?
- А обо мне ты не думаешь? Я забитая тобой жертва! Мне плохо...
- Давай уж тебя тогда запишем, раз такое дело.
- А я заранее знаю, что мне там скажут. Что это созависимые отношения. Что я должна от тебя бежать как от огня.
- Что ж, беги.
- Но я тебя люблю...
- Раз любишь - почему не можешь потерпеть 15 минут в неделю? Разве я как-то мучаю тебя в остальное время? Разве давлю на тебя?
- Нет, конечно. Мне вообще кажется, что это я в наших отношениях доминант.
- Пусть будет так...
- Скажи, зачем ты это делаешь? Нафига тебе это так сдалось? Разве мы не можем... обходиться без этого?
- Я учу тебя смерти.
- Ой, да ну тебя. Нельзя, что ли, по-другому... Как можно научить смерти? Сам-то понял, что сказал?
- Сейчас тебе больно и неприятно. Зато умирать будет легче. И ты вспомнишь меня.
- Во-первых, умирать я не собираюсь. Во-вторых... Откуда ты знаешь, как это будет? Люди часто уходят во сне, внезапно... От удара молнии, к примеру... Бах - и крышка. И никакая порка уже не поможет.
- Порка учит смирению. Учит принимать реальность.
- Ах вот оно что! Думаешь, за эти годы ты взрастил во мне какие-то спартанские качества? Ничего похожего! Я так же переживаю по малейшему поводу! Так же боюсь физической боли! Не говоря о душевной... Хотя, пожалуй, кое-чему я все-таки научилась - худо-бедно сносить боль от порки...
- Вот как? Значит, надо посильнее. Страх не должен уходить.
- В общем, как воспитателя тебя не с чем поздравить. Не тешь самолюбия!
- Я и не тешу.
- Зачем ты вообще про это заговорил, противный? Про смерть? Нечего про нее думать. Зачем примагничивать то, что по-любому неизбежно? И вообще, я не верю в смерть. То, что принято так называть - просто переход...
- Из одного состояния в другое. Все правильно. Вот только дается он не каждому легко. Вся наша жизнь - лишь подготовка к смерти. Вот я тебя и готовлю.
- Смерти нет.
- Тогда и жизни нет. Если так рассуждать.
- И жизни нет. Ничего нет. Всё пустота.
- Однако достаточно одного хорошего удара, чтобы убедить тебя в обратном.
- А нужен он, этот удар? Можно я просто буду сидеть медитировать, желательно на свежем воздухе? И как-нибудь самостоятельно к смерти подготовлюсь, и к чему там еще...
- Так ты ни до чего не домедитируешься. Будешь сидеть в самоуспокоенности... Миру от такой медитации ни тепло ни холодно.
- А ты о мире обеспокоился, да? Не слишком берешь на себя?
- Сосредоточься на пустоте в разгар порки! Не пробовала? Получится - славно...
- Спасибо за совет, непременно попробую...
- Да ты не обижайся. Зачем отрицать очевидное? Мир полон страха и страдания. Следует это принять.
- Ты умножаешь страдание...
- Нет! То, что ты идешь на него добровольно, что учишься терпеть - несет огромную пользу...
- Да я просто позволяю тебе манипулировать, вот и все. Ты маньяк. А я не в силах тебя бросить.
- Бросай, я не держу тебя.
- Хватит уже это повторять. Мне неприятно.
- Ладно. Вот скажи мне, зачем ты со мной остаешься? Зачем терпишь порку?
- Я люблю тебя.
- Это слишком абстрактно. Что тебе во мне нравится? Что притягивает?
- Ну как что притягивает... Некая энергетика, аура... Проще сказать, мне с тобой хорошо...
- И мне... Пойми, я не хочу тебя мучить... Но я не могу выйти из "темы"... Я настолько в "теме", что не пойму, где я, а где "тема"...
- А хочешь? Ты хочешь выйти? Просто не можешь?
- Нет, не хочу, - подумав, ответил Валя.
- В этом-то и проблема... Ты, вот, не видишь проблемы, а я вижу... Давай поговорим о тебе! С каких пор тебя возбуждает насилие?
- Наверное, как только узнал о его существовании - с самого детства.
- Откуда узнал? От кого?
- Откуда... Мир полон насилия...
- И ты решил таким способом от него отгородиться! Внушил себе, что так и надо, что это в кайф! Принял сторону насилия!
- Знаешь, я бы так не сказал... Когда я узнал о том, что существует порка, меня потряс сам этот факт, безоценочно, то есть я не мог тогда сказать, в кайф оно мне или не в кайф...
- Но сейчас-то в кайф.
- Нет.
- Не отпирайся! Зачем тогда ты это делаешь?
- Потому что так надо.
- С чего ты взял? Да, это адреналин, возбуждение... Но у человека есть и другие способы получить свой адреналин...
- Сабспейс - приятный бонус. Смысл - в страдании.
- Да я уж поняла тебя... Почему бы мне тебя не пороть, а? Ты ведь не будешь против?
- Делай как хочешь. Но мне это не нужно. А так как это не нужно мне, то и тебя вряд ли сильно захватит этот процесс.
- И мне не нужно!
- Тебе - нужно.
- Да с чего ты взял?
- Ты потому и со мной. Потому и влюбилась. Тебе это нужно, просто отваги недостает признать сей факт.
Тая помолчала, потом спросила:
- А ты, выходит, к своей смерти уже подготовился, да?
- Да.
- И пороть тебя не нужно было?
- Нет.
- Как же так вышло?
- Не знаю... Само собой...
- Ох, не знаю... Боли ты боишься не меньше моего. Ты что-то возомнил о себе...
- Дело не в боли. Дело в смирении.
- И в чем твое смирение?
- Я, можно сказать, уже умер. Здесь меня держишь только ты. Именно поэтому я настаиваю на порке.
- А может, все это - бегство от реальности? Ты не думал? Закрыться в своем мирке...
- Совершенствуя тебя, я совершенствую мир.
- А мне что остается, бедненькой? Я тоже хочу совершенствовать мир! Хочу как ты!
- Тебе достаточно просто слушаться. Учиться принимать боль без внутреннего сопротивления.
- Не знаю, это все-таки слишком жестко... Даже как-то жестоко, я бы сказала... И несправедливо...
- Жестокость, несправедливость, зло, добро - относительные понятия. Смерть - универсальна.
- Ничего не относительные! Тебе просто дела нет до зла, что творится в мире! Ты опьяняешь себя! Пытаешься убедить нас обоих в нормальности насилия!
- Мне есть дело до зла, почему...
- Ты мстишь! Мстишь Создателю! Но ему отомстить нельзя! Потому что он - это ты и есть... Он - это лучшее в тебе... Откройся свету, очистись, смой с себя эту накипь... Тобой движет обида на мир! Ты от него отгородился! И от меня отгораживаешься, когда делаешь больно! Реальное зло тебя потому и не колебет, что ты - его послушный проводник! Так ты смиряешься с реально происходящей жестокостью, поддерживаешь творящийся беспредел! Творящийся изо дня в день, каждую секунду на планете! Я вот всегда, когда новости смотрю, так переживаю!
- Не смотри. Что толку от твоих переживаний? Разве они влияют на ситуацию? Создатель твой в миллион раз более жесток, чем жесточайший из людей, как ты не понимаешь...
- Не понимаю, отказываюсь понимать... Зачем бесконечно срывать обиду? Нужно принять жизнь как она есть и действовать конструктивно... Учиться, развиваться! Почему бы тебе не выучить иностранный язык? Не осилить в оригинале какой-нибудь философский трактат? Может, и съехал бы с "темы" своей...
- Порка конструктивна.
- Ох, не знаю... В общем, ты в очередной раз меня запутал. Буду рисовать...
- Не забудь - через два дня...
- Да помню, помню. Уговор есть уговор.

(2016)

да, видимо, в каждой обители свои порядки

Коска, спасибо, все так и есть, сам бы не сформулировал так хорошо и лаконично. Тетрадка для грехов (школьная на 18 листов) - документальная деталь, одну мою знакомую в монастыре исповедовать не хотели, пока всю не испишет

отнюдь, просто история из жизни...

ВОСКРЕСЕНЬЕ


Зимнее утро. Мы возвращаемся из церкви.
- Хорошо... - выдыхает Светка клуб пара, - Хорошо жить на свете!
- Хорошо-то хорошо, - соглашаюсь я, - только холодно.
- Одевайся теплее, - советует Светка.
- Кто бы говорил! - восклицаю я, - Вечно тебе поражаюсь! Ты в одном свитере, да?
- На мне еще и колготки. В отличие от тебя. А вообще, меня согревает внутренний огонь.
- Эх, завидую я тебе! Исповедалась, причастилась...
- А тебе кто мешает? Пора уже! Сколько можно наблюдать со стороны?
- Мне так больше нравится.
- Да... Не поймешь тебя...
- А чего тебе непонятно? Мне нравится стоять там с тобой. Нравится, как поют.
- Пели вправду чудесно.
- Да...
Мы приближаемся к трамвайной остановке. Там пустынно и тихо - трамвай, должно быть, только что уехал.
- Интервал по выходным 30 минут. Выпьем чаю вон там? - Светка машет рукой в сторону кафе напротив остановки. Заходим, усаживаемся.
- Нет, ты все-таки объясни мне, - Светка отхлебывает маленький глоток из пластикового стаканчика, - Что тебе мешает? Что в тебе сопротивляется?
- Понимаешь... Эх, опять с сахаром сделали без спроса... Я много путешествовал... Много всего изучил, прочитал... Общался с тибетскими монахами... У меня есть друзья-мусульмане... И я не могу, просто не могу себе позволить настолько сузить свой кругозор...
- Но ведь ты веришь в Бога? Бог - это хорошо...
- Ну разумеется! Просто отчего ты думаешь, будто, к примеру, вот это место менее свято, чем храм, где мы только что были? Что дом Бога - где-то в конкретном месте, а не везде и повсюду, во мне и тебе, вот в этих редких прохожих за стеклом?
- Ты молодец, что поездил. Сама нигде почти не была. И прочитала намного меньше твоего. С тобой так интересно.
- Нет, объясни мне! Зачем эта приверженность обрядам? В конечном счете, это путь в никуда... В сектантство...
- Постой-постой. Зачем воцерковляться, ты меня спрашиваешь?
- Ну да.
- "Там, где двое соберутся во имя мое..."
- Но у меня нет доверия к этим людям!
- У нас прекрасный батюшка.
- Хорошо, пусть будет так, но... Меня всегда смущал этот момент - излить душу, раскрыться чужому человеку... Почему общение с Господом должно происходить через посредника?
- Да, родители водили тебя в церковь, ты рассказывал... Ты был крещен почти сразу как родился... Возможно, у твоих родителей была слабая вера. Этот запал неофитства...
- Да! Меня никто не спрашивал!
- Молодцы, что покрестили. Если бы не это, боюсь представить, что бы сейчас с тобой творилось.
- Оставим эту тему. Пойми: исповедуясь, я не был вполне искренен. Грехи оставались при мне. Для меня исповедь была формальной процедурой, в общем и целом малоприятной. Все это происходило полуосознанно, совсем не так как у тебя сейчас... У тебя специальная тетрадочка для грехов...
- Да, и за неделю, увы, она обычно заполняется без остатка... Зато теперь - гора с плеч!
- Разве ты такая уж грешница?
- Мы грешим намного чаще, чем может помыслить даже в высшей степени самокритично настроенный ум. Голову здесь лучше вообще отключить. Мы состоим из грехов, можно сказать.
- Вот это-то меня и напрягает в христианстве. Тезис о греховности нашей природы. А также вечные муки для всех необратившихся. Ты правда в это веришь?
- В ад? Конечно. А ты - неужели нет?
- Кажется, нет...
- Ну да, ты вечно видишь все в розовом свете. Тебя, наверное, больше воодушевляет перспектива бесконечных перерождений в аду сансары... Хотя ад-то один и тот же. Привычный. Здесь, наверное, можно неплохо устроиться, да?
- Конечно, вот чай, к примеру, даже с сахаром...
- Так и будешь из жизни в жизнь чаек попивать... Воплощение за воплощением...
- Ну да, а что?
- Фигушки. На углях зажаришься. Если будешь оставаться глух и слеп. Но вообще, со мной ты не пропадешь. Я в тебя верю.
- А я в тебя. Когда я первый раз тебя увидел...
- А я когда первый раз тебя увидела, все поняла, по выражению глаз! И что крестился в детстве, и что потом раскрестился...
- Раскреститься невозможно. Я просто снял с себя нательный крест. Вряд ли ты это в тот момент просекла. Я тебе потом рассказывал подробно, и у тебя, видимо, одно воспоминание наложилось на другое.
- Но я все сразу почувствовала, интуитивно! Почувствовала, что ты в храме будто чужак, блудный сын... И боишься - а вдруг не примут...
- Ты приняла. Твое лицо было таким... одухотворенным! А потом ты посмотрела на меня... И улыбнулась. Вот, так же как сейчас.
- Наш номер, - Светка встает из-за столика, за дверями звенит трамвай. Мы выходим. Успеваем. Садимся. Едем.
- В общем, то, что ты предлагаешь - это такой "нью-эйдж", - заключает Светка, - Всего по чуть-чуть. Несусветная мешанина из всего, что под руку попадется, нервы-то оно щекочет, а полезешь разбираться что к чему - заплутаешь... Определенности, стержня тебе не хватает...
- А может, так и надо, - замечаю я, - сомневаться во всем, не останавливаться на достигнутом, вникать то в одно, то в другое... Да, меня уносит, когда я слышу хор, но музыку, к примеру, Баха или Букстехуде я считаю не менее духовной... Да и Вагнер приводит в трепет.
- Бах сочинял для органа. Органист играл в соборе.
- Но ведь не только! У него такое огромное количество светской музыки! И замечательной!
- О да, ты веришь в силу искусства...
- А ты нет?
- В общем и целом нет... Уж точно не так как ты. Слишком много в этом от бахвальства, от попытки поставить себя на одну доску...
- Да, это дерзновение.
- Знаешь, я просто не настолько в теме насколько ты... Так устаю на работе... Могу иногда что-нибудь почитать, кино посмотреть - но просто, чтоб отдохнуть, забыться... Искусство твое хваленое, в общем, только на то и годится.
- Смотря какое.
- Я и без искусства проживу. А без Бога мне жизни нет. Мне нужен авторитет. А кто выше меня? Ведь не начальник на работе...
- Ну а я не хочу никому принадлежать. Вообще. Как из дому ушел, так с тех пор стараюсь не иметь авторитетов. Хочу быть с этой жизнью на равных.
- Подростковый бунт, все правильно. Но тебе давно не 16, или когда ты там из дому сбежал. Пора бы уже ориентиры четкие иметь.
Наша остановка. Мы проходим через двор молча. Заходим в подъезд. Поднимаемся на лифте.
- Ну все, хватит о высоком, давай скорее завтракать, я голодная как волк, - Светка потирает замерзшие руки.
- Давай! - я прохожу на кухню, - Так, что у нас в холодильнике...
- А посуду чего с вечера не вымыл? - Светка проходит за мной, - Ведь обещал!
- Прости, пожалуйста, сейчас вымою... Вчера усталый пришел с набросков, все тело ломило... Выпил чаю и лег спать...
- Настолько устал? Настолько было плохо? Почему так? - недоумевает Светка, подходя к раковине, - Но ведь тут не так много... Делов на 5 минут... - Светка открывает кран.
- Я вымою после завтрака! Сядь лучше, отдохни!
- А я не устала... - бормочет Светка, быстро споласкивая и протирая чашки и тарелки.
Я сажусь на диван. Молчу. Светка закручивает краны и выходит из кухни.
- Так, а это что такое? - из туалета раздается Светкин голос.
Я подхожу. Сидение от унитаза поднято вертикально.
- Ну, Свет, ну забыл, ну прости...
- Что "Свет"? Сколько раз повторять? - Светка опускает дугу.
- Свет, ну не сердись, это ведь такая мелочь...
- Пойдем-ка в комнату, - Светка идет в нашу спальню, я прохожу за ней, - Сядь, - я сажусь на кровать, - Теперь выслушай меня, пожалуйста. Поверь, дело не в том, что мне неприятно наводить за тобой порядок. Это действительно мелочь, ты абсолютно прав... Но меня всякий раз удивляет и... огорчает... твоя забывчивость! Нет, это не то слово, я не знаю точно, как это назвать... Рассеянность, безответственность! У нас ведь был уговор? Был. Но ты с такой легкостью об этом забываешь...
- Света, прости меня, я больше так не буду.
- Очень надеюсь, что не будешь. Тем более, что прямо сейчас ты получишь 50 ударов скакалкой. Сильных.
- Света, нет!
- О Господи, - Светка бессильно опускается в кресло напротив кровати, - Ты опять решил меня мучить...
- Но мы не договаривались так! Ты можешь сделать мне предупреждающее замечание! И только потом, если проступок повторится - наказать!
- Когда ты так говоришь, у меня опускаются руки. Ты осознаешь, как глупо это звучит?
- Мне безразлично как это звучит! Но своего ты не добьешься!
Светка зевает:
- Боже, как хочется есть... Готовь попу, я тебя отстегаю, и забудем об этом навсегда. Прими как мужчина.
- Нет...
- Не "нет", а "да"! Готовь попу! Замечания на тебя не действуют. Что неясно? Так, где у нас прыгалки... - Светка встает и принимается шарить в шкафу. Находит.
- Что, ты еще не готов?
- Света...
- Ну, что еще? Не надышишься перед смертью...
- Если можно, давай перенесем на завтра! На утро! На это же время!
- Тебе настолько страшно? - С прыгалками в руках Светка усаживается обратно в кресло, - Разве ты не хочешь разделаться с этим побыстрее? Впрочем, как скажешь, потерпим до завтра...
- Не в страхе дело... Но ты забыла! Сегодня вечером я, как и вчера, должен пойти на наброски! Позировать полностью голым!
- Какой ужас, - улыбается Светка, - А там одни молодые девки!
- Ну да. Я же тебе рассказывал.
- А чего тут такого особенного? Если уж ты раздеться при них не стесняешься...
- Мало ли, пойдут расспросы...
- Да кому какое дело... Сам рассказывал - сидят молча, знай себе скрипят карандашами, только взгляды быстрые мечут... Ты для них - материал, не более. Ты слишком эмоционально к себе относишься!
- Нет.
- Да я все понимаю, успокойся. Причина уважительная, не спорю. Отложим до завтра.
- Спасибо.
- Да не за что. Пошли поедим.
Мы идем на кухню, едим, пьем кофе. Закуриваем по сигарете. В открытую фрамугу врывается холодок. Некоторое время мы курим молча.
- Света...
- А.
- Знаешь что...
- Что?
- Накажи меня сегодня. Сейчас. Как и собиралась.
- Раздумал на наброски идти?
- Почему, пойду.
- Следов не застесняешься? Учти, останутся.
- Нет. Ты права. Нечего тут стыдиться.
- Правильно. А чего надо стыдиться?
- Своего поведения.
- Слова, достойные мужчины. Молодец, горжусь. Помнишь, ты мне что-то восточное цитировал: "Если вы взяли неправильную ноту..."
- "...сделайте ее правильной посредством последующих". Учебник игры на гитаре.
- А я сейчас сыграю на тебе. Надеюсь, резать слух не будешь...
- Иногда я просто не могу себя сдержать...
- Ты жалеешь себя - вместо того, чтобы анализировать свою боль. Вместо того, чтобы осознавать происходящее. И оттого повторяешь старые ошибки. И прибавляешь мне работы. Думаешь, мне больше заняться нечем?
- Прости. Ты права. Я готов.
- Отлично, жди меня в комнате.


(2016)

НА ЧУЖБИНЕ


Тоненький язычок огня -
Застыло масло в светильнике.
Проснешься... Какая грусть!

Мацуо Басе



1. ПАБЛО

Лучшим качеством Пабло, без вопросов, был член. Яна поняла это с утра, когда хозяин квартиры с ноющей после текилы головой нетвердо прошагал в ванную. Свободные трусы лазурного цвета вздымались натянутым парусом. Яна вернулась в постель, вставать было рановато. Улетучилась и дремота. Ночью дело ограничилось неловкими объятиями — количество выпитого проявлениям чувств в чем-то способствовало, в чем-то служило помехой. Кроме того, Яне не хотелось лишний раз подтверждать расхожее мнение о легкодоступности девушек из России. Даже сейчас она отметила про себя некоторую внутреннюю борьбу, хотя вздыбленный парус, казалось, развеял остатки колебаний. Сидя на одеяле в одной футболке, Яна сгруппировалась, натянула ярко-красную ткань до щиколоток, крепко обхватила колени и уставилась в дверной проем. Будь что будет.
Пабло вошел после душа. На смуглом лице сверкала улыбка. Так же контрастировало с цветом кожи белое полотенце на бедрах.
- Honey? – он вопросительно улыбнулся.
Яна высвободила ноги, выгнула спину, сцепила кисти рук и потянулась. « Wow, - усмехнулся хозяин дома и облизнул пересохшие губы, - Looks good! - одобрительно продемонстрировав Яне большой палец, он двинулся к кровати, на ходу разматывая полотенце. К Яниным плечам потянулись сильные руки, красная ткань скользнула ввысь, заслонив мир — спустя еще мгновение груди накрыли шершавые ладони. Яна зажмурилась и откинула голову. Было слышно его прерывистое дыхание и аромат эвкалипта. «Шампунь» - мелькнуло в мыслях у Яны. Она улыбнулась, открыла глаза. У него в лице разгоралось что-то небывалое, ни следа былой расслабленной мины — во взгляде ощущался едва ли не гнев — в странноватом сочетании с мольбой. Скользнув по волосам на груди, Яна заглянула в пах — предчувствие не обмануло, такого она еще не видела. Для Яны, до сей поры с легкостью менявшей молодых людей — член никогда не служил предметом культа, к порнографии девушка была равнодушна, критерием при выборе нового парня было скорее общее радостное ощущение от совместно проведенного времени, где секс — служил одним из компонентов, наравне с алкоголем и походами на концерты. Сейчас, кажется, девушка впервые влюблялась. Физиологическая красота буквально заворожила Яну. Легкий шлепок по ягодице вывел девушку из оцепенения.
- Come here, honey, - сдавленно прозвучало сверху.
Яна повиновалась и замерла в мужских объятиях. Между ног наметилась точка опоры — девушку мягко насаживали на кол. Внизу потеплело, энергия распрямленной пружиной устремилась из копчика в голову, Яна приземлилась, Пабло застонал.
Яна вдруг почувствовала, как улыбка у нее на лице расплывается от уха до уха. Вот теперь, кажется, латиноамериканский трип начинает ей действительно нравиться.
Яну хлопнули по плечу.
- Come on, honey, - попросил голос.
Яна тряхнула волосами и бесшумно задвигалась вверх-вниз.
- Slowly! - взмолился голос.
Хорошо, поняла.
Двигаясь, не сводила взора со становившегося родным лица. Беззащитность нарастала, мужчина прикрыл веки и закусил губу; Яна, не переставая ощущать циркуляцию в позвоночнике, сделала движения еще более плавными; Пабло застонал отчаяннее и протяжнее прежнего. Девушка отпрянула, хлынуло семя.
- Oh , thank you my sweet... - пробормотал Пабло после того, как восстановил дыхание. Яна улыбнулась. Аргентинец уложил девушку на спину, обнял и расцеловал.
- Tell me what you want, — во взоре полыхнул лукавый огонек.
Вряд ли сейчас перед Яной стояла задача достижения оргазма — столь она была поглощена Пабло, столь хотела жить его чувствами, ощущать его телом — что почти позабыла о собственном. Да и вопрос поставил ее в тупик. Чего хочет? Хочет с ним быть. Рядом. Вместе. Всегда.
Такое с ней проделывали десятки раз, но сейчас, вдруг, она почувствовала, что густо краснеет. Возможно, дело в том, что в университете в вопросах секса Яна неофициально слыла специалисткой — и заставляла краснеть, наоборот, своих сокурсников. Оральные ласки были в ходу именно как что-то запретное, неприличное, парни стеснялись — а затем входили во вкус, открывая для себя новую форму близости с женщиной. Пабло, в отличие от сокурсников, каким-то чудом знал именно то, что нужно было Яне — сводило с ума не осознание процесса, но мастерство исполнения, сопровождаемое пылкой любовью исполнителя к инструменту — Яна и не думала, что кого бы то ни было способны повергнуть в восторг ее половые органы — в университете девушку ценили за ум, красоту, силу характера — а этот парень, который видит ее меньше суток, ничегошеньки о ней не знает — относится с таким вниманием, теплом и заботой, открывает ей саму себя заново, проникает в такие уголки души и тела, о существовании которых и сама подозревать не могла — не то, что парни-сокурсники, в основном занятые сами собой...
Вопль, будто услышанный со стороны, девушка утопила в подушке, инстинктивно вывернувшись вбок. Пальцы вцепились в край простыни и сомкнулись в кулак.


2. ИНТЕРМЕДИЯ

- Ребята, я кажется влюбилась, - расчесанная и одетая, Яна предстала на пороге гостевой комнаты. Обитатели скатывали спальники и паковали рюкзаки. Новость застала врасплох всех троих. Женя всплеснула руками; Саша с Варей переглянулись.
- Как же Сережа, - пробормотала Женя будто сама себе.
- Да я уж ему не раз говорила, что прошло наше время. Но он всегда так расстраивался, так просил его не покидать… Ну, теперь-то решен вопрос.
Повисла тишина, и вдруг на лице у Яны показалась слеза. Последний год они с Сережей жили вместе.
- Значит, сюда переедешь навсегда, - сухо констатировал Саша.
- Да! - объявила Яна, - и прошу вас, друзья — когда прилетите в Москву — с Серегой пообщайтесь как следует, успокойте как можете...
Саша на глазах мрачнел.
- Вот оно что, а ты, выходит, билет сдаешь и с нами не летишь? У нас вообще-то рейс сегодня вечером! Забыла?
- Лечу, лечу, - на Яне не было лица, - ну а потом обратно сюда, с вещами. Ребят, идите в большую комнату, ща мы вам с Пабло приготовим чего-нибудь...
Яна ушла мыть посуду, Саша двинулся следом.
- Вы трахались, да? - изо всех сил он старался, чтобы голос звучал как можно невозмутимее.
- Ну да! - так же невозмутимо отозвалась Яна.
- А Сережу ты любишь?
- Нет, - подумав, отвечала Яна.
- Тогда все нормально, - заключил Саша, - Ну, успехов! - и скрылся в коридоре.


3. СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ

Программист по специальности, Пабло с удовольствием познакомил свою новую подругу с последними достижениями в области высоких коммуникаций. В России тогда в новинку были скайп и фэйсбук — и тем более для Яны, проводившей время в основном в библиотеках. Осваивать новые виды виртуального общения пришлось как нельзя кстати - в России остались десятки знакомых, веселая университетская жизнь, подруги детства. И именно сейчас, когда все это внезапно оказалось на внушительном расстоянии, когда прошлое и настоящее Яны оказались по разные стороны экрана монитора - она едва ли не впервые после детства оказалась довольна тем, как живет.
Романтической сказкой окружающее казалось только на туристический взгляд — впрочем, непростые будни пришлись Яне по душе едва ли не в большей степени. Прекрасная возможность почувствовать себя сильной и независимой: утром — курсы испанского, днем — подработка официанткой в прибрежном кафе (Пабло, несмотря на просторную квартиру, жил небогато), вечерами — общение с любимым, прогулки по городу, часто — гости, на ночь и с утра — головокружительный секс. Яне, пожалуй, особенно импонировала коленно-локтевая позиция — именно так, не видя лица возлюбленного, Яна ощущала его полновластным хозяином положения, часто представляя, что на ее месте могла бы оказаться любая — проститутка, девчонка с улицы, туристка остановившаяся переночевать и клюнувшая на удочку хозяйского обаяния… А Пабло неизменно оставался самим собой — самозабвенным жрецом женской красоты, — и в ответ на изредка дававшие о себе знать симптомы тоски по родине, друзьям, Сереже — неизменно уводил женщину в постель.
До Яны их у Пабло было не счесть — порой, завернувшись в одеяло, она любила послушать его воспоминания о бесконечных похождениях - гордая тем, что она — самая любимая, здесь и сейчас с этим человеком, и только что из его объятий. Пабло был значительно старше, и Яна, со свойственной ей цепкостью ума, стремилась впитать новый опыт — как никто другой Пабло, может быть, неосознанно, умел в нужный момент преподать урок житейской науки.
Друзья-подруги за Яну были рады и иногда слегка завидовали.


4. КАРМЕН

- Сегодня к нам приедет погостить прелюбопытная дама, я тебе о ней рассказывал, - как-то утром, улыбаясь, объявил Пабло по-испански. Яна жила в Аргентине четвертый месяц и к этому времени уже вполне сносно могла поддержать диалог.
- Вот как! - воскликнула девушка, — кто же?
- Карменсита!
- Постой, дай-ка вспомнить, - Яна нахмурилась, - бывшая колумбийская шлюха, приторговывавшая травой на побережье и одна из твоих бесчисленных любовниц?
- Именно, - Пабло улыбнулся еще шире.
- Как интересно! Буду рада познакомиться.
- Она с тобой тоже. Кстати, Кармен обещала захватить с собой некоторую часть своего товара, не сомневаюсь, ты оценишь.
Марихуану Яна изредка покуривала в университете, и не сказать, чтобы наркотик оказывал на нее сколько-нибудь ощутимое воздействие.
- Понятно, понятно, - улыбнулась Яна, - и долго она у нас пробудет?
- Пока не найдет работу. Видишь ли, у крошки неприятности с законом, из Колумбии срочно пришлось уносить ноги... Надеюсь, вы подружитесь.
- Не сомневаюсь, мой дорогой!
…Колумбийская тема зацепила куда серьезнее московской. С двух затяжек Яна стала слабо соображать что происходит и продолжать отказалась. Пабло и Кармен, шуткой-смехом, добили джойнт.
- Как тебе моя русская подруга? - поинтересовался Пабло у старой знакомой.
- О, она само очарование, - колумбийка сдержанно улыбнулась, - Вы наверняка не скучаете.
- Она попросту мой двойник, - заметил Пабло — обрати внимание ее на телосложение!
- О да, вы будто два героя одного комикса... Идеальное сочетание... Дорогая, как ты находишь Пабло? Он пока хорошо себя ведет?
- О, Кармен, Пабло само очарование! Он столько всего мне объяснил, стольким вещам научил, - в конопляном дурмане Яне было не так-то просто подбирать испанские слова — и в том, что касается жизни, и в том, что связано... ну, вы понимаете...
Пабло с довольным видом взглянул на Яну.
- В постели... Да... В моей стране совершенно другое отношение к сексу... Это воспринимается как что-то постыдное.... неприличное... по крайней мере, в школе меня воспитывали именно так...
- Детка, ты не в школе, - улыбнулась Кармен и погладила Яну по голове, - Боже, какие чудесные волосы! Ты настоящее сокровище!
- Спасибо, - Яна немного смутилась – стандартная реакция на комплимент.
- Не стоит благодарности... Забудь те мрачные времена... Расслабься, дорогая. Позволь открыто проявиться своим чувствам... Пабло, ну, помоги же мне.
Пабло, переводя взгляд с одной пары глаз на другую, стал мягко поглаживать Янину руку от плеча до запястья.
- Вот-вот, правильно... Расслабляйся, детка — шептала Кармен, - ты даже не представляешь себе, в какой степени Создатель наделил нас способностями к наслаждению... Пабло, переложи ее на диван...
Первоначальный легкий дискомфорт вдруг сменился умиротворением и бесконечной симпатией к этим людям.
- Да, да... Я хочу... прямо сейчас... - пролепетала Яна, расстегивая молнию на брюках.
- Да она у тебя молодец, Пабло, все правильно соображает, не то что та дуреха... Из Канады, помнишь, приезжала, жила тут у тебя неделю — Кармен расхохоталась. Пабло полностью переключился на Яну — он раздевал по очереди себя и ее, вещь за вещью, с некоторой долей театральности разбрасывая одежду по сторонам.
- Ок, дорогие дети, не стану вам мешать... — С благосклонной улыбкой Кармен пересела на соседний диван и стала скручивать себе сигарету, разложив на столике все необходимое для этой процедуры.
«Вот, эта женщина, профессиональная проститутка, драгдилер — видит меня в первый раз — и сразу как я есть! - размышляла тем временем Яна, - И не надо ничего играть, не надо притворяться, как у нас на факультете — где все пытаются казаться умнее, интереснее чем на самом деле! А сейчас все открыто, удивительно, впервые трахаюсь при свидетельнице, а веду себя естественно, неслыханное дело, ни стеснения, ни неловкости! Может, колумбийская трава так действует? Или Пабло настолько изменил меня за эти месяцы? Хм... Сейчас, похоже, я все же немного переигрываю. Собственно, что здесь такого, иначе ведь и быть не может — если стараться ничего не делать напоказ, зачем тогда нужен этот посторонний наблюдатель?.. »
… Голая Кармен по правую руку от Пабло наутро стала для Яны настоящим сюрпризом. Не скрывая недовольства, девушка яростно растолкала своего возлюбленного.
- Какого дьявола, любимая? Нам ведь не на работу! Дай поспать в кои-то веки!
- Какого дьявола, любимый? What`s the fuck? Что эта женщина делает у нас в постели? Я думала, она будет спать в комнате для гостей!
Пабло изобразил горестный стон.
- Пойми, дорогая, у нас — свободные нравы! Мы выросли в других условиях, в другой стране, наконец... У нас не было семи десятилетий диктатуры...
- Чего ты несешь?! Вы что, трахались, пока я спала?
- Ну да, а что? - Пабло вскинул брови, - тебе чего-то не нравится? Все нормально. Успокойся. Спи. Я приготовлю завтрак.
Яна умолкла. Иногда ей проще было копить обиду, чем открыто заявить о своем недовольстве. Хотя сейчас, вроде бы, обижаться не на что? Кажется, она вновь поддается чужому влиянию.
Пабло по-доброму улыбнулся.
- Ты совсем еще маленькая, моя любовь. Постепенно ты избавишься от навязанных обществом стереотипов, и я приложу к этому все усилия! Я люблю тебя одну, что прекрасно тебе известно. Но я люблю еще и секс, я неплохо, что тоже прекрасно тебе известно, владею этим умением, и не собираюсь ограничивать себя одним партнером. Наши отношения, в первую очередь, должны быть построены на взаимном уважении, на уважении свободы партнера.
Яна задумалась...


5. ПИСЬМО

В кафе у Яны был выходной. Пабло с бывшей любовницей — выходило, что вовсе даже и не с бывшей — удалились в город на поиски работы, оставив Яну в одиночестве. Открыв электронную почту, она обнаружила краткое послание от московского друга Саши — интересовался как идут дела. Саша Яне нравился, впрочем, между ними ничего не было. Припомнив вчерашний инсайт о полном доверии, Яна, как есть, выложила в электронном виде историю о приключениях последней ночи, умолчав о своем обескураживающем утреннем открытии. Выходило, что просто переспали с Пабло на глазах у общей подруги. Письмо кончалось просьбой к Саше поделиться своим мнением по поводу этой истории - у самой, дескать, эмоции неоднозначные. Только отправила мэйл — на пороге вырос Пабло. Один, и, похоже, порядком уставший.
- Чего делаешь, кому письма пишешь, моя сладкая, - Пабло подошел сзади и обнял Яну за плечи, исподлобья взглянув в монитор.
Яна все еще была со всеми откровенной.
- Саше! Помнишь, в первый раз когда мы увиделись — приезжали вчетвером?
- Помню, помню... - Пабло на глазах мрачнел, - И о чем, интересно, ты ему пишешь?
- Вот, хочешь, прочти, - Яна открыла свой текст, - Ах да, ты ведь не знаешь языка.... Ну в общем я рассказала ему о том что было между нами тремя вчерашним вечером, - Яна попыталась мило улыбнуться, - здесь рассказывается про Кармен, про то что она ищет работу... потом как мы курили траву... потом...
- Достаточно. И чего, интересно, ты этим добиваешься?
- То есть?
- Что подумает этот несчастный парень у себя в России?
- Почему несчастный?
- Ведь я же видел, что ты ему нравишься. Какая может быть нормальная мужская реакция на послания подобного рода? Какого-то дьявола ты попусту распаляешь ему воображение. Подумай, ведь это негуманно.
- Да все нормально, любимый! Это мой хороший друг! Он все правильно поймет! Кстати, как ты смотришь на то, чтобы как-нибудь летом пригласить его подольше пожить у нас?
- Ты вправе поступать как заблагорассудится. Я пойду готовить ужин.
- Дорогой, ты не расстроен? Все нормально?
- Да.
Сама Яна уверена в этом не была.


6. ССОРА

Ответ размером на три монитора ждать себя не замедлил. Яне только и оставалось, что усмехнуться собственной недальновидности, равно как и проницательности Пабло. Столь разозленным своего друга Яна не знала, хотя что-то подсказывало ей, что в лицо Саша ничего такого высказать бы не решился. Ответ пришел в пять утра — очевидно, Янино письмо надолго лишило адресата сна. Яне сложно было про себя не отметить некоего внутреннего удовлетворения от этого факта.
Сашино письмо она прочла за завтраком и тут же пересказала Пабло.
- Дорогой, ты был абсолютно прав. Он интересуется, какого дьявола я вывожу его из равновесия, советует отправить Сереже копию моего письма — это мой бывший бойфренд, я тебе о нем рассказывала — и пишет что вообще считает бессмысленным секс при свидетелях! Хотя тут же добавляет, что сам ни разу не пробовал...
- Бедняга, - улыбнулся Пабло, - теперь-то, надеюсь, ты не намерена продолжать переписку?
- Даже и не знаю... Чего тут ответишь... Хотя обижаться глупо — я его отчасти понимаю…
- Один выход, дорогая — молчание и еще раз молчание. Он ведь может сильно влюбиться, если уже не влюбился, и этим осложнит жизнь нам обоим.
- Но, дорогой, как насчет свободных нравов?
- Это разные вещи! Я люблю одну тебя. Остальные — просто развлечение на один-два раза, способ провести время. Это ведь очевидно.
- А ты уверен, что Кармен не мечтает о большем?
- Сто процентов. Отношения открытые. Я даю лишь то, что в состоянии дать и не имею ни перед кем никаких обязательств.
- А передо мной?
- Разве что перед тобой, моя любовь!
- Знаешь, в таком случае сегодня мне потребуется компенсация — я хочу, чтобы всю нежность и внимание, доставшиеся вчера Кармен, ты бы уделил сегодня мне, без остатка!
- Твое слово - закон, любимая!
... Письмо осталось без ответа, но спустя некоторое время Саша напомнил о себе сам.
- Знаешь, Пабло, Саша пишет, что был неправ, извиняется за свой тон и надеется продолжать дружеские отношения, - объявила Яна за ужином. Пабло не шелохнулся.
- Надеюсь, дорогая, ты помнишь наш уговор?
- Какой еще уговор?
- Никаких контактов с этим человеком.
- С какой стати, любимый? - Яна безмятежно улыбнулась. Ей явно доставляло удовольствие зрелище сильных эмоций.
- Потому что Я так хочу! - Пабло вдруг стукнул кулаком по столу. Звякнула посуда. Вот это да, отметила про себя Яна. Что ни день, то открытие.
- Вот как? - приподняла девушка левую бровь.
- Да! И считаю нужным предупредить тебя, - Пабло склонился над столиком и стал сворачивать себе самокрутку, - если будешь продолжать в том же духе — письма, отчеты, виртуальный секс, уж не знаю, что там у вас — боюсь, это неизбежно повлияет на количество подруг в нашей спальне... Черт побери, Пабло любит красивый секс...
Яна громко по-русски выругалась матом, встала, вышла на середину комнаты и скрестила на груди руки.
- Какого дьявола? Ты хочешь сказать, я тебя не удовлетворяю в постели? Со мной у тебя — некрасивый секс?
«Вот это да, ничего себе я даю, кто бы мог подумать» - удивилась Яна сама себе.
Пабло закурил и откинулся на спинку дивана.
- Спокойствие, моя радость. Признай сама — ты еще слишком молода и неопытна, многому приходится тебя учить. Если бы не твое зашкаливающее самомнение — ничем не обоснованное! - если бы не твой эгоизм — который является прямым следствием твоих многочисленных комплексов — я с радостью бы нанял на ночь пару девочек-профессионалок, поверь, они способны поведать тебе немало ценной информации. Когда месяц назад я предложил так поступить— ты не разговаривала со мной целый вечер. Пойми наконец, любовь моя, секс — искусство, настоящее искусство, точно такое же как живопись, музыка, литература, изысканная кухня... А ты отчего-то сомневаешься, что я тебя люблю, если время от времени подумываю о других женщинах, если мне нравится разнообразие! Если я предпочитаю контрасты! Полутона! Нет! Ты постоянно в себе сомневаешься, себя не ценишь, не веришь в силу моих чувств, думаешь только о себе, а между тем мне приходится уделять тебе все свое внимание, все свое свободное время! Дорогая, кроме тебя, у меня есть и другие интересы...
-Отлично, я не буду тебе мешать, - пробормотала Яна, развернулась и направилась к выходу из квартиры.
- Что ты о себе возомнила? Какого дьявола? Вернись немедленно! Я с тобой разговариваю!
- Скоро вернусь. Мне надо побыть одной! - прозвучало за дверью.
- Смотри не заблудись, - раздалось в ответ.
Яна вышла на улицу, дворами спустилась к морю, села в кафе под зонтик, спросила кофе и закурила. Вспомнился Саша, стало неловко за затянувшуюся паузу с ответом. Вспомнился и Пабло. Яна стала невыносима сама себе. А ведь он прав. Откуда в ней эта ревность, эта постоянная жажда внимания? Она сомневается в своих чувствах? Или, напротив, любит слишком сильно? «Черт возьми, я начинаю плохо себя понимать» - подумала девушка, нервно вдыхая порцию дыма. Время текло незаметно. Вскоре от интенсивности раздумий пошла кругом голова. Яна давно не оставалась одна — она уже привыкла к привычному состоянию рядом с Пабло и в одиночестве терялась. Цельность, гармония совместного образа жизни, — таяли на глазах, стоило выйти за дверь.
«Это зависимость» - раздался голос в голове. Яна возразила - «Почему зависимость, нет, это и есть подлинное чувство! Именно так — не принадлежать себе, отдаться любимому без остатка! Разве не об этом я мечтала с самого детства? А Пабло — именно тот человек, в ком хочется раствориться, кому я готова безгранично доверять! С кем охота слиться воедино! Он так чутко ко мне относится. Кто бы еще стал меня терпеть — и днем и ночью! Все эти циклы, перепады настроения... А ты не ценишь, не осознаешь громадного объема его заботы! Сейчас же вернись и извинись перед ним за этот глупый побег! Почему любимый должен страдать из-за того, что тебе чего-то не нравится?»
Разноголосица утихомиривалась — но полностью вернуться в норму Яне было суждено, она это знала, только в объятиях Пабло.
Он смотрел тиви. Яна подошла сбоку, чтобы не заслонять экран, хлопнула Пабло по плечу и взъерошила ему волосы. Он взглянул исподлобья. Надувшийся подросток.
- Эй, прости! Я так больше не буду, - улыбнулась Яна.
Пабло молча уставился обратно в экран.
-Выключи! - попросила Яна, - давай поговорим!
-Мне не о чем с тобой разговаривать.
Яна схватила валявшийся на ковре пульт и один за другим стала переключать каналы.
- Отдай! Какого дьявола! Отдай немедленно! Проклятая девчонка! - он схватил было ее за руку, но Яна вовремя увернулась и покатилась по ковру.
- Ах так! - рассвирепел Пабло, - Ну, пеняй на себя!
Два существа схватились в неравной битве. К финалу схватки мир, кажется, был восстановлен.
- Несносный характер, - проворчал Пабло, закуривая. Яна торжествовала — внимание сосредоточилось на ней.
- Скажи, дорогая, чего ты всем этим добиваешься?
- Я просто хотела попросить прощения. Я была неправа. Убежала на улицу ни с того ни с сего. Больше не буду.
- Окей. Но тебя, кажется, задело что-то из того что я сказал?
- Ты был прав. Я неразумная эгоистка и постоянно требую твоего внимания. Вот и сейчас отвлекла. Сиди, смотри свой телевизор. Я могу приготовить ужин.
- Окей. Я уже почти не сержусь. В конце концов, меня даже чем-то привлекают трудные женщины.
- Вот видишь, как тебе со мней повезло!
- Это уж точно... - Пабло на мгновение задумался, - Но должен тебе с прискорбием заявить, - он со значением загасил в пепельнице оставшийся клочок самокрутки, - что одним ужином ты сегодня не отделаешься. Процедура укрощения строптивой потребует еще одной маленькой жертвы, - и он посмотрел ей в глаза.
О чем он, Яне стало ясно еще с начала фразы, и она тихо про себя вздохнула. Какой же он еще ребенок.
- Конечно, дорогой... Если тебе так этого хочется... Я готова.
- Нет, ты еще не готова.
Он не сводил с нее глаз. Яна на секунду застыла, сконцентрировавшись на его лице — так что весь остальной мир показался миражом, далеким воспоминанием, - затем молча кивнула и отправилась в спальню, а Пабло напуствовал ее взмахом ладони.
Тюбик со смазкой был там же где всегда. Отношение к анальному сексу в последние два месяца стало для Яны и Пабло предметом бурных дискуссий. По мнению Пабло, именно это было крайней, высшей формой интимной близости. Теоретически Яна была готова разделить это мнение, но ей всегда было слишком больно. Боль отступит, если делать это почаще — настаивал Пабло. Решающее слово, тем не менее, оставалось за Яной. Сегодня она чувствовала себя виноватой и не хотела отказать любимому.
- Лежи, не двигайся! - Пабло щелкнул фотоаппаратом, застыв на пороге спальни, - Какая хорошая девочка, - Он приближался, - Обещаю, сегодня тебе это понравится...
На сей раз обошлось почти без увертюры. То ли Пабло всерьез был не на шутку разозлен, то ли решил добросовестно сыграть роль. Энергичным рывком он поставил лежавшую на животе Яну на четвереньки, за этим последовала знакомая боль. Яна взвизгнула.
- Спокойствие, милая. Потерпи. Придется привыкнуть, - наконец-то в голосе Пабло зазвучало полное согласие с происходящим.
Что ж, сегодня он добился своего. Яна перебирала в памяти все, что знала об этой практике и тщетно пыталась понять, в чем же здесь кайф.
«Все бы тебе удовольствий искать, - заговорил внутренний голос, - А ведь жизнь состоит не из одних удовольствий. Нельзя быть настолько сосредоточенной на себе. Раз ему это нравится — неужели мне сложно пойти навстречу? Отнесись к этому как к временной слабости, к мальчишескому капризу, как к разновидности твоей заботы о нем! Мой Пабло такой хороший... »
Яну вдруг прошиб холодный пот. Ощущение ситуации резко изменилась. Все оставалось по-старому. Что же в таком случае происходит? Все ли нормально? Все хорошо? Яна вдруг ясно увидела все происходящее в противоположном свете — будто в монохромной гамме - одинешенька в чужой стране - ни друзей, ни подруг — хрен знает где, в чужом доме, в распоряжении первого встречного.
«Ненавижу его! Ненавижу! Ведь он сейчас так делает чтоб самоутвердиться, подчеркнуть превосходство... Вот сволочь! Раскусила ведь его, по глазам, еще в первую ночь! Как ты могла связаться с таким человеком! Того ли ты ждала? К такому ли стремилась? Шлюха... Тварь...»
От жалости и ненависти к себе Яна всхлипнула, Пабло в ответ отвесил ей шлепок.
«У, зверюга... Все-таки он у меня молодец... Знает, как со мной надо... Странно, я опять нормально себя чувствую... То одно состояние, то другое... А интересно, как там Сашенька, небось из-за компа не вылазит, сидит ответ ждет из Аргентины... Какая же я все-таки дрянь… Ах-х-х…»
- Ага! - раздался сзади торжествующий возглас.
Внутренний голос умолк. Яне уже не хотелось, чтобы Пабло управился поскорее.


7. НИКОЛЬ

- Бьюсь об заклад, ты делаешь это специально, - констатировал Пабло.
- Я опять сделала тебе неприятно? - Яна прервала начатое и виновато подняла глаза.
- На сей раз я не намерен щадить твою хрупкую психику, - Пабло потянулся к мобильному телефону, - Але, девочки, как поживаете? Николь на месте? Пришлите сюда, будьте так любезны. Адрес тот же. Благодарю.
Он откинулся обратно.
- Николь, моя радость, - спокойно заговорил Пабло, - в этой технике поистине не имеет себе равных. Я буду очень тобой доволен, если ты внимательно отследишь все ее манипуляции и попробуешь повторить прямо при ней. Может, и превзойдешь, хотя не думаю. Очень надеюсь, что сегодня ты будешь вести себя хорошо и все сделаешь правильно. Для этого тебе на время придется расстаться со своей гордыней. Природными данными в отличие от малышки Николь ты не блещешь, так что вся надежда на усердие и прилежание. Прошу, постарайся сегодня не огорчать Пабло. А вот это никуда не годится! Чего ты плачешь?
- Прости, любимый... Не обращай внимания... Я постараюсь не плакать... - запричитала Яна.
- Ну, ну... Ничего, не расстраивайся... Я ведь желаю тебе добра...
Яна уткнулась Пабло носом в солнечное сплетение и послушно притихла. Зазвонили в дверь.
- Это Николь... Пусти, открою...
- Давно не виделись, старина, - заявила женщина с порога, - решил остепениться? У, какая милашка... Детка, привет! - Николь помахала рукой Яне, едва успевшей накинуть футболку, - что, тоже на работе? Ну конечно, одной шлюхи тебе всегда было мало...
- Заткнись немедленно, ты не трепаться сюда приехала! К делу, Николь!
- Сначала вымойся, мерзкий развратник!
Пока Пабло был в ванной, Николь курила. Яна задала ей пару вопросов, та односложно ответила.
- Мой член к твоим услугам, - Пабло растянулся в постели.
- Мне раздеться? - поинтересовалась Николь, - или сегодня один десерт?
- Десерт, но все равно разденься.
В ином расположении духа Яна и впрямь была бы не прочь понаблюдать — но Пабло позволил себе слишком многое, он, как ей казалось, сознательно стремился вывести Яну из себя.
Яна в глубине души молила себя не поддаваться на эту провокацию, но поделать с собой ничего не могла.
- Спокойной ночи, - бросила девушка на ходу и скрылась в комнате для гостей.
- Все тот же глупый Пабло, - улыбаясь, покачала головой Николь, - когда, наконец, ты прекратишь свои дурачества? Неужели тебе не жалко девочку?
- Закрой свой гребаный рот, Николь, он у тебя совсем для другой цели!
Николь деланно усмехнулась, после чего, впрочем, надолго замолчала.
...В комнате Яна расстелила на матрасе спальный мешок, оставшийся от каких-то гостей, залезла внутрь и попыталась собраться с мыслями. Эмоции вроде не зашкаливали — за год жизни с Пабло Яна разучилась удивляться. Его было не переделать, и принимать все приходилось как есть. В подобных случаях Яна обычно не тратила сил на перепирательства - просто, как сегодня, молча уходила в другую комнату. Но сейчас, кажется, наработанные защитные механизмы дали сбой. Только что Яна позволила себе расплакаться, да и теперь, похоже, не за горами новый приступ.
Проверенным лекарством от тоски Яне служило возбуждение. Мастурбация в последние месяцы вновь стала для нее богатым ресурсом для самоисследования.
За стенкой постанывал Пабло, смеялась Николь.
«А им вдвоем неплохо. Интересно, зачем в таком случае ему я? И зачем все это мне? Интересно, я действтельно его люблю? Или мне хотелось бы так думать? Хотя, если б не любила — неужели стала бы все это терпеть? Сбежала бы первым рейсом... Как он все-таки умеет добиться своего, настоять, повлиять — так, что потом только диву даешься... Этот покровительственный тон, эти внезапные вспышки ярости... И чем возмутительнее очередная выходка — тем сильнее я становлюсь ему преданной! Что еще я готова выдержать ради любимого, какие тяготы? Хотя что может быть хуже того, что происходит сейчас... Наверное, он все это подстроил нарочно. А я в очередной раз попалась в ловушку... Пабло прав, мучаю сама себя непонятно зачем... Нет бы, в самом деле, поучиться у Николь... Еще неизвестно, что обиднее — уйти или остаться... Хорошо хоть рук не распускает... Подозреваю, что и это пришлось бы мне по вкусу... Садо-мазо... Саша должен быть в курсе...»
Как-то в подпитии Саша поведал ей, что Варя, случается, постегивает его ремнем. Кажется, высказать это стоило немалых трудов, но Яна к признанию отнеслась легко, восприняла как милое чудачество влюбленных. Теперь тот разговор представился ей в новом свете.
«Интересно, сильно она его? За что-нибудь или просто так?»
С Яной так не поступал никто.
«Интересно, насколько это больно... Увижу когда-нибудь Сашу — непременно расспрошу... Если только он не обиделся на веки вечные...»
Яниному воображению представился Пабло с ремнем в руках. Заново в голове начала проигрываться недавняя сцена.
- Бьюсь об заклад, ты делаешь это специально.
- Дорогой, я сделала тебе неприятно?
- Ты забываешься, замыкаешься в себе, твой эгоизм переходит все возможные рубежи. Видимо, моя дорогая, дело в том, что я давно тебя не порол!
- Пабло, нет! Только не это!
- Именно это. Боюсь, настало время сбить с тебя спесь. Твое поведение сегодня было просто возмутительно.
- Прости! Прости меня!
- Ну-ка перевернись. НЕМЕДЛЕННО.
- Я исправлюсь! Обещаю, я исправлюсь!
- Поздно, моя любовь. Постарайся выдержать наказание достойно, тем вернее ты заслужишь прощение.
- А-а-а-а-а!! Пожалуйста, не так больно!
- Молчать... Лежать…
Яна кончила. За стеной было тихо. Пабло и Николь, похоже, спали.


8. ЯНА

Своей фантазией Яна рискнула поделиться с Пабло только спустя два месяца.
- Дорогой, хочу задать тебе один вопрос…
- В чем дело, милая?
- Случалось ли тебе… С твоим-то опытом…
- Так-так…
- В общем… Причинять боль… Делать женщине больно…
Пабло сдвинул брови.
- А, понимаю, понимаю… Таинственный мир BDSM … Знаешь, моя радость, что-то в этих людях всегда меня отталкивало… Кожа, готический стиль… Похоже, это попросту не мое.
- Я тоже никогда не воспринимала их всерьез. Но два месяца назад, когда вы спали с Николь…
- Дорогая, давай не будем об этом вспоминать. Тот раз останется последним, обещаю. Тогда ты просто вывела меня из себя.
- Нет, послушай! Послушай, что было!
Пабло кивнул.
- Я тогда страшно разозлилась на тебя, милый. Мне было ужасно одиноко. Я даже подумала, какого дьявола вообще остаюсь с тобой, терплю все твои причуды… Других женщин…
- Тебя никто не удерживает здесь насильно.
- Постой, пожалуйста, не сердись!
- И не думал.
- Так вот… Я стала размышлять и пришла к выводу, что чем хуже… Нет, прости, это не то… Чем грубее, чем… нет, опять не то… Черт, не так-то просто это сформулировать… В общем, дорогой, я поняла как сильно люблю тебя вне зависимости от количества твоего внимания, даже так – чем меньше твоего внимания, тем больше я чувствую себя твоей… Понимаешь, что я хочу сказать? Ну, будто я чья-то собственность…
- Ничего подобного, милая. Ты здесь, потому что тебе этого хочется.
- Знаю, милый!
- Тогда к чему весь этот разговор?
Яна запнулась.
- Ну… Просто я подумала… Ты ведь мог бы обращаться со мной еще хуже…
- Что ты несешь? Это я-то плохо с тобой обращаюсь? Посмотри по сторонам! Радость моя, наоборот, это ты то и дело пытаешься навязать мне свои дурацкие стереотипы! Ограничить мою свободу! Предписать мне кодекс поведения!
- Я уже давно поняла, что мне тебя не изменить.
- Правильно! Нечего и пытаться! Я таков, каков я есть. Точка.
- Ах вот как. А о моем состоянии, забавляясь с Николь - ты не думал?
- Я хотел преподать тебе урок.
- Я поняла! И очень тебе благодарна! – Яна сама не могла в этот момент понять, всерьез или нет прозвучали эти слова. Замешкался и Пабло.
- В общем, дорогая, давай прекратим этот странный разговор. Он и вправду никуда нас не приведет. Разве что опять поругаемся.
- Нет, постой! Пойми, я действительно тебя люблю, счастлива с тобой и хочу тебе принадлежать… Но мне мешает эгоизм…
- Наконец-то ты признала это сама.
- Да, дорогой… Знай – ради тебя я готова на многое… Я вынесу еще и не такие испытания…
- Какие, к дьяволу, испытания? О чем ты, милая? Сотни девчонок посимпатичней тебя чувствовали бы себя на седьмом небе, окажись они на твоем месте!
Обида, чувство вины, жажда броситься ему на шею. Виду Яна не подала.
- Я постоянно тобой занимаюсь! – продолжал Пабло, - Вызвал тогда Николь специально чтобы кое-что тебе показать, а ты обиделась, глупая! Все для тебя, как ты не понимаешь! Оглянись вокруг, посмотри как живут со своими подругами местные ребята, в том числе наши друзья! Чувствуешь разницу? Ты просто не ценишь того, что у тебя есть, потому и стремишься черт-те куда! Да за весь год я тебя даже ни разу не стукнул!
- Вот, наконец-то! Наконец!
- Что наконец, моя любовь?
- Ни разу не стукнул!
- А что, не мешало бы? – Пабло чуть заметно усмехнулся.
- Понимаешь, дорогой, мне было бы это интересно… Новые ощущения… Тебе самому доводилось когда-нибудь испытывать боль?
- Доводилось, моя радость. И, поверь, ничего хорошего в этом нет. Вряд ли тебе понравится. Так что постарайся лишний раз меня не злить!
Пабло в шутку пригрозил Яне пальцем.
- Нет, ты меня не понял! Пожалуй, я действительно не готова к семейным дракам…
- Сам терпеть этого не могу. Всегда можно обо всем договориться. В конце концов, женщина тоже живой человек!
- Рада что ты это понимаешь… Я о другом. Тебе никогда не казалось это… возбуждающим? Подчинить своей воле… Поставить на место… Взять силой…
- Честно говоря, не замечал за собой ничего подобного.
- Напрасно… У тебя превосходные ресурсы…
- На что ты пытаешься намекнуть?
- О Господи, ни на что… Просто в качестве любовной игры… В постели… Мне кажется, это могло бы быть именно тем, что мне надо…
- Что именно, моя любовь?
- Знаешь, мне нравится, когда ты ведешь себя со мной властно. Брутально. Когда приказываешь. Когда поступаешь по-своему.
- Все для тебя, моя любовь.
- Знаю. И ты бы мог… В общем, постарайся себя не сдерживать… Можешь иной раз шлепнуть побольнее…
- Окей. Я учту. И все же, меня пугают эти твои настроения. Возможно, ты меня демонизируешь? Видишь эдаким кровожадным зверем? Поверь, в глубине души я не такой, - Пабло беззаботно улыбнулся.
- Не пугайся, милый. Просто попробуй как-нибудь вести себя посвободнее. Ты и в самом деле можешь делать все, что тебе заблагорассудится.
- Окей. Закончим этот разговор.
Повисла пауза.
- Тебе не хочется меня выпороть? Ремнем, как школьницу?
- Что ты сказала? Я не ослышался? Повтори!
- О Господи, таких трудов стоило произнести, теперь еще и повторять. Выпороть. Меня. Как маленькую. Никогда не хотелось?
- Дорогая, звучит по меньшей мере странно! Честное слово, ничего такого мне и в голову не приходило! Не думаю, что пришел бы от этого в восторг...
- Мне бы очень хотелось попробовать. В последнее время только об этом и думаю.
- Дорогая, но это ненормально. Возможно, тебе нужна помощь?
- Именно, дорогой. Твоя помощь. И забота.
- Не думаю… Скорее, может понадобиться профессиональное вмешательство… Может, сходим к психологу? У Кармен есть друзья-психологи, семейная пара. Мы могли бы нанести им визит. Думаю, ты подсознательно злишься на меня за что-нибудь и обида принимает форму подобных экзотических желаний. Нет, дорогая, я не хочу делать тебе больно.
- Может, наоборот, если ты согласишься это сделать, мне будет не так больно… Ради меня… Давай попробуем…
Пабло пожал плечами.
- Ты настаиваешь? Прямо сейчас? Я не уверен, что у меня получится. Никогда ничем таким не занимался.
- Ну а я не уверена, что это действительно мне понравится… Возможно, мечта никак не соотнесется с действительностью…
- Окей, давай попробуем. Я готов. Что мне надо делать?
- Дорогой, ты должен сам это почувствовать!
- Какого дьявола? Это была твоя идея. Пока ничего не чувствую. Черт возьми, у тебя богатый опыт в этой области? Я так и знал, что ты чего-то от меня скрываешь...
- Ничуть! Меня вообще никогда не били!
- Так с какой стати ты решила, что тебе это надо?
Яна молча поднялась с дивана, пересекла комнату, растворила платяной шкаф, замерла на секунду, выбрала наугад ремень, сложила вдвое и в таком виде вручила Пабло.
- Черт побери, и не припомнить, когда в последний раз чувствовал себя так по-дурацки.
Стоя на месте, Яна выразительно помалкивала.
- И как ты хочешь? Сильно? Слабо?
Вместо ответа девушка легла.
Пабло встал на ноги, прошелся, стеганул воздух.
Яна тем временем, повозившись с молнией, спустила до колен джинсы и трусы, задрала футболку.
- Дорогая, мне тебя жалко! – взмолился Пабло.
«Врешь. Не жалко.» - мимоходом подумала Яна, а вслух скомандовала: «Приступай!»
Раз. Два. Три. Несмелые удары. Ноль эмоций.
- Ударь сильнее, - попросила Яна.
- Так? Еще, сильнее? Ну, держись!
Резкая, возмутительная боль.
- Ох... Погоди, остановись... Как больно...
- Ты сама попросила.
- Знаю.
- Еще?
- Постой. Это совсем не так, как я себе представляла...
- Какого же черта тебе надо?
- Погоди... Не торопись... Ох... Как же это больно...
- Надеюсь, тебе хватило?
- Подожди. Ударь меня еще один… Нет… Два раза. Со всей силы. Пожалуйста.
Повисла пауза. Пабло помедлил и вдруг ударил с размаху. У Яны потемнело в глазах. И сразу вслед — новая боль, страшнее и резче. Яна вскрикнула, брызнули слезы.
- Милый, остановись... Пожалуйста, не надо... Не надо больше...
- Успокойся немедленно, умоляю. Я ударил два раза, как ты просила.
- Да, спасибо... Больше не надо...
- Больше и не будет.
Пабло спокойно убрал ремень на место, растянулся в кресле и закурил.
Яна рыдала.
- Дорогая, может хватит сцен на сегодня? От твоих страданий у меня заболевает голова. Если тебя чего-то не устраивает — заяви об этом прямо. Эти спектакли незачем нам обоим.
Яна натянула джинсы, смахнула последнюю слезу и молча взяла сигарету.
- Много куришь, - заметил Пабло, - Бери пример с меня. Я перешел на три штуки в день. Для здоровья такое количество вполне безопасно.
- А, что ты говоришь, - Яна подняла глаза на собеседника, - Сколько я курю, это мое дело, не смей учить меня жить...


9. РАЗРЫВ

Отношения с Пабло постепенно себя исчерпывали. Яне все проще было свыкнуться с его изменами — чем сильнее охладевала, тем проще было свыкнуться. Или наоборот? В любом случае, они давно жили в одной квартире каждый своей жизнью. Ушли в прошлое Янины обиды, на смену пришло спокойное любопытство. Роль зрительницы в спальне Пабло уже не казалась ей неподобающей — Яна охотно наблюдала своего возлюбленного в самых разных сочетаниях, и порой становилась третьей. Сцену с ремнем с того раза они не вспоминали, и чем меньше Яна эмоционально вовлекалась в события реальной жизни — тем интенсивнее становились фантазии. Теперь их героем нередко бывал Саша. Яна пыталась вообразить, как ее друга наказывает красавица Варя — перед поркой строго отчитывая, чеканя каждое слово — без капли злобы, с одним лишь холодным сознанием собственной правоты. Представляла на Сашином месте и себя — инстинктивно сжимающуюся в трусливый комочек от одного звука Вариного голоса, уже с первых слов с ужасом понимая, чем неизбежно завершится начатый ей разговор. Иногда Яну наказывали вместе с Сашей. Тогда им сопутствовал тюремный антураж — Яна в деталях представляла себе глухие бетонные стены в многолетних разводах, слепящие лампы дневного света, бесконечные коридоры, которыми их ведут на регулярную экзекуцию — голых, трясущихся от холода и страха — затем с размаху укладывают на койки, скручивают по рукам и ногам — так, что не шелохнуться — после чего в дверном проеме показываются Варя и Пабло, торжественно становятся по бокам, и начинается избиение — плеткой, ремнем, скрученным проводом. Размеренные удары сопровождаются непрерывным воплем наказуемых — они уже не пытаются сдерживаться, не пытаются держаться молодцом друг перед другом — эта боль слишком сильна, она оставляет наедине с собой, и вот уже ни Саши, ни Вари, ни Пабло -только боль, безграничный океан страдания, откуда пытаешься вырваться, ухватить ртом немного спасительного воздуха, вздохнуть и выдохнуть - будто рыба в агонии — но пучина засасывает обратно — и только на грязном полу своей тесной камеры ты приходишь в себя, вспоминаешь кто ты есть, после чего постепенно узнаешь в лежащем рядом без движения исполосованном теле - своего товарища по несчастью, и уже не так жаль саму себя — достало бы сил, чтоб дотронуться, обнадежить, успокоить и самой успокоится в объятиях того, кому, очевидно, пришлось так же несладко...
- Дорогой, знаешь, о чем я думаю в последнее время?
- Представь себе, нет! Увы, ты становишься все более скрытной, и я ничего не могу с этим поделать.
- Я хочу с тобой посоветоваться.... Не кажется ли тебе, что мы застряли на месте?
- Ради всего святого, давай не будем выяснять отношения!
- Я и не собиралась. Лишь хотела поделиться своим планом.
- Господи, каким еще планом?
- Я хочу вернуться в Россию.
- Это еще зачем? Что тебя здесь не устраивает?
- Пойми же, меня не устраивают наши отношения! Я уже не испытываю к тебе прежних эмоций!
- Это нормально. Все так живут. Первоначальному чувству эйфории приходит на смену ощущение обыденности. Ничего не поделаешь, необходимо это принять.
- А если я не хочу? Если я люблю другого?
- Интересно, кого, - усмехнулся Пабло, - не выдумывай, моя радость. Если бы ты влюбилась — клянусь, я бы заметил, в этих делах я кое-чего понимаю. Потерпи, дорогая. Тебе немного скучно, ты тоскуешь по своим старым друзьям, ты давно не была у себя в стране... Может, тебе имеет смысл отправиться туда на некоторый срок — тогда мы оба друг от друга отдохнем, чему, признаюсь, я буду безмерно рад — а потом ты вернешься с обновленными чувствами, и мы заживем лучше прежнего!
- Нет, Пабло, я не вернусь. Я уже собрала рюкзак и купила билет. Послезавтра меня здесь не будет.
- Что? - Пабло впервые с начала этого разговора занервничал, - Что ты несешь? Кто тебе разрешил? Почему я узнаю об этом в последний момент? Что ты себе позволяешь?
- Прости меня, Пабло, но я не могу продолжать находиться рядом с тобой. Мы слишком разные. Мы по-разному смотрим на вещи.
- Что ты несешь? Да все эти два года я смотрел на вещи исключительно твоими глазами! Ты просто устала. Давай найдем тебе другую работу. Или не работай пока, посиди дома... Или отправимся куда-нибудь вдвоем в путешествие — спустя пару месяев это окажется нам вполне по карману...
- И не надейся, Пабло. Я уже все обдумала.
- Как? Почему? Чем я заслужил такое отношение? Неужели ты не понимаешь, что ты меня предаешь?
- Увы, Пабло.
Пабло поднялся с дивана и заходил взад-вперед. Яна закурила.
На лбу у Пабло выступил пот.
- Голова идет кругом. Я ничего не понимаю. Дорогая, что тебе не нравится? Скажи честно. Я постараюсь сделать все возможное. Я не могу так просто тебя потерять.
- Ты сам все прекрасно понимаешь.
- Да я люблю тебя одну! Сколько раз я тебе это говорил! Ну хочешь, я ни с кем кроме тебя не буду спать, мне ведь ничего это не стоит! Как ты можешь смешивать две эти вещи! Да тебе все равно должно быть с кем я сплю, если ты меня любишь!
- Мне действительно уже все равно.
- Как ты не понимаешь... Окей, сдаюсь, я был неправ... Я не думал о тебе, не заботился о тебе должным образом, легкомысленно отдаваясь потоку удовольствий... Но с этого дня все изменится! Обещаю! Больше — ни с кем! Только ты одна, моя радость! Ну что, тебя это устраивает?
Яна грустно покачала головой.
- Черт возьми, меня знобит! Несносная девчонка, что ты со мной делаешь? Как я буду жить без тебя?
- Прекрасно, не сомневаюсь. Один уж точно не останешься. Николь, подозреваю, даже не берет с тебя денег по старой дружбе...
- Да причем тут это! Причем тут Николь! О господи! Не смей сравнивать с собой эту грязную шлюху! Не смей произносить ее имени в этом доме!
- Да, Пабло, я все понимаю, первое время в непривычной обстановке тебе придется нелегко. Постарайся освоиться в этой новой ситуации. Может быть, иногда я буду писать тебе письма.
Пабло зарыдал — впервые на глазах у Яны.
- Два года... Два года вместе, - всхлипывал Пабло, - и ты совсем, совсем меня не знаешь... Так и не потрудилась меня узнать... И эти твои слова только подтверждают, как мало ты меня знаешь... Это все я... Я сам... Сам во всем виноват... Прости... Прости меня, Яна... Я был неправ...
- Поверь, я поняла о тебе более чем достаточно. Чего-то предпочла бы и не знать.
- Дорогая, нельзя быть такой жестокой... Нельзя быть такой бесчувственной... Ты фиксируешь внимание на поверхностных вещах, упуская самую суть! Только теперь я вижу, что все это время мы друг друга совсем не понимали... Сегодняшний день будет уроком для нас обоих... Мы оба пообещаем себе измениться, будем стремиться лучше понять друг друга... Яна, ты ведь совсем меня не знаешь... Ты такая добрая, умная... Пожалуйста, Яна... Дай мне шанс...
Яна молчала.
- Яна, давай обнимемся... О Господи, ты ведь и представить себе не можешь как мне плохо... Сидишь с невозмутимым видом... Яна! Обними меня! Пожалуйста!
Яна помолчала, затем откашлялась.
- Нет, Пабло. Я не стану тебя обнимать. Я просто не хочу.
- Знаешь, дорогая, не могу забыть, - Пабло понемногу успокаивался, - Не могу забыть, как ты тогда лежала на этом диване… Мы оба знаем, о чем я… Я тогда был неправ. Знаешь, я мог бы иногда делать это ради тебя. Возможно, это то, чего тебе не хватает. Поверь, я просто испугался.
- О нет, Пабло, ты вел себя как настоящий джентльмен! Забудем старые обиды. Ты неплохой парень, Пабло, но, похоже, нам не по пути, - Яна усмехнулась впервые за весь разговор, - Спасибо за все, что было, и не проси меня остаться — я приняла окончательное решение...
Яна встала, прошлась по комнате и хлопнула Пабло по плечу.
- Пойду прогуляюсь. Мне надо собраться с мыслями.


10. САША

- И я решила вернуться к вам, - Яна потянулась за сигаретой, но пачка оказалась пуста. Сигареты закончились почти одновременно с рассказом.
- Ты теперь на «вы» со мной? – улыбнулся Саша.
- О да, к вам, Александр… - рассмеялась Яна, но тут же оборвала смех, - да нет, Саш, к вам ко всем – к Женьке, Сереге… Как вы тут без меня?
- Да все по-старому… Фантазии жесть у тебя.
- Полная жесть, Саша, - Яна сверкнула глазами, - Как Варя? Слышала, что вы давно не виделись?
- Скоро год уже. Вроде бы все хорошо.
Помолчали.
- Знаешь… - Яна заговорила с расстановкой, тщательно выбирая слова, - Я хочу перед тобой извиниться. Я не отвечала на твои письма…
- Забей, - перебил Саша, встал и заходил по комнате, - Все ясно. Нечего извиняться.
- Нет, правда… Я много о тебе думала… Много чем хотела с тобой поделиться за все это время…
- Спасибо, что сейчас поделилась. Я уж решил, поминай как звали.
- Ты ведь на меня злился? За то, что не отвечала?
- Ужасно.
- Что же нам теперь делать?
- Да чего теперь поделаешь.
- Ты ведь до сих пор злишься. Я вижу.
- Угу.
- Я была неправа. Может, выпороть?
Саша нервно рассмеялся.
- Давай-ка лучше сходим за сигаретами. Выпороть… Прямо так, сразу, под свежими впечатлениями от твоей истории…
- Сходи. Я подожду здесь.
Саша обувался в прихожей.
- Выпорешь? – долетел до него голос.
- А как же.
Ремень Яна захватила заблаговременно. Мало ли, вдруг у него своего нет.
- Давай пока не курить, - вернувшись, предложил Саша.
- Давай!
Помолчали.
- Понимаешь, - заговорил Саша, - на самом-то деле я на тебя вовсе не злился…
- Давай потом это обсудим.
- Давай.
- Я принесла ремень.
- Подготовилась. Дай сюда. Хм, неплохая вещь… Но у меня для тебя найдется кое-что более подходящее.
- Раздеваться?
- Ниже пояса. Хоть полюбуюсь… Ложись сюда, я уберу покрывало…
- Только не слишком больно, - Яна повиновалась, - У меня ведь, считай, первый раз.
- Не волнуйся. Получишь сколько надо. Долго мучить не буду.
- Саш, давай не сейчас, - лежа, Яна вцепилась в подушку, - Я не уверена, что сейчас это то, что нужно…
- Ну а я не сомневаюсь.
Первый удар. Больно, но терпимо.
- Да не бойся ты так! Я же тут, рядом…
- Хорошо, я постараюсь.
«Два. Три. Четыре,» - про себя считала Яна. Саша делал паузы, позволяя перевести дух.
Двенадцать? Двадцать? Яна сбилась и решила оставить счет.
- Ох, Сашенька, погоди… Не могу больше…
- Все ты можешь. Лежи тихо. Не мешай.
- Хорошо, не буду, - Яна крепче вцепилась в подушку.
- Ну вот и все, - наконец, объявил Саша, - На сегодня…
Яна не могла поверить столь скорому избавлению. С другой стороны, ей было бы сложно угадать, сколько прошло времени.
- Можешь одеться.
- Можно пока не буду?
- Как хочешь, - Саша пожал плечами и сделал пару рассеянных кругов по комнате.
- Спасибо, - поблагодарила Яна, - Ты настоящий друг.
- Ты тоже настоящий друг, - Саша вдруг открыто улыбнулся, впервые за весь день, - Вставай давай, Серега с Женей заждутся…
- А что, нам уже пора?
- Ну, минут пять в запасе…
- Ага. Успеем выпить чай?
- Не думаю.
- А по сигарете?
- Давай на улице.
- Давай.
Яна оделась и огляделась по сторонам.
- А ты неплохо тут устроился… Один живешь?
- Как видишь.
- Ну, я к тебе еще зайду… Мне понравилось…
Саша промолчал.
- Можно?
Саша будто очнулся.
- Чего? А, да, заходи конечно! Когда захочешь!
- Ну чего, нам пора?
- Ага.


16-22.06.2012

Спасибо)

НА МОРЕ


1.

Юноша и девушка пили вино из горлышка, передавая бутылку. Они сидели друг против друга на пружинных кроватях гостиничного номера. Из раскрытого окна тянуло можжевельником, слышались пьяные голоса отдыхающих и в отдалении грохот танцплощадки.
- Знаешь, - заговорила девушка, - я как следует подумала и решила принять твое предложение. Помнишь, месяц назад?
Юноша промолчал.
- Я сама, в общем-то, склонялась к этой мысли, - продолжила девушка, - До того, как об этом заговорил ты. Просто тогда меня смущали некоторые факторы.
- А что изменилось за месяц? - поинтересовался юноша.
- Многое... Мне кажется, мы наконец-то в правильной фазе. Я много чего пересмотрела. Свое к тебе отношение. Отношение к самой себе. И поняла, что ты был прав. Такое развитие напрашивалось. Оно логично вытекает из всего, что между нами происходит.
- Объясни, почему.
- Дай-ка, - девушка отхлебнула большой глоток, прикрыла веки, помедлила, прежде чем ответить, - Это вообще-то долгий разговор. Берущий начало у истоков наших отношений.
- Мы тогда совсем дети были. И потом, что считать началом? Дачные игры?
- А что, ты мне уже тогда понравился!
- Положила, значит, глаз.
- А ты будто бы нет! Из местных девчонок, во всяком случае, я выделялась. И неслучайно мы потом стали видеться в городе.
- Так захотели родители... Нет, не хочу вспоминать детство. Давай обозначим другую веху. Поступление в ВУЗ? Первый поцелуй?
- Хочешь, соглашайся, хочешь нет, но я стала иначе к тебе относиться, после того, как впервые увидела твой член. Поняла: судьба.
- Он настолько поразил твое воображение?
- Что ты, нет, конечно. Просто тогда это было кульминацией. Точкой наивысшей близости. Ты был полностью открыт, уязвим и беззащитен. И я сделала тебе минет. Чтобы стать еще ближе.
- Это был мой первый любовный опыт. Неудивительно, что я чувствовал себя не в своей тарелке. Как ты сказала? Жалким, беззащитным...
- Я так не говорила. Ты не был жалок. Ты был прекрасен. И у меня это был первый опыт. Мы действовали по наитию.
Юноша промолчал.
- Ну так вот, - продолжила девушка, - Возвращаясь к теме разговора... Понимаешь, я больше не хочу... Хм... Обслуживать твои фантазии. Мне это надоело. Ты только не обижайся. Наши садо-мазо игры... Тебе не приходило в голову, что в действительности это ты мной руководишь и доминируешь?
- Интересно. Можно подумать, я тебя заставил. Я просто предложил. Тебе понравилось.
- Но мне не нравится, что это твоя игра. Что ты всем заведуешь. Когда, чем, сколько. Я слуга твоих прихотей. Разве об этом ты мечтал?
- Боюсь, в реальности мои желания неосуществимы... Просто меня возбуждает порка. Терпеть не могу, когда в обычной жизни мной командуют.
- И все же месяц назад ты предложил мне именно это. Взять тебя под контроль. Составить тебе распорядок. Следить за его соблюдением. Наказывать, если что-нибудь не так.
- Мы занимались любовью! Я сам не знал, что говорю...
- Ах вот как! Не отвечаешь, значит, за базар!
- И потом, есть одно "но". Мне нравится порка. Она меня возбуждает. Именно поэтому она неприменима ко мне в качестве наказания.
- Применима еще как. Это ты сейчас так говоришь. А во время порки мечтаешь, чтобы все поскорее закончилось.
- Не совсем, это смесь боли и удовольствия, где одно перетекает в другое.
- Перетекает, и Бог с ним. Но посуди сам: разве не соблазнительно в этом вопросе передать мне контроль? "Отпустить" себя, довериться мне всецело? Чтобы я сама решала, чем тебя пороть, как часто, насколько больно... И если у тебя хватит духу на это пойти, уверяю, ты изо всех сил будешь стараться меня не расстраивать, чтобы лишний раз не нарваться на порку. Я с детства люблю спорт, ты знаешь. Я сильная. Это может быть намного чувствительнее, чем то, к чему ты привык. И более того. Каждый раз это будет наказанием за что-то вполне конкретное. Поводов хватает уже сейчас. Разве это не предел твоих мечтаний? Член уже стоит?
- Стоит, ты угадала... Но я все равно не согласен.
- Что-то изменилось с тех пор, как мы это обсуждали? Ты стал меньше любить меня? Меньше доверять?
- Понимаешь... Когда у нас все только началось... Я был совсем еще ребенок... Заботы, которой мне не хватало в родительском доме, я искал у тебя...
- И ведь нашел, правда?
- Да... Мне ни с кем не было так спокойно и хорошо...
- Что-то изменилось? Что-то стало не так?
- Я взрослею. Становлюсь мужественнее.
- Я вижу. И мне это нравится. И если отважишься воплотить свою мечту, станешь еще мужественнее и взрослее, поверь. Жестокой по отношению к тебе я не буду, не бойся. Только справедливой. Прислушайся к себе. Ты страстно этого хочешь.
Юноша молчал.
- Слишком хорошо, чтоб отказаться, слишком страшно, чтобы взять! - процитировала девушка, - Ну, чего ты задумался? Впрочем, я не тороплюсь. Обдумай все хорошенько. Взвесь. Я вижу, ты какой-то грустный. Что-нибудь не так? Я тебя обидела?
- Нет-нет, просто обдумываю твои слова... С одной стороны, я действительно всю жизнь об этом мечтаю. С другой - это путь в тупик...
- Я не говорю, что так будет все время. Может, год. Два. Как пойдет. Ты узнаешь, что такое по-настоящему слушаться и отвечать за свои действия. Ты ведь никогда никого не слушался. Родители этому тебя не научили. Я научу. И фантазии уйдут. Перестанут доставлять столько хлопот. Ты сильнее себя зауважаешь.
- Давай говорить конкретно! Что тебе во мне не нравится? За что наказывать будешь?
- О, здесь нам открываются широчайшие горизонты! Должна сознаться, всякий раз, когда я порола тебя по твоей просьбе, то всегда за что-то наказывала. Просто вслух не говорила. А повод был, и ты это чувствовал. Не зря ведь о порке просил! Так в тебе говорила совесть. Благодари судьбу за свои "ненормальные" желания. В силу этой неистребимой тяги ты имеешь возможность совершенствоваться, учиться слышать ближнего, переставать концентрироваться на одном себе. Но, к сожалению, в основном вопросе ты остаешься инфантильным, отказываешься видеть очевидную вещь. Тебе следует признать полезность порки. Полезность руководства извне. Осознавать это постоянно. Не только, когда член стоит.
- Нет, это все нездоровые игры, связанные с эротизацией травмы... Я просто из раза в раз эгоистично пытаюсь восполнить нехватку внимания к себе... То, чего недополучил в детстве... Это дурная бесконечность... Синдром навязчивого повторения...
- Очнись! Детство давно прошло! Взгляни в глаза реальному положению дел! Каждый раз после порки ты будто рождаешься заново! Становишься внимательным и чутким! Наоборот, ты преодолеваешь эгоистичность! Благодаришь меня за заботу. А главное - наслаждаешься жизнью. Через некоторое время, к сожалению, это проходит, ты снова начинаешь хандрить... И снова просишь о порке, хватаешься за меня как за спасительную соломинку. Не слишком ли ты усложняешь себе судьбу? Предоставь мне решать, когда тебя пороть и за что, и жить станет намного легче, уверяю...
- Ну хорошо, допустим, я согласен.
- Я знала, что ты не откажешься.
- И чем мы это отметим?
- Наказанием, чем-чем. Причем немедленным! Разденься и преклони колена.
Девушка встала с кровати, закрыла окно, задернула шторы, закрыла дверь номера на ключ и прошагала обратно к себе на койку. Юноша, пожав плечами, встал и начал раздеваться. Вдруг замешкался:
- Нас услышат!
- Делай что сказано! Голосить во время наказания запрещается. Если что, смастерим кляп. Ну же, вставай на колени... И не сутулься! Руки вдоль туловища. И лицо на меня. Молодец, хорошо.
Девушка глубоко вздохнула, потянулась и приняла полулежачее положение.
- Значит, так. Тема сегодняшнего занятия... "Сколько волка не корми, все равно он смотрит в лес!" Догадываешься, о чем я? А главное, я тебя прекрасно понимаю. Я ведь на твоей стороне. И все вижу. На качество и количество секса жаловаться не приходится, так? Но все равно заглядываешься направо и налево. Ты ведь у меня первый и единственный. Как и я у тебя. Однако социум предъявляет к мужчинам более строгие требования. А ты, в силу, видимо, конформизма, идешь у социума на поводу! Вместо того, чтоб идти на поводу у меня! Ха-ха. Так стало быть о чем я? Ты жаждешь производить впечатление, жаждешь новых побед, обидно, что не "нагулялся", так? Отвечай!
- Нет. Не обидно.
- А чего тогда глазки строишь всем подряд как девочка?
- Я не девочка.
- Это прекрасно видно, особенно сейчас. Но, похоже, в душе ты все-таки маленькая девочка. Которая скоро получит по попе... Прими это в себе, не тешься обманами. Ведь я люблю эту девочку.
- Да, ты даже иногда обращаешься ко мне в женском роде...
- И что? Тебе неприятно? А я-то думала...
- Приятно! Но мне не нравится то, что мне это приятно!
- Расслабься. Выдохни. Вдохни поглубже. Теперь снова выдохни. Это ты и есть. Перестань убегать.
- Хорошо... Итак, за что я буду сейчас наказан?
- Наказана.
- Наказана...
- Ты будешь наказана, моя дорогая, за недопустимое поведение во время последнего визита сама знаешь кого. Доказательств, полагаю, не требуется. Все ясно без лишних слов. Даже предмет, так сказать, твоего обожания был, по-моему, потрясен столь откровенным напором. Это, в конце концов, неуважение ко мне. Странно, что ты этого не видишь. Или не хочешь видеть. Надеюсь, возражений нет? Все понятно?
Юноша кивнул.
- Тогда ложись.
- Лена...
- Что "Лена"? Ляг, пожалуйста. Ведь больнее будет.
Юноша стоял на коленях, будто окаменев. И вдруг колени задрожали...
- Что-нибудь не так? Я непонятно объяснила? Что с тобой, милая? Ты плачешь? - девушка сама встала на колени и обняла юношу, - Не плачь! Я ведь все понимаю! Я прощаю тебя! Только ведь наказать сначала надо! Ведь заслужила! Накажу и прощу, и прощу, обещаю! Ну что ты? Что?
- Мы... Спали... Дважды... Тайком от тебя...
- ЧТО-О-О-О???? - девушка резко вскочила будто от удара током. На пару секунд воцарилась тишина.
- Так, мне надо на минуту отлучиться, - пробормотала девушка, устремляясь в сторону ванной. Юноша тем времнем встал, протер затекшие колени и сел обратно на пружинный матрас, обхватив руками голову.
- Немедленно оденься, мне неприятно видеть твое тело, - попросила девушка, вернувшись, - Уфф, не могу поверить. Аж плохо стало. Буквально физически тошно. Какого черта я тут ломала комедию? Какого черта мы вообще здесь? Когда это было?
- За два дня до отъезда...
- И ты мне не рассказал! И ты со мной сюда поехал, интересно, зачем? Эх, жалко, матом не ругаюсь, папа с мамой привили культуру речи... Ты вообще понимаешь, блин, чего наделал? Как меня оскорбил? Ни хрена ты не понимаешь! Тебя не пороть - тебя убить мало! Сволочь, дрянь... Как это мерзко... Кто бы мог подумать??? Ну ладно. Держим себя в руках... Ты не видел мой саквояж? Еду сию же минуту, отдыхай один, или подружку выпиши... Желаю счастья, блин... Козел...
Девушка, деловито осматриваясь, раскрыла саквояж и стала аккуратно укладываться. Много времени это не заняло.
- Ну куда ты поедешь... Поездов уже нет...
- Уж лучше на вокзале, чем с тобой! Взрослеет он, понимаете ли...
- Дай хоть чемодан донесу...
- Сгинь, тварь.

2.

Спустя два года он прислал ей SMS. Все это время они не виделись. И вот он у нее в гостях.
- Ну че, как жизнь, рассказывай... Дети есть?
Юноша молчал.
- Ну чего ты? Рассказывай, не стесняйся. Я тогда в последний раз нехорошо так с тобой поговорила, извини. Но повод был, согласись. Думала, век знаться не захочу. А поди ж ты - любопытно оказалось поглядеть-то на тебя. Ну, с чем пожаловал?
- Говоришь как по-писаному... Будто из русских сказок...
- А я сама - русская сказка.
- Одна живешь?
- Тебя не касается. Говори. Ты ведь хотел чего-то. Хотел чем-то поделиться.
- Мы расстались...
- Какая неожиданность! - она наигранно всплеснула руками.
- Не выдержали и полугода. Оказались совсем разные.
- Порола она тебя?
- Нет. И слышать не хотела. Зато в постели...
- Избавь от подробностей, ладно?
- Ладно. Потом я целый год был один...
- Совсем один? Не верю!
- Были эпизодические встречи... С людьми из интернета... Но все это было не то... Я понял, до чего сильно привязан именно к тебе... Мне все не давал покоя наш последний разговор. Он волнует меня и до сей поры. И знаешь, я пересмотрел свою позицию. Ты была права. Я действительно в этом нуждаюсь. Не сочти за наглость, но я был бы счастлив все возобновить... И принять все твои условия... С другой стороны, понимаю, как тебе было тяжело и какую боль я тебе доставил... Возможно, тебе и смотреть-то на меня противно...
- Ничего, терпимо. Ты, кстати, лучше стал выглядеть.
- Спасибо.
- Пожалуйста. Но умоляю, выкинь тот разговор из головы. Ничего не выйдет. Как и ты, я пересмотрела свою позицию. Поняла, что заблуждалась. Ты втянул меня в свои игры, и я поверила, что это "мое"... Уж слишком сильно была в тебя влюблена. Теперь же... Мужчина, у которого начинают течь слюнки при мысли о том, как некая строгая тетя снимает с него штаны, трусы и наказывает как ребенка - так вот, такой мужчина мне глубоко неприятен. В этом есть что-то крайне антисексуальное. Он и не мужчина, в сущности. Думаю, с позиции здравого смысла со мной согласится абсолютно любой. Даже ты. Но мы же не хотим мириться с тем что есть, нам подавай острых ощущений! Здравомыслие - наш злейший враг! Это и было моим вызовом здравому смыслу. Отношения с тобой.
- Ну что же. Выходит, нам не по пути.
- Выходит что так... Видишь ли, я от всего сердца желаю тебе найти ту, с которой окажется по пути. В своей одержимости ты не одинок. Но поможет ли слепой слепому, тонущий - тонущему? Бросай ты это дело, мой совет. Займи голову чем поинтереснее. Понимаю, как это сложно. И у меня нет готовых рецептов. Ни у кого нет.
- Но как? Это меня возбуждает!
- Ну началось, завел знакомую пластинку. Понимаешь, многие вещи возбуждают и привлекают по той причине, что мы плохо осведомлены об их истинном устройстве.
- Что ты имеешь в виду?
- Догадайся сам. Поразмысли как-нибудь... На досуге.
- Хорошо. Вот ты говоришь... Что тебе неприятен мужчина, мечтающий о порке...
- Проще сказать, это для не мужчина, а инфантильный юнец, чувствуешь разницу? И от возраста тут ничего не зависит. Мечтать о порке уж больше женщине к лицу. Хотя тоже радости мало. Никогда не любила истеричек.
- Ну так каков твой идеал мужчины?
- Идеальных нет... Нормальный мужчина мне нужен, ну, нормальный, обычный. Без закидонов.
- И такой мужчина у тебя есть?
- Кажется, да. И кстати, через полчаса он будет здесь. И я не хотела бы вас знакомить.
- Он не знает о нашей встрече?
- Знает. Но я не рассказывала ему о тебе во всех подробностях.
- И на том спасибо. Значит, уходить? Как скажешь... Ты всегда все решала...
- А тебя это злило! Тебе только в фантазиях твоих дурацких нравится подчиняться! А по жизни ты тиран! Надеюсь, без особых полномочий...
- У меня сейчас никого нет...
- Вот и хорошо. Есть время подумать над поведением, ха-ха...
- Ладно, пойду, счастливо. Спасибо, что пригласила в гости.
- Я в общем, не прочь была тебя повидать. Появляйся, если что.
- Хорошо, буду иметь в виду.
- Ну, давай!
- Давай.

(2016)

Спасибо Вам большое

РАЗГОВОР


Мужчина и женщина вечером сидели на кухне.
- Ну что? - спросил он, допив чай, - Время "икс"?
- Знаешь, я чего-то не в настроении... - она зевнула и потянулась, -
Да и спать охота... Давай сегодня все отменим!
- Форс-мажорные обстоятельства? - мужчина поднял бровь, - Мы ведь обычно действуем вне зависимости от перепадов настроения.
- Да... Уже два года...
- Два года, каждую субботу! За исключением двух раз...
- После похорон Маринки...
- И когда я лежал в больнице. Так что прошу объяснений.
- Ну-у-у-у... Я бы вообще хотела завязать с этим делом...
- В который раз я это слышу...
- Но сегодня я приняла решение! Пороть меня ты не будешь.
- И буду этому только рад. Ты ведь знаешь, всякий раз мне не по себе. До сих пор.
- Да, ты говорил... А можешь поделиться подробнее своими ощущениями?
- Ощущениями за два года? Срок немалый, ко всему можно привыкнуть. И потом, я видел, насколько тебе это необходимо. Поэтому сейчас охотнее бы послушал тебя, чем говорил сам.
- И все-таки. Что ты чувствовал?
- Мне было жаль тебя. Я видел, как тебе больно. Но делал это. Потому что ты просила. Умоляла, можно сказать.
- Ну, последние два года умолять тебя не приходилось.
- Да, таков был уговор. Был? Ты точно сейчас не хочешь?
- Ты вошел во вкус. Тебе стало нравится. Во всяком случае, как ты сам говорил, это было двойственное чувство. Двойственное. Неоднозначное.
- И все же я буду рад, если мы прекратим.
- В самом деле? Давай прекратим. Придумаем другой еженедельный ритуал.
- Например?
- Анальный секс! Каждую субботу.
- Как хочешь. Ты ведь знаешь, я спокойно к этому отношусь. Вообще, я за традиционный секс. Но ради тебя...
- О, ради меня ты пойдешь на все! Как насчет иголок? Пыток электричеством?
- У каждого свой способ получения удовольствия... - он пожал плечами.
- Тогда вернемся к моему вопросу. Итак, что ты чувствовал?
- Всемогущество... Примерно как во время нашего секса... Но ты хотела иного, и я заглушал в себе жалость... И после этого, после первых ударов, пробных, вполсилы, я уже не хотел тебя жалеть. Хотел делать больно, еще больнее... Но потом просыпалась совесть - ты дергалась, кричала, и успокаивал я себя только мыслью о том, что ты сама меня об этом попросила... Что сейчас так надо. Что тебе в очередной раз необходимо себя преодолеть, покорить новые высоты. Я впадал в транс...
- Как шаман...
- Да... Ты говорила об изгнании нечистой силы... Вот я и чувствовал, что не тебе больно делаю - той силе, что тобой владеет. И ты всегда была так счастлива, когда все заканчивалось. Такое наступало облегчение... Ты так благодарила...
- Неслабые аргументы в пользу порки.
- Ну да.
- Изгонял, значит, дьявола? А сам чьи интересы представлял? Ты вовсе не был моим слепым орудием! Тебе нравилось!
- Ну да, в этом был азарт...
- Хищника, терзающего жертву!
- Пусть так. В конце концов, жизнь в нашем обществе практически не оставляет места инстинктам! Нас с детства обучают быть хорошими...
- И я давала тебе прекрасную возможность на время забыть об этом.
- Возможно, ты права, и определенная доля жестокости заключена изначально в нашей природе... Я сбрасывал накопившийся стресс... Был собой настоящим, будто зверя с цепи спускал... Но - повторюсь - мне не жаль будет отказаться от наших практик. Потому что все это, и даже больше, я чувствую просто когда мы занимаемся любовью. И плюс ко всему я имею возможность сделать тебе хорошо...
- О да, секс "моральнее"...
- ...чего не скажешь о порке, во время которой тебе всегда несладко. Видела бы ты себя со стороны. И слышала бы.
- А что, во время порки я всегда за собой наблюдаю.
- Куда там, на стенку от боли лезешь.
- И наблюдаю. В этом весь кайф.
- Ну, раз о кайфе зашла речь, не перейти бы к делу? Пускай в последний раз! Не пропадать же превосходным розгам.
- Нет...
- Ты не сможешь без "темы". Ты загрустишь. Заскучаешь...
- Но я очень хочу попробовать...
- Окей. Тогда я тебя слушаю. Что привело к такому радикальному повороту? Чем он продиктован? Жаждой "нормальности" (будто секс так уж "нормален")? Жаждой еженедельного анального секса? Кстати, с поркой бы неплохо сочеталось. Сначала порка, а потом...
- Суп с котом. Знаешь, я много размышляла на эти темы... Практически постоянно, все свободное время...
- Это я догадываюсь.
- И пришла к выводу, что те убеждения в необходимости порки, которые "работали" для меня всю жизнь, ее, так сказать, оправдания, были самообманом! Весь этот комплекс эмоций, связанных с заботой... Господи! Забота ведь не в том, чтобы делать больно!
- Пожалела себя, да? Ты стала лучше к себе относиться...
- Я поняла, что не в состоянии выйти из ролевого контекста. Когда ты порол меня, это был не совсем ты... Даже совсем не ты...
- Ты кого-то представляла вместо меня? Знаю, в юности у тебя были "верхние"... Кого-то из них?
- Боже, ни в коем случае! Несчастные, больные люди... Ты ведь знаешь, я ненавижу боль. Боль - плата за чувство принадлежности... Причастности...
- Кому? Чему?!
- Вот, это важный вопрос! Я питалась иллюзией, что так я больше принадлежу тебе, когда мне по субботам от тебя прилетает. Супружеский уют по Домострою. Но это оказалось совсем не про тебя... Не про нас...
- Так про кого?
- Про того, кому я принадлежу в действительности. Про того, кто мной владеет реально. Мы с тобой, увы, друг другом не владеем.
- Почему "увы"? Может, слава Богу?
- Может и так. У меня бывают фантазии... Помнишь, рассказывала... О том, как я живу по расписанию от подъема до отбоя... Как у меня времени "личного" никакого нет... Подчиняюсь с утра до ночи... Выполняю задания. Зарядка, душ, уроки...
- Типа школы-интерната.
- Да. Где на всякое нарушение - наказание.
- Ты бы не выдержала.
- Ясное дело! Боюсь себе такое даже представить в действительности! Но мысль об этом притягивает как магнит... Фантазия эта окутана просто какой-то райской дымкой... Постоянная боль, унижение... С чего бы взяться райской дымке? Может, это мечта о жизнь в коммуне, где ты не одинок... Впрочем, если это и коммуна, то с очень жесткой иерархией. Я в деталях представляю себе это закрытое учреждение... Устав, порядки, архитектура здания, устройство комнат... И хочу туда. Хочу прочь отсюда.
- Проще сказать, тебя это возбуждает.
- Дико...
- Но порка в действительности не возбуждает, разве не так?
- Так. Когда очень больно, уже не до возбуждения.
- Зачем тогда нужна практика? Отменим ее, и фантазируй в свое удовольствие! Мастурбируй...
- Практика "работает" на фантазию. Усиливает ее, укрупняет. Делает многограннее. Это пища для ума. Помнишь голодных духов в буддизме? Когда ты порешь меня - и только тогда - иллюзия обретает плоть. Я "там". Будто в том состоянии, когда не принадлежу себе. Когда остается только подчиняться. Но это не по-настоящему, ведь "по жизни" я тебе не подчиняюсь. Мы общаемся на равных.
- Я мог бы тебе приказывать... Мог бы как-то регламентировать твою жизнь...
- Зачем? Я в этом не нуждаюсь. Я самостоятельная девушка. Сама знаю, как надо. Разумеется, мне важно твое мнение...
- То есть фантазия осуществлялась только по субботам в течение пятнадцати минут.
- Хм, мне кажется, иногда это затягивалось на более длительное время... Впрочем, время в такой ситуации вообще течет по-иному... Не суть. Главное, что фантазия - не осуществлялась. Просто создавалась такая иллюзия.
- Все иллюзорно, в конечном счете.
- Да. Но я о другом. Я мучила себя вопросом, зачем мне это надо - мучиться, страдать от боли, да еще бояться целый день предстоящей порки. Ради финального удовольствия? Не думаю. Мне просто нужен кусочек "той" реальности, хочется почувствовать себя "там". Слетать на другую планету и вернуться. И в то же время я завидую ее обитателям, в числе которых мне не бывать. Которых в самом деле истязают - под предлогом справедливого наказания - которые не мечтали о такой жизни. Которые не выбирают.
- Чему тут завидовать?! Радуйся, что у тебя не так. Что ты не учишься в таком интернате. Ты бы не выдержала. Сломалась.
- Я хочу сломаться... Знаешь, как мотыльки... Летят и летят на свет, неисправимые в упрямстве... И сгорают... Мы не знаем, что нас ждет...
- Говори понятнее!
- Прости. Все так путано выходит. Потому что в голове путаница. Единственное, что меня, кажется, не обманывает - моя интуиция...
- Чем же хорошо жить в интернате твоей мечты? Когда весь день от сих до сих, а чуть что не так - приходится орать от боли?
- Главное, что ты веришь в правильность такого мироустройства. Тебя убедили в том, что так и надо. Надо наказывать. До слез, до крика. Что так лучше для тебя же самого. И я ведусь на обман. Понимая, что это обман.
- Ну а что, кому-то от этого действительно хорошо. Экстремалкам вроде тебя. Проверка своих границ, своих возможностей. Почему нет?
- Да нет же! Никому от этого не хорошо, ни мне, никому!
- Ты изучаешь боль. Исследуешь ее. Не вижу в этом ничего плохого.
- Дело-то не в боли! В унижении!
- Вот уж не думаю, что наша порка тебя хоть сколько-нибудь унижает.
- Порка унизительна сама по себе! Абсолютно любая! В этом и притягательность, в попрании достоинства... Ты отказываешься от себя, приносишься в жертву. Втаптываешь в грязь свои принципы, идеалы...
- Вот уж не думаю. Ты очень принципиальная. И идеалистичная.
- Вот я и пытаюсь что-то с этим сделать! Побороть в себе это. Потому что мне тяжело от моих принципов. Мне хочется - ненадолго - отдохнуть от себя, сыграть в игру, притвориться, будто меня не существует, будто я - не я, будто я автомат, проводник чужой воли. Но мне нужна, нужна моя воля! Мне надо быть собой! А это все соблазны, иллюзии, пропади они пропадом! Окажись я в таком интернате, сбежала бы на другой день!
- А потом ностальгировала бы... Ах, счастливое детство...
- Ну да. Все время клюю на эту удочку. Хотя детство у меня было, в общем, неплохое. Откровенной жести не припомню. Детство как детство. Родители любили, как умели.
- Не пороли, да?
- Один раз, я рассказывала. С "темой" это никак не связано. Мысли о порке у меня задолго до того случая возникли. Сколько помню себя.
- Что-то из литературы, да?
- Ну да. Как и у большинства. "Том Сойер", "Детство Темы"... Когда порка была в порядке вещей.
- Все никак не пойму, как такое могло быть в порядке вещей...
- Сама не пойму. Неужели люди не понимали, что делают? Как травмируют ребенка?
- Так было принято.
- Да.
- И до сих пор принято во многих семьях.
- И, вероятно, никуда не денется... Уродская планета... Не будем уподобляться ее обитателям... Жестокость, говоришь, свойственна людям... Знаю. И это меня убивает. И только когда я внушаю себе - раз в неделю на четверть часа - эту дурацкую идею праведной розги, заслуженного и справедливого наказания - я мирюсь с тем, что здесь живу.
- В России?
- На свете.
- Так что же делать? Может, все-таки надо? Раз примириться помогает?
- Хорошо, убедил.
- Шутишь?
- Убедил, убедил. Беру свои слова назад.
- Слова? Назад? Ну ты даешь...
- Все, это, в сущности, не более чем глупые душевные метания наивной девочки в осознании неизбежности хорошей порки. Агония рыбы на воздухе.
- Бедная...
- Не жалей, не надо. Лучше выдери. Выпори. Пожалуйста. Как возбуждают эти слова... Мы в заложниках у языка...
- Такую, блин, развернула аргументацию! И как-то так правильно все звучало...
- Не хочу как правильно. Хочу как неправильно. Хорошо, я не беру назад свои слова. Я подписываюсь под каждым! Но от этого не легче!
- Может, мы все-таки придумаем что-нибудь другое...
- Нет, любимый, нам понадобится именно это. Просто я трусиха. За два года так и не привыкла. И даже более того, с каждым разом мне все страшнее и страшнее. Притом, что боль всегда примерно одинаковая. Одинаково сильная. Ищу, ищу себе отговорки... Ты вообще не должен был выслушивать этот бред! Выдрал бы уже давно!
- Нет, я не жалею, что выслушал...
- А я не жалею, что высказалась. Но пришли мы ровно к тому, с чего начали.
- Давай поступим так. Я просто буду с тобой помягче. Буду бить не так сильно. Тогда ты и возбудиться сможешь как следует. Превратим это в игру, в прелюдию к близости!
- Мы уже пробовали. Со мной такие вещи не проходят.
- Ты так страшно кричишь.
- После ремонта у нас прекрасная звукоизоляция, ты знаешь.
- Мне страшно, мне!
- Так заткни мне рот ко всем чертям. Заклей скотчем!
- Этого я не сделаю.
- Значит, слушай крики. И не бойся. Ничего мне не сделается. И, пожалуйста, будь сегодня чуточку строже, чем обычно. Мне особенно обидно за это свое малодушие, эту попытку бегства. Выбей это из меня.
- Как на качелях качаешься, ей-богу...
- И конца-краю не видать... Давно уж укачалась.
- Что ж, готовься.

(2016)

ВСТРЕЧА

1.

- Здесь мы виделись последний раз, - сказал Сергей.
- Да, - подтвердила Настя, - Тогда здесь еще можно было курить.
- Получается, сколько же лет тому назад? Три года?
- Ага.
- Хочешь закурить, да?
- Не. Я бросила.
- Я тоже.
- Может, хочешь выпить? - спросил Сергей.
- Не. Давай пить чай.
- Отличная идея! Тебе с бергамотом? - Он подозвал глазами официантку и дал ей необходимые указания.
- Ну, рассказывай! - Настя выставила на стол локти и забрала лицо в ладони.
- Три года... В двух словах не расскажешь...
- А я не тороплюсь. И, кстати, очень рада тебя видеть. Ты изменился.
- Ты тоже. Отлично выглядишь!
- Спасибо. Ты тоже.
- Вот и славно, - Сергей, казалось, не знал, как подступиться к тому, что хотел высказать старой подруге. Но она сама заговорила:
- Знаешь, так удивительно, что ты предложил мне встретиться! Очень в тему пришлось. За эти годы ты мне снился, трижды или четырежды. Последний раз - совсем недавно. Выходит, неспроста! Знаешь, как-то странно, что мы перестали общаться. Ты хорошо помнишь ту последнюю встречу?
- Еще бы. По-моему, ты так и хотела.
- Нет! Ты меня не так понял! Я не хотела, чтобы ты пропадал! Мне тебя не хватало!
- Мое признание было тебе неприятно. Я помню. Как бы мы после этого общались?
- А почему нет? Остались бы друзьями!
- Так не бывает.
- Дурацкая мужская логика. Очень даже бывает! Если бы тебя так не цепляло, могли бы нормально видеться и тусить, как раньше! Ничего же не было, просто тебя занесло!
- В том-то и дело, что ничего не было. Ничего и не получилось бы.
- Однако все же отпустило? Надеюсь, ты больше не сердишься? У меня сейчас какой-то непростой период, так хорошо совпало, что ты встретиться предложил...
- Настя. Я должен сказать тебе. У меня есть девушка.
- Поздравляю! Наконец-то! Так рада за тебя!
- И встретиться с тобой мне предложила именно она.
- Ничего себе, мы с ней знакомы? - Настя подняла брови, - Она с нашего курса? Ленка?! Не может быть!
- С Еленой ничего не вышло... Нет. Вы не знаете друг друга. Мы познакомились в интернете.
- Как интересно! На сайте знакомств?
- В общем, она приглашает тебя к нам в гости.
- Как мило, что ж ты сразу не сказал? Я бы просто приехала к вам. Зачем захотел отдельно здесь встретиться? Вспомнить молодость? Или у тебя проблемы с твоей девушкой? Расскажи, может, советом выручу!
- У нас все хорошо.
- Ну и прекрасно!
- Просто видишь ли в чем дело... Я должен кое-что объяснить. Такое, после чего ты можешь не захотеть с нами общаться.
- Считай, что ты меня заинтриговал. Общаться захочу в любом случае. Выкладывай.
- Видишь ли, у нас несколько нестандартные отношения. Для традиционной семьи характерно первенство мужа...
- Ты что, женился?
- Нет. Не в этом дело. Дело в специфике отношений!
- Эх, завидую я тебе... У меня-то нет никого... Ни специфического, вообще никакого... Зря тогда дала тебе от ворот поворот. Дура была.
Сергею, кажется, ответить было особо нечего, но он сказал:
- Ну, что теперь поделаешь...
- Действительно. Поезд ушел! Жизнь продолжается! Рассказывай, что хотел, какая там у вас специфика...
- Настя, если тебе неприятно...
- Нет-нет, я хочу знать, мне любопытно.
- В наших отношениях моя девушка - лидер. Это мой осознанный выбор.
- Ой ли?
- Да! Не перебивай, пожалуйста.
- Гляди-ка, занервничал... Молчу, молчу...
- Прости. Ты просто не даешь сказать.
- Да расслабься ты ради Бога!
- У тебя не найдется сигареты? Можно наверх подняться, на улице покурить.
- Мы же бросили!
- Ах да. Точно...
- Так что тебе остается только продолжить свой рассказ.
- Моя девушка контролирует мое поведение. И наказывает, если что не так.
- Красота какая. Ты за этим меня сюда вызвал? На подругу пожаловаться? Или втайне от нее на что-то рассчитываешь? Боюсь, что мне такое не подойдет... Меня пугает твоя девушка...
- Нет-нет, она совсем не страшная! И очень хочет с тобой познакомиться!
- Так. Говори немедленно, что ты ей рассказывал обо мне.
- В самых общих чертах.
- Про любовь свою рассказывал? Вижу, что да. Она чует подвох? Но ведь это сколько лет назад было! Вы тогда знакомы не были!
- Моя девушка меня не ревнует.
- Да мы ведь и не общались с тобой все это время! Какой тут может быть интерес?
- Понимаешь... Ты мне снилась... Два раза. И я рассказал об этом своей девушке (мы рассказываем друг другу свои сны). Ей стало интересно узнать о тебе побольше.
- Не думаю... Как приснилась-то?
- Уже не помню в деталях. Но, в общем, это был любовный сюжет.
- Угу. Понятно. Хороший такой повод для ревности. За сны, значит, наказывает. Как наказывает-то, кстати? Хм, может, мне есть чему у нее поучиться?
- Так ты согласна пойти сейчас к нам в гости?
- Ох, не пойму, мое ли это кино... Окей. Уговорил. Поехали. Заплатишь за чай?


2.

- Здравствуйте. Я Настя.
- Светлана, очень приятно.
- Вот и познакомились, - пробормотал Сергей, разуваясь, - Настя, проходи!
- Анастасия, проходите в комнату, располагайтесь как дома, - пригласила Светлана, - Ванная, туалет... Может, хотите есть?
- Спасибо, нет. Пожалуй, вымою руки...
- Конечно-конечно, мы будем ждать вас в гостиной.
Погодя удобно расселись, и между женщинами завязался такой диалог:
- Анастасия, Сергей уже рассказал вам, зачем мы здесь втроем...
- Я, сказать по правде, ничего не поняла. Сергей что-то говорил о наказании. Он в чем-то виноват? А главное, причем тут я?
- Анастасия, ну что вы так переживаете. Расслабьтесь. Я буду рада, если мы поладим. Вы мне симпатичны, говорю без обиняков.
- Вы тоже красивая и симпатичная девушка. И Сережа, кажется, очень с вами счастлив.
- Как и я с ним. Вот только его счастье, боюсь, совсем скоро будет несколько омрачено.
- Он чем-то вас обидел?..
- Настя, давайте "на ты"! Ну что мы, в самом деле!
- Давайте... Давай!
- Так-то лучше. Я сперва немного беспокоилась, но теперь вижу, что вы - "свой" человек. То есть ты.
Настя улыбнулась.
- Света, ты, кажется, сама немного стесняешься. Может, будет проще, если вы оба объясните мне, что здесь происходит? Чем мы тут будем заниматься? Сергей в кафе пытался мне чего-то объяснить, но у него, кажется, это не вполне получилось.
- Жаль. Я просила его изложить все максимально четко. Однако придется, видимо, самой. Так вот, у нас - матриархат. Так вам будет понятнее.
- Сергей говорил... Но я не думала что это так в открытую провозглашается.
- Именно так.
- Ну, и как вы пришли к такой модели отношений? Методом проб и ошибок?
- Мы много экспериментировали в постели. Я, в общем, всегда чувствовала себя в этой области достаточно раскованно, но Сергей, как говорится, взорвал мне мозг, открыл неведомые горизонты! Чего мы только не перепробовали! Но оказалось, что больше всего Сергея возбуждает подчинение. Что было мне в новинку, ведь я человек по натуре добрый и мягкий. Но - вдруг - мне понравилось! Командуя, я сама себе открылась с новой стороны! И постепенно стало понятно, что это влияет не только на качество секса!
- Сережа, а ты почему молчишь? - спросила Настя, - Тебе тоже открылись новые горизонты?
- Мне, в общем, нечего добавить. Я всем доволен.
- Коротко и ясно, - заключила Света.
- Хм. Интересно. А как ты его наказываешь? И за что? - спросила Настя.
- Представь себе, поводов находится бесчисленное множество! Стоит только начать, как стремительно входишь во вкус. Касаемо способа... Обычно я порю Сергея розгами.
- Ну да, как с ним еще, - засмеялась Настя, - Еще в институте надо было! Ну а если честно?
- Честно. Розгами. Как в русских романах 19 века.
- Сережа, это правда? - спросила Настя. Тот кивнул.
- Так, ребята, - "спохватилась" Настя, - Мне, кажется, пора. Человек... Ждет.
- А в кафе ты говорила, что никуда не торопишься, - заметил Сергей.
- Все равно. Пойду. Не стану вам мешать.
- Милая Настя! - подала голос Света, - Зачем ты так? Мы тебя обидели?
- Ничуть! Но я не собираюсь принимать в этом участие! Наедине друг с другом можете заниматься чем хотите!
- Да это само собой, - Света немного растерялась, - Я просто не понимаю твоей реакции. Что я такого сказала?
- Сережа, а от тебя вообще не ожидала! Думала, ты нормальный парень!
- Настя, сядь, пожалуйста, и выслушай, - взмолилась Света, - Все не так страшно!
- А мне не страшно, - ответила Настя, все так же стоя в дверях, - Мне просто противно. Ничего личного - просто реакция на перверсию. Не более того. Не пойму только, зачем вам еще и я понадобилась. В свои игры вы меня не втянете, можете не надеяться. Света, не обижайся, у каждого свои тараканы, я ничего не имею против. Просто Сергей, слабо сказано, удивил меня. Мы так хорошо дружили в институте.
- Настя, а что здесь ненормального? - подал голос Сергей, - Зачем косо смотреть? Наоборот, такая модель взаимоотношений куда нормальнее общепринятой!
- Садо-мазо, кто бы мог подумать... - качала Настя головой, - Ну что ж, в конце концов у каждого свой кайф...
- Сергею не нравится боль, - уточнила Света, - Ему нравится меня слушаться.
- А это вообще мне непонятно! Это еще более неожиданно! Сережа! Ты мужчина или нет? Посмотри на себя, ты взрослый мужик! Красивый, умный! Все без ума были на факультете! Она тебя правда что ли по заднице лупит как дитя малолетнее?
- Наказание полезно не только детям, - заметила Света.
- Сергей, ответь мне, ты мужчина? Не отводи глаз в сторону! Тебе по нраву, когда тобой вертят?
- Настя, успокойся! Это бестактно, в конце концов! Как ты не понимаешь! - вскричал Сергей, - Мной никто не вертит! Мы так договорились!
- Сергей - самый мужественный мужчина из всех, с кем меня сводила судьба, - отчеканила Света, - И я помогаю ему оставаться мужчиной. Держу в ежовых рукавицах. А он не жалуется, держится молодцом. Я горжусь тобой, Сергей.
- Ох, простите, если я сказала что-то не то... - сказала Настя, - Ваше дело, конечно. Но объясните, наконец, зачем я здесь!
- Это Сережа должен был дать понять с самого начала, - нахмурилась Света, - Сергей, ну что же ты так... Действительно, как маленький. Придется, значит, мне. Сергей рассказывал мне, какие чувства к тебе испытывал. Чувства, как мы знаем, не проходят бесследно. Ты ему приснилась. Раз, другой. И он заявил, что соскучился, что хочет с тобой увидеться. Что спустя годы его чувства из любовных превратились в дружеские! Настя, ты веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? Без секса, я имею в виду.
- Верю!
- А я нет. Нереализованный секс остается в подсознании. Происходит, по сути, то же самое, только на уровне обмена словами, взглядами, жестами. Кого-то это вполне устраивает, и они называют это дружбой. Ради Бога. Но я не хотела бы, чтобы Сергей флиртовал с кем бы то ни было у меня за спиной. Я была против вашей встречи. И пыталась объяснить Сергею все то, что только что объяснила тебе, Настя. Но он не хотел меня слышать! Стал отстаивать свою правоту! Хотя все было ясно, как дважды два. И я решила, что он будет наказан. Желательно в твоем присутствии. Настя, вот скажи мне, положа руку на сердце, ты хотела бы оказаться на моем месте? Чтобы твой мужчина жаждал встречи с однокурсницей, в которую был когда-то влюблен?
- Я бы действовала по ситуации. Я бы во всем разобралась... Не стала бы рубить с плеча.
- Я и разобралась. Ты ему нравишься, Настя. Я все выяснила. Да и он больше не отпирается. Признает, что "прелюбодействовал в сердце".
- Как у вас, однако, все серьезно...
- Серьезнее некуда.
- Света, а можно я задам Сереже один вопрос? До того, как начнется наказание? - Света кивнула, - Сережа! Я правда тебе нравлюсь? Ты правда видел меня во сне? Хотел встретиться?
Сергей кивнул.
- Тогда давай я тебе предложу такую вещь. Знаешь, ты мне тоже нравишься. Очень-очень. И я хотела быть с тобой, честное слово. Просто сделала глупость три года назад. Я сейчас уйду, но ты можешь в любой момент мне позвонить. И я буду рада. И ты сможешь снова пригласить меня в кафе... И делать со мной все, что заблагорассудится... Но тебе придется выбрать между Светой и мной. Я не хочу, чтобы за свои сны и мысли обо мне тебе приходилось расплачиваться, хм... таким незаурядным образом. А может, уйдем прямо сейчас? Прошатаемся всю ночь с бутылкой портвейна, как тогда, помнишь?
- Нет, - тихо ответил Сергей.
- Отлично, тогда я ухожу сию же минуту, - засобиралась Настя, - Света, ничего, если я оставлю вас вдвоем?
- Настя, как хочешь. Наказание его ждет в любом случае.
- Настя, постой! - взмолился вдруг Сергей, - Пожалуйста, останься!
- Я не хочу быть участницей этого фарса. Ты правда хочешь, чтобы я осталась? Зачем?
- Твое присутствие меня поддержит! И кроме того, Света поставила мне условие, что выдаст вполовину меньше ударов, если я уговорю тебя быть свидетельницей! Останься, пожалуйста! Ради меня!
- О Господи, больше я ничему сегодня не удивляюсь... Физически тошно... Света, неужели это правда?
- Да, я поставила ему такое условие. Но не ожидала, что он это так и озвучит. Надеялась, что уговорит тебя остаться другим способом. Воздействует своим хваленым обаянием... Но у него есть резон просить поблажки, рука у меня тяжелая.
- Уговорил, остаюсь. Полюбуюсь на вашу свистопляску. Благодари, что выручаю. Но учти, это наша последняя встреча.
- Другой бы и не было, - усмехнулась Света, - Сергей, готовься.


3.

Заполночь Светлана и Сергей разговаривали на кухне. Настя ушла час назад.
- Ну и как тебе порка при свидетельнице? - поинтересовалась Света, - По-другому, да? Стыднее?
- Конечно, - Сергей улыбался во весь рот, - Особенно когда ты велела мне занять коленно-локтевую позицию! Знаешь ведь, что так я вообще еле терплю!
- Учись, - серьезно сказала Света.
- По-моему, это просто нереально! Адски больно даже когда вполсилы! Невозможно позу держать!
- И невозможное возможно, - зевнула Света.
- А ты бы слышала себя со стороны! "Спину! Спину прогнул, кому сказала! Еще прогни! Раком чтоб стоял!" Аж страшно вспоминать.
- Да брось уже кривить душой, тут есть что вспомнить. У меня трусы потом были хоть выжимай.
- Да я уж понял, по интонации...
- Девчонка-то симпатичная. Сильно был влюблен?
- Ты симпатичнее.
- Ну, спасибо, обрадовал!
- Сильно ли был влюблен, ты спрашиваешь... Сейчас уже сложно сказать... Много было таких влюбленностей...
- Много?
- Ну две. Три.
- Угу. Ну, кого назначим следующей жертвой? Кто вторая? Третья?
- Да ну их всех... Я вот подумал, может кого-то из твоих подруг позвать, у тебя их много...
- Да, можно будет прикинуть...
- Ну что, ложиться пойдем? Денек насыщенный выдался!
- Это да... Пойдем, пойдем...

(2016)

))) спасибо

Утром Тая впервые увидела тропический дождь. Небо, всю зиму ясное, ночью затянуло сплошной серой дымкой, загрохотал гром, сперва далеко, затем - ближе, ближе, хлынула вода, пальмы-гиганты замотало из стороны в сторону, пейзаж - обычно красочный - предстал в черно-белых тонах...
Когда улеглось, Тая вышла из хижины и побрела вдоль берега на склон. Ее тревога, в отличие от погоды, униматься никак не хотела. Чуть поспокойнее стало, когда поднялась наверх - очевидно, физические усилия немного восстановили душевное равновесие. Красота океана, распростершегося внизу, завораживала, но Тая хорошо помнила, зачем она здесь, и оттого неприятно ежилась, и замирало внутри.

***

К 25 годам она имела немалый, по собственной оценке, любовный опыт - порядка полутора десятков молодых людей, одни задерживались на полгода, другие - на месяц; иные - на одну ночь, но "серьезными" отношениями до недавней поры Тая себя не связывала. В жизни ее занимало многое, и мужчины служили, скорее, помехой. Она бы вообще, положа руку на сердце, предпочла держаться от них подальше - если бы не одно "но".
В 16 лет с ней произошло сразу два события, запомнившихся на всю жизнь. Вдвоем с подругой они были в горах, и ночь накануне восхождения провели на стоянке с местными ребятами. Те угостили вином, и Тая, отчасти - из авантюризма, отчасти - в пику оставшемуся дома бойфренду, с которым она последнее время только и искала повода, чтоб разойтись - поддалась на уговоры одного из юношей провести ночь в его палатке. Утром они навсегда расстались, но о том, что между ними произошло, Тая не пожалела ни разу.
И дело даже не в том, что это был ее первый оргазм. В объятиях того, в сущности, незнакомого парня она вдруг ощутила, что не одна в этом мире - это неведомое доселе переживание своей новизной, как потоком воды, смыло накипь привычного мироощущения. О нет, "по жизни" Тая вовсе не чувствовала себя одинокой. Были друзья, подруги, хорошие родители, интересная учеба... Но все это вдруг задвинулось на второй план, она почувствовала себя и все, что связано с собой, мелким, ничтожным - по сравнению с огромностью мира. Но в этом смирении не было ничего от самоуничижения - ее любили, ее принимали.
Парень из лагеря (Тая так и не запомнила его имени) был ей, в общем-то, по духу неблизок, но опыт в сексе, очевидно, имел - в отличие от московского бойфренда он действовал без суеты, не торопясь - и Тая как следует успела все почувствовать и даже облечь в слова (только у себя в голове, разумеется). Ранним утром она выползла из палатки, оставив парня досыпать, и отправилась на поиски подруги.
День предвиделся туманный, и подруга на самый верх не полезла. Тая, оставив ей рюкзак на одном из плато, отважилась-таки на покорение вершины в одиночку, и вот там-то ее и "накрыло" во второй раз. Правда, на самом верху Тае не особо понравилось - отовсюду дул пробиравший до костей ветер, да и видимость была не из лучших - она быстро сделала "селфи" и устремилась вниз, к подруге, а в скором будущем - к ужину у огня и теплу плацкартного вагона.
Погода вдруг улучшилась, облака внизу разъехались, открыв панораму. До горизонта со всех сторон тянулись горные хребты; под ногами скрипели сыпучие камушки, а внизу проглядывал лес - вековые ели и сосны казались маленькими, игрушечными, будто бы деталями детского конструктора. И вообще, пейзаж виделся декорацией, к которой Тая не имела прямого отношения. Это было другое чувство, не то, что ночью в палатке. Там было слияние, растворение - здесь - пьянящее чувство свободы, отдельности. Таю, в принципе, любившую уединенные занятия, с детства проводившую сутки за книгами, никогда еще не приводил в такой восторг факт своего одиночества. Даже общества подруги не хотелось, и когда они, наконец, увиделись, Таина радость, похоже, поубавилась - что, впрочем, было неудивительно, ведь она спускалась на землю.

***

Нынешний тропический пейзаж, так непохожий на тот, в выразительности ему не уступал. Но состояние Таи было, пожалуй, прямо противоположным. Она, как всегда в похожей ситуации, чувствовала смятение и беспомощность. Что-то в ней противилось происходящему.
Точнее, тому, что неизбежно должно будет произойти.
Тая, впрочем, уже хорошо знала, как обуздать этот внутренний бунт. Следовало просто делать то, что от нее требовалось, и не отвлекаться на рефлексию.
Ночью она не выспалась - их с Валей разбудили громкие туземные голоса, раздававшиеся, кажется, прямо под дверью хижины. Пришлось, проклиная все на свете, выдвигаться наружу. Голоса, как выяснилось, звучали на расстоянии, из громкоговорителя. Из любопытства они с Валей пошли на эти голоса - и пробравшись огородами на дорогу, вскоре оказались на сельском стадионе - утоптанной поляне с пересекавшей ее волейбольной сеткой. Шел районный чемпионат, или что-то в этом роде - среди глубокой ночи, ведь днем температура в этих местах поднималась до 40 градусов. Молодые местные, сплошь парни, улюлюкали с "трибун". Кто-то комментировал матч в мегафон.
Они постояли, посмотрели и отправились восвояси. Скоро занялась заря, пошел дождь; голос в мегафоне смолк; игра, очевидно, оборвалась, что заставило их с Валей переглянуться с некоторым злорадством. Дождь, тем не менее, не должен был помешать их собственным планам. Спать уже не получалось. Тая дождалась солнца и отправилась в рощу на склон.
Не выспалась - значит, сложнее будет терпеть. За два года совместной жизни с Валей Тая хорошо успела изучить особенности воздействия на себя телесного наказания. Случалось, Валя порол ее натощак, до завтрака, и больнее было в разы. Да, кстати, надо не забыть поесть. Но сейчас кусок в горло ей бы точно не полез. Следовало собрать розги.
В тропической фауне Тая разбиралась плохо, названий почти не знала. В их прошлогодний приезд сюда же Валя как-то выпорол ее гибкой бамбуковой тростью. Но где они тогда нашли бамбук? Тая не помнила.
Зато повсюду невысокие деревца с, кажется, подходящими тонкими ветками, усеянные крупными жесткими листиками в форме полумесяцев. Эти сухие полумесяцы - с прошлого, позапрошлого года - шебуршали под ногами, распластанные большим ковром. Знать бы, как это дерево называется... А впрочем, какая разница?
Обрывать ветки ей всегда было жалко - что здесь, что с родных березок и осин. Тая старалась с одного дерева собирать не больше двух-трех.
Снова начался дождь, подул ветер, но укрыться было негде, и Тая постаралась не обращать на погоду излишнего внимания.


***

Этот дождь в тропиках воскресил в памяти день знакомства с Валей. Тогда тоже шел дождь, да какой!
Они повстречались в группе на психотренинге, куда Тая подалась, в общем-то, с отчаяния. Те два переживания в горах так с тех пор и не удавалось между собой примирить, увязать одно с другим. Тая обожала секс, но возлюбленные - что тот, что другой - молниеносно становились в тягость, посягая на Таину самодостаточность чуть ли не фактом своего существования. Девушка расслаблялась только на время секса; в остальное время отношения не клеились. Парни казались никчемными, недостойными ее времени и внимания. Ну никак не хотели уважать ее свободу!
Валентин заметно выделялся из группы. Худой, застенчивый, сутуловатый, он словно излучал добросердечие и мягкость. Он тогда напросился проводить ее до метро. Однако осуществиться плану было не суждено - дорогу преградил, можно сказать, экваториальной мощи ливень. Спутники в момент вымокли до нитки, и Валентин - он, как выяснилось, жил неподалеку - пригласил девушку к себе, переждать непогоду, а заодно и пообщаться. Тая была только рада.
Он жил один; все, однако, выглядело аккуратно и на своем месте, разве что аскетизм обстановки - мебели особо не было - придавал квартире несколько нежилой вид. Валентин проводил Таю в душ, выдал ей полотенце, а сам пошел заваривать чай.
Переодетый в домашнее, Валентин стал еще трогательнее. Тая поймала себя на малознакомом ощущении - между ними ничего не происходило, но чувство было примерно как во время секса. Нет, она, кажется, не хотела Валю здесь и сейчас - просто с удивлением отметила про себя легкий экстаз, ощущение себя "на своем месте" - без всякого любовного подтекста, хотя то, что симпатичный парень - так близко, а она замотана в одно лишь полотенце, безусловно, в какой-то степени "заводило".
За чаем она вкратце поведала новому приятелю о своих житейских неурядицах.
- Ну-у-у... В рассказанном т-тобой нет н-ничего удивительного... - Валентин немного заикался.
- Как жаль, - улыбнулась Тая.
- Налицо внутренний к-конфликт... Борьба за независимость, которая, в сущности, вовсе тебе ни к чему... Н-независимость, я имею в виду... И б-борьба соответственно...
- Вы за традиционные ценности? - поинтересовалась Тая.
- Давай "на ты", мне, п-право, неловко... Какие, к черту, ценности... Тебе мужчина нужен, которому ты сможешь п-позволить собой обладать... Ты не отдаешься полностью... Не п-переступаешь эту г-грань...
- Да что ты говоришь! - занервничала Тая, - Я сама обладать могу кем хочешь! Вот ты, к примеру. Я бы не прочь тобой обладать. Ты хороший.
- Откуда т-тебе это известно? У меня были две девушки...
- Одновременно?
- Независимо... К-каждая по п-полгода. Обе не выдержали.
- Да, это видно, что один живешь... А чем ты им не угодил?
- Отношения, п-похоже, не для м-меня...
- Ну это прямо-таки моя ситуация! Но зачем ставить на себе крест? Зачем на себя наговаривать? Наверняка какие-нибудь детские комплексы... Прорабатываемые за 5-10 сеансов! Сознавайся, что с тобой не так!
Валя нахмурился, видимо, что-то прикидывая в уме.
- Стесняешься? - продолжала Тая, - Не доверяешь? Тогда давай поступим следующим образом... - она размотала полотенце, встала с табуретки и голая прошлась по кухне, - Вот, видишь? Я не стесняюсь! Не отставай!
- Тоже р-раздеться? - засмеялся Валентин.
- Нет, это пока ни к чему! Рассказывай всю правду! Ну что тебя гложет? Что гнетет? Я же честно поделилась с тобой! Будем на равных!
- П-понимаешь... - Валентин все так же сидел на табуретке, в то время, как Тая расхаживала из стороны в сторону, - Ты хочешь б-быть на равных, но в том-то и проблема, что я на это, к-к-кажется, не способен... - Валентин опять приумолк.
- Продолжай, - Тая задвинула штору.
- С самого детства мне не дает покоя такая вещь... Как бы тебе это сказать... - Валентин почти перестал заикаться, - Когда мне нравится какая-нибудь девушка, мне хочется сделать ей больно... Мучить... Истязать...
- Проблемы с самооценкой, - Тая вернулась за стол и заглянула Вале в глаза.
- Да нет, ты послушай! - Валентин отвел взгляд, - Меня возбуждает насилие... Унижение... Такие вещи... Сам от этого не в восторге, но что я могу поделать! Это сильнее меня...
Тая задумалась.
- Валентин, можно нескромный вопрос? Вот я сижу сейчас перед тобой, голая, я тебе нравлюсь? - парень кивнул, - и как, интересно, ты мечтал бы со мной обойтись, каким способом унизить, замучить? Представь, что я в твоем распоряжении! Что бы ты хотел со мной проделать?
- Высечь розгами, - быстро ответил Валентин и облизнул пересохшие губы.
Эти слова, кажется, озадачили Таю... Она повернулась к нему в профиль, и какое-то время оба хранили молчание.
- Хм, значит вот в чем твой секрет... К такому повороту событий я, пожалуй, не готова... Да и погода улучшается, скоро пойду уже, много дел... А много кого ты, хм... как бы это сказать... "высекал"?
- Немного. Но опыт есть. Но в основном одни фантазии.
- Мальчик-извращенец, - констатировала Тая.
Валентин мучительно улыбнулся. Его хотелось согреть. Позаботиться. Но как? Тая не знала.
- А тебе никогда не хотелось... Нормальных отношений? Семью там, все такое? Тебе интересен обычный секс?
- Да. Но не настолько. Я не могу избавиться от этой н-навязчивой идеи.
- Может, тебе хотелось бы самоутвердиться таким образом за какие-то прошлые обиды и неудачи? Тебя бесят твои бывшие подруги? Проблемы с мамой?
- Тая! Погода и в самом деле улучшилась! Не пора ли...
- Чур, не обижаться! Я просто плохо пока понимаю. Но очень хочу разобраться! Понять!
- Нечего здесь п-понимать. Это мой способ взаимодействия с женщиной. Я не м-могу иначе.
- Просто какие-то "50 оттенков серого"... - пробормотала Тая.
- Дешевка! - живо отреагировал Валентин.
- Да я тоже не сказать чтобы сильно этим кино прониклась, - Тая пожала плечом, - Это все-таки совсем "не мой" способ получения удовольствия...
- Что ж, я не н-настаиваю! - улыбнулся Валентин теперь уже повеселее.
- А это очень больно?
- Очень, - собеседник продолжал улыбаться.
- А ты бы не сделал мне скидку на неопытность? Не пожалел бы?
- Нет, в том-то и дело! - Валентин, кажется, освоился в роли хозяина положения, - Смысл в том, что должно быть больно!
- Ах вот в чем смысл... - пробормотала Тая, - а я-то думала...
- И это, кстати, имеет прямое отношение к твоим п-проблемам! Возможно, стоит п-попробовать!
- Благодарю за предложение. Моя одежда на балконе... Уже должна была высохнуть... Пойду я, что ли. Рада была познакомиться.
- Взаимно, Тая. У тебя к-красивое имя. Звони, если что...
- Да уж и не знаю теперь.


***

В тот первый разговор до дела не дошло, но Тая уже тогда чувствовала себя птицей, угодившей в силки. Теперь же, на знойном тропическом склоне (вновь распогодилось), с пучком веток в руках, она в который раз понимала, что в действительности и не было никогда ни силков, ни желанной свободы - один лишь перст судьбы... Два года жизни с Валей, увы, не сделали порку привычнее и переносимее - каждый раз это было очередным испытанием, и нешуточным, каждой новой боли предшествовала мучительная борьба с собой, из которой победительницей выходила послушная, "хорошая" Тая - которую до знакомства с Валей неизменно укладывала на обе лопатки стихийная, "теневая" сторона ее души. Стало ли Тае лучше за эти два года? Да. Нравится ли ей порка? Нет. Это плата за счастье. Плата "необходимая и разумная", как считает Валя. Господи, да что он о себе возомнил, этот вечно обиженный на весь мир подросток? Кто у них в семье глава? Уж точно не он. Может, Тая? Но, трепеща перед поркой, главой семьи она себя не ощущала. Сейчас, как всегда в таких случаях, ей было немного неловко за нелепость, надуманность ситуации, хотелось все отменить, переиграть, посмеяться и забыть - но она хорошо знала, что в действительности ни ей, ни Вале скоро будет не до смеха.
Небо вдруг стало сразу как-то всех цветов. Деревня, торговые точки, потоки людей - все приобрело какой-то умиротворяющий колорит, гармоничные, завершенные тона, жить бы да радоваться, вот только этот пучок прутьев в руке... И местные обращают внимание, кивая на розги: что, мол, несешь? Для чего?
Когда вышла на берег - до хижины оставалось полчаса ходьбы - в мыслях ожили события последних дней, стало опять непереносимо стыдно...

***

Как так вышло, что Олег заговорил именно с ней, а на Валю и их общих друзей и внимания не обратил? Ах да. Она отсела покурить, чтобы не дымить на некурящих. А Олег тут и возникни откуда ни возьмись - с дредами, в татуировках.
"Наш человек" - решила Тая про себя.
- Девушка, не угостите сигаретой? - приятная, доброжелательная интонация, несмотря на суровый внешний вид.
- Конечно, пожалуйста! Вон там - за столиком - мои друзья, это Валя, это Женя с Русланом, знакомьтесь!
Олег покосился в их сторону и кивнул как бы сам себе.
- Меня зовут Олег, - доверительно сообщил он Тае, - я практикую здесь тайский массаж.
- А меня - Тая! Наверное, в таком случае тайский массаж мне просто необходим! Ни разу не пробовала...
- Он необходим всем... У каждого - блоки, зажимы... Даже за один сеанс можно успеть сделать многое...
Валя Тае на массаж "дал добро", но сам не заинтересовался. Условились встретиться с Олегом на следующий день - дома у друзей, где было больше места.
С утра у Вали вдруг подскочила температура, и Тая готова была отменить запланированное, но Валя таки отправил ее к Олегу на массаж, велев не задерживаться.
Процедура Тае, в общем, понравилась. Олег старался на совесть. Кое-где было больно, но в целом по окончании Тая отметила, что давно не чувствовала себя так легко и расслабленно.
- Ну спасибо, Олег! Мне пора. Вале нездоровится...
- Пойдем к нему вместе, посмотрю его, помогу советом, если что...
Общаться с Олегом больной, впрочем, не захотел. А Олег все никак не хотел уходить. Они с Таей устроились снаружи в беседке недалеко от хижины. Говорил, в основном, Олег:
- Вообще, ты в порядке, тренированное тело, видно, что работаешь над ним, - Тая рассеянно кивала, - Я дам тебе кое-какие упражнения, вот погляди-ка...
Тае было не до упражнений, но и отказывать человеку в гостеприимстве было неловко, ведь он только что потратил на нее столько времени...
Олег ушел только через час... Излишне гостеприимным поведением Таи Валя оказался недоволен настолько, что стремительно пошел на поправку.


***

Приближаясь к хижине, Тая в который раз за сегодняшнее утро поймала себя на противоречивых чувствах. Чего бы ей сейчас хотелось? Чтобы Валя был дома? Или отсрочку, чтобы он был в гостях у друзей? Она не знала. А может, он сам сейчас принимает гостей у них в хижине? Тогда надо куда-то спрятать прутья... А, будь что будет.
Валя был дома. Один. Что ж, значит так надо.
- Здравствуй.
- П-привет, я тут небольшой уборкой занялся... П-проходи...
- Как самочувствие?
- Лучше. К-кажется, я окончательно выздоровел.
- Я рада, - Тая растерянно улыбнулась с прутьями в руках.
- Собрала? Хорошо!
- Я промокла... Опять шел дождь... Было так красиво...
- Угу, - Валя кивнул и продолжил выметать песок из хижины на крыльцо, а оттуда - на землю - метелкой из сухих пальмовых листьев.
- Прямо сейчас, да? - спросила Тая.
Валя вошел внутрь, закрыл дверь и накинул крючок. Тая положила прутья на кровать и непослушными руками стала стягивать промокшую одежду.
- Это надо будет развесить... Может, сейчас?
- Позже. Ложись. Вот сюда, - Валя поместил в центр их ложа две подушки - одну на другой.
Сразу атаковали комары - москитную сетку, чтобы не мешалась, Валя заранее приспособил на лопасти крепившегося к потолку отключенного вентилятора. Впрочем, боль от укусов почти не ощущалась...
"Не заорать бы, - подумала Тая, - а то местные Бог знает что подумают... Хорошо, соседей рядом нет..."
Валя тем временем взял в руки розгу, размахнулся и стеганул Таю.
- Ох... - сразу же не вытерпела жертва, только что обещавшая себе сдерживать голос до последнего.
- Ничего, бывает, это только начало, - отозвался Валя. И куда только девается в такие моменты его заикание?
Но думать уже не получалось. Удары, размеренные, хлесткие, настигали один за другим. И вновь подступало сомнение в правильности происходящего. Так ли уж виновата Тая? А если да, неужели наказание должно быть именно таким? И откуда в Вале столько ярости, ведь обычно он такой добрый? Таю мучила несправедливость, невозможность изменить, "переломить" непростую ситуацию. Неужели это любовь?
"Да. Любовь" - раздался голос внутри, и тут же боль стала невыносимой, Тая закричала в голос:
- Ох... Ах-х-х... Ми-лый... Про-сти... Про-сти меня... Ах-х-х!!!
Валя молча продолжал свое дело; вообще, обычно молчал в процессе.
...По силе ударов - таких, что искры из глаз - Тая поняла, что близится финал, и это приободряло; впрочем, никаких сил терпеть уже не было:
- Валечка, родной, пощади... - всхлипнула Тая, хотя и понимала, что Валя выдаст ей ровно столько, сколько изначально запланировал.
- Считай!
О радость, значит, и вправду осталось недолго.
- Раз. Два! Три... О-о-о-о, четыре... Аааа, ПЯТЬ! Шесть... Ой, семь... Ой, восемь... Девять... Десять, ААААААААААА!!!!!
Таю будто подбросило в воздух - она сжала кулаки и резко выгнула спину. Еще один такой удар - и она не сможет больше терпеть, вскочит, забегает по хижине...
Валя аккуратно положил розгу на кровать, сел рядом и погладил наказанную по спине:
- Закончил, успокойся...


***

Что это было такое? И зачем?.. Тая не знала, но была счастлива. Все мучения позади. Голова работала ясно; мысли в голову приходили только радостные, в сердце воцарились покой и мир.
"Это искусственный стресс, - объяснял в свое время Валя, - Ты переживаешь все то, что беспокоило, в концентрированном объеме, доходишь до предела отчаянья, а потом отпускаешь все накопившееся и возрождаешься к новой жизни" - "Да, но путь к этому пределу столь многоступенчат... - жаловалась Тая, - я каждый раз боюсь, что не выдержу..."
Однако выдерживала и даже не пыталась изменить сложившийся порядок вещей. "Вале виднее" - эта формулировка наконец-то позволила сбросить часть ответственности и принимать все как есть, не пытаться перекроить любую ситуацию "под себя". Парадоксальным образом порка, которой она боялась до дрожи, служила надежным щитом от житейских невзгод, а Валя, стало быть, защитником.
"Ну а что? - убеждала она себя в трудные минуты, - прыгают же люди с парашютом, лазают по скалам, погружаются под воду... Каждому, наверное, в жизни требуется доля жесткости, экстрима... Если бы все шло ровненько и гладенько, я бы, наверное, не выдержала, срывалась бы то и дело, скандалила, с Валей бы жить не смогла..." - эти мысли поддерживали ее до поры до времени, но чем ближе становился назначенный час, тем более беспомощной и одинокой она себя ощущала невзирая на все рациональные доводы, затем охватывала паника, Тая приходила в отчаяние и чувствовала себя диким зверем, пойманным в клетку... А потом появлялся дрессировщик и преподавал свой урок, страх сменялся любовью и круг замыкался...

(2016)

Спасибо!

ВСТРЕЧИ С АЛИСОЙ

1.

Алиса чиркает зажигалкой, делает затяжку и косится в мою сторону.
- На фото вы старше.
- Мне 32. Я не скрывал свой возраст.
Алиса отводит взгляд, выпускает дым вниз.
- Зачем тогда ты вообще здесь? Раз тебе нужен "мужчина за 40"?
- Мне понравилось ваше письмо. Единственное нормально написанное.
- Писем-то много было?
- Много.
Алиса курит, роняя пепел себе на одежду. Красно-желто-зеленый свитер крупной вязки, голубые джинсы с продырявленной коленкой. Волосы спадают на руки.
- У вас холодно. Как я раздеваться буду?
- В комнате теплее.
- Ну, я пока что вообще не уверена, что вы тот, кто мне нужен. Понимаете, - Алиса медлит, прикуривая следующую сигарету, - Мне не нужен мужчина... Мне нужен друг. Старший товарищ.
- Да-да, я помню твое условие. Секс - табу. Приставать не буду, обещаю! Но из твоих писем я так и не понял, в чем твоя проблема, то есть, что бы ты хотела в себе изменить, чем в себе недовольна.
Алиса молча курит и, кажется, проблемами делиться не готова.
- Чем воспитывать будете?
- О, здесь имеется множество опций... Несколько ремней... Тяжелый кожаный. Узкий дамский. Армейский. Тебя правда никогда не пороли?
Алиса чуть заметно мотает головой.
- Допустим... Допустим, что нет. Так вот. Ремень... это... как хорошее вино. Терпкий букет ощущений. Кружит голову медленно, но верно, сама не заметишь, как уже в сабспейсе. Но есть и другие девайсы, покрепче, пробирающие с первого же знакомства. Казачья нагайка, к примеру - как хорошая настойка, или розги - каждый удар будто стопка коньяка, опрокидываешь стопку за стопкой, балансируя, можно сказать, на грани... Скакалка - водка. Оглушительная боль...
- Звучит, конечно, заманчиво, только, видите ли, вы не по адресу, - Алиса прячет улыбку и, не торопясь, приступает к третьей сигарете, - Во-первых, я не фанат алкоголя. И во-вторых, не ищу удовольствий. Мне, напротив, следует преодолеть свою к ним привязанность. Мне необходимо развиваться, работать над собой... "Сабспейс", "девайсы", "разогрев"... Эти слова для меня эмоционально пусты.
- Что ж, вот мы и вернулись к моему вопросу. Говори откровенно - за что тебя надо наказать? За сигареты?
Алиса беззвучно усмехается между затяжками:
- Если бы... Сигареты давайте оставим на потом. И кстати, я вообще не собираюсь бросать курить.
- А я бросил. Уже год. Всячески рекомендую.
- Мне 17 лет! Мне рано бросать курить!
- Ну, а что тогда? Что тебе мешает? Что в себе не устраивает?
- Моя лень.
- Ты где-то учишься, да? - интересуюсь я, выдержав паузу, - Расскажи!
- Я учусь. На психфаке. Я хочу серьезнее относиться к своим обязанностям.
- Ну, я в твоем возрасте тоже пары прогуливал...
- Вам, наверное, проще было собраться... Сосредоточиться на чем-то одном... Я постоянно отвлекаюсь... У нас с ребятами гараж... Мы там, бывает, остаемся на ночь... Это все друзья моего парня. Они там репетируют (мой парень - рок-музыкант). Всякий раз накуриваемся, напиваемся...
- Песни-то хоть хорошие?
- О чем вы, детский лепет... Парень тешит самолюбие, а я - при нем. "Девушка музыканта". Бессмысленные отношения. Никому от них не хорошо.
- Кажется, я понимаю... Ты хотела бы реже с ним видеться?
- Да... Заняться собой, наконец! Взяться за ум! Я устала решать чужие проблемы!
- И как в этом, по-твоему, способна помочь порка?
- Накажите меня. Накажите за лень. За то, что я такая бестолочь. Научите уважать саму себя.
- Хорошо, Алиса, тогда иди в комнату и жди меня там.
Алиса вдруг заглядывает мне в глаза и пристально смотрит, не отрываясь.


2.

- Ну, проходи!
- Здравствуйте.
Мы располагаемся на кухне - там же, где в первую встречу.
- Ты тогда так быстро убежала, я даже не понял, понравилось тебе или нет.
- Это было так странно... Ни на что не похоже...
- Поведение-то хоть улучшилось?
- В разы... Кажется, это мне помогает... Буду обращаться к вам регулярно, если вы готовы тратить на меня свое время...
- Алиса, ну что ты, заходи в любой момент.
- Спасибо за понимание. И за урок на прошлой неделе - спасибо. Я, кажется, тогда вас даже не поблагодарила.
- И не попрощалась. Я подумал, что обидел тебя... И очень удивился, получив твое сообщение.
- Поймите, меня никто никогда не бил! И не воспитывал! Отец не дал того, что мог бы, по причине инфантильности... Мне не так-то просто принять такое с собой обращение...
- И все же придется. Раз помогает.
- Придется, да...
- Ну, что на этот раз тебя сюда привело? Что-то конкретное? Или просто продолжим избранный нами курс?
- Конкретное... Дайте пепельницу... Мне надо с вами поделиться... Больше не с кем... Я изменила парню...
- Ого. С кем же?
- С нашим другом, барабанщиком его группы...
- Ничего себе. И парень не в курсе? Под боком, можно сказать...
- Он принимал участие. Понимаете... нам было весело! Мы были в гараже... У нас было немного MDMA...
- Чего?
- Экстази, сильнейший эйфоретик. И эмпатоген. Понимаю, сейчас все это звучит глупо...
- Ничего. Продолжай.
- Я боюсь вас... Вашего взгляда... Вам есть, чего сказать?
- Продолжай-продолжай. Я выскажусь позднее.
- Мы с барабанщиком поспорили на желание об одном пустяке... Я нарочно проспорила ему желание. Он захотел посмотреть на мою грудь. Мой парень не возражал. Даже предложил дотронуться. "Потрогай, потрогай" - подбодрила я нашего друга. Тот прикоснулся, мои соски окрепли. "Теперь твоя очередь выполнять желание" - сказала я. "Мы так не договаривались, - попятился было наш друг, - Но, впрочем, я готов". "Покажи член, - попросила я, - Мне давно хотелось на него взглянуть". Наш друг посмотрел на парня. "Ну а что, - отозвался тот, - Мы, в конце концов, одна команда! Наша музыка от этого только улучшится!" Мы были как заговорщики. "Ложись на матрас, - скомандовала я нашему другу, - Дай-ка я сама до него доберусь". Тот опустился навзничь и закатил глаза: "Боже, с кем я связался!" Вопрос был риторическим и ответа не требовал. Как я и думала, у него стоял. Я стала делать ему минет. Мой парень тем временем, что называется, "пристроился сзади" и стал расстегивать молнию мне на джинсах. "Как в порнофильмах" - успела подумать я, прежде чем он вошел... Здесь, кажется, мой внутренний диалог остановился. Действие MDMA достигло пика - мы вышли на плато...
- Как ты сказала?
- Неважно... Ребята кончили почти одновременно... Потом мы играли музыку. Точнее, они вдвоем. Я-то не умею. Подвывала на губной гармошке в меру своих скромных способностей.
- Прекрасно проведенный вечер, черт возьми! За что тут наказывать?
- Погодите. Это было три дня назад. И все эти три дня я будто сама не своя. Возвращаюсь к этой сцене снова и снова. Чувствую себя использованной. Мне недостает понимания! Душевного тепла! Хочу, чтобы меня принимали всю, вместе со всеми проблемами, а не только, когда стою раком! Вы меня понимаете?!
- Алиса, а не пора ли завязать с наркотиками?
- Вы видите меня насквозь... У меня, вероятно, синдром дефицита внимания... За одно берусь, другое, третье... Не довожу ничего до конца. Прогуливаю лекции. Переходный возраст? Но мне уже 17... Мне, наверное, полезно будет обратиться к психологу?.. Раз уж я сама - будущий психолог...
- Вот уж не знаю, как сложится твоя карьера с таким-то образом жизни. И погаси, пожалуйста, сигарету! Может, ты оставишь эту привычку хотя бы в моем доме?
Алиса молча повинуется и внимательно слушает.
- Психолог... Ремень, вот твой идеальный психолог! Впрочем, в дело сейчас пойдет не только он. Итак, Алиса. Слушай меня внимательно! Возможно, сегодня ты меня возненавидишь, но потом признаешь, что я был прав. И придешь благодарить. Я строго тебя накажу, сильнее, чем в предыдущий раз. Не за наркотики, не за то, что размениваешься на интимную близость с кем попало...
- Погодите! Это были мои друзья!
- Ах вот оно что. Что же, в таком случае, ты здесь делаешь? Зачем хвастаться пришла своими "подвигами"? Сама ведь признаешь, что на душе-то кошки скребут! Что использовали тебя твои дружки!
Алиса молчит. Кажется, ей нечего возразить.
- Ты легкомысленна и безответственна. Все это - в 17 лет не новость, но тебя, судя по всему, заносит слишком далеко. Тебя пора спустить на землю. Ты, наверное, слышала песню: "Любить так любить... Гулять так гулять... Стрелять так стрелять!"
- Если честно, мне никогда не нравилась эта песня...
- Отличная песня! Ты вечно сидишь на двух стульях! Сама себе противоречишь! И если так будет продолжаться... Я не прощу себе, если не буду сейчас с тобой достаточно строг!
- Спасибо вам... Спасибо... - шепчет Алиса.
- Благодарить будешь после.


3.

Алиса является месяц спустя.
- Прошу прощения за то, что пропадала... Был непростой период. Мы с парнем расстались.
- Этого можно было ожидать. После всего, что ты рассказывала о ваших отношениях... Наверное, ничего другого вам не оставалось!
- Это все ваше наказание... Оно заставило меня многое пересмотреть. Выбило дурь. Ну, по крайней мере, некоторую часть... Я, кажется, стала самодостаточнее.
- Алиса, отрадно слышать. Но что же сегодня тебя ко мне привело? Над чем поработаем?
- Нет-нет, я зашла просто поблагодарить... Вы надолго отвадили меня дурно себя вести... Это было по-настоящему больно. Совсем не так, как в предыдущий раз! Следы заживали полторы недели! И все это время я отказывала парню в близости во избежание расспросов. Но он в итоге что-то заподозрил. Нам пришлось поговорить откровенно. Нет-нет, я не выдала нашу с вами тайну. Просто высказала все, что наболело. Вы, собственно, в курсе.
- А он?
- Обезумел... Три раза пытался выйти в окно! Насилу утихомирила.
- И теперь у тебя никого нет?
- Хвала небесам. Мне теперь никто не нужен. Всем одного и того же надо.
- Ну, зачем же так обобщать... Экстраполировать один плачевный опыт на весь противоположный пол...
- Если бы один...
- Ах да. Барабанщик.
- О чем вы, минет не в счет...
- Ах вот оно что. И сколько же у тебя было мужчин?
- Много.
- И ни с одним не понравилось?
- Ни с одним не захотелось остаться надолго. Я быстро сближаюсь и быстро расстаюсь.
- Жаль.
- Отчего же? Знаете, мне пора. Спасибо вам еще раз. Напишу, когда придет пора "получить на орехи".
- Хм. А примерно когда этого можно ожидать?
- Надеюсь, нескоро!
- Алиса. Погоди-ка. Не исчезай так.
- ??
- Понимаю, это может прозвучать неожиданно, но... мне будет тебя не хватать! В смысле, может, мы будем видеться хотя бы иногда, просто как друзья?
- У меня теперь мало свободного времени, и я бы хотела больше посвящать его учебе... Сдать все хвосты...
- Алиса. Поговорим откровенно.
- Я и была с вами откровенна с самого начала...
- А я, признаюсь, нет. Ты... ты мне нравишься!
- Особенно когда оголяю "пятую точку"! Бога ради, не начинайте! Я же вас уважаю как-никак! Не падайте в моих глазах!
- Нравишься как человек!
Алиса тяжело вздыхает.
- И зачем я только сегодня к вам заявилась. В кои-то веки зашла просто пообщаться, спасибо сказать - подставляться под розги не стала - как вы - сразу обижаться...
- Нет-нет! Ты не поняла!
- Ну признайтесь, что вам нравилось меня наказывать! Что у вас вставал на меня!
- Алиса, я с самого начала не скрывал, что "тема" для меня - способ получения удовольствия.
- Вставал или нет? Отвечайте!
- Да. Но ненадолго. Я понимал, что ты хотела быть наказанной, и шел тебе навстречу. Ведь для меня первостепенны твои желания, Алиса. И я усиливал удары, и возбужденье пропадало. Мне становилось жаль тебя, что ты терпишь такую боль. И потом, я восхищался твоей выдержкой. Сложный спектр ощущений...
- Ну, в общем, вам было в кайф...
- Знаешь, удовольствие, в первую очередь, было чисто эстетическим. Когда ты раздевалась при свете настольной лампы... Когда на теле загорались первые полосы... Я чувствовал себя зрителем полотен какой-то нездешней, неизъяснимой красоты...
- Вы любовались моим страданием.
- В общем, можно и так сказать.
- А я проклинала вас, и себя заодно, что по доброй воле ввязалась в эту бредовую затею! Мне никогда не было так больно! Единственное, что удерживало меня - моя несговорчивая совесть! Презрение к своим недостаткам!
- Алиса, но не обманываешь ли ты себя? Может, это и для тебя удовольствие? Просто - особого рода...
- Вы верите в добро и зло?
- Не пойму, причем тут это, но, наверное, да.
- Я вам поверила. Думала, вы на стороне добра. А вы - ни то, ни се... Думала, вам есть до меня дело. Думала - помочь хотите. Вам наплевать на мои проблемы. На мою борьбу со злом. На то, как я стараюсь победить свою лень, выкарабкаться из ямы, да я теперь отчетливо вижу - предложи я вам наркотики, вы бы только обрадовались возможности обдолбаться в моем обществе, мало ли, вдруг чего обломится, как с ребятами на репточке!..
Алиса резко встает из-за стола, порываясь выйти за дверь. Я преграждаю ей дорогу. Она пытается отстранить меня от порога, но вдруг - покорно отдается мне в объятия... Прокуренные волосы, клочки пепла на рукаве вязаного свитера... Мы замираем. Через какое-то время я вдруг слышу глубокое дыхание Алисы и чувствую - даже через свитер - как твердеет ее грудь. И Алиса, убрав руки с моих плеч, отстраняет меня на полметра.
- Мне пора. Напишу. Может, еще чего-нибудь получится...
Стараясь на меня не смотреть, Алиса спешит в прихожую.


4.

"Здравствуйте. Пишу вам последний раз. Между нами быть ничего не может. Мне нужен другой "воспитатель". А вам желаю более покладистых "нижних". Вообще, вы симпатичный. В любом случае, спасибо за потраченное на меня время и внимание. И простите за бестолковость. Не отвечайте и не пытайтесь меня найти."
Больше сообщений пока не приходило.

(2016)

НА РЕКЕ

1.

Дача, август. Мы загораем после купания.
- Знаешь, мне кажется, я понял, что такое счастье! - нарушаю я тишину.
- Что же? - ты щуришься на солнце, улыбаясь.
- Счастье - лежать вот так с тобой, здесь и сейчас!
- Я тоже очень счастлива с тобой, очень-очень...
Спустя мгновение я продолжаю:
- Но...
- Но что?
- Понимаешь...
- Пока нет, - улыбаясь, ты приподнимаешься на локте, переворачиваешься на бок и обращаешь ко мне лицо, - Я внимательно тебя слушаю!
- Это утро и эта река... Это пение птиц... Деревья... Этот покой... Все это как-то не вяжется с нашим образом жизни... Точнее, с одним из его аспектов...
- Да? А я как раз на березки поглядываю у тебя за спиной. Думаю домой пару прутиков срезать... - ты подавляешь утренний зевок, прикрывая ладошкой рот, - Это я так шучу, дорогой, не обращай внимания.
- Милая, выслушай! Я хочу поговорить с тобой серьезно!
- Конечно, дорогой, прости, что перебила...
- Пойми, я страшно благодарен тебе за все, что ты для меня делаешь. И сам стараюсь по максимуму. С тех пор, как мы ввели наши правила, у меня будто выросли крылья! Черт, я, наконец, стал нравиться сам себе!
- Не чертыхайся.
- Прости, не буду. Так вот. Дела у нас, по-моему, идут все лучше и лучше. Ты все реже бываешь мной недовольна...
- Да, милый, это именно так...
- И я тоже доволен всем, что происходит! Но, кажется, есть одна проблема... Мне с каждым разом все сложнее и сложнее принимать от тебя наказания...
- Наказание должно быть наказанием.
- Конечно. Я не об этом. Просто наказывать можно по-разному.
- Тебя не устраивает арсенал моих средств? - ты улыбаешься, - Надо его расширить?
- Я хотел поговорить о телесном наказании. О наказании розгами... В последнее время, когда ты так со мной поступаешь, мне все сложнее и сложнее принять сам этот факт... Я не говорю о физической боли. Это глубже, сложнее. В первую очередь, ты заставляешь меня пройти через страх. Когда ты сообщаешь мне, что я буду наказан, что это решенный вопрос, когда назначен день и час... Все оставшееся время я только этим и живу! Ни на чем другом просто не могу сосредоточиться! Ты, правда, с этим считаешься, и обычно назначаешь наказание на вечер того же дня, то есть предвкушение обычно не растягивается более чем на сутки. И чем ближе наказание, тем чаще бьется сердце, тем сильнее страх сковывает по рукам и ногам... Когда просишь раздеться и лечь, за меня это делает будто кто-то другой, а я - лишь наблюдатель... Прежде чем начать, ты обычно выжидаешь минут десять, даешь мне побыть одному в комнате, в позе готовности...
- Да, это я на одном сайте почерпнула такую методику...
- Затем дверь приотворяется, ты заходишь, в руках у тебя - розги; все внутри замирает от ужаса... Но высшая точка ужаса и какого-то необъяснимого уныния, тоски, чувства беспомощности и безысходности - наступает тогда, когда ты, по своему обыкновению, пробуешь розги на прочность и гибкость, свистишь ими в воздухе, то одной, то другой, выбирая подходящую... Ну а дальше остается только вытерпеть наказание. Пожалуй, это даже не самая сложная часть.
Между нами повисает пауза.
- Да, - наконец произносишь ты, - Да, дорогой... Ты не поверишь, я как раз прокручивала в голове все то же самое... Прежде, чем ты заговорил о счастье. Фундамент нашего счастья - твои страдания. Милый, я это прекрасно понимаю. Так быть не должно. Я сама все утро думаю, что нам уже пора обходиться без порки. Я вижу, насколько тебе приходится нелегко, не думай, что я не обращаю на это внимания. Но все равно - спасибо, что поделился.
- Да? Значит, мы с тобой могли бы жить как-то по-другому?
- Ну, здесь от тебя все-таки больше зависит. В твоей власти полностью исключить розги из своей жизни. Я буду только рада.
- Правда?
- Конечно, милый!
- Значит, будем считать, что мы об этом договорились?
- Дорогой, мы об этом уже давно договорились. Тебе прекрасно известно, за что бывает порка. Не делай этих ошибок. Просто не делай их никогда. И в этом случае больше никогда в жизни ты не будешь наказан розгами.
- Но ведь есть и другие наказания!..
- Я не договорила. Не перебивай. Но если хоть один раз - слышишь, хотя бы один раз - ты забудешься, нарушишь данное мне обещание, допустишь хоть раз поведение, заслуживающее розог - я накажу тебя розгами. И так будет всякий раз. И ты снова и снова будешь испытывать это чувство тоски и безысходности. А потом плакать. От боли, стыда и раскаяния. Пойми, эффективность порки для тебя превосходит все остальные виды наказаний раз в пятьдесят! Штрафные упражнения, работа по дому, лишение доступа к телу, угол, горох - все средства хороши в зависимости от ситуации. Но есть такие вещи, за которые надо пороть. Увы.
- А знаешь, что мне пришло сейчас в голову?
- Что?
- Ты сказала: "увы", но я сомневаюсь, в самом ли деле ты об этом сожалеешь...
Мне иногда кажется, что тебе нравится меня наказывать... Что если отменить порку, тебе будет чего-то не хватать...
- Знаешь, пойду-ка еще окунусь. А ты подумай над своими словами.

2.

- Ну, чего надумал?
- Как сплавала?
- Божественно. Только течение сильное. Ну, что? Ты не передумал? Ты по-прежнему считаешь, что мне нравится тебя наказывать?
- Ну, возможно, ты "отпускаешь" так накопившиеся эмоции... Гнев...
- Ничего подобного. Я жду, когда эмоции улягутся, и только тогда наказываю. В здравом рассудке и трезвой памяти. И ты об этом знаешь. Стыдно, если не знаешь.
- Я говорил о другом! Возможно, это не тот гнев, что связан с моим проступком... Возможно, задействуется более глубокий пласт... Возможно, это вообще такие эмоции, что не связаны лично со мной...
- Только не говори, что я была травмирована в детстве, и от этого все мои патологические наклонности!
- Ни в коем случае, оставим дешевую психологию... Но наклонности-то имеются? Сама сказала только что!
- Дорогой, а почему бы нам не поговорить о твоих наклонностях? Мы пока что-то не обсуждали, за что, собственно, я тебя так жестоко наказываю! А между тем, хорошо себя вести - твой единственный шанс.
- Милая, я прекрасно понимаю, как сильно огорчаю тебя по временам! И благодарен за каждое наказание! Скорее всего, мое плохое поведение - для тебя намного худшая боль, чем для меня - любое, самое строгое наказание!
- Именно так, дорогой.
- Но давай не будем на насилие отвечать насилием! Длить дурную бесконечность! Разорвем порочный круг!
- Ты сказал - насилие. Что именно ты считаешь насилием?
- Мое плохое поведение и твоя реакция на него.
- Ты огорчаешь меня, обижаешь, не уважаешь - без всякой просьбы на то с моей стороны! Пожалуй, соглашусь, насилие. Но о наказаниях мы договаривались заранее. Ты, можно сказать, сам меня просил. Говорил, что мысль о наказании тебя возбуждает.
Мы улыбаемся.
- Кто мог знать, что все так повернется... - продолжаешь ты, - Что реальность окажется куда прозаичнее мечты. Но я вижу результаты. Наказания тебе полезны. Только сам ты не всегда это осознаешь. Все тебе неймется, все срываешься на свой маленький и трогательный бунт. Хотя сам все прекрасно понимаешь. Дорогой, ты, в сущности, еще не вырос. Как же мне тогда перестать наказывать тебя розгами?
- Я против наказания детей!
- Я тоже. Но ты сам меня попросил.
Я ищу, что ответить, но ты продолжаешь, не дождавшись:
- И это - не насилие. Хирургическим скальпелем можно перерезать горло, а можно спасти жизнь. Думашь, почему после порки мы всегда спим раздельно?
- Наверное, это дополнительное наказание...
- Конечно, милый. Но есть и другая причина. Я не хочу показывать тебе свою слабость. После наших наказаний мне всегда очень плохо. Помнишь, когда мы заплакали вместе?
- Да...
- Милый, ты себе не представляешь, насколько тяжело мне дается каждый удар! Твоя боль - моя боль. Но ты не оставляешь мне другого выхода. Наказывать тебя - мой страшный, тяжкий долг. Перед тобой, дорогой. Так я пытаюсь отплатить за твою любовь.
- Но почему розги? Почему порка?! Родители в детстве меня и пальцем не тронули!
- И очень напрасно, считаю.
- Но ведь и тебя никто никогда так не наказывал! Ни разу в жизни! Да ты вообще не представляешь себе, насколько это больно!!!
- Дорогой, ну я же наблюдаю за твоей реакцией, - ты улыбаешься, - Врачу не обязательно самому переболеть всеми болезнями, которые он лечит, проходить лечение на самом себе. Я вижу положительный результат. Этого достаточно.
- А давай немного пофантазируем! Как ты думаешь, тебе шли бы на пользу такие наказания?
- Решил поменяться ролями? Примерить статус главы семьи? Тебе вряд ли понравится... Слишком большая ответственность. Или тебе приспичило меня выпороть? Око за око, зуб за зуб? Признайся, тебя это возбуждает!
- Ну, вряд ли я бы смог тебя ударить... Сделать больно...
- А ты знаешь, как мне больно, когда ты разучиваешься себя вести!
- Я имею в виду, сознательно причинять физическую боль. Я, кажется, на это не способен.
- Да уж, тут нужны крепкие нервы.
Повисла тишина.
- Дорогой, - продолжаешь ты, - Мне не нужны наказания. Я более собранный и ответственный человек. Я женщина. В нас заложен материнский инстинкт, позволяющий концентрироваться на заботе о другом человеке. В данном случае речь идет о тебе. И хотя я верю в твои взаимные чувства, я в то же время ясно вижу, что ты не способен на проявить ту степень чуткости, внимания и заботы, которыми одариваю тебя я. Мужчины вообще эгоисты.
- Ну, знаешь, существует множество пар, где глава дома - муж! И наказывает жену за провинности.
- В добрый путь. Как бы то ни было, это не наш случай.
- Значит, все по-старому? Ты не идешь мне навстречу? Может, хоть поменьше ударов будет, или послабее, или паузы будешь делать подольше, дорогая, любимая...
- Дорогой. Давай закончим этот разговор. Я устала. Ты какого-то зверя из меня делаешь, какого-то монстра! Забывая о собственных демонах. Одеваемся, и - по коням! По-моему, сегодня нас ждет много всего интересного! Не будем о грустном!
Через пять минут мы уже катим на велосипедах по просеке в сторону дома.


(24.08.2016)

ЗВАНЫЙ УЖИН


Сегодня мы ждем гостей. С утра у тебя — легкие кашель и насморк, продуло нас, что ли, вчера во время прогулки... Беспокоюсь; предлагаю все отменить - в ответ - лишь хитроватая улыбка, глаза, смеющиеся за линзами очков: "Не надейся"...
На мне - уборка и готовка ужина; тебе - "Фервекс" и чтение на тахте. Обычно в такие дни ты берешь на себя часть забот по хозяйству, но сегодня тебя особенно следует щадить.
Ровно в пять - на пороге Денис, Илона, Гульнара, Ибрагим - они встретились, как заведено, заранее в парке, с порога - охапка цветов и торт. Мы рады.
Илона - топ-менеджер крупной компании, Денис у них делает все по дому; у Ибрагима с Гульнарой - два ресторана, семейный бизнес. Мы с тобой - лингвисты, ты преподаешь, я пишу магистерскую диссертацию. Перезнакомились семьями около года назад на сайте, посвященном Домашней Дисциплине.
Сегодня у нас ежемесячное собрание. Общение, обмен опытом, подведение итогов. Все мы, такие разные в нашей повседневности, одинаково предвкушаем эту важную для нас встречу. Все нарядные, воодушевленные, в приподнятом настроении. Ибрагим в пестрой рубахе и модных шортах ниже колен, Гульнара - в бирюзовом платье до пят, которое так подходит ее восточной внешности, на Илоне синие джинсы в живописных разводах и белая приталенная рубашка с кружевами на рукавах, Денис: футболка и хлопчатобумажные брюки цвета хаки, пробковые сандалии...
Ты неотразима, несмотря на утреннее недомогание. Короткий ежик, три дня назад купленные круглые очки, футболка - желтым по черному: "Your ego is my LEGO", легкие тайские шаровары; я сегодня - по твоей инициативе - полностью в черном - джинсы и рубашка.
Мы рады снова всех увидеть. Непринужденное общение за ужином на кухне - лишь прелюдия к серьезному разговору в гостиной, ради которого, собственно, все и собрались.
- Ну что, мальчики, докладывайте об успехах, - солидным тоном ты приступаешь к делу.
Но, опережая "мальчиков", спешит высказаться Илона:
- Мы в прекрасной форме! Мы сбросили три с половиной кило! Зайка, может продемонстрируешь?
- Уже сейчас? - немного смущенно уточняет Денис у жены.
- Илонушка, солнышко, еще успеем насмотреться, лучше рассказывай дальше! Я так за вас рада! - опыт в Домашней Дисциплине у наших пар примерно одинаковый, но тебе так идет роль главы собрания, тем более что все обычно происходит у нас дома, - Пожалуйста, продолжай!
- По-прежнему без ВП, прибираемся чистенько, готовим чудесно, каждые три дня осваиваем новый рецепт...

- Понял, Серый? - улыбаешься мне глазами, - бери пример!
- Утром и вечером - пробежка в парке, - продолжает Илона, - Встаем в 6-30, ложимся в 10, никаких компьютерных игр...
- Ну и ну! - восклицаешь ты, - Денис, и как тебе такая жизнь?
- Я чувствую себя родившимся заново, - веско произносит Денис, казалось, давно собиравшийся высказаться, но теперь будто не знающий, чего бы добавить к своим словам, - Очень много освободившейся энергии... Я могу направить ее на работу, спорт...
- На заботу о супруге, - подсказываешь ты с улыбкой...
- Светлана, само собой! Я люблю свою жену как никогда раньше!
- И что, неужели никаких нарушений за месяц? - ты снова обращаешься к Илоне.
- Ну, так не бывает, - смеется та, - приходилось что-то объяснять, втолковывать, доводить, что называется, до ума... Дениска у нас новые ограничения всегда в штыки воспринимает, и только потом признает их разумность.
- Так обычно и бывает, - серьезно киваешь ты.
- Тяжелее всего - отказ от старых привычек. Денис давно собирался перейти с утреннего контрастного душа на холодный, но все никак не мог себя заставить...
- Ты ему на то и послана.
- Разумеется, Свет! Мы все здесь на то и посланы друг другу, правда?
- Ну, а в спальне? - продолжаешь допытываться ты.
- Здесь все обстоит несколько сложнее, - Илона медлит, а Денис опустил глаза, - Нет, конечно, Денис превосходный любовник, но...
- Дорогая, мы здесь не для того, чтобы друг друга стесняться. Мы здесь, чтобы помогать и поддерживать. Рассказывай. Или пускай расскажет муж.
- Денис, давай ты, может? Мне как-то все еще неловко...
- Денис, начинайте, вас просит ваша жена!
- В общем... Это... Помните, о чем мы говорили в прошлый раз... - ты киваешь молча, - У меня как-то не выходит этим овладеть в совершенстве...
- Гульнары с Ибрагимом в прошлый раз не было, - говоришь ты, - Поясните, о чем тогда шла речь.
- О занятии сексом... О том, что мужчине не обязательно испытывать оргазм...
- Точнее, о том, что решение, испытывать мужчине оргазм или нет, принимает его жена, - уточняешь ты.
- Да... И вот когда Илона запрещает мне оргазм, я иногда могу сдержаться, а иногда нет... Не пойму, от чего это зависит...
- Но за это надо наказывать! - ты удивленно вскидываешь брови в сторону Илоны, - Пара доходчивых объяснений, и мужчина научится себя контролировать!
- Да вы бы знали, какие он чудеса вытворяет! - восклицает Илона, - У меня на него просто рука не поднимается! Три дня назад, скажу уж все как есть, я пять раз подряд кончила, а еще до этого муж мне доставил оральное удовольствие языком! И только спустя сорок минут непрерывного секса - вдруг отстраняется с виноватым видом, - "Зайка, прости, не получилось!" Как тут наказывать? Да я его обняла и расцеловала! Мне до этого никогда так хорошо ни с кем не было!
- А будет еще лучше, - уверяешь ты, - Если жалость и эмоции уступят место здоровой рациональности и разумному гуманизму.Ты все еще боишься наказывать. Я-то знаю. А Денис в этом нуждается, правда, Денис?
- Ну да. За этим мы и здесь.
- Совершенно верно. Ну и как мы сегодня с Денисом поступим, девочки? Гульнара, твое слово?
- Ну, поведение в общем-то идеально, если это весь ваш отчет на сегодня, - впервые подает голос Гульнара, - Но в целом вам есть куда развиваться, думаю. Знаете, я сейчас много сижу на форумах по теме, там многие пары практикуют "профилактическое наказание" - если поведение было на уровне, так чтоб оно таким и оставалось! И потом, насколько я помню, у вас остается нерешенной еще одна проблема?
- Да, - серьезно кивает Илона, - Муж не переносит физическую боль.
- Денис, как так, вы же мужчина! - полушутя ты вскидываешь брови.
- Спортсмен! - восклицает Гульнара.
- Будем с этим работать, - подводишь ты итог, - Предлагаю сегодня все же наказать его, небольшим числом ударов, 20-30, но так, чтобы он принял их достойно, без движений и вскриков - а каждый удар, принятый недостойно, не засчитывать. Денис, ничего невозможного в этом для вас не будет. Наоборот, научитесь терпению. Надеюсь, возражений нет?
- Да зачем его спрашивать! - возмущается Гульнара, - Мой муж никогда бы так себя не повел!
- О вас речь впереди, - спокойно говоришь ты, - а я Илонку имела в виду, главным образом. Ну и Денис тоже взрослый человек, должен иметь мужество смиряться с судьбой.
- Я согласен, - быстро произносит Денис, мечтающий, видимо, чтобы разговор о нем поскорее подошел к концу.
- Зайка, а кто тебя спрашивает? - делает удивленные глаза Илона.
- Простите. Я хотел сказать, что внутренне согласен с таким наказанием, что считаю его целесообразным и необходимым.
- Вот и умница, - Илона поцеловала мужа в висок.
- Так, с вами разобрались! - восклицаешь ты, откидываясь на спинку кресла, - Хотя... Помимо наказания, с которым мы определились, Денис, вам не помешает консультация моего мужа. Сергей в совершенстве владеет искусством секса без эякуляции. Дорогой, может, тебе есть что сказать нашему другу?
Я вступаю в разговор охотно и со свежими силами:
- Денис, конечно, на словах этого не объяснить...
- На мне не демонстрируй! - смеешься ты.
- Но кое-что, наверное, имеет смысл озвучить...
- Вот и озвучивай, - ты по-прежнему улыбаешься.
- Главное - полное сосредоточение на объекте любви...
- Так, это что такое! - хмуришься ты, то ли всерьез, то ли понарошку, - какой еще объект? Ты умный парень, умей подбирать слова!
- Прошу прощения. Так вот...
- Нет, ты не понял! Ты не понял, что сказал! Мало я тобой занималась! Господи, неужели только через попу все доходит? Дорогой...
- Прости! Простите все! - взмаливаюсь я.
- Сам ты - объект! Ну-ка раздевайся! Трусы оставь пока.
Сейчас уже понятно, что спорить бесполезно. Ты разозлена. Мысленно адресуя себе проклятия, вешаю одежду, как положено, на спинку стула.
- Спасибо. Теперь вставай на колени. Теперь рассказывай. Ну, рассказывай!
- В общем... Это... Главное - сосредоточься полностью на Илоне... На своей жене...
- Так, - ты удовлетворенно киваешь.
- Да, я от того и не могу сдержаться, что на ней сосредотачиваюсь, так она меня заводит! - Денис явно нервничает, - Может, наоборот, надо о чем-то постороннем думать?
- Постарайся не думать о своем удовольствии, думай о том, как бы сделать хорошо Илоне, - странно, я уже совсем не стесняюсь своей позы, может, от того, что в нашей гостиной бывало и не такое, - В тебе все еще подает голос эгоистическая привычка наслаждаться... Но есть и более высокое наслаждение - радовать жену...
Ты недовольно хмыкаешь в кресле.
- Ближе к сути, Сереженька, ближе к сути...
- Замедляйся, когда почувствуешь приближение оргазма. Искореняй агрессивные импульсы. С агрессии перключайся на нежность. Делай движения более плавными. Представь, что полностью растворяешься в любимой. Постарайся подарить ей еще один оргазм. Думай о том, как внимательно Илона о тебе заботится, как она строга с тобой - и старайся отблагодарить соразмерно...
- Сергей, спасибо, спасибо вам большое, - Денис явно тронут, теперь ему есть над чем поразмыслить, - Я как-то пока не думал об этом с такого ракурса...
- А тебе Илонушка, такой мой женский совет, - это уже ты, - Будь строже. Не жалей лишний раз. Мужчинам того и надо - тогда они сами себя уважать начинают. И нас заодно. Чаще отказывай в оргазме! Сколько раз он у тебя кончил за месяц?
- Не знаю... Не считала... Раз 10...
- Считай. Веди дневник. 10 раз в месяц - для мужчины слишком много, мужчина делается вялым и невнимательным. Норма для Дениса, полагаю - раз в неделю. Мой муж эякулирует раз в две недели.
- Да, Светочка, да, спасибо, я буду внимательнее к этому относиться...
- Качественный секс - залог крепости супружеских уз, - улыбаешься ты, - Ну, и еще кое-что! Дорогие подруги, накажем Дениса прямо сейчас, или послушаем остальных?
- Давайте уж, как заведено! - отзывается Гульнара, - Сначала разговоры, потом переход к делу!
- Добро. Итак, Гульнарушка, о чем поведаешь?
- Слово мужу!
- Ибрагим, мы вас слушаем.
- Ну, что могу сказать...
- Либо есть чего сказать - либо нет.
- Есть!
- Говорите.
- Мы очень хорошо живем! Мы так друг друга любим!
- Мы с Сергеем очень рады за вас. Сергей?
- Да, мы очень рады! - подтверждаю я с колен.
- Но вот то, о чем мы только что говорили, - берет слово Гульнара, - для нас какая-то мечта за семью холмами! Ибрагим такой темпераментный! Он хочет меня по пять раз в день!
- А ты его хочешь? - интересуешься ты.
- Не так часто. У меня и другие интересы есть. Книжку почитать, новости посмотреть в интернете...
- Ибрагим, уважайте чужие интересы! - наставляешь ты.
- Я просто стала отказывать в сексе.
- Ибрагим, вспомните, что Сергей только что рассказывал! О том, чтобы не эякулировать! Ибрагим, ваш комментарий!
- У меня ни разу не получилось... Я так люблю свою жену...
- Отрадно слышать. Но любовь, имейте в виду - это еще и уровень развития. Это, в первую очередь, приоритет интересов жены над вашими собственными. Учитесь воздержанию, учитесь долгое время обходиться без оргазма, существуют специальные практики. Денис и особенно мой муж Сергей в этом немало преуспели, пообщайтесь с ними. Они вам объяснят все преимущества этого состояния, когда после долгого воздержания энергия начинает переполнять с ног до головы, верно, друзья?
- Абсолютно, - кивает Денис.
- Да, конечно, - соглашаюсь я.
- Гульнара, а грубые нарушения были? Вообще, как у вас обстоит с наказаниями?
- Да, я его плеткой избила по жопе на прошлой неделе, как вы с мужем посоветовали.
- Фу, как грубо, милая, давай будем избегать таких выражений. Говори - "наказала плеткой".
- Дорогой, покажи жопу!
Ты чуть морщищься:
- Может, не сейчас, мы ведь ее сегодня еще увидим... Или поведение с тех пор было безупречным?
- Ибрагим, рассказывай! - командует Гульнара.
- В общем, издалека придется начать, - Ибрагим трет ладонью лоб, - в ауле, где я воспитывался, нас учили, что женщина во всем должна подчиняться своему мужу...
- Давайте опустим эту часть рассказа и сразу перейдем к временам не столь отдаленным, - предлагаешь ты, - Расскажите нам, что у вас вышло с женой на прошлой неделе.
- Она сказала, что не хочет, не в настроении... А я и цветов принес, и ужин приготовил, какой она любит... И рассчитывал на взаимность... А она сказала - не в настроении. Голова болит.
- И что же было дальше?
- Я обиделся.
- Как неразумное дитя, - подытоживаешь ты.
- Возмущаться стал, негодовать, - оживляется Гульнара, - пришлось, кхе-кхе, уму-разуму поучить. Нагаечкой пройтись.
- Помогло? - интересуешься ты.
- Моментально! Прости, говорит, дурака. Вот только узор на жопе все никак не заживает. Уж не знаю, как сегодня будем наказывать.
- А есть за что? - подает голос Илона с какой-то плотоядной интонацией.
- Да все за то же! - восклицает в сердцах Гульнара, - Учила-учила, а все без толку!
- Ибрагим, вы меня расстраиваете, - говоришь ты, - неужели наказание помогает вам так ненадолго?
- Понимаете, - отзывается Ибрагим, - мне так стыдно! Так стыдно! Я так люблю свою жену! И я опять ее обидел! Я ее не ругал, не возмущался! Просто расстроился!
- Издал протяжный вздох в ответ на мой отказ, - договаривает за мужа Гульнара, - Дал понять свое неудовольствие. То есть, в определенном смысле, прогресс налицо. Качать права не стал. Но наказать, считаю, надо.
- Надо, конечно, - соглашаешься ты.
- Ой, девчонки, какие вы классные, чтобы я делала без вас! - восклицает Илона в приступе внезапной радости, - И вы, мальчишки - настоящие герои! Так и надо! Работайте над собой! Преодолевайте себя! А мы уж вам поможем!
- Поможем, поможем, - улыбаешься ты, - сами знаете, как у нас с Сережей все изменилось, как только стали по правилам жить. Эх, вот бы всех этому обучить, цены бы людям не было! Но вернемся к нашим баранам. Хм. Как накажем Ибрагима?
- На жопе живого места нет, - компетентно заявляет Гульнара.
- Я готов! Я не боюсь! Бей, не жалей! По рубцам и ссадинам! - "рвется в бой" Ибрагим.
- Может, розгами по спине? - предлагает Илона, - мой, правда, такого бы не вынес...
(Денис никак не отозвался).
- А что, можно? - спрашивает будто в пустоту Гульнара, - Ибрагимушка, тебя в ауле так наказывали?
- Можно? Нужно! - авторитетно заявляешь ты, - Илонка, отличная мысль. Но решить должна жена. А также привести приговор в исполнение. А то я что-то неважно сегодня себя чувствую.
- Я согласна привести приговор в исполнение! - спешит согласиться Гульнара, - если мужу помжет это исправиться, я готова на все!
- Заметано, - итожишь ты, - Сколько ударов? Может, Ибрагим сам себе назначит?
- Сто! Двести! Выдержу! Отец в ауле еще и не так лупил, пацана-пятилетку!
- Пусть будет сто, - предлагаешь ты, - пожалей жену, у нее рука отвалится!
- Сто так сто, - соглашается Гульнара, - Плата немалая за один тяжелый вздох.
- Голубушка, это было неуважение к тебе, - увещеваешь ты, - Нельзя такие вещи спускать на тормозах.
- Верно. Ну, держись! - в глазах у Гульнары пляшут искорки.
- А Сергея будем сегодня наказывать? - интересуется Илона, - Или он у нас уже наказан?
- Сережа, расскажи гостям, как ты себя вел!
Колени затекли, но просить пощады не смею, чтобы не усугублять и без того непростую ситуацию.
- За месяц я написал пятнадцать страниц диссертации... Освоил много рецептов новых блюд...
Илона и Гульнара одобрительно кивают.
- Я соблюдал режим, ежедневно делал зарядку...
- О главном-то подвиге уж расскажи, не стесняйся, - требуешь ты.
- Я... я...
- Не якай, - перебиваешь ты, - от этого все твои проблемы. Придется обратить на это твое особое внимание. В ближайшие две недели тебе запрещается произносить слово "я". Каждое нарушение будет наказываться. Продолжай. Что ты сделал?
- Я...
- Вот и новое наказание себе заработал. Сколько можно повторять! Не якай! Понял?
- Да.
- Итак, сегодня я запрещаю тебе присутствовать при наказании Дениса и Ибрагима. За следующее "я" ты будешь наказан строже. Выйди. Займемся пока ребятами. Колени, наверное, затекли - отдохни, полежи в другой комнате.
Я медленно встаю и разминаюсь.
- Давай-давай, живее, и дверь за собой закрой.
По правде сказать, я рад образовавшейся паузе. Во-первых, позу можно сменить на более комфортную. Во-вторых, как-никак, отсрочка.
Я прохожу по коридору в твой кабинет и блаженно опускаюсь на тахту. Отсюда прекрасно слышно все, что творится за стенкой.
Вот начали наказывать Дениса. Розгами. Их я еще накануне ездил заготовлять в ближайший березняк на электричке. Целую охапку прутиков срезал - пассажир в вагоне интересовался - на что, мол? "Саженцы".
Не умеет Денис наказание терпеть. Вот и вскрик раздался, хоть и знает, что усложняет тем самым себе судьбу. Пытаюсь определить, кто наказывает - ты или Илона. Ты обычно бьешь стремительнее, резче, застигаешь врасплох. У Илоны опыта поменьше, но она старательная ученица.
Затихли звуки ударов, послышались голоса. Различаю твой, но слов разобрать не могу - видимо, не хочешь, чтобы мне было слышно из-за стенки. Но интонация угадывается безошибочно - "фирменная" наставительная.
Смех Илоны. Что-то оживленно говорит в ответ. Мужских голосов не слышно.
Продолжается наказание. На этот раз, похоже, Денис держится молодцом. Подействовали волшебные слова?
Черед Ибрагима. Звуки ударов те же - но различается реакция - короткие вскрики низкого тембра после каждого, будто резкие выдохи. Привычная реакция - Ибрагима при мне наказывали не раз, правда, не по спине, а ниже. Ибрагим для меня - недосягаемый образец стойкости и выдержки. Вот и сейчас - бьют по спине, а реагирует так же как обычно. Впрочем, кажется, что ему уже невмоготу - выдохи участились, перемежаются тихими стонами и бормотанием. Гульнара понимает толк в наказаниях - кажется, прошла через это в детстве... Как, впрочем, и ее муж. Только то, что для нее - память прошлого, для мужа - суровая действительность.
Наверное, ты права - мужчине, чтобы оставаться собой, требуются регулярные испытания, все новые и новые достижения. Пускай ценой мучительной боли - что с того, если в итоге всем хорошо?
Ибрагиму, впрочем, сейчас явно уже совсем несладко - стон сделался непрерывным и заглушает звуки ударов. Хорошо, что дом старый, толстые высокие потолки, и соседям снизу ничего не слышно. А других соседей у нас нет.
Ибрагим кричит в голос. Очевидно, ты обеспечиваешь Гульнаре мощную моральную поддержку, будучи полностью на ее стороне. Вряд ли бы Гульнара позволила себе так выкладываться у себя дома. В этом и смысл наших собраний - чтобы давать максимальный выход накопившимся эмоциям, давать возможность полностью отпустить обиду, без остатка. Да, таких криков от Ибрагима я не ожидал!
Все внезапно стихает. Значит, все. Наказание кончено. Ловлю себя на внезапно участившемся сердцебиении - очередь-то моя! А я и забыл... Как же теперь быть? Самому пойти в комнату? Ждать, пока пригласят? Наверное, лучше подождать, ведь я здесь в наказание и могу пробыть сколько тебе вздумается. Лучше буду ждать. А то еще новое нарушение заработаю, а мне и старых пока хватает.
Впрочем, долго ждать не приходится. Приотворяется дверь в кабинет, заглядывает Илона:
- Сережа, пойдем к нам! Светка зовет!
В гостиной явно поменялась атмосфера, все немного расслабились, один я - дрожу мелкой дрожью... Стучит сердце, подкашиваются колени... Сейчас придется во всем признаться, но более всего волнуюсь за тебя - ведь мой проступок, в любом случае, прежде всего, твой "прокол" как воспитателя.
- Отдохнул, дорогой? - ты явно воодушевлена в преддверии моего сoming-out`а, а может, просто "подзарядилась" от Дениса с Ибрагимом, - Обратно на колени! И все мы внимательно тебя слушаем.
Я на середине комнаты, обвожу присутствующих быстрым взглядом. Все, кроме тебя - ты все так же в кресле - как-то посползали со стульев на пол - расположившись на ковре на подушках, сидят парами в обнимку: Денис с Илоной, Гульнара - с Ибрагимом; тот обнажен по пояс, жена промокает ему спину и плечи влажным полотенцем. Ибрагим сидит ко мне лицом, и я не вижу как расписана его спина. Всюду на полу и на простыне кровати - маленькие кусочки дерева, обломанные кончики прутиков. Окно распахнуто, снаружи июльские сумерки, чирикают птицы... Мне пора начинать, меня ждут. Главное - никаких "я"! Это, кажется, уже усвоено)))
- За месяц написано пятнадцать страниц диссертации... Соблюден режим...
- К делу, дорогой, - шепчешь ты.
Шею и уши заливает краска. Так нелегко в "этом" признаваться. Но затем мы и здесь - убеждаю я себя - помогать друг другу становиться лучше! Но как найти слова? Как лучше сформулировать? "Онанизм" или "мастурбация"?
- Мастурбировал... Один раз... Простите...
Денис отстраняется от стены и подается в мою сторону. Смотрит во все глаза. Еще бы, я ведь еще полгода назад обучал его избавлению от этого пристрастия. Илона цокает языком и качает головой. Ибрагим никак не выдает своей реакции, лишь моргает ресницами.
- Сережа, как же так? - нарушает Гульнара воцарившееся молчание.
- До прощения пока далековато, - веско заявляешь ты, - Лучше расскажи подробности.
- Но почему? Почему? Как так могло получиться? - продолжает сокрушаться Гульнара.
- Отвечай! - приказываешь ты.
- В общем... Вечером три дня назад моя жена прошла из ванной комнаты к себе в кабинет. Обнаженной. У меня на глазах. В ту ночь мы спали раздельно. Последний испытанный мной оргазм был за десять дней до этого. Заснуть не удавалось. Воображение возвращалось к жене. До чего она была прекрасна!
- Лирику прибережем на потом, - вставляешь ты.
- Забыть это зрелище не получалось. Началась мастурбация. Произошел оргазм. Потом наступил сон...
- Вот с этого места мне непонятно, - это Илона, - Как так "началась мастурбация"? А выдержка? Сила воли? Честное благородное слово, наконец? Когда ты признался жене?
- Наутро, сразу же!
- Безобразие, - заключает Илона, - А когда мастурбировал, о чем ты думал? Думал, как жене признаваться будешь? Как с колен будешь нам про это рассказывать? Наказание получать? Об этом думал?
- Я думал только о жене... Вспоминал, как она вышла из ванной комнаты...
- Ничего ты обо мне не думал! - восклицаешь ты, - Никакого отношения к фантомам твоего сознания я иметь не желаю и не могу! Мне ты ясно обещал так не делать! И молодцом держался последние месяцы! "Держал себя в руках", что называется! Держал-держал, да не удержал! Печально...
- На пустоту помедитировать не пробовал перед сном? - интересуется Денис.
- Денис, я вас умоляю, вы сможете обсудить эти тонкости между собой в любое свободное время! - ты в нетерпении стучишь пальцами по подлокотникам кресла - Я вообще-то в шоке! Не узнаю своего мужа! Такой конфуз! И я еще берусь раздавать вам советы, дорогие подруги, "с высоты своего опыта"! А сама-то! Конечно, в том, что произошло, была и моя вина. Сергей пока что очень зависим от секса, к тому же сыграло роль десятидневное воздержание. Я переоценила возможности мужа. Я не должна была показываться ему на глаза обнаженной.
- Или велела бы ему не смотреть! - предлагает Гульнара.
- Верно, милая... Я об этом не подумала вовремя, а потом стало уже поздно. Но, клянусь вам, я и не думала дразнить мужа, распалять его воображение, лишать сна, провоцировать на столь грубое нарушение! Я всего-навсего быстро прошла по коридору, вовсе даже не думая попадаться ему на глаза!
- Вы такая красивая. Неудивительно, что Сергей не смог заснуть, - подает голос Ибрагим.
- Благодарю за комплимент. Ваша выдержка сегодня, Ибрагим, тоже не оставила меня равнодушной. Но красота, как мы видим, может оказаться губительной для недостаточно стойких особ. Сергей, объявляю во всеуслышание, что облегчаю тебе жизнь. Видеть обнаженной ты меня больше не будешь. До тех пор, во всяком случае, пока я этого не захочу. Как ты думаешь, это тебе поможет спать спокойно?
- Поможет. Спасибо.
- Пожалуйста. Я всегда рада тебе помочь. Но моя невольная оплошность не умаляет тяжести твоего проступка. Ты дал слово. И ты его нарушил. За одно это ты должен быть сурово наказан. Не говоря уже про сам факт мастурбации. Поразмыслим-ка все вместе: чем опасен онанизм?
- Лучше самого Сергея об этом никто не расскажет, - хмыкает со своего места Денис.
- Прошу прощения, Денис, меня сейчас интересует мнение, главным образом, наших дорогих подруг. Илона?
- Ну, я считаю, что такая привычка извинительна по отношению к подростку, когда гормоны играют, все такое... Взрослый мужчина, как-никак, обязан себя уважать...
- Твоя позиция ясна, благодарю. Гульнара?
- Да вы все знаете, как мы с мужем боролись с этой проблемой! В первую очередь, мучился и страдал сам Ибрагим. Ничего не мог с собой поделать! Будто малое дитя! Ну, пришлось бороться методами Домашней Дисциплины, - смеется Гульнара.
- Ох, боюсь, и Сергею сегодня пригодятся эти методы, - вздыхаешь ты, - Но прежде, чем мой муж будет наказан, мне бы хотелось продемонстрировать всем собравшимся пагубность этого занятия на наглядном примере. Сергей, сними трусы.
Спорить давно бесполезно. Да и чувство вины терзает. В глубине души я тебе доверяю даже в такие моменты. Казалось бы, всеми силами стремишься унизить, выставить слабые стороны на всеобщее обозрение - но, проходя через такого рода испытания, я становлюсь сильнее и крепче, я уже давно в этом убедился.
- Спасибо, очень хорошо. Возвращайся на колени. И покажи всем, как ты это делаешь.
Я беспомощно обращаю взгляд в твою сторону. Резко фокусируются стянутый в ниточку рот, солнце играет на линзе очков. Я опускаю взгляд в пол и пальцами нащупываю член.
- Не отводи взгляд! Смотри в глаза! Всем по очереди!
Виновато гляжу на Илону. Та спокойно наблюдает, без выражения. Сложно сказать, о чем сейчас ее мысли.
Гульнара пытается придать лицу грозное выражение, но видно, что в глубине души ей весело. Мужчины смотрят, скорее, сочувственно. Ты вся дрожишь от гнева и нетерпения.
- Лучше рукой работай! Добейся эрекции!
Тщетно. Не получается.
- Так, хватит, - командуешь ты, - В чем дело, дорогой?
- Не получается отключиться от ситуации... Слишком много напряжения...
- О да, мы тебе мешаем... Видишь, онанизм создает иллюзию самодостаточности! Когда ты один, в темноте, кажется, будто ничего больше в жизни и не надо, и никто тебе не указ! Зачем чего-то добиваться, куда-то стремиться, если стоит опустить руки - "Бывают дни когда опустишь руки", как в песне поется - и перед тобой открываются перспективы несказанных наслаждения! Дразнят, заманивают! Но ничего в итоге не дают, оставляют наедине с чувством вины и испачканной постелью! И ты, мой муж - как можешь снова вестись на этот нехитрый обман! Поистине, я - твоя избавительница от иллюзий! А ты, делая меня объектом своих ничтожных фантазий, делаешь меня, наоборот, пособницей, служительницей твоих иллюзий! Дорогой, это - добровольное рабство! А я веду тебя к свободе, пусть иногда дело представляется тебе противоположным образом. Однако продолжим эксперимент. Закрой глаза. Забудь о нас. Отключись от этой действительности. Призови фантазии - самые притягательные и возбуждающие. Добейся эрекции. И доведи себя до оргазма. У тебя получится, я не сомневаюсь. Потом откроешь глаза и "вернешься" к нам. Приступай. И можешь никуда не торопиться, мы подождем. И никак не будем тебе мешать, обещаем. Ну же? Полный вперед!
Закрыть глаза - дело нехитрое, а вот испытать возбуждение в такой ситуации... Колени болят. Душу сковывает страх наказания. Страшно неловко перед всеми собравшимися. Но приказ есть приказ. И я заставляю себя воскресить излюбленные образы, начинаю "крутить привычное кино" - и чувствую, как втягиваюсь, как твердеет член, как окружающая обстановка и реальное положение дел теряют всякую значимость, меня подхватывает волна возбуждения, и я лечу на ее гребне - кажется, так может длиться вечно, но мне приказано эякулировать, это я хорошо помню, а затем неизбежно наказание, это спускает с небес на землю, мне приходится сознательно доводить себя до высшей точки, возвращаться вновь и вновь к излюбленному образу, чтобы вдруг на мгноверие перехватило дыхание, и...
- А-а-а! - визжит Илона, - чудом увернулась! Рубашечка-то позавчера купленная! Стрелок ты наш!
- Это был твой последний оргазм за лето, - возвращает к ситуации твой голос, - Подождем до сентября.
Глаза открыты. Колени затекли. Хочется опуститься на пятки, но нельзя.
- Сходи за шваброй и вытри насухо, - продолжаешь ты, - Потом вымойся сам. Останься обнаженным. И возвращайся.
...И вот я снова на коленях.
- Что ж, продолжаем интервью! - ты скрещиваешь пальцы на ладонях, выворачиваешь их в сторону от себя и сладко потягиваешься, тихо продолжая покачиваться в кресле вперед-назад, - Нам всем ужасно интересно знать, о чем ты думал в процессе? Что себе представлял? У тебя, должно быть, богатое воображение!.. Глядя на выражение твоего лица, мы даже помыслить не смели, что это были за образы!.. Ну же!
- Это была ты...
- Какое счастье! - иронически восклицаешь ты, - А то, я уж боялась, Илонка! Шучу. Значит, снова я... Вечно я... Обнаженная, да?
- Нет... То есть, такой образ тоже мелькал в голове... Но...
- Но кончил ты не от этого, верно?
- Верно...
- А от чего? Ну же!
- Ты... Ты меня наказывала...
- Что и требовалось доказать. Дамы и господа, не очевиден ли внутренний конфликт? Наказание розгами - я знаю, он боится одних этих слов! Одних этих слов бывает достаточно, чтобы приструнить! Чтобы осадить, чтобы напомнить его место! Я уже не говорю о реальном эффекте реальных наказаний, которых он боится как огня! И что же мы видим? Оказывается, такие наказания - предел его самых обжигающих, потаенных мечтаний! Хорошо, сейчас ты получишь такое наказание! Ты доволен? Рад?! Этого ты добивался?!
- Н-нет... Нет... Прости... Простите... - я уже, кажется, сам не знаю, что говорю.
- Нас называют извращенцами - те, кому, в первую очередь, нет дела до самих себя, - вещаешь ты, - Это не соответствует действительности. Но такие как ты - онанисты, мастурбаторы - не заслуживают лучшего наименования. Ты противоречишь сам себе. Вместо того, чтобы иметь мужество принять свою судьбу! Признать, что ты нуждаешься в реальных, невыдуманных наказаниях! И научиться слушаться, наконец, свою жену!!!
- Светочка, солнышко, побереги себя! - беспокоится Гульнара.
- Все под контролем, милая, все под контролем. Я ничуть не беспокоюсь. Повысить голос иногда полезно. Полезно что-то объяснить словами. Не все ж по заднице лупить.
- Но в случае Сергея и это явно не помешает, - улыбается Илона.
- Безусловно... - обессилев, ты откидываешься на спинку кресла, - Девчонки, я еще со вчерашнего вечера гриппую маленечко, устала... Разберитесь-ка с ним сами... Хотя лучше нет... Ибрагим, у вас есть опыт телесных наказаний? Детство в ауле, как-никак...
- Брата младшего воспитывал, - серьезно кивает Ибрагим.
- Вот и представьте, что Сережа - еще один ваш младший брат...
Сослужите-ка ему службу по-братски... Накажите как следует, а я вам век не забуду... Если, конечно, ваша жена не будет против...
- Свет, я только за. Нам надо отдохнуть. Пойдемте-ка все в парк. А они тут разберутся... "по-мужски"... - Гульнара прыскает в кулачок.
- Что, дорогой, не ожидал? - устало интересуешься ты, - А все потому что спать надо по ночам, спать! Режим тебе на что? Или мало тебе работы по дому? Учти, добавлю!
- Света, - робко начинаю я.
- Молчи. Наслушались тебя сегодня. И Ибрагим еще наслушается. Отчаянных воплей. Все, девочки, Денис, собирайтесь, выходим. Ибрагим, а вы мне еще понадобитесь.
Все покидают гостиную. Я один. Встать с колен не решаюсь. Затекли - и хрен с ними. Выдержать бы наказание достойно. Сколько, интересно, ты назначишь ударов? Или решать будет Ибрагим? Этими мыслями я пытаюсь себя развлечь. Но предчувствие боли оказывается сильнее, тело начинает бить дрожь, а в голове воцаряется путаница. Вихрь мыслей, калейдоскоп воспоминаний. Наши первые совместные месяцы. Первые наказания. Знакомство с Илоной и Денисом. С Ибрагимом и Гульнарой. Ибрагим. Насколько сильно он будет наказывать? Мышцы-то покрепче твоих. С другой стороны - мужская солидарность. Он сам только что был строго наказан. Интересно, наказание его ожесточило, или, наоборот, сделало милосерднее?
В гостиную заходите вы с Ибрагимом. Я инстинктивно вытягиваю спину, а руки, скрещенные на груди - опускаю по швам.
- Молодец, соблюдаешь осанку... Только сейчас тебя это не спасет... Ибрагим, держите розги... Сергей, ложись... Обычно он терпит молодцом, но вы сильнее меня, к тому же я призываю вас на время отключить чувство жалости. Ваша задача - изгнание беса... Здесь не бывает полумер. Алмазы шлифуют не плюшем... Так что придется зафиксировать... Вытяни руки вперед... Дальше, за батарею... Вот так, - щелкает замок наручников, - Ключ я оставлю у себя... Итак, Ибрагим. Слушайте меня внимательно.
- Светлана, сколько раз?
- Не перебивайте, умоляю! Что вы за человек! До слез. Обычно я наказываю Сергея до слез. Он у нас не как Денис, для него заплакать - целая проблема, видимо, с детства стоит "блок", что мужчины не плачут. Ваша задача, Ибрагим - вернуть его в детство, воскресить в нем то забытое чувство отчаяния и безысходности, заставлявшее плакать навзрыд. Будут мешать комплексы, социальные установки. Кроме того, Сергея никогда не наказывал мужчина, как вам известно, обычно это делаю либо я, либо мы на пару с вашей женой. Накажите Сергея за нас обеих. И чуточку добавьте от себя, побудьте джентльменом, ведь поступок Сергея оскорбил меня, защитите честь дамы.
- Конечно, Светлана! Конечно! Не беспокойтесь на этот счет!
- Я должна немного рассказать вам о специфике восприятия наказания моим мужем. Сначала он будет "играть героя". Это подсознательный алгоритм, повторяется из раза в раз, поэтому не удивляйтесь тому, что я могу безошибочно предугадать все его реакции. Итак, первые десяток-два ударов он будет сдерживаться, будет относительно спокоен. Не ослабляйте и не наращивайте силу и темп - просто продолжайте. Сергей начнет дергаться и вскрикивать. И очень скоро, к сожалению, начнет притворяться - делать вид, что ему больнее, чем это будет переживаться им на самом деле. С этим тоже ничего не поделаешь. Просто не обращайте внимания. Дальше возгласы и вскрики сделаются натуральнее, и у вас возникнет соблазн пожалеть его - ослабить силу ударов или дать отдохнуть. Просто продолжайте. Отдых устраивайте только тогда, когда устанете сами! Что до меня - я вообще не делаю пауз в процессе наказания, но тут уж каждый решает сам. Только не забудьте, что в какой-то момент Сергея догонят его эндорфины, и терпеть удары ему станет значительно легче. Здесь важно удвоить старания. Наращивайте темп, наращивайте силу. Не давайте мужу ни секунды отдыха, устройте ему ад. Он будет вопить, дергаться, умолять прекратить - просто не обращайте внимания. Помните, что все это в конечном счете - ему во благо.
- Светлана. Вы такая мудрая женщина.
- Благодарю. Я также восхищаюсь мудростью вашей жены.
- Спасибо. Мы никогда не забудем всего, что вы сделали для нашей семьи.
- Ах, оставьте! А сколько вы для нас сделали! В общем, план действий, думаю, понятен. Доведите его до предела отчаянья. И слезы польются сами собой... Не останавливайтесь сразу. Дождитесь рыданий навзрыд. Чтобы
до-о-о-олго ревел, чтобы остановить не мог потоки слез. Тогда спокойно объясните ему, за что он только что был наказан и попросите внятно пообещать, что больше такого не повторится. Сергей вам это пообещает и немного успокоится. Тогда звоните мне на мобильный. Я буду с Денисом и подругами в парке. Сережа! Ты на меня не обижаешься?
- Что ты, милая... - шепчу я.
- Вот и славно. Ибрагим, приступайте. Я посмотрю, как это будет у вас получаться.
- Сергей, вы готовы? - интересуется Ибрагим, сам немало взволнованный.
- Да.. А-а-а-а-а-аххххххх! - на мгновение обезумев от боли, выворачивая себе руки, я переворачиваюсь на бок и пытаюсь вжаться спиной в спинку дивана, подальше от ибрагимовой розги.
- А говорили, героя будет играть... - Ибрагим чуть растерян.
- Так, это что такое? Немдленно на место! Место, кому сказала! - ты, кажется, особо не удивлена, - Кто фантазировал только что, кто мечтал, у кого слюнки текли? Вот и получай - исполнение желаний! Реализацию фантазии!
- Прости... Прости-те... - выдавливаю я, переворачиваясь обратно на живот. Может, второй удар будет полегче?
- Может, мне полегче с ним? - спрашивает Ибрагим, - А то у нас так не выйдет ничего, за плечи и за ноги держать придется, Дениса звать с Гульнарой...
- Все у вас прекрасно выйдет! - цедишь ты сквозь зубы, - А ну терпи! Будешь терпеть?
- Буду...
- Ибрагим, ударьте-ка посильнее, посмотрим, сдержит слово или нет...
- А-А-А-А-АААААААА!!!!!!
- Так, это что такое? Ты куда опять пополз? Ибрагим, позвольте-ка...
Розга переходит к тебе, замечаю я краем глаза.
- Вот так мы поступаем с теми, кто не слушается, вот так, вот так, вот так!
- ООООООООО!!!! А-а-а-а...
Твои удары без разбора приходятся по бедру, животу, под ребра...
- Больнее ведь так? Больнее? Отвечай - больнее?
- Больнее... Да...
- Хочешь, чтобы так с тобой?
- Не.... Нет....
- Тогда перевернись. И лежи спокойно. Тебя никто не режет. Получаешь то, что заслужил. Согласен?
- Да...
- Вот и лежи тихо. Все только начинается. Ну, порадуй же меня своей выдержкой! Ведь можешь! Я знаю! Ибрагим, вперед.
- Ах-ха...
- Молодец! Ибрагим, еще.
- Ох-ха...
- Все, так и лежи. Я пошла. Ибрагим, звоните, как закончите.
- Светлана, я... Я восхищаюсь вами!
- Лирика после. Делайте, что вам сказано. До скорой встречи.
- Светлана, до свидания!
- Куртку одень, там сегодня прохладно... - шепчу тебе на прощание.
- Непременно, дорогой, спасибо за заботу! Держись молодцом!
Щелкает дверной замок.
- Сергей! Я восхищаюсь вашей женой! И вами, Сергей! Мне так больно, что приходится так с вами поступать!
- Я виноват, Ибрагим, я серьезно виноват.
- Сергей, а вы верите всерьез, что это поможет вам исправиться?
- Ибрагим, так считает моя жена, а ей я доверяю больше, чем себе.
- Ответ достойный. Тогда я продолжаю.
- Ах! Ах-х! Ххх-ааааааааааАААА!!!
Ибрагим добросовестно следует всем твоим инструкциям. Не пойму, отчего, но в самый разгар боли на меня нисходит какое-то умиротворяющее чувство вселенского покоя, безусловной правильности происходящего... И так обидно за свой проступок... Что это? Голос раскаяния? Действие эндорфинов?
Но мысли гонит прочь всепоглощающая боль. Я полностью концентрируюсь в настоящем моменте - вытерпеть бы только этот удар... И этот... И следующий... ААААААА-ХХХХ!!!!
- Ибрагим, погоди, остановись на секундочку, послушай, прошу тебя, сделай паузу! Слишком больно! Подождем хоть две минуты!!!!!!!!
- Терпи, брат, - мрачно отвечает Ибрагим, и удары усиливаются, - Накосячил - расхлебывай...
Все правильно, Гульнара его еще и не так наказывает. Ему, бывает, и нагайкой по спине достается. Или как сегодня - тоже будь здоров. Мысль, что наказывают не меня одного, на время дарует успокоение, но, кажется, Ибрагим это замечает, и удары начинают сыпаться один за другим, раз, два, три!!! Сколько же можно!!!
Мне кажется, я никогда не заплачу. Для этого ведь надо расслабиться, а у меня все силы напряжены, направлены на то, чтобы сохранять позу, не уворачиваться от ударов. Я не смогу заплакать, да еще и один на один с Ибрагимом. Это будет продолжаться вечно?
О, Господи!!! Это выше моих сил!!!
- Брат, я закрою окно. Ты слишком кричишь. Услышат во дворе.
Ибрагим, хвала за отдых! Этих пятнадцати секунд достаточно, чтоб набраться сил. Но передышка, похоже, пошла только во вред. Я расслабился, и удары стали восприниматься больнее. Что делать? Пощады просить бесполезно. Заплакать не получается. Ты далеко. Тоска.
И где-то со дна этой тоски, будто слабый росток, устремляется, миллиметр за миллиметром, что-то живое и теплое, что-то забытое и бесконечно дорогое, и вдруг заныло вверху живота, где-то под солнечным сплетением, и улетучивается мало-помалу страх, и любовь к тебе резко пронзает все мое существо, и любовь ко всему и всем - Ибрагиму, Илоне, Денису, Гульнаре, всем друзьям и знакомым, всем живым существам...
- Светлана, простите, что беспокою! - доносится голос откуда-то из параллельной реальности, - Но, кажется, мы закончили! Возвращайтесь! Что? Обещал ли он, что больше не будет? Сейчас спрошу! Вы возвращайтесь! Мы с ним разберемся, обещаю вам! Жду вас! Итак, Сережа, вы понимаете, за что были наказаны?
- Да... Понимаю... - доносится до меня сквозь всхлипы мой собственный голос.
- Вы нанесли оскорбление вашей жене! Вы онанировали без ее разрешения!
Да, это правда. Господи, как нелепо. Все гордыня, "эго"...
- Да... Я раскаиваюсь... Я больше так не буду... Я был неправ...
- Сергей, вам запрещено произносить слово "я"! Я вынужден буду рассказать об этих нарушениях вашей жене!
- Ох, да, конечно... Простите...
- Она решит, простить вас или нет.
- Да, конечно. Ибрагим, спасибо, что наказали...
- Пожалуйста... Наказала вас ваша жена, я только исполнил волю моей и вашей жены... А вот и она!
- Привет, мальчики, все ушли по домам! Ибрагим, Гульнара разрешила тебе побыть еще немного у вас. Как успехи?
- Он больше не будет.
- Ох, не знаю... - сомневаешься ты.
Я не говорю ничего, душит новая серия рыданий.
- Ибрагим, отличная работа, спасибо. На вас можно положиться. Сереженька, солнышко, ну успокойся, не плачь, все позади... - Ты опускаешься рядом со мной на диван и проводишь пальцами по ягодицам, отчего у меня по всему телу пробегает дрожь, - Давай-ка мы тебя освободим из заточения, - щелкают наручники, - Лежи, не вставай, отдыхай... Ибрагим, пройдите пока на кухню, заварите чаю... Ну что, дурачок, досталось? - ты запускаешь пальцы мне в волосы.
- Прости, милая, прости! Больше не буду так!
- Ох, не знаю... Это ты сейчас так говоришь... А потом забудешь, как было больно - и за старое... То одно, то другое... Все вы одинаковые... Один выход - наказывать почаще и построже... Грустно, но факт...
- Милая, наказывай чаще! Наказывай строже!
- Еще строже?! Ладно, учту. Но сейчас я больше не могу наказывать. Я уже не сержусь.
Я приподнимаюсь на локтях, хочу сесть и обняться с тобой за плечи. Ты мягко берешь меня за шею и кладешь мне голову себе на колени.
- Лежи пока, не вставай. Тебе отдохнуть надо. И спать сегодня ты будешь здесь. Кстати, Ибрагим остается у нас ночевать.
- Тогда пусть спит здесь, а я - с тобой, если можно. Или я на кухне могу спать.
- Ибрагим будет спать со мной. Гульнара позволила. Даже сама предложила - говорит, отдохнуть от него хочет.
Я отстраняюсь и сажусь на кровати на один уровень с тобой. Мы долго смотрим друг на друга.
- Нет.
- Что "нет"?
- Я против.
- Во-первых, ты обещал мне не произносить слова "я". За это нарушение ты останешься обнаженным весь остаток дня и все завтрашнее утро, когда ты будешь готовить нам с Ибрагимом завтрак. Во-вторых, кто тебя спрашивает? Я просто ставлю тебя перед фактом. Кто глава нашей семьи?
- Стоп-слово. У меня есть стоп-слово.
- Конечно, есть. И ты готов его произнести? Ты хорошенько подумал?
- Да.
- Произноси.
- Пожалуйста, не спи с Ибрагимом!
- Это не было стоп-слово.
- Пожалуйста!
- Но почему? Что не так? Ты у нас до осени остался без оргазмов, должна же я получать удовольствие в постели?
- Ты ведь знаешь, могу не эякулировать...
- Не уверена, что твой последний проступок дает тебе право на секс со мной, даже без эякуляции. Во всяком случае, уж точно не сегодня. Кроме того, по словам Гульнары, у Ибрагима очень неплохой член. Просто выдающийся.
- А как же мой? Тебе уже не нравится?
- Я всегда знала - мужчины делятся на влюбленных в свою шакти и на влюбленных в свой член. Неужели ты из последних?
- Пожалуйста, не делай этого!
- Стоп-слово.
- Нет, не скажу. Ты слишком много для меня значишь.
- А причем тут это? Я ведь тебя люблю. И не уйду от тебя. Просто Денис с Илоной и Гульнара с Ибрагимом перестанут к нам приходить. Мы отменим режим. Я больше не буду тебя наказывать. Ты, должно быть, вернешься к старым привычкам. Как-нибудь проживем.
- Нет! Мне нравятся наши правила! Нравится тебе принадлежать!
Ты прикрываешь ладонью зевок:
- Тогда прекращай это ребячество. Иди, постели свежее белье в кабинет.
- Постой! Погоди, пожалуйста! Давай еще поговорим!
- А тебе есть что сказать? Все, что ты мне сейчас можешь сказать, нашептывает тебе твое "эго"! Заткни ему рот! Просто верь мне, я-то вижу тебя со стороны. Ты вообразил, что, захотев Ибрагима, я будто меньше стала тебя любить, тебе обидно, что сегодня я буду принадлежать другому, это унижает, блин, твое мужское достоинство!!!
- Но мы так не договаривались! Ты раньше так никогда не делала!
- Теперь буду делать. Мне что, каждый свой шаг с тобой обсуждать заранее? Наоборот, моя задача - раздвигать твои границы! Ты мыслишь сейчас как отвергнутый самец в собачьей стае! Но мы не животные, пойми это! Мы способны на большее!
- И часто теперь Ибрагим будет у нас оставаться на ночь?
- Откуда я знаю? Может, мне с ним вообще не понравится! А вдруг - понравится?.. Неужели ты не будешь за меня рад? Неужели окажешься не способен на такое чувство?
- Я... я попробую...
- Прогресс, черт побери! Любимый, дорогой, я прекрасно понимаю, что это мое решение повергает тебя в шок. Это для тебя, наверное, хуже любого наказания. Что же, нам того и надо. Если смиришься и примешь такое положение дел - проснешься завтра новым человеком, сам себя не узнаешь. А вообще, я сама волнуюсь. Никогда до сих пор мужу не изменяла. Да и Ибрагим взволнован, по нему видно. Так что ты должен проявить максимум благородства и такта, чтобы нам с ним не было перед тобой неловко! Ты понял?
- Понял.
- И потом, я о тебе же забочусь! Сам жаловался два дня назад, что нет времени на диссертацию! Вот сегодня вечером и займись. Только белье в кабинете перестели.
- Хорошо, милая... Спасибо...
- Вот, так-то лучше! Болит попка?
- Уже меньше...
- На жесткое не садись. Спи на животе сегодня. "Спасателем" смазывать запрещаю.
- Хорошо, милая...
- Все, я на кухню. Не переживай. Работай над диссертацией. В 11 чтобы спал. Ну, я еще к тебе зайду... А может, и нет. На всякий случай - спокойной ночи.
Ты целуешь меня в лоб и выходишь. С кухни вскоре доносятся ваши с Ибрагимом голоса. Я встаю, уже почти не больно, достаю простыни из шкафа, перестилаю в кабинете твою кровать, иду обратно в гостиную, сажусь за стол, предварительно положив на стул подушку, обхватываю руками голову. Мыслей нет. Какая, к черту, диссертация? А впрочем, если я сегодня не поработаю над ней, наверное, огорчу тебя. Или даже разозлю. Может, и наказание заработаю. Как, интересно, наказывать будешь - по сегодняшним рубцам (заживать где-то с неделю будут, надо полагать) - или по спине, как давеча Гульнара Ибрагима?
Наши гости уже представляются будто во сне. За окном - темно, скоро ночь. О событиях дня напоминает только голос Ибрагима за стенкой. Что именно вы обсуждаете - разобрать невозможно.
Меня уже клонит в сон. Смотрю на часы - 22-15. Есть время поработать. Выходить из гостиной лишний раз неохота, да вам сейчас и не надо моего общения. Поработаю.
Застываю над раскрытой книгой, где делаю заметки. Из спальни раздается твой стон. Ибрагим что-то говорит, что - не разобрать. Твои стоны громче и чаще. А вдруг с Ибрагимом тебе больше нравится, чем со мной? Эта мысль начинает жечь изнутри. Работа стопорится. Я весь обращен в слух.
Вы расходитесь все больше. Различаю в твоем стоне какие-то новые, ранее мной не слышанные обертона. Обидно? Кажется, уже нет... Наверное, мне стоило пройти через все сегодняшние унижения, через боль и страх, чтобы испытать эту радость! Радость от того, что тебе хорошо! Я заслушиваюсь, я никогда не слышал более прекрасных звуков! Изумленно гляжу перед собой, и душу медленно, но верно заполняет благодарность, бесконечная благодарность тебе за твою мудрость. Знала бы, какие развернула сейчас передо мной горизонты, на какие вознесла вершины, какой завораживающий оттуда раскрывается вид! Предвкушаю, как завтра поделюсь с тобой своими откровениями! А впрочем, ты и без того все поймешь, достаточно будет лишь взглянуть на меня, более того, уверен, ты уже сейчас ты чувствуешь, что со мной происходит, ведь мы так любим друг друга...
Рычание Ибрагима, твой стон на максимуме громкости, и - тишина. Очевидно, испытан одновременный оргазм. Делаю глубокий вдох и выдох.
Под лампой - раскрытая книга. Перевожу взгляд на часы - 22-55. Мне пора спать. Так и не поработал сегодня. Что ж, всегда есть куда стремиться. Отправляюсь в ванную - чистить зубы, из-за шторки - струение воды и твой голос, ты тихонько напеваешь, стоя под душем. Чищу зубы. Беспокоить тебя не буду. Все понятно без слов. Возвращаюсь в гостиную, гашу свет, забираюсь под одеяло.
Денек выдался непростой. Посмотрим, что будет завтра! Нет, лежать на спине все-таки некомфортно. Переворачиваюсь. И - засыпаю...


(2016)

Спасибо! Ни одного из них специально не имел в виду, это просто распространенная на востоке стихотворная форма - газели

Спасибо!

***

Суматоха беснуется в перекореженном мозге,
Боевыми рядами мурашки по коже ползут.
Искупленье греха — красноватые бурые розги
Со вчерашнего вечера мокнут в латунном тазу.

«Раздевайся. Смотри на меня. Становись на колени» -
Благородного тембра скупая доносится речь.
С выражением глаз изможденного травлей оленя
Ты уляжешься так, чтобы было удобнее сечь.

Всхлипы, возгласы – тщетны. Сегодня не будет пощады.
Розог внятный язык и объятья надежные пут
Ритуальной экскурсией к жутким преддвериям Ада
Направляют тебя на единственный праведный путь.

...Экзекуция кончена. Слез, наготы не стесняясь,
Ты натянешь рубашку, всем телом усвоив наказ:
Поведеньем достойным и совестью белой как аист
Отложить, оттянуть – неминуемый следующий раз.

(2006)


***

На жизненной тропе тернистой
Ты - мой бессменный проводник.
Преображает взор лучистый
Ничтожных помыслов тайник.

Помарку делал за помаркой,
Воюя с белизной листа…
Утешь, укрой в объятьях жарких!
Но льдом ответствуют уста.

"Герой, готовься к наказанью.
До нитки все с себя долой».
В плену твоих предначертаний
Я никну тяжкой головой.

Терпеть и каяться придется
Простершись возле ног у той,
Чья плеть орлицею взовьется
Над жертвенною наготой.

Потом – дружить, потом - смеяться.
Но знаем оба, без обид –
Чуть что не так – возобновятся
И гнев, и плач, и боль, и стыд.

(2010)


***

Широким взмахом гибкой свежей вицы
Кладешь непререкаемый предел
Безумью разгулявшихся амбиций,
Преступно оторвавшему от дел.

«Любезный друг, пора с небес на землю,
Не забывай, что есть на свете долг.
Подобных эскапад я не приемлю -
Учить придется. Может, выйдет толк.

А ну, долой весь маскарад никчемный!
Предстань-ка в том, в чем был рожден на свет!
Авось, ума добавит прут моченый!
Что медлишь? Не впервой держать ответ!»

...Но все равно с судьбою не смириться,
И негодует, и кипит душа,
Когда лежу под занесенной вицей,
Не двигаясь, почти что не дыша.

Забыты снисхождение и жалость,
И волю ты рукам даешь сполна...
Зашевелилась совесть, сердце сжалось,
Раскаянья нахлынула волна.

Благодарю — за то, что непреклонна,
За то, что зверем диким вновь реву,
За недоступность снящегося лона,
За кодекс послушанья — наяву.

(2010)


***

Когда ты мной довольна — я в раю;
Невзгоды нипочем и цель ясна.
За все благодарю судьбу свою
И счастлив, просыпаясь ото сна.

Но вдруг — ненастье. Ты огорчена.
Как быть? Загладить чем вину свою?
И плеть тебе смиренно вручена.
И я тебя во гневе узнаю.

Причинно-следственный замкнулся круг.
Встречай опять, суровая юдоль!
Размерены движенья милых рук.
Вершится кара. Нарастает боль.

За так — любим, но по заслугам - бит,
Заплаканное обращу лицо.
Ты улыбнешься, и пора обид
Отступит сказки радостным концом.

(2011)


***

Там, где беспрекословно хорошо,
На все вопросы найдены ответы.
Седлаем на заре велосипеды,
И на реку - купаться голышом.

Продуман день с рассвета до заката,
Его достойным посвятим делам.
А вечером натруженным телам
Заслуженная предстоит награда.

...Конец идиллии. Черед суровой прозы.
О том, что не в раю мы, на земле –
В который раз напоминают мне
Удары хлесткие отборных розог.

(2011)



***

Отчего не в духе, расскажи?
Если виноват, то накажи.

Если было что-нибудь не так,
Смело на ошибку укажи.

Если без причин на сердце мрак -
Чтобы грусть развеять, накажи.

Чтобы впредь был предан как сейчас,
Чтоб не забывался — накажи.

Или вспомни, в чем бывал неправ -
И опять, по новой, накажи.

За пустяк малейший, что давно
С рук сошел - построже накажи.

«Что ж, ступай за плеткой, дорогой!
Накажи его да накажи!»

(2011)


***

Двадцать пять прута ударов за разбитую эмаль -
Приговор бесповоротный, и тебе меня не жаль.

Зазевался ненароком — впредь не велено зевать.
Статься как могло такое, что тебе меня не жаль?

На коленях заклинаю, о прощении молю.
«Накажу — прощу, любимый, а пока тебя не жаль».

«Не сегодня, сделай милость, хоть до завтра погоди!»
«Сей же миг за мною в спальню, розог для тебя не жаль.»

«Этих жарких слез потоки да растопят сердца лед!»
«Слезы вытри и разденься, виноватого не жаль».

Не дыша, я повинуюсь в воцарившейся тиши.
Наблюдаешь, улыбаясь, и тебе меня не жаль.

"Милый друг, к чему тревоги, лучше благодарен будь,
По заслугам достается, раз уж мне тебя не жаль!"


(2011)


***

Душой владеет бес противоречья.
Постылы речи, думы и дела.
Пылает разум раскаленной печью,
Где здравый смысл выгорел дотла.

Невыносимы комнаты и стены.
Постыл привычный бытия узор.
Не будоражит таинством постели
Твоих очей незамутненный взор.

"Опять не в духе? Каковы причины?
Всю правду можешь смело рассказать.
Не подобает взрослому мужчине
Как малому ребенку раскисать."

В плену глухонемого раздраженья
Лишь стискиваю крепче кулаки -
Любимых глаз меняешь выраженье,
Берут наизготовку войск полки.

"Послушай, неприступная особа,
Раз сам с собой не можешь совладать -
То разговор нам предстоит особый.
Взбесился – значит, буду приручать."

В ладонях прячу вспыхнувшие щеки -
Последний шаг наперекор судьбе.
Тебе, мой ангел нежный и жестокий,
Я доверяю больше, чем себе.

Опять прута обидные удары,
Опять, в который раз, и стон, и крик...
...Тебе я предан всей душой недаром -
Из тьмы на свет выводишь сей же миг.

(2011)



***

С утра не выучен урок,
А у порога ночь.
Застыл отец - печален, строг.
Зареванная дочь.

"Убей, замучай, уничтожь" -
Но нечего сказать.
"Урок не выучен? Ну что ж,
Придется наказать".

"Помилуй, пожалей, прости!" -
Но непреклонен взор.
"Ляг и колготки приспусти,
Отставить разговор."

Опять ремень. Опять терпеть.
Не вытерпев - кричать.
Над книжкой обещать корпеть,
«Пятерки» обещать.

"Учись, лентяйка, чтобы впредь
Тебя мне не пороть!"
Не прекращает розоветь
Терзаемая плоть.

Вслед за отцом — с тобою муж
Так будет поступать...
"Ну, будет. Отправляйся в душ,
И сей же миг - в кровать."

(2010)


***

Прости, любимая, что к розге
Прибегнуть снова мне пришлось,
Что спаянное — разошлось,
Что возмущенья отголоски

В сон не дадут уйти желанный
После того, как стихнет боль...
Что противостоянье воль
Финал снискало столь бесславный.

(2014)


***

Снова бесполезно прожит день.
Вместо дела - жалкие наброски.
Значит, на ночь расплачусь за лень.
От тебя не ласки будут - розги.

Вместо поцелуев – в тесный угол
Стану я, колена преклонив.
И страшнее огородных пугал
Станет контур предстоящих нив.

Будут покаянных слез потоки
Стыд и страх – хлебать не расхлебать,
Прутьев ненасытных лёт высокий
И укоров горькие хлеба.

После, заключен в твои объятья,
Я утешен буду и прощен.
Свет погасишь, тихо сбросишь платье,
Задрожишь, задышишь горячо.

(2010)



***

Вторая половина дня.
Не оторваться от ремня,
Положенного в изголовье.
За хвастовство и пустословье
Сестра не пощадит меня.

Ремень мотая на кулак,
Родная говорит - "Итак,
Придется действовать нам строго,
Не обижайся, ради Бога -
Тебе понятно только так.»

Какой мучительный итог!
Ремень как будто кипяток,
Безжалостное наказанье...
Не удостоится вниманья
Мольбы отчаянный поток.

Незрелых душ бессменный врач,
Ремень отброшен. "Брат, не плачь,
Терпи, несладко угощаю..."
Меня целует и прощает
Мой друг, наставник и палач.

(2009)


***

При мне вина. Я при тебе.
Во всем покорствую судьбе.

В размеренном теченьи лет
Тебе одной даю ответ.

Очей огонь, улыбки лед
Сулят мучительный исход.

Неспешную заводишь речь:
"Раз виноват - придется сечь.

Возьмусь всерьез, не отступлю.
Узнаешь, до чего люблю."

Взлет локтя. Следом - свист прута.
Коленки. Ямочки у рта.

«А ну, не дергаться. Лежать.
Глаз на меня не поднимать.»

Край одеяла в кулаке,
Да тень твоя на потолке.

"А ну, молчать. Лежать. Терпеть.
Умей себя преодолеть!»

"Ах! Больно! Больно!» - «Не беда,
Еще полсотни — и тогда

Решу - продолжить иль простить.
А как с тобой иначе быть?

Характер - только так куют..."
Ночь. Полнолуние. Уют.


(2010)